«Ты совсем как во сне Совсем как в альбомах Где я рисовала тебя гуашью…» ~ Земфира – Искала
Приближение утра было прекрасно в своей зарождающейся красоте. Лучи солнца ещё не ярко, но уже настойчиво пробивались сквозь плотные шторы, проникая в каждый угол комнаты и освещая совершенные линии двоих, что безмятежно спали в кровати. Их волосы небрежно растрепались на подушках, лица источали абсолютную умиротворенность и только руки выдавали в них любовников, которые переплетясь пальцами, не отпускали друг друга даже во сне. Вот бронзовый свет опускается на кожу стоп и осторожно начинает свой путь наверх. Он исследует контуры юных тел и переливаясь всеми оттенками, дразнит спящих своим присутствием. Буквально смешиваясь с их телами, он словно превращается в краски на полотне художника, чтобы стать живым произведением искусства. Эта картина без сомнения украсила бы собой любую галерею мира, чтобы волновать сердца и пробуждать в них любовь. Ведь этого всегда ожидаешь от искусства? Чтобы льды растаяли, одним утренним солнцем.∞
Зажмурившись от яркого солнца, которое подло светило сейчас в глаза, я неохотно потянулся под одеялом, все еще чувствуя легкую слабость в теле после вчерашнего, ощущая отголоски испытанных эмоций, и на секунду вспомнил себя до недавнего времени. Девственник (в прямом и переносном смысле), с длинными волосами, эдакий отличник, вечно увивающийся за парочкой Йенса и Яны. За что жизнь решила подарить мне тебя? «…пусть это будет символом моих чувств», твои слова в новогоднюю ночь, снова пронеслись в голове. Я слышал твой глубокий, чуть дрогнувший голос и глаза, в которых взрывались целые вселенные. От этого в груди стало мало места, и я неосознанно потянулся к цепочке. Кольцо охранял мой ангел. Да. Теперь я носил его на цепочке, потому что оно постоянно норовило съехать. Возможно всему виной слишком тонкие пальцы, не способные удержать всю твою любовь. Но на цепочке оно было в безопасности. Вновь вернувшись мыслями к вчерашнему тебе, я не мог не заметить твоего пошатнувшегося состояния, растревоженного воспоминаниями на крыше. Конечно же ты умело маскировал это, рассказывая всю обратную дорогу домой об очередном альбоме Боуи, нежно держа меня за талию (как ты говорил, слишком тонкую и и хрупкую), передавая сигарету и останавливаясь посреди пустынных улиц, чтобы проникнуть в меня горячим языком. Доказать, что мы все еще живы. Но что скрывать. Там…на крыше…я испытал не менее глубокие впечатления, поэтому просто не мог уйти. Только не сегодня. — Могу я остаться сегодня у тебя? — спросил я после минутного молчания. Я не был уверен в твоем ответе, ведь до этого дня мы ночевали только у меня, и мне действительно хотелось почувствовать ту атмосферу, где буквально все было пропитано тобой и твоим запахом, где каждая вещь помнила твои прикосновения и хранила воспоминания. Твое место, твое укрытие. — Ты можешь, — не раздумывая ответил ты, разворачивая мое лицо ладонью и продолжая идти, добавил, — Отныне и навсегда. Видеть твою счастливую улыбку и твои глаза в этот момент, было счастьем и для меня. Я знал, что ты никогда бы не признался в том, что переживаешь приступ. Ты все хранил в себе. Всегда. И поэтому, когда я предложил остаться рядом, твои глаза все сказали за тебя. Мы не занимались любовью этой ночью. Оказавшись в одной постели, мы просто обнимались, соприкасаясь каждым миллиметром наших тел, утопая в нежности, чувствуя как кровь бежит в венах другого, заполняя нас доверху. Не объяснить словами, что я тогда ощутил. Но это было чем-то высшим. Единение не тел, но душ. И сейчас, проснувшись и повернув голову в твою сторону, я не мог оторваться. Ты был прекрасен в ореоле солнечных лучей. Ты был моим. Спал так умиротворенно, поджав под себя одеяло и приоткрыв рот. Аккуратно, чтобы не разбудить тебя, я перевернулся и придвинулся ближе. Я просто смотрел и расплывался в улыбке. «Кто создал тебя?», думал я, цепенея от твоей красоты и поднеся палец к твоим губам, повторял очертания губ. Вам хотелось иной раз остановить мгновение, чтобы поселиться в нем навсегда? Это был именно оно. Пока я мысленно фотографировал тебя, пытаясь навсегда сохранить эти кадры в памяти, ты сонно открыл глаза и медленно поморгав, спросил: — Что ты делаешь? — Смотрю как ты спишь, — улыбаясь ответил я, и потянувшись к твоим губам наконец-то дотронулся их. — Как банально и романтично одновременно, — сказал ты, протягивая руку к моему лицу и оглаживая щеку большим пальцем, — Ты невозможный романтик. И слишком красивый при этом. Я отзеркалил твой жест, обнимая ладонью твое лицо. Ты повернулся к моей руке и поцеловал. Поцеловал так, как целуют святыню. Со всем трепетом. — Представь, что в этом мире больше никого не осталось и эта постель, единственный островок для выживших. Как тебе идея? — хитро улыбаясь, ты озвучил свой план. — Не слышал более глупой отмазки, чтобы не вылезать из постели, — со смехом ответил я, — Продолжай. Резко схватив меня за ягодицы ты притянул к себе, закидывая одну ногу за поясницу и подаваясь пахом вперед, выражая утреннюю готовность. — Но согласись, это идеально оправдывает тот медлительно долгий секс, которым я хочу заниматься с тобой весь день, — чуть ли не по буквам произнес ты, закусывая нижнюю губу. — Идеально, — произнес я, думая про твой возбужденный член, и ощущая, как привычное тепло начинает разливаться внизу живота. Раздразнив и быстро чмокнув в губы, ты в одно движение соскочил с постели, попутно надевая футболку с Боуи и рваные джинсы, которые сразу соблазнительно повисли на бедрах. — Но сначала тебе нужно позавтракать. Что бы ты хотел? Любые пожелания. Было у меня только одно пожелание. — Ты знаешь что, — приподнимаясь и дотягиваясь до расстёгнутой ширинки, потянул к себе. Не знаю откуда это бралось, но для тебя мне хотелось быть самым искушенным любовником. Так действовал на меня ты. — Значит кофе и твои любимые кроксы, — перехватывая мою руку и нежно целуя ее, заключил ты. Завтрак победил. Пока ты гремел на кухне в процессе своего фирменного шедевра, приказав ожидать завтрак с доставкой в постель, я разглядывал твою комнату. Ты жил один, съехав от родителей, как только поступил в художественную академию. Бесцельно сейчас прохаживаясь, я проводил пальцами по вещам, словно касаясь тебя, обнимал вещи которые висели в шкафу, и зарываясь носом вдыхал твой запах, как тот парфюмер, что пытался найти идеальный аромат. «Боже. Я похож сейчас на малолетнюю девчонку», с усмешкой подумал я. Вся комната выдавала в тебе влюбленного творца. Куда бы я ни посмотрел, были твои работы и смотрели на меня своими ревнивыми глазами. На рабочем столе, на мольбертах (да, их было несколько), на стенах, на полу. Картины в стильных рамах, эскизы и просто белоснежные холсты, ожидающие твоей руки. Хотелось бы мне оказаться на их месте. Усевшись рядом с набросками на полу, я разглядывал их с интересом ребенка впервые познающего мир и не сразу заметил как ты вошел. — Хочешь мне позировать? — раздался вопросительный голос за моей спиной. Ты стоял, опираясь о дверной косяк с подносом в руках, когда я обернулся. — Только если я тебя вдохновляю, — сказал я улыбаясь, положив голову на одно колено, чтобы тут же залипнуть на своем художнике. — У нас для этого вечность, — возбуждающе томным голосом ответил ты, — а сейчас возвращайся в постель, твой завтрак остывает. С нескрываемым восторгом я забрался под одеяло, когда ты подошел и опустил мне этот поднос на колени. Запах свежесваренного кофе и жареного сыра вызвал мгновенное слюноотделение. — А ты? — спросил я. — Я выпил кофе, пока готовил. Может позже, — сказал ты, падая на кровать в мои ноги. И пока я уплетал самый вкусный в мире завтрак, ты не сводил с меня жадного взгляда, как будто после того, как я закончу, ты собирался позавтракать мной. Твои волосы цвета блонд, по которым я сходил с ума, немного отросли, и теперь сексуально падали на лоб, спутываясь и вызывая желание запускать в них руки. Признаюсь, что иногда при мастурбации, я представлял тебя. И представлял снизу. Как запуская руки в твои волосы, я резко оттягиваю их назад и в этот же момент вхожу в тебя, вызывая твой горловой стон. Твой рот застывает на вдохе и с закрытых глаз, скатывается слеза. Я не был уверен, что хотел этого в реальности, и ты никогда не просил об этом. Поэтому фантазии оставались фантазиями. В конце концов, впереди была вечность. — Это невероятно вкусно, спасибо, — ответил я, сделав последний глоток кофе и ощущая кровь, подступившую к щекам от твоего пристального взгляда. В ответ ты только приподнялся и откинул уголок одеяла, освобождая мои ступни и взяв одну в руку, прикоснулся губами к пальцам, также неразрывно наблюдая за мной. Нужно ли говорить, что это сцена вызвала непроизвольный спазм, вызвав новую волну тока прокатившегося по всему телу и оседая внизу живота. — Спорим, ты не знал об этой эрогенной зоне, — коварно улыбаясь, сказал ты. Нежно целуя каждый палец, ты остановился около большого, и чуть блеснув влажностью языка, полностью вобрал его в себя, плотно обхватывая и начиная двигаться поступательными движениями, насаживаясь на него снова и снова. Ты сводил с ума. Одной рукой ты гладил мою голень под одеялом, а второй придерживал стопу, опираясь локтем на кровать. Ты желал моего оргазма уже сейчас. Наблюдая за этой красивой, но нестерпимой пыткой и облизнув вмиг пересохшие от прерывистого дыхания губы, я потянулся к своему члену, когда ты обхватил мою руку, не давая дотронуться. Ты буквально хотел моей смерти. Остро желая почувствовать тебя на вкус, я взял твою руку и прикоснувшись к запястью, ощутил твой пульс, нервно бьющийся на самом кончике языка. Продолжая вести языком по внутренней стороне ладони, по твоим линиям и черточкам, я остановился на вершине указательного пальца, чтобы со стоном чуть прикусить, от очередного толчка твоего языка. Выдохнув, я нежно взял его в рот до основания. Скользнув по пальцу, я представил твой совершенный член и то, как он заполняет меня. Зацепившись взглядами, мы облизывали друг друга как можно искуснее, дразня и провоцируя на скорый оргазм. Ты сдался первый. Медленно сел на колени, с уже подернутой поволокой взглядом и низко прошептал: — Перевернись. Я ждал этого. Покорно развернувшись на живот, я обхватил подушку руками, смотря на тебя через плечо. Нетерпеливо ожидая тебя. Сняв футболку с джинсами, ты полностью откинул одеяло, открывая мое тело, прикрытое лишь тканью трусов. Я помог их снять, прогибаясь в пояснице. Собственный обнаженный вид, растянувшийся в болезненном ожидании на белых простынях под тяжестью твоего взгляда, возбуждал еще больше, провоцируя под животом пятна желаний. Я чувствовал кожей твой ласкающий взгляд. На секунду затихнув, ты коснулся зубами моей щиколотки. От неожиданности я вздрогнул, но тут же почувствовал исцеляющие поцелуи, которые медленно поднимались вверх по голени, оставляя влажную дорожку на коже. С трудом переживая переполнявшие меня эмоции, я уткнулся в подушку. Дойдя до места под коленом, ты еле уловимо проводил по нему языком, испытывая меня и мои стоны. Ты открывал мои эрогенные зоны, как мореплаватель открывает новые земли. Ты открывал мне себя. Обхватив за талию, ты продолжал мучительное движение вверх, покрывая поцелуями бедра, которые уже дрожали от твоих ласк, от твоих рук, от всего, что ты делал со мной. Опускаясь языком к их внутренней стороне, оставляя импровизированные рисунки на коже. Казалось, ты хотел подарить все удовольствие этого мира одним лишь прикосновением. Когда ты поцеловал линию, соединяющую бедра с ягодицами, я порывисто вдохнул, подавляя желание кончить в эту же секунду. Эта поцелуи плавно перетекали в линию разделяющую ягодицы. Вслед за руками, что чутко скользили по моей спине, ты чуть заполняя меня языком, медленно, очень медленно вел им, остановившись только у поясничных ямочек. И когда ты поднялся над моей спиной, прислоняясь членом, мокрым от растекающейся смазки и полностью эрегированным, я глухо застонал в подушку, сжимая зубы, словно был сейчас под каким-нибудь наркотиком и воспринимал все через окончания нервных рецепторов, содрогаясь и откликаясь на каждое прикосновение. Ты целовал каждую клеточку моего тела, ставя незримую печать обладания, и я тихо соглашался с тобой, шумно выдыхая в такт языку. Все тело полыхало, превратившись в один клубок оголенных проводов подключенных к таймеру. Ты двигался языком по позвоночнику, лаская так трепетно, словно вел своей кистью. Ты оставлял за собой раскрасневшуюся кожу под умелыми ласками. «Пиши на мне, пиши», судорожно думал я, представляя себя одной из твоих картин. И кончал. Растекаясь теплыми струйками спермы по твоим простыням. Чувствуя, как спадает болезненное напряжение. Чувствуя, как оно нарастает снова. Я потерял счет времени, когда ты коснулся мочки моего уха и очертив его контуры, прошептал: — Что мне сделать? Вопрос на миллион долларов. — Заполни меня, — так же тихо ответил я, — полностью. Ты потянулся за свободной подушкой, и подложив её под мой живот, выпрямился между ног, удобно устраиваясь, и разводя мои ноги шире. Я сжимал подушку все еще стесняясь своего откровенного вида. Но факт того, что мое лицо уткнулось зубами в подушку, облегчало задачу. Кому я врал. Искушенный любовник, был совсем еще не искушенным. Когда ты развел мои ягодицы и прикоснулся большим пальцем, я инстинктивно отреагировал и подался к тебе, прогибаясь в пояснице. Я уже пульсировал под твоими руками, когда ты плюнул на узкую плоть. Упавшая слюна стала растекаться, увлажняя и даря приятный холод и которую ты размазывал по мне своим твердым членом. Ставил метки. Несколько раз ты нежно проводил членом, не проникая. Прислушиваясь к моим ощущениям. Расслабив меня, ты прикоснулся пальцем, тут же проскальзывая внутрь. Ты задевал все возможные точки и рецепторы, которые раскатами грома проносились по всему телу. Двигаясь пальцем внутри меня, ты добавил второй, растягивая и не останавливаясь ни на секунду, поворачивая их во мне, доставляя нестерпимое удовольствие. Выгибаясь всем телом и рефлекторно насаживаясь на пальцы, я всем видом просил, умолял, требовал. Ко второму пальцу добавился третий и проталкиваясь внутрь они раскрывали меня для члена, который для твоей тонкой фигуры был весьма большим. Он все еще пронзал меня болью, сменяющуюся самым великим наслаждением. Убедившись, что я готов, и разведя ягодицы еще сильнее, ты приставил горячую головку, и надавив протолкнул ее внутрь. Мышцы ануса плотно обхватили тебя, когда ты медленно входил. Глубже. Сильнее. Заполняя собой. Дойдя до основания члена, ты на секунду остановился, ведя ладонями по спине и выдыхая через рот от получаемого кайфа. Я был слишком тугим и ты испытывал схожие со мной чувства, приятной боли и удовольствия. Осторожно опустившись на меня сверху и целуя пространство между лопаток, облокотился на локоть, а второй рукой обнимая за шею, заставил прогнуться в пояснице еще больше, приподнимаясь. Целуя снова и снова мою спину, ты медленно стал выходить, чтобы потом одним лишь толчком войти, вызвав мой непроизвольный крик с последующим стоном. Я сжал твою руку зубами, чувствуя твой член уверенно входящим до предела. До боли сильно. До боли нежно. Волосы были уже сырые от бесконечного напряжения, испытываемых ощущений и в большей степени от сокрушающей меня любви. Как же я любил тебя. Каждой клеточкой тела. Каждую секунду. Капли пота скользили по моим волосам, падая на лицо и скатываясь по губам. Держа мою шею рукой и медленно насаживая на себя, ты эротично облизывал ушную раковину, прикусывая мочку и проникая языком. Разворачивал к себе лицом, самозабвенно лаская языком мой рот, слизывая с лица капли пота и выступающие слезы, которые перемешавшись, скатывались по коже. Оторвавшись от моих губ ты опустил голову на спину и начал наращивать темп, двигаясь во мне все быстрее, откровенно трахая. Я горел. Горел снаружи. Горел изнутри. Твой член обжигал, выходя из меня полностью и резко вбиваясь снова. Наши болезненные вздохи смешались под потолком, когда ты простонал: — Кончай. Это стало спусковым крючком, который до этого момента сдерживал атомную бомбу от взрыва. В нашем случае от оргазма. Мое тело судорожно трясло, когда я кончал, так и и не прикоснувшись к члену. Ты же долго изливался в меня, чувствуя непрекращающиеся сокращения моих мышц вокруг члена. Заполняя полностью. Обессиленные мы лежали, возвращаясь в реальность, пытаясь понять сколько прошло времени и улыбаясь с закрытыми глазами. А после мы принимали вместе душ, где ты снова любил меня. Мы курили и слушали Боуи, соревнуясь в красоте выпускаемых колец дыма. Ты показывал мне свои работы, рассказывая, что хотел изобразить и объясняя фишки художников. Со смехом мы меняли простыни и целовались. Целовались как в первый раз.«Медлительно долгий секс» как ты и обещал, был протяженностью в ночь.