The Anatomy of a Fall

      Майки спал почти всё время, пока Джерард был там, однако тот всё же был рад, что добрался, рад, что имел возможность поздороваться и полежать рядом со своим братом, нарисовать ему старинные развалины домов и зомби-единорога. Хотя в какой-то момент Майки спросил его про свидание с Фрэнком; его голос был сиплым и иронично изумлённым.       — Это было не свидание! — воспротестовал Джерард, а Майки лишь ухмыльнулся и вскинул бровь, так что Джерарду пришлось сто лет напыщенно и с усмешкой рассказывать о том, что это не было чёртовым свиданием, это просто была долгая прогулка. Кто вообще ходит на свидания в лес? И на протяжении череды его хорошо продуманных доводов Майки уснул. Кто бы сомневался. Джерард оставил зарисовки на его подушке и позволил медсестре вытолкнуть себя в коридор. Там он стал недовольно моргать из-за флуоресцентного освещения и уставился на дверь Майки. Палата 402, Майки Уэй. Там была схема с непонятной информацией и условными обозначениями, что всё вместе означало, что Майки не собирался домой, пока нет.       В машине на обратном пути длиною в час его мать, устроившись поудобнее, решила завести разговор про школу, однако мысленно она, очевидно, была не с ним, да и Джерард в любом случае не хотел об этом говорить. Ему удалось усмирить её взглядом, а затем он включил проигрыватель, уставился на ноги и отключился от этого мира под Металлику, пока они не приехали домой.       И только намного, намного позже, когда он лежал в кровати после позднего ужина, прижимая полупустую бутылку бурбона к груди и проигрывая в голове сцену противостояния в столовой, представляя Теда и Исаака в роли прокажённых оборотней, а себя — крутым священником с грёбаной священной пушкой, очередная мысль настигла его.       Он всё ещё не достал свою сумку из мусорного бака. Блять. На часах было час сорок восемь, и последний час он провёл выпивая и бездумно пялясь в потолок. Он действительно был не в форме для, ну, мусорного дайвинга. Или чтобы хотя бы идти.       Блять, если бы он взял номер Фрэнка, он мог бы позвонить ему, разузнать, где он и мог ли он ему помочь.       Конечно же, скорее всего он бы сморозил по телефону что-нибудь идиотское, так что, возможно, это было только к лучшему. Но ему придётся выйти в этот тёмный, холодный и устрашающий городок, и если бы Фрэнк был там, то Джерард не так бы сильно ненавидел свою жизнь.       Но даже без Фрэнка ему нужно было идти. Его пятый выпуск Рокового патруля был в этой сумке, как и угольные карандаши со скетчпадом — его хорошим скетчпадом. Если он ещё помедлит, сумка вместе со всем содержимым скорее всего будет потеряна для человечества под завалами протухшей еды из столовой.       Он, наконец, шатаясь, заставил себя встать с кровати, и как только он оказался в вертикальном положении, комната закружилась в тумане, сюрреалистичная и несуразная. Он вцепился в спинку кровати в ожидании, когда его зрение придёт в норму. Возможно, его не стошнит. Бутылку Мэйкерс Марк [1] всё ещё непрочно сжимала его левая рука, и он подумал «Да что за херня, возьму её с собой». Алкоголь успокаивает, верно? На улице дул достаточно сильный ветер, и он слышал, как ветки-зомби лихорадочно скреблись в окна. От выпивки он не замёрзнет, да и бутылка всё равно уже была наполовину початой. Он мог рационально прикончить её по пути к мусорке и выкинуть, когда закончит.       Дом снова издавал пугающие звуки. Теперь, когда бормочущий и рычащий ветер присоединился, всё стало ещё хуже. «Старые дома оседают, Джерард», — устало сказала ему мать, когда он пожаловался, однако дом звучал чертовски неосевшим для него. Каждая доска ступени громко сопротивлялась, издавая скрип на разный лад, когда он наступал на них, и это даже стало забавным, когда он соскользнул с последней пары ступеней.       Снаружи город был мёртвым. В округе виднелась несколько фонарных столбов, которые образовывали небольшие островки света, однако они лишь сильнее подчёркивали темноту вокруг, нежели освещали окрестности. Сейчас будто бы наступил октябрь: всё тепло минувшего дня будто схлынуло, прохладный и чистый воздух заставлял опавшие листья у его ног танцевать, а все дома в округе глядели на него стеклянными глазами, мрачными и выжидающими.       В отдалении виднелась школа — низенький памятник потраченному зря времени и глупости. Разве утром дорога до школы была такой длинной? Боже, она, казалось, стояла будто бы в миле отсюда; ему вся дорога виделась мерцающей и колеблющейся. По крайней мере, возможно, комбинация из выпивки и физической нагрузки даст ему спокойно и умиротворённо поспать этой ночью.       Он направился по улице, напевая мелодию из «Кошмара перед Рождеством», а затем начал напевать саму песню. «Дети разных возрастов...» — радостно пропел он, возможно, не попав в парочку нот, но в любом случае, кто слушал? — и перешёл улицу, чтобы пнуть гору опавших листьев. Ему бы хотелось оказаться в Хэллоуинтауне. Хэллоуинтаун был куда лучше Степфорда, не говоря уже о жутковатом Глен Фелле. И из Фрэнка вышел бы отличный засранец Джек Скеллингтон. Возможно, Джерард был бы Салли — сшитой вместе из кусочков неловкости. «Мои предчувствия мрачны, с тоской гляжу на лик Луны... Фу!»       Что за херня? Рядом с его чёртовым лицом пролетела летучая мышь. В нескольких дюймах! Она приостановилась буквально на секунду, обнюхала его, а затем скрылась в темноте. Она была прямо рядом с его лицом! Насколько же это, чёрт возьми, круто? Невероятно круто. Даже представить себе невозможно. Вероятно, если бы летучая мышь укусила его, он бы по-настоящему превратился бы в Бэтмена, ну, в Человека-паука с крыльями и без нытья. Он бы отрастил длинные пальцы с перепонками. Или обзавёлся бы гидрофобией, как угодно. Но это было бы не так плохо — Джерард в любом случае ненавидел принимать душ. Никакой большой потери.       Теперь, когда он заметил, он видел летучих мышей повсюду, рассекающих в небе. Крохотные чёрные точки на фоне звёздного неба. Если он встанет и прислушается, правда прислушается, он услышит их писк. Эхолоцирующий. Джерард в надежде пропищал им в ответ, однако мыши проигнорировали его, и он в конце концов бросил этот дохлый номер и пошёл дальше. Никакой радиоактивной суперсилы Бэтмена для него на сегодня.       Наконец он, шатаясь, вошёл на школьную стоянку. Его путешествие стало немного длиннее в связи с пленительным небом и кружевными облаками, проплывающими мимо Луны, и писклявыми полётами летучих мышей. Ему пришлось признать, что, если бы не люди, этот городок был бы восхитительным. Теперь, когда он узнал, каким апокалиптичным и сюрреалистичным он был по ночам, Джерард решил почаще выбираться в тёмное время суток. Возможно, он направится посидеть на том мосту, соединяющим берега, и будет наблюдать за проносящейся мимо водой, опустошая свой и без того истощённый запас алкоголя.       Даже старшая школа в холодном свете Луны выглядела необычно и чудовищно: длинные синие тени, ясные окна и волнистые стены, хотя ладно, последнее он мог списать на бурбон. Однако мусорные баки были не такими чудовищными, скорее отталкивающими. Джерард уставился на них. Он не заходил настолько далеко в своём прекрасном плане, а теперь, когда мусорные баки, высотой почти с него, маячили перед ним, все такие металлически-непробиваемые и красноречиво-воняющие, он был в растерянности.       Он встал на носочки и заглянул внутрь. Ох. Ох, это было против правил. Но там и устроилась его сумка среди вялой капусты и тем, что напоминало ему маленькие пирожные из миндального теста. Он запретил себе дальше обдумывать эту тему. Пирожные, это точно были пирожные.       Ладно, он нашёл сумку. Теперь нужно было вытащить её и при этом не залезать полностью в мусорный контейнер. Он мог решить проблему. Он был изобретательным. Антигравитационный бластер идеально подошёл бы для этой работы, однако с его ограниченным запасом инструментов подобное орудие можно было даже не предлагать. Хотя в крайнем случае он мог притащить те шлакобетонные блоки и соорудить из них лесенку, а затем палкой зацепить свою сумку за ручку. Да. Это было чертовски идеально. Он это сделает.       Шлакобетонные блоки оказались чертовски тяжёлыми, и они неприятно царапали его пальцы и ладони. Ему необходимо было по крайней мере четыре блока, чтобы соорудить устойчивую платформу, на которой можно было бы стоять. Четыре чёртовых перебежки по парковке, так что он был слегка напуган, находясь на широко открытом пространстве без деревьев вокруг. Ему нужно было настороженно оглядываться на предмет зомби-игроков третьей базы или зомби-аутфилдеров [2].       Он тащил последний шлакоблок к мусорке, когда услышал нечто — нечто, что не было похоже на ветер. Это звучало как чёртов голос. Джерард прижал блок к груди и распластался по стене спортивного зала.       — Эй, Джерард!       О Боже, оно знало его имя. Он крепко зажмурил глаза, сожалея о том, что оставил бутылку бурбона рядом с мусоркой. Ох, а теперь ещё и ветер насмехался над ним. Он возмущённо открыл глаза, однако на стоянке всё ещё никого не было; поля, деревья вдалеке тёмной линией окаймляли небо. Может, это были летучие мыши? Джерард продолжал хмуриться ещё с минуту, а затем списал это на работу своего печально известного воображения.       Отлично, подумал он. Вернёмся к миссии. Не было никаких голосов. Он просто устал. Это был просто ветер. Он сделал пару неуверенных шагов прочь от стены к своей цели, Непробиваемому Мусорному Баку Ненависти и Отчаяния, и услышал это вновь.       — Джерард, ты, придурок, я тут!       Сукин сын, он уронил шлакоблок, и он раскололся на три совершенно бесполезных куска, и теперь ему нужно было вернуться и взять ещё один.       — Блять, — буркнул он и пнул одну из частей, после чего сразу же сжал покалеченную ногу и одарил убийственным взглядом сломанный блок. Затем он развернулся, подозрительно сощурившись.       Он был резонно уверен, что голос не принадлежал жестокому местному жителю с жаждой человеческой плоти, однако дальнейшее исследование стоянки не принесло никаких результатов. Здесь, чёрт побери, никого не было.       — Эм, что за херня? — с сомнением выкрикнул он в ответ, а затем у подножия леса он увидел маленькую бледную фигуру, активно машущую рукой. — Фрэнк? — удивлённо вскрикнул он. — Фрэнк, чувак, что ты, чёрт возьми, здесь делаешь?       — Что, чёрт возьми, я здесь делаю? Что ты здесь делаешь? — взвизгнула крохотная фигурка, его голос подхватил ветер, а сам он продолжал судорожно махать руками. Джерард сощурился. Что, чёрт возьми, он здесь делал? Разыгрывал его? — Иди сюда!       — Ты иди сюда! — сказал Джерард, шаркнув правой ногой, после чего вспомнил, что только что, блять, ударился ею о бетонный блок. Срань Господня, как больно. Но серьёзно, неужели Фрэнк наблюдал за его каторжным трудом и не пришёл на помощь? Потому что это было невесело. Фрэнк был засранцем.       Он развернулся и раздражённо вернулся к мусорке. Ему просто нужно будет справиться с неустойчивой платформой, а когда он упадёт и разобьётся насмерть, Фрэнку будет абсолютно точно жаль, что он был такой ленивой задницей.       — Не могу! — отозвался Фрэнк; его голос был далёким и чистым. — Что ты, чёрт побери, делаешь с этой мусоркой, чувак?       — Ничего, — пробурчал Джерард себе под нос и сделал последний бодрящий глоток Мэйкерс Марк перед тем, как швырнуть бутылку в мусорку с удовлетворительным звуком разбившегося стекла. Ладно. Операция на данный момент — прийти к успеху. Следующий этап будет посложнее. Он взял палку, взобрался на шлакоблоки и, покачнувшись, безуспешно попытался смахнуть волосы с глаз.       Ему понадобилось одиннадцать или двенадцать (а возможно, все семнадцать) попыток для того, чтобы выловить сумку за ремень и вытащить её из мусорки, хотя это могло быть частично оправдано смягчающими обстоятельствами. На протяжении всей операции Фрэнк выкрикивал и насвистывал оскорбления с опушки леса, а кирпич под ним чрезвычайно опасно шатался, а ещё он не мог сфокусировать взгляд, так что Джерард чувствовал, что с него правда хватит.       Его сумка обвисла и обесцветилась, а ещё испускала какую-то жидкость на асфальт. Джерард удручённо оглядел её. Свой последний класс домоводства в Белвилле он провёл, вышивая капли крови и инопланетных вампиров на этой сумке, а на ручку он приклеил эти восхитительные черепушки со стразами. Это была отличная сумка до того, как старшая школа наблевала на неё.       Он с опаской поднял сумку за наименее отвратительно выглядящую лямку и в очередной раз тяжело вздохнул на случай, если вселенная неверно восприняла его недовольство.       — Заткнись, Фрэнк, Боже. Я иду, — безрадостно проворчал он себе под нос и отправился в бесконечно рискованный путь до леса.       Ему понадобились все его усилия, чтобы осторожно переставлять ноги одна перед другой, и к тому моменту, как он настиг Фрэнка на опушке леса, его настроение значительно ухудшилось. Убогая дикая природа. Грёбаный колючий куст с цепляющимися бобами, которые облепили все его носки и даже шнурки.       Фрэнк, маленький засранец, держал руки в карманах и издавал хлюпающий звук своим носом, пытаясь не засмеяться.       — Ты вернулся! — радостно сказал Фрэнк и сделал небольшой пируэт. — Уже! Это восхитительно.       Джерард мутным взглядом уставился на Фрэнка. Он мечтал, чтобы маленький ублюдок прекратил двигаться, Господь, он весь был таким расплывчатым и смазанным.       — Ага, но, Фрэнк, что ты до сих пор здесь делаешь? Ты что-то потерял?       Фрэнк фыркнул, а его губы искривились в ухмылке.       — Наверно, можно и так сказать. Только вот я плохо сплю. Я гулял, услышал твой сладкий голосок и прибежал на него, — Фрэнк изобразил «та-да». Джерард же невозмутимо моргнул ему в ответ. — Но что ты делаешь здесь, Джерард Уэй? И что это у тебя в руках? Пахнет как задница гориллы.       Джерард вздрогнул. Причина, по которой он находился здесь, была немного постыдной и жалкой. Как и два вида состояния Джерарда. И он был чрезмерно пьян, чтобы придумывать ложь сейчас, насколько бы постыдной и жалкой ни была правда.       — Эти парни, эти засранцы из бейсбольной команды... знаешь их? — неуверенно спросил Джерард. Фрэнк неожиданно замер, его губы вытянулись в тонкую линию, он сощурился, а все черты его тела резко подготовились к жестокому нападению. — Эм, что ж, в любом случае, — продолжил Джерард, а его голос стал выше на несколько октав. Он нервно вплёл пальцы в волосы, накручивая их на руку, после чего вспомнил, что вся его рука была покрыта протухшими остатками ланча с копошащимися личинками. Ох, чёрт возьми. Блять. — Мне кажется, я рассказывал тебе до этого. Самый главный мудак, Тед, украл мою сумку и закинул её в мусорку, потому что он, как я уже упомянул, мудак. И я тоже не мог уснуть, так что вот я здесь. Та-да?       — Кто этот мудак? Тед? — выплюнул сквозь зубы Фрэнк, и в тот момент он правда выглядел пугающе — с горящими глазами и сжатыми челюстями. Он выглядел пугающе властным, и Джерард покосился на него и вспомнил; поезд мыслей резко сошёл с рельсов с грубыми нарушениями.       — Эй! — произнёс он укоризненно. — Почему ты не подошёл мне помочь? Ты видел меня, я... мне бы не помешала помощь, чувак, мусорные баки — это непросто. И дерьмово. Я едва ли не умер.       Ооо, неужели Фрэнк смеялся над ним? Это было некруто. Нечестно. Но по крайней мере, Фрэнк больше не выглядел таким встревоженным. Просто обычный Фрэнк, хихикающий и широко улыбающийся. Джерарду нравились ямочки на щеках Фрэнка. Ему нравился Фрэнк, только не когда он наблюдал, как Джерард ныряет в мусорный бак.       Фрэнк перекатывался с носочков на пятки, широко улыбался и полностью избегал ответа на вопрос, засранец.       — Ты, эм, нажрался?       Лунный свет блеснул на колечке в его губе. Джерард пытался не пялиться.       — Возможно, — искренне ответил он Фрэнку и, совершенно не задумываясь, протянул руку и коснулся металлического колечка; оно ощущалось холодком на пальцах. Фрэнк широко распахнул глаза. Затем Джерард осознал, что делал, и отдёрнул руку. — Эм. Да. Это был бурбон, — застенчиво признался он, засовывая руку поглубже в карман, чтобы больше не иметь возможности снова накинуться на Фрэнка. — Знаешь, храбрость в бутылке и тепло, не знаю. Казалось мне неплохой идеей. — Эй, Фрэнк, должно быть, замёрз. Он не пил ни капли бурбона, а он был всего-навсего в футболке в то время, как на улице было достаточно ветрено и холодно. — Хочешь мою куртку, Фрэнки?       — А? Ох. Нет, оставь себе, — ответил Фрэнк, странно улыбаясь. — Но спасибо, Джи. Ты персик.       Джерард сомнительно оглядел его, и Фрэнк ухмыльнулся, затем наморщил нос и стал пренебрежительно пинать сумку Джерарда. Эй, это было некруто. Это была хорошая сумка! Её вины не было в том, что она воняла гниющей прелой смертью. Фрэнку необязательно было пинать её. Джерард нахмурился и, чтобы защитить свою вещь, подтащил её ближе к себе, а затем слегка отскочил, когда аромат донёсся до него.       Бедная сумка, сокрушённо подумал он. Возможно, ему нужно было оставить её здесь. Как следует похоронить её. Прочесть надгробную речь. Джерард вздохнул и сгорбился над ней, а затем начал перебирать её, чтобы забрать свои вещи, которые, он надеялся, не были слишком поражены отбросами и смрадом. Фрэнк вместе с Джерардом присел на корточки, чтобы взглянуть на сумку, зажав нос и издавая блевотные звуки, которые, по мнению Джерарда, были совершенно ненужными и излишними. Прошло несколько минут, и Джерард отсортировал все свои блокноты и карандаши, отложив безнадёжно отвратительные в небольшую стопку поражённых принадлежностей в стороне.       — Джерард. Это... это что, черепа со стразами? — неожиданно спросил Фрэнк приглушённым голосом.       — Хах? А, да. Да-а-а, — опечалено произнёс Джерард и погладил один из черепов указательным пальцем. Прощай, дружок. Фрэнк подавился. — Я сам их вышил. Хотя я хреново вышиваю. Там было столько крови! И иголок. Чёртовы иголки. Видишь, вот здесь моя кровь. И здесь. Тут тоже. Я полностью провалил задание, но считаю эту сумку невероятно крутой. Всё дело в нашивках. Яркие. Создающие... видимость. Эй, Фрэнки, с тобой всё в порядке?       — О мой Бог, чувак, — застонал он. — Пожалуйста. Прекрати быть таким милым. Ты меня убиваешь.       — Я и не пытался, — сказал Джерард, нахмурившись, а затем стал тыкать пальцем в загадочное оранжевое пятно на переднем кармане сумки. Возможно, он заразился сальмонеллой, отлично. Он прекратил волноваться по поводу заболевания — когда он вернётся домой, он помоет руки с отбеливателем. Он достал свой скетчбук, взволнованно оглядывая его. На вид он был слегка промокшим, а когда он прижал его к носу и понюхал, от него разило прогорклым соусом тысяча островов. Но это был отличный скетчпад — тот самый с главами для его потенциального комикса и картинками для графического романа «Майки Уэй: Единорог-воитель». Он не мог вот так просто выкинуть его. Возможно, он выветрится?       Пока он размышлял над этим, Фрэнк заглянул ему за плечо, издавая впечатлённые возгласы и пытаясь перевернуть страницы, пока Джерарду не надоело его нюхать, и ему пришлось, ворча, отбросить его. Затем он выудил «Роковой патруль: Волшебный школьный автобус» и встревоженно перекатился на спину, потому что Фрэнк навалился на него и своими хваткими ручонками забрал комикс.       — Это?.. Это. Я ещё не читал эти выпуски! О мой Бог, у тебя есть остальные? Есть же? — Голос Фрэнка стал поразительно писклявым.       — Чувак, — произнёс Джерард, прижимая к груди повреждённую руку и оглядывая Фрэнка. — Продажи начались сто лет назад! Тысячу. Миллион. Ну, по крайней мере, в прошлом году.       Однако Фрэнк, очевидно, отключился и полностью игнорировал его, блаженно сжимая выпуск и поглаживая его по обложке. Невероятно, Джерард забыл, каким горячим был Фрэнк, когда улыбался, сияя всем лицом, волосы завивались на концах и спадали на глаза, которые обрамляли звёзды и ветви деревьев. Он буквально, чёрт побери, сиял, он будто бы был сделан из стекла, и Джерард видел звёзды сквозь его кожу.       Хах, подумал Джерард и сощурился, потерев глаза. Блять, должно быть, в нём было больше бурбона, чем он думал, и кажется, он слегка устал. Фрэнк вроде как выглядел расплывчато. Всё остальное выглядело нормально, но Фрэнк начинал расплываться по краям. От этого Джерарда затошнило, он чувствовал себя причудливо, и возможно, ему стоило прекратить напиваться после каждого визита в Трамбулловскую больницу, потому что ему совершенно не нравилось это ощущение.       — Фрэнк? — спросил Джерард нерешительно, обхватив себя руками.       Фрэнк ошеломлённо поднял глаза от выпуска. И, и в его глазах виднелись деревья. Джерард видел в его глазах листья, ветви и лес и...       — О, блять, — сказал Фрэнк, и его голос звучал как ветер и шелест травы. Джерард почувствовал, как его прошибло потом, и эй, кажется, это был холодный пот, пробирающий до костей, до костного мозга, и блять, возможно, даже до крохотных митохондриальных ядер.       Фрэнк подошёл к нему; его глаза были округлыми и печальными.       — Джерард, я. Я просто. Гляди, не пугайся, ладно? Ох, ты точно напугался, блять, конечно же, напугался. Но я могу объяснить, правда.       Он положил руки Джерарду на плечи, ледяные и тяжёлые, большими пальцами он поглаживал его ключицы, и Джерард тут же прикрыл глаза и блеванул.       Наступила тишина, прерываемая лишь шелестом листьев, деревьев и неуместным стеснённым дыханием Джерарда.       — Хах, — наконец произнёс Фрэнк. Джерард держал глаза закрытыми, ему хотелось бы, чтобы отвратительное ощущение бешеного вращения внутри него наконец закончилось, чтобы Фрэнк ушёл и чтобы он проснулся в кровати, а всего этого никогда не случалось. — Так ты... пьянее, чем я думал.       Джерард жалко кивнул и наклонился вперёд, облокотившись на что-то, что оказалось плечом Фрэнка.       — Эй, эй. Джерард, ну же, всё в порядке. Блять, у меня нет воды. Джерард, Джи, ну, открой глаза.       Его голос казался расстроенным, так что Джерард открыл глаза. Фрэнк стоял на коленях рядом с ним, твёрдый и непроницаемый. Нормальный настолько, насколько он мог быть таковым, он был Фрэнком; а вот зрение Джерарда всё ещё плыло.       — Чувствую себя дерьмово, — сказал ему Джерард и вздохнул, изо всех сил стараясь подняться на ноги, однако они запутались в ремне его сумки, и он снова упал, возможно, в выблеванный алкоголь и желудочную кислоту. Вот такой вот денёк у него был. Но Фрэнк осторожно распутал вначале одну ногу Джерарда, а затем вторую. Затем, придерживая его одной рукой за бедро, Фрэнк потянул Джерарда вверх, позволив облокотиться на его плечо. Фрэнк вроде как... трогал его, проводя пальцами по волосам. Это было мило, только вот Джерард только что наблевал на Фрэнка, и тот знал, что все эти придурки в школе лезли к нему, а Джерард ничего не мог с этим поделать, и Фрэнк скорее всего думал, что он самый жалкий, никому не сдавшийся неудачник всех времён.       — Я. Я иду спать, — жалко пробурчал Джерард в рубашку Фрэнка.       — Не здесь! — сказал Фрэнк, очевидно встревожившись. Джерард глухо фыркнул, оттолкнув Фрэнка и отшатнувшись назад. Во рту был ужасный привкус, будто кошки насрали. Он отвратительно пах, и он наблевал на Фрэнки; он просто хотел уйти, свернуться где-нибудь и умереть.       — Не здесь, — горько согласился Джерард. — Я иду домой.       Фрэнк вздохнул и пнул ближайшее дерево, ругнувшись и пробормотав что-то себе под нос. Это было нечестно, потому что Джерард не слышал, что он говорил, а выглядело это важным. Фрэнку нужно было открыто высказаться.       — Ты сам нормально доберёшься до дома, Джи? — жалко произнёс Фрэнк и махнул головой так, что волосы упали ему на лицо, а рот безрадостно искривился, и Джерард хотел подарить ему зáмок или же комикс — что угодно, чтобы он не выглядел настолько подавленным. Он сделал неустойчивый шаг вперёд и начал тыкать Фрэнка в бок, пока он не улыбнулся с недоумением на лице. — Серьёзно, Джерард, твой дом близко?       Джерард поднял три пальца вверх. Фрэнк с минуту пялился на них, вновь скривив губы.       — Три квартала, хах. Ладно, ты сможешь пройти три квартала? Я не могу пойти с тобой. Ты уверен, что дойдёшь? — Джерард сделал экспериментальный кружок, и несмотря на вихляния, это был почти что успех.       — Кажется, пойдёт, — сказал Фрэнк, и с каких это пор он стал таким критиком? Скормите маленькому, крохотному Фрэнку бутылку бурбона, и посмотрим, как он пойдёт, хах. Фрэнк снова закатывал глаза, каков бунтарь. — Ну же, Джи, тебе лучше идти. Ты выглядишь замёрзшим. Я пригляжу за твоими вещами, хорошо?       Джерард просиял.       — Спасибо, Фрэнки, — убедительно сказал он и поглядел, как Фрэнк моргает, смотря на него и ничего не говоря.       — Твоё лицо, — пробормотал Фрэнк себе под нос. — Это издевательство. Ладно, серьёзно, ты, глупый очаровательный засранец. Дом. Душ. Кровать. Пожалуйста, пообещай мне, что выпьешь воды?       — Ммм, — произнёс Джерард. — Ага. Я обещаю. Как бы мне хотелось, чтобы ты пошёл со мной.       Фрэнк вновь прикрыл глаза.       — Да, — отозвался парень.       — Пока, Фрэнки. Увидимся завтра.       — Будь осторожен, Джерард. Пожалуйста, — сказал Фрэнк, и его голос был грубым и будто со звуком опавших листьев, облаков, заволакивающих небо, и эхом разносился по обширному пустому пространству. — Придёшь повидаться со мной завтра, чтобы я знал, что ты в порядке?       — Ладно, — отозвался Джерард. — Ладно, Фрэнки. Спокойной ночи. Ты будешь здесь?       Фрэнк кивнул и жестом показал честное пионерское.       — Я буду здесь.       У Джерарда было ощущение, что, возможно, он придурковато улыбался. Лишь слегка. Фрэнк не ненавидел его. Фрэнк считал его очаровательным. Вау.       Спустя минуту Фрэнк легонько подтолкнул его, и Джерард вздохнул — продолжительно, будто говоря «иди нахер, вселенная», и потащился домой мимо затенённой школы, по пустым улицам, и наконец, ввалился в двери своего дома. Он набрал стакан воды из-под крана, потому что пообещал, и выпил его, содрогаясь, стоя около окна своей спальни. Постель была прохладной и мягкой, и он завернулся в одеяло, дожидаясь, пока согреется. А затем он уснул, в эту ночь ему ничего не снилось. ***       Ужасный звук доносился откуда-то из комнаты Джерарда. Ужасающий, отвратительный, зубодробительный шум. Джерард сощурился из-за отблеска света от циферблата будильника с Черепашками-ниндзя, что стоял на прикроватной тумбочке, и глубоко пожалел о том, что поставил на будильник песню оттуда. Он вообще глубоко сожалел о том, что поставил будильник в принципе. По факту, ему казалось, что он этого не делал. В любом случае, прошлым вечером он этого не делал. Джерард подозревал во всём этом дьявольскую руку матери.       — Эй, соберись! — пронзительно закричал на него Рафаэль.       Джерард застонал, закрыв голову подушкой. Около основания тумбочки он вслепую шарил рукой, пытаясь что-то отыскать, после чего нащупал провод и выдернул его. Он вновь завернулся в свой кокон из одеял и простыней в блаженной тишине, лёжа максимально неподвижно в надежде, что кости его черепа прекратят эту мясорубку в голове.       Он снова проснулся часом позже оттого, что его мать начала барабанить по двери, словно в дурном сне, визжа что-то по поводу того, что она думала, что Джерард уже ушёл, разве он не слышал свой будильник? К сожалению, к его матери не прилагалось кабеля питания или кнопки сброса будильника, и не было похоже, что она вскоре уймётся. Джерард вылез из кровати, обхватив голову одной рукой, и лишь на дюйм приоткрыл дверь. Он злобно взглянул на свою мать и выдал нечто нечленораздельное.       Она зло посмотрела на него в ответ.       — Встал, — прохрипел он и отстранённо махнул рукой.       — Ты опоздаешь, — раздражённо предупредила она, по крайней мере, вернувшись к более допустимому уровню громкости ругани. — Ты уже опоздал, Джерард Уэй. Живо! Не возвращайся в чёртову кровать.       Джерард закатил бы глаза, если бы его голова не была будто бы наполнена толчёным стеклом. Блять, и всё его тело чертовски ломало, будто кто-то взял бейсбольную биту и избил его. Или, что ж, скорее переехал его тело грузовиком, как ему казалось.       — Приму душ, — пробурчал он своей матери. — Уходи. Разве ты не должна быть на работе?       Мать Джерарда, очевидно, колебалась между тем, чтобы вытравить его из комнаты сразу на улицу, и тем, чтобы порадоваться, что её сын решил принять душ по собственной воле. Она решила покачать головой и пойти вниз.       — Я работаю... Они отправили меня домой забрать фотографии с художественной выставки в Джерси, засранец, — отозвалась она через плечо в то время, как Джерард перемещался по коридору в сторону ванной. Блять, было больно идти, а его мозг норовил вылиться из ушей. — Я вернусь в полшестого, так что, пожалуйста, чёрт возьми, будь здесь к этому времени. Боже.       Джерард заворчал и закрыл дверь ванной. Как его мать узнала, что он всё ещё был дома, было загадкой. В неё словно был встроен материнский радар, будто аист вместе с детьми приносил ещё и суперсилы. Особенно с тех пор, как Майки заболел, а они с отцом развелись, она постоянно находилась в режиме супермамы. Все эти «тебе пора в школу», «может, тебе стоит почаще выходить на улицу, Джерард» и «разве у тебя нет больше друзей кроме Майки». И многое, многое другое. Как угодно. Будто бы кого-то волновало, что он опоздает. Он считал, что было к лучшему пропустить встречу с миссис Холл и Тедом Сиковски. И он точно лучше примет душ, чем пойдёт в школу, воняя мусором и блевотиной.       Как бы то ни было, ванная тут была довольно милая. Джерард даже захотел набрать её и лежать в горячей воде, листая комиксы или рисуя в скетчбуке весь оставшийся день. Здесь было светло, а ветка за окном с красными листьями изгибалась так, что отбрасывала действительно причудливую тень на кафельную плитку, изысканную и с неровными краями. Ему нужно не забыть попытаться нарисовать это в следующий раз. А старомодная ванная с декоративными ножками была воплощением красоты; она выглядела так, будто вот-вот понесётся по коридору или спросит Джерарда, как ему эти мыльные пузырьки, словно миссис Поттс [3]. Даже кран выглядел круто, потускневший от времени, серебряного цвета и в виде цветка.       Джерард пустил воду, чтобы дать ей нагреться и присел на край ванной в ожидании. Из зеркала с зазубринами по краям на него уставился повёрнутый в другую сторону Джерард. Волосы впечатляюще отросли, на губе красовался синяк, а на подбородке виднелись зелёные полосы именно в том месте, которым Тед приложил его об грузовик в первый день. Затем зеркальный Джерард начал запотевать по краям, так что он решил, что вода уже достаточно нагрелась. Он осторожно ступил под струю воды и блаженно вздохнул в то время, как горячая вода хлынула на него. У него болели мышцы, о существовании которых у себя он даже не подозревал. Он винил Фрэнка в том, что он заставил его несколько часов подряд таскаться по лесу.       Несколько круговых движений мочалкой с гелем для душа «Сатсума» [4] от Body Shop, и он уже был чистеньким. После вчерашней радости и приключений он мог пойти дальше и намыть голову шампунем, несмотря на то, что он уже делал это три дня назад.       Он тёр голову, которая вся была в кондиционере, пока все волосы по большей части не распутались, и попытался проигнорировать утренний стояк, который боролся за его внимание. Он не мог вытащить Фрэнка из головы, что лишь усугубляло ситуацию, однако дрочить на знакомых людей было странно, и это также заставляло Джерарда краснеть за неловкие моменты. Тот день, когда ему приснился влажный сон про Пита, стал худшим в его жизни.       Однако даже с похмелья вся его кожа гудела, а сам он был возбуждён, чёрт побери. Он наконец сдался, прикрыл глаза и обернул руку вокруг члена, пытаясь стандартно думать о бесконечно счастливом телекинетическом сексе.       Только вот его милая шаблонная фантазия о Джин Грей [5], которая отсасывала ему, стала превращаться в Фрэнка, смотрящего на него снизу вверх с влажными ресницами. Рука Фрэнка была обёрнута вокруг его члена, татуированные пальцы скользили туда-сюда снова и снова, а затем Фрэнк склонил голову и коснулся его своим прохладным колечком в губе, и Джерард кончил себе в руку лишь при одной мысли об этом.       Он облокотился о прохладный кафель и прикрыл глаза рукой; кровь всё ещё стучала в висках. Боже, руки Фрэнка. Бедная Джин Грей с её идеально милыми, хоть и нетатуированными руками, не заслуживала, чтобы её бросали на половине фантазии во время мастурбации.       Блять, он так устал. Он даже ни на секунду не желал думать о Фрэнке, чтобы вспомнить, как дерьмово он повёл себя ночью, или о том, как странно вёл себя Фрэнк, или как он сказал, что Джерард симпатичный, как Фрэнк гладил его по грязным, потным волосам и выглядел таким чертовски милым и обеспокоенным, будто бы ему было не всё равно. Это всё создавало кучу эмоций — восторг, ужас, надежду и отчаяние, — и он не хотел с этим разбираться. А теперь у него скорее всего встанет в следующий раз при виде губ Фрэнка. Или рук. Хоть чего-нибудь.       Его головная боль возвращалась с реваншем, так что он взял тайленол и пару таблеток Алива [6] из шкафчика с лекарствами и запил их холодной водой из-под крана, зачерпнув её рукой. Он высунулся из-за двери, чтобы убедиться, что его мать и правда ушла перед тем, как выйти из ванной, завёрнутым в пушистое розовое полотенце и с тюрбаном на голове лавандового цвета. К тому моменту как он натянул достаточно чистый худи с Зигги Стардастом [7], мешковатые джинсы, расчесал волосы и слегка подвёл глаза, он уже чувствовал себя скорее человеком, а не восставшим из мёртвых.       Хотя у него до сих пор не было сумки. Прошлой ночью он оставил свою с Фрэнком в лесу после всех этих грёбаных усилий. Он решил проскользнуть в комнату Майки и взять его позабытый камуфляжный ранец. Он одиноко валялся в коробке в его комнате, и в нём до сих пор хранились старые школьные тетради с прошлого года с последнего дня в школе. Там валялись недоделанная домашняя работа по химии, не пишущие ручки и крохотный единорог, пронзающий рогом сердце Бибендума [8] на переднем кармане.       Джерард оставил всё , как было, и просто добавил несколько тетрадей и карандаш. Он осторожно прикрыл дверь в комнату Майки и на секунду прислонился к ней лбом, ожидая, когда его глаза перестанет жечь от накатывающих слёз. Блять, он не хотел идти в школу сегодня. По крайней мере, он точно пропустит математику.       Солнцезащитные очки, чтобы скрыться от слепящего света, кофейник, чтобы поставить его на ноги, и он был минимально готов встретиться с этим днём лицом к лицу.       Город был почти что ещё более пугающим при свете утреннего солнца чем прошлой ночью. Птички чирикали, деревья были жизнерадостно оранжевыми и красными на фоне ярко-голубого неба, на улице абсолютно никого не было, не считая домохозяйку, пялящуюся на него из окна, которое, должно быть, уже было чище некуда, все дома выглядели пустыми. Невероятно, словно сцена из фильма Тима Бертона — всё такое яркое и чёткое. Он быстро прошёл по улице, не поднимая головы, пока не дошёл до школы.       По крайней мере, хотя бы что-то хорошее произошло с ним после попойки и фонтанирования рвотой — он заходил в здание прямо в тот момент, когда Рэй выходил из офиса по посещаемости. Рэй заметил его и просиял.       — О, эй! — сказал Рэй, подскочив к нему; он был всё таким же говорливым и дружелюбным, как и вчера. — Классная кофта, чувак. Мне нравится Боуи.       Джерард уставился на свой худи, а Боуи уставился на него в ответ, неземной и прекрасный. Он взглянул на Рэя, робко улыбаясь ему.       — Мне тоже, — отозвался он. — Дома у меня лежит подписанная пластинка. Альбом Space Oddity, хах. Мне подарил её брат на день рождения прошлой весной.       Рэй выглядел должным образом впечатлённым.       — Чувак, ты должен потом показать мне её. Это чертовски круто. Ох, кстати, о музыке. Тебе нравятся Dinasour Jr.? Потому что в эти выходные они играют в городе, и часть нашей компании собиралась на концерт. Ты должен пойти! Я знаю, что Райан идёт, потому что он всю репетицию доставал меня с этим и всё спрашивал, идёшь ты или нет.       — Кто такой Райан? — озадаченно спросил Джерард, пока они поднимались по лестнице, а затем он сжал плечо Рэя, чтобы тот не упал и не разбился насмерть, потому что Тед Сраный Сиковски только что толкнул его, сильно, прямо в стену. От неожиданности Джерард сам чуть не подскользнулся на узких ступеньках. Ох. Он стиснул зубы и проигнорировал ситуацию. — Dinasour Jr., точно, — повторил он намеренно радостно. — Они неплохие ребята, возможно, я пойду. Эй, я, эм, попаду в неприятности из-за того, что пропустил сегодня первый урок, не знаешь?       — Не-е-е, — ответил Рэй, махнув рукой. Он всё ещё злобно оглядывался на Теда, который сгорбился у стены рядом с кабинетном мистера Кэрью и ухмылялся, однако резко выпрямился и подался вперёд, когда Джерард упомянул офис. — Я тебя отметил. Миссис Готорн и правда никогда не обращает внимания на посещаемость, безобразие.       Джерард оглядел его. Он начинал понимать, о чём говорил Боб, когда рассказывал, что Рэй слишком серьёзно воспринимает свою работу. Но хотя бы он отметил Джерарда, не считая его предчувствия о том, что если он пропустит ещё один урок, то Рэй начнёт читать ему лекции.       Английский прошёл без особых проблем, хотя Тед с его грёбаной ватагой головорезов начинал по-настоящему его пугать своими перешёптываниями и пристальными взглядами. Плюс между уроками у него появилось ощущение, что его кто-то преследует — краем глаза он постоянно видел движение, однако это всегда оказывался незнакомый ученик, уставший, с постным лицом. Затем его снова отвлёк Рэй, который всё появлялся и уговаривал Джерарда пойти к нему вечером играть в видеоигры.       — Серьёзно, это будет чертовски легендарно. У нас марафон Обителя зла! — Рэй умоляюще тыкал Джерарда в плечо. — На этот раз тебе правда стоит прийти. Там будет Боб, Патрик, Ворм и ещё пара ребят из группы. Майк, и кстати, Грета играет, так что она тоже придёт. Патрик обалдеет. А моя мама приготовит закуски, будет здорово. Н-ну же-е-е...       Джерард уклончиво хмыкнул, потому что чёрт, там будет куча незнакомых людей. Ему очень нравились Рэй с Бобом, и Патрик с Вормом были нормальными, однако он не особо любил находиться в толпе. Но весь оставшийся день Рэй донимал Джерарда этим и позвал Боба на помощь, и к моменту, когда Джерард вышел с биологии, он, стиснув зубы, согласился хотя бы подумать над этим. В основном просто потому что он был чертовски впечатлён, что Рэю было не всё равно настолько, что он провёл компанию по убеждению Джерарда прийти; вишенкой на торте стала сценка с мёртвой лягушкой в главной роли на уроке биологии. Было очень сложно устоять перед мёртвой танцующей лягушкой.       Большую часть времени на уроке рисования он провёл за дискуссией с самим собой, потому что на уроке особо не требовалось его внимание. На этот раз они рисовали натюрморт из зеркала, кувшина с молоком и стопки пустых компакт-дисков. У мистера Фелтса определённо вставало на натюрморты. Судя по учебному плану класс с августа не рисовал ничего кроме натюрмортов, а кубизм они начнут проходить лишь во второй половине октября. Джерард предвидел большое количество скуки в своём обозримом будущем. Он быстро набросал жалкий контур картины, а остаток урока провёл в размышлениях, что же делать.       На самом деле он не хотел идти к Рэю, не на большую весёлую вечеринку, никак. Возможно, если бы там были только Рэй с Бобом. Помимо всего, ему всё ещё нужно было забрать свою сумку у Фрэнка со всеми комиксами, его любимой зажигалкой и скетчпадом. И кстати, с его домашней работой по математике, теперь он вспомнил о ней. Возможно, Фрэнк захочет пойти на вечеринку. Возможно, он уже был приглашён. Джерард подумал, что Рэй не будет особо против, если Фрэнк тоже придёт.       Ему придётся просто признаться в этом. Он невероятно безнадёжно был влюблён в Фрэнка. Признание проблемы было первым шагом к её решению, он надеялся. Секрет заключался в том, чтобы особо не лелеять надежд.       Фрэнк был таким чертовски крутым. Даже быть его другом было бы удивительно, правда. В последнюю минуту Джерард вспомнил и положил с собой следующий выпуск «Рокового патруля», раз уж Фрэнк ещё его не читал, и свои отличные карандаши Derwent, чтобы нарисовать кладбище, если Фрэнк попросит, а ещё он повсюду рисовал татуировки Фрэнка весь день. Майки уже отправил ему тысячу сообщений по поводу Фрэнка и их свидания, и это чертовски раздражало и лишь заставляло Джерарда сильнее нервничать. Это было не свидание, всё было не так. Подобное мышление лишь приведёт его к разочарованию.       Было странно, что Джерард до сих пор не видел Фрэнка в школе. Возможно, Фрэнк был в другом классе — возможно, он остался на второй год или был в средней школе, а не в старшей. Но в этом не было смысла. Фрэнк точно выглядел старше, и ему должно было быть как минимум шестнадцать, чтобы набить все эти татуировки.       Возможно, он был на домашнем обучении. Или... может, Фрэнк сбежал из дома и ждал, пока ему исполнится восемнадцать, чтобы стать совершеннолетним перед тем, как вернуться обратно в общество? Это могло бы объяснить, почему он постоянно не хотел уходить из леса, если он боялся, что его поймают и затащат обратно домой. Возможно, его родители были ублюдками. Сам отец Джерарда вёл себя по-мудацки во время развода, но он никогда не чувствовал себя настолько в ловушке, чтобы, чёрт возьми, сбежать и жить в лесу.       Он надеялся, что причина таилась не в этом. Ему ненавистна была мысль о том, что Фрэнк мог быть таким несчастным и обездоленным. Возможно, существовало иное объяснение.       Дерьмо, он полностью отключился, а мистер Фелтс нарезал круги по кабинету, подозрительно оглядывая класс. Джерард поспешно переложил листы, чтобы его оригинальная, чертовски скучная работа оказалась на поверхности, и начал старательно по второму кругу оттенять выемки кувшина.       Вчера мистер Фелтс упомянул о возможности посещения школьного психолога после того, как увидел «натюрморт» Джерарда из вампирёныша, вгрызающегося в руку, и он больше не вмешивался в это дерьмо. Он собирался отложить эту бомбу замедленного действия на максимально возможное время.       — Отлично, мистер Уэй, — одобрительно произнёс мистер Фелтс, заглядывая Джерарду через плечо. — У вас подсознательное умение видеть перспективу. Возможно, вам стоит выставить некоторые свои работы вместе с моими на окружной ярмарке на следующей неделе.       Джерард в ужасе уставился на мужчину. Местная окружная ярмарка, срань Господня. Он мог поклясться, там ещё и призы будут. И куропатки.       К счастью, мистер Фелтс слишком отвлёкся на окончание урока, чтобы заметить ошеломлённое выражение лица Джерарда. Прозвенел звонок, и девчонки, весь урок тайно обсуждавшие сравнительную ценность Братьев Джонас и Майли Сайрус — покажите Джерарду, куда блевать, серьёзно, — сразу же убежали, оставив опилки от карандашей и скомканные бумажки. Джерард, ссутулившись, медленно вышел из кабинета, собрав свои бумажки и сунув их в портфель Майки.       Он выглянул на медленно пустеющую стоянку, непрекращающиеся потоки машин выезжали оттуда. Он подождал несколько минут в коридоре, наблюдая за просачивающимися мимо учениками, затем миновал столовую и обнаружил заднюю дверь студии. Тревожно оглядываясь, он отправился к лесу, крепко сжимая лямку рюкзака Майки и щурясь от полуденного солнца.       Снова поднялся прохладный, несмотря на солнце, ветер, тянущий за повязки худи Джерарда и порывисто играющий в высокой траве. Зима здесь будет суровой, Джерард точно мог сказать. Сегодня опало ещё больше листьев, серо-коричневые скелеты деревьев то тут, то там проглядывали сквозь оранжево-красную листву. Джерард стоял на опушке леса, уставившись на тропинку. Там никого не было — лишь испещрённые пятнами тени и пение птиц вдалеке. У этого звука было странное звучание, будто он оказался в обширной пустой пещере, полной деревьев. Возможно, это лишь одна птица разговаривала сама с собой. Он задумался, стоило ли ему пройти чуть дальше, посмотреть, не ждал ли его Фрэнк около разрушенного дома.       Он сошёл с тропинки на шаг в ту сторону, которая была верной по его мнению; он по щиколотку утопал в опавших листьях и слышал едва уловимое пение. Деревья, головокружительно похожие, вытягивались вокруг него. Он смутно вспомнил что-то о том, что мох рос с северной стороны деревьев, однако он никогда не знал, что вообще находится на севере. Раз уж на то пошло, мох не рос со стороны Фрэнка или дорожки. Джерард сделал пару шагов обратно к дорожке, вытряхивая листья из носков, и сердито уставился на деревья. Хотелось бы надеяться, что Фрэнк встретит его на тропе вместо того, чтобы углубляться в лес.       Он решил присесть на старую каменную стену и подождать. Время от времени ветер менял направление, и он мог услышать слабую музыку, доносящуюся из студии, как ему казалось, однако было слишком далеко для того, чтобы определить, какую песню они играли. То и дело ему казалось, что кто-то идёт из-за треска листьев под ногами, но когда он поднимал глаза, перед ним всегда стоял пустой лес. Это было чертовски пугающе, не в приятном смысле, а в смысле засранец-спортсмен-поджидает-тебя-в-засаде. И ветер снова усиливался, заунывно насвистывая сквозь поредевшие скелетообразные кроны деревьев и гоняя охапки оранжево-красных листьев.       Спустя час ожидания Джерарду пришлось признать правду. Джерард чувствовал себя несоразмерно ужасно; его грудь болела, словно рёбра вдавливались внутрь, будто в том месте, где находилось сердце, теперь оказался суперплотный комок. Это было глупо, он встретился с Фрэнком всего лишь несколько дней назад. Не то чтобы он шёл с ним на выпускной.       Просто было отстойно, что он не мог получить обратно свою сумку вместе со всем дерьмом, вот и всё. Невелика беда. В этом городе жили и другие люди, которым он нравился. Он мог просто-напросто пойти тусоваться с Рэем, Бобом и всеми их друзьями внутри четырёх стен, где были отопление, свет и видеоигры. Возможно, миссис Торо была из тех матерей, которые делали домашнее какао и печенье, а не как мать Джерарда, которая в основном готовила кофе, а иногда Чёрного русского.       Однако он остался сидеть на прохладной каменной стене, уставившись под ноги, то и дело сворачивая голову, чтобы посмотреть на тропинку. Он чувствовал, будто мог оставаться здесь вечно, просто исчезнуть, как тот паренёк, про которого рассказывал Рэй за обедом. Или вместо его исчезновения существовал другой вариант. Мир вне леса исчезнет, а он будет бродить по осеннему лесу вечно, потерявшись в опавших листьях и далёком голубом небе. Было слегка жутковато то, как легко его можно было убедить, что за пределами леса ничего не существовало, как чётко он мог себе это представить. Однако прошло где-то полтора часа без единого намёка на Фрэнка, так что в конце концов Джерард заставил себя подняться и покинуть лес.       Мир всё ещё был на месте. Школьная парковка опустела.       Он не мог заставить себя пойти к Рэю, не сейчас. Вместо этого он направился домой, чтобы собрать посылку для Майки, и возможно, если он раскритикует дешёвое Miller Lite [9], что ж, его мать не покупала бы его, если бы не хотела, чтобы он это пил. Просто... это была словно досада, крепкое чувство на груди, которое он пытался игнорировать, действительно громко играя Black Flag и до хрипоты распевая их песни. Возможно, он чертовски раздражал своих соседей, но кого это ебёт. Не беда.       Возможно, Фрэнк заболел. Но нет, скорее всего он просто передумал после прошлого вечера, после того, как увидел, каким пьяным лузером мог быть Джерард. Блять. Что ж, что вообще за херня, Фрэнк. Кому он нужен был со своими татуировками, его чёртовым заброшенным кладбищем и его голосом с хрипотцой, напевающим Misfits. Джерарду он нахрен был не нужен, это было чертовски точно. Он выпил ещё одно пиво.       Он наполнил рюкзак Майки черничными поп-тартс и этими небольшими пачками Читос. Порывшись в шкафчиках, Джерард обнаружил пару баночек колы без сахара и эти странные пакетики быстрорастворимого кофе с пенкой. Майки клялся, что они похожи на кофеинизированные кисло-сладкие леденцы, так что даже Джерард подумал, что зависимость от кофеина зашла слишком далеко, но Майки был болен, и если он хотел быть на взводе из-за передоза кофеином, то кто Джерард такой, чтобы его осуждать?       Собрав всё, Джерард сел на крыльце в ожидании своей мамы. Шла только первая неделя октября, а у некоторых на крыльце уже стояли тыквы. В доме напротив стояла тыква с ухмылкой сфинкса, края его рта были тонкими и изгибались. Джерард уставился в её тёмные глаза и слушал отдалённый шум машин, проносящихся по Главной улице.       Его мать припарковалась у дома спустя полчаса и не задавала вопросов, а просто включила музыку по радио. Он догадался, что у них у обоих выдался дерьмовый день. Они так и ехали в тишине, Джерард пялился из окна на мелькающие мимо поля и густые леса. Когда они добрались до Трамбулловского Центра, оказалось, что хотя бы у Майки день прошёл чуть лучше. Когда они приехали, он что-то бешено печатал в телефоне. Джерард тут же подошёл, сел на край кровати и бросил рюкзак с контрабандой Майки на подушку. Он прислонился к его плечу. Майки был тёплым и улыбался. Это было мило.       — Чёрт, — радостно прошептал Майки, когда обнаружил пакетик для капучино. — Ты мой чёртов герой, Джи.       Джерард чувствовал себя немного пьяным, несильно, но достаточно, чтобы ему было тепло и, возможно, чтобы краснели щёки. Он надеялся, медсестра не заметит, но Майки точно не мог пройти мимо. Как только их мать ушла, он склонил голову и нахмурился.       — Со мной всё в порядке, — сказал Джерард, и чёрт, он мог попытаться быть чуть более убедительным, разве не так? Прямо сейчас он не хотел говорить о Фрэнке или о Теде с его друзьями-придурками, но если он ничего не скажет, то Майки скорее всего расколет его за пару минут.       — Эй, Пит написал мне чуть раньше, — пылко проговорил он, натягивая непонятно откуда взявшуюся улыбку. — Он говорил тебе, что они с Гейбом хотят приехать как-нибудь навестить нас на фургоне?       И Майки, чёрт возьми, просиял, что ладно, уже заставляло Джерарда почувствовать себя чуточку лучше. Намного лучше.       Весь оставшийся вечер они провели, свернувшись на кровати Майки, обсуждая то, какой хаос наведут Пит с Гейбом на маленький городок, а затем перечитывали старые выпуски Керранга, которые Джерард принёс с собой. Не успел Джерард опомниться, как часы посещений закончились, и он бы никогда не подумал, что будет неохотно покидать устрашающе стерильную больницу с мигающими флуоресцентными лампами. Но так и было, и это было отстойно.       — Увидимся завтра, Джи, — прошептал Майки одними лишь губами, а сестра Рэтчед грозно глядела на него с порога — сама недоброжелательность в покоробленных босоножках. Скорее всего она где-то прятала целую кучу иголок для себя. Джерард содрогнулся. Он надеялся, что Майки спрятал нелегальные вкусняшки, потому что он точно знал, кого в них обвинят.       — Иду, иду, — пробурчал он, злобно взглянув на неё, и обнял Майки на прощание. — Удивительных снов тебе, Майки, — сказал он, чувствуя себя жалко. — Ты же знаешь, что можешь написать мне в любое время, да?       Майки закатил глаза и отмахнулся от него. Джерард ненавидел это, ненавидел оставлять его. Если бы не Джерард и его глупая чёртова старшая школа, возможно, его мать могла бы переночевать в больнице. Ей бы не пришлось уезжать, чтобы отвозить Джерарда домой, чтобы он первым делом с утра, чёрт побери, мог пойти на уроки, и Майки бы не пришлось находиться там одному. Это было нечестно. Жизнь несправедлива.