Коварные божества

Ингрид неуклюже мялась подле покоев. К ней даже присоединился Ванланд, топчась на подоле платья. Служанка не знала куда деваться, госпожи в покоях не было, стражников у двери тоже — леди Сигюн приказала им не показываться. Зверь принялся грызть платье асгардки. — А вот и ты! — радостно воскликнула Сигюн. Ингрид подскочила от неожиданности и едва не потеряла дар речи. Позади нее стояла ванахеймка, восстанавливая дыхание. От чего-то она была счастлива, буквально сияя от радости. Леди Сигюн казалась ей как всегда невероятно красивой, даже в своем грубом одеянии, когда сама Ингрид в цветочном платье напоминала не больше, чем мрачную тень. Ей нравилась грубая и небрежная коса леди Сигюн, как и бесцеремонность чужестранки. — Я везде тебя обыскалась, Ингрид! — наигранно недовольным тоном воскликнула княжна, хлопнув ладонями. — Пойдем, у нас столько дел на сегодня. Она схватила служанку под руку и решительно потащила ту в ведомом только ей направлении. Ингрид не могла сопротивляться, словно в дурмане она плелась за госпожой. — Леди, куда мы торопимся? — тревожно спросила она. Ванланд ловко перебирал маленькими лапами, с трудом поспевая за дамами. Сигюн сильнее сжала служанку за локоть. — К царице. Будешь объясняться, зачем стащила мои драгоценности, — равнодушно ответила ванахеймка. Ингрид резко остановилась на месте и застыла подобно изваянию. Эти пару слов стеганули словно нож. Она отрицательно покачала головой, пытаясь проснуться от этого кошмара. На лбу выступила испарина. — Леди, что вы… Я никогда, — она начала заикаться. Девушка мысленно попрощалась со своей головой. За такой поступок наказание одно — казнь. Но ведь она не воровка, она бы не стала. Ей стало дурно, а коленки сами подкосились. Покои царицы уже за следующим поворотом. Колдунья серьезно нахмурила брови, поджала губы, а затем рассмеялась, вызвав у Ингрид недоуменный взгляд. Ее пальцы разомкнулись, освободив асгардку из цепкой хватки. — Небо, до чего же ты зажата, Ингрид. Успокойся, я лишь хочу отпросить тебя у царицы на пару дней, — спокойно произнесла леди Сигюн. Она снова насильно потащила Ингрид к покоям царицы. Девушка пыталась осознать сказанное, но получалось довольно паршиво. Сигюн постучала в дверь и им разрешили войти. — Так это была шутка? — с ужасом выговорила Ингрид. Но Сигюн уже не слушала, она ярко улыбалась царице. — Миледи, — выговорила колдунья. Крыло прислуги располагалось на нижних уровнях, стоило потратить немало времени, чтобы добраться туда. Леди Сигюн уверенно держала Ингрид под локоть так, будто они были давними знакомыми, будто она не была леди, а Ингрид не была обычной служанкой. Сигюн тяжело вздохнула, она теряла терпение. Они все же добрались до комнаты Ингрид. — Держи-ка, надень это, — бесцеремонно приказала ванахеймка. — И поторопись. Ингрид поймала два темных лоскута ткани. Стало быть, одеяние, но очень странное и такое открытое. Весьма необычное, даже для Ванахейма. Она стала пристально наблюдать, а затем повторять за ванахеймкой, которая натягивала подобный наряд. — Что это? Откуда оно? И куда мы направляемся? — нетерпеливо засыпала вопросами девушка. Княжна облачилась в черные джинсы и зеленую футболку, затем помогла Ингрид надеть одежду, которую та видела впервые. Сигюн распустила ее помпезную прическу, и золотые локоны рассыпались по спине. — Я похищаю тебя, Ингрид. Сегодня тот самый день, когда ты повидаешь мир, дурочка, — с восхищением выговорила ванахеймка. Ингрид глупо захлопала глазами. Княжна ловко собрала ее волосы в косу, подобную ее. — Мы покидаем Асгард? Разве Хранитель нас пропустит? — испуганно спросила асгардка. — Всё, что ты увидишь, Ингрид, должно остаться между нами. Никому ни слова, поняла? — вполне серьезно сказала Сигюн. — Иначе я тебя убью. Ингрид похолодела. Ее руки тряслись. — Никому, — пообещала она. — А теперь закрой глаза. В руках у колдуньи появилась черная повязка, которую она достала из рюкзака. Локи раздраженно сжал челюсти, заскрипев зубами. Ванахеймская девка изворотливо избегала его, он знал. С того времени, когда матушка выговорила Сиф, он больше не видел колдунью. Он все никак не мог понять, что тогда произошло в трапезной, даже Сиф, которую он неистово утешал, не признавалась ему. Царица всегда справедливо решала любые ситуации, но ему отчаянно хотелось узнать все от самой Сигюн. Она словно сквозь землю провалилась, не было ни единого следа. Если ванахеймская девка думала, что может прятаться от него вечно, она сильно ошибалась. В Асгарде нет такого места, где бы он ее не нашел. Локи продолжал караулить ее в покоях, скитался по дворцу в безуспешных поисках, даже причислил к делу Улика, но миновал третий день, а ее все не было. Но больше всего его удивляла реакция царицы на пропажу, точнее абсолютное отсутствие любой реакции. Разве Сигюн не под ее патронажем? Ему удалось подслушать разговор фрейлин, которые сетовали на пропажу бестолковой служанки. Отсутствие любого интереса сына к еде заметила Фригга. Она отставила ужин в сторону и с укором посмотрела на Локи. Царица не терпела любых секретов между ними. Царевич равнодушно гонял ужин по тарелке, опустив голову. — Мама, разве тебя не волнует внезапное исчезновение твоей придворной дамы? — как можно беспристрастно сказал маг. Фригга улыбнулась. Ее сын как всегда напрасно волновался. Царица сразу поняла, о ком он толкует. — С чего бы мне волноваться, дорогой? — Что все закончится скандалом? К тому же, вместе с ней пропала служанка. Почему ты так равнодушно принимаешь сей факт? — его голос похолодел. — Быть может, потому что я сама разрешила им покинуть дворец? — царица молвила строго. — Разрешила? — недоуменно переспросил Локи. — Леди Сигюн явилась ко мне и отчаянно хлопотала о времяпровождении вне дворца. А наша поданная любезно согласилась показать ей достопримечательности царства. Царевич отшатнулся. Служанка убрала основное блюдо и подала десерт, но у него не было аппетита. Он на минуту поддался слабости и хотел возразить матери, но вовремя остановил собственное безрассудство. — Ты напрасно волнуешься, мой дорогой. К тому же, Асгард самый безопасный мир из всех девяти, — спокойно утешила его царица. Локи пришлось согласиться с матушкой. Но все равно внутри что-то предательски сжималось. Он ощущал острую необходимость увидеть проклятую ванахеймку, отчитать за безрассудство, возможно даже запереть в самой темной темнице, чтобы ей было неповадно сбегать. — Как твои успехи в искусстве магии? — с любопытством продолжила Фригга. Хоть сейчас он мог похвастаться, ведь его последние успехи не могли не радовать. Ему нравилось, с каким восторгом и восхищением царица слушала его. И ему определенно льстила ее поддержка. С Сигюн он встретился только спустя неделю после того идиотского случая в трапезной. И только когда они наконец встретились, он понял, что напрасно желал ее видеть. Когда они встретились, он понял, что намеренно искать с ней встреч больше не станет. Ингрид пыталась отдышаться. Леди сняла с ее глаз повязку, и она увидела свою комнату. Голова разболелась, а в глазах все поплыло. Девушка вымученно улыбнулась. Все тело ломило от усталости, но радости не было предела. — Просто невероятно! — она восторженно воскликнула. — Все ведь было по-настоящему? Ведь все, что я видела, не сон? Сигюн улыбнулась и прикрыла глаза. Она сняла рюкзак с плеч и открыла его, изъяв оттуда два бумажных стаканчика. — Не сон, — тепло ответила княжна. Она кинула Ингрид один стакан, который та ловко поймала. Фисташковое мороженое с орехами, то самое, которое так пришлось по вкусу. Ванахеймка держала в руке точно такое же, с рюкзака она достала две ложки, одну протянула Ингрид, а затем плюхнулась на крохотную кровать. Служанка присела возле нее, сняв со стакана крышку и фольгу. — Я могу уверенно сказать, что эти два дня в Мидгарде были самым большим приключением в моей жизни, — мечтательно прошептала Ингрид. Сигюн засмеялась, ковыряя ложкой десерт. Девушки сидели на кровати, постепенно приходя в себя. — Только будь аккуратнее, в Асгарде прошло куда больше времени, — серьезно сказала ванахеймка. — Кстати, ты хорошо держалась на коньках. Ингрид засмущалась и покрылась румянцем. На самом деле, на катке она сильно опозорилась, ей до сих пор было стыдно. — Больше всего мне понравилась прогулка под водой, — смущенно пробормотала служанка, имея в виду их поход в океанариум. Ванахеймка вдруг повернулась к ней, отставив стакан с ложкой в сторону. Она нахмурилась, словно о чем-то размышляя. — Кто такая Ингрид? — вдруг спросила она. Ингрид испугалась и помрачнела. Она шумно сглотнула и выпрямилась как натянутая струна. — Не страшно носить имя покойной? — с интересом снова спросила княжна. Служанка удивленно уставилась на нее. — Думаешь, я не слышала, что ты бормочешь себе под нос? — ответила ванахеймка на ее немой вопрос. — Ты все время говорила сама с собой, постоянно упоминая Ингрид. Так что вывод один. Ингрид опустила глаза и отставила мороженое. — Она умерла в младенчестве. Моя сестра покинула наш мир на второй месяц от рождения, затем отец отдал ее имя мне. Оно придает мне силы, леди, в некотором смысле, — закивала служанка. — Так я знаю, что она со мной, где бы я ни была. Мне бы хотелось, чтобы и она увидела все те прекрасные места, что вы мне показали. Сигюн пристально таращилась на нее, и, быть может, на один момент ей стало жалко асгардку. Жалость. Такое презренное чувство. Она раздраженно хмыкнула. — Странная ты, Ингрид, до невозможности. Она резко подорвалась с кровати и, приложив руку к груди, сменила мидгардские одежды на привычный ванахеймский кожаный костюм. Закинула рюкзак на плечи и подошла к двери. — Проведаю царицу, а ты сходи к матушке, забери мой заказ, — сказала ванахеймка тоном, не требующим возражений. Она прекрасно знала, что врать царице придется ей, ведь при всем желании, Ингрид просто не умела врать или обманывать. И Сигюн все еще взирала на нее с высоты своего морального превосходства, отмечая ее сумбурность и бестолковость. Еще княжне весьма не хотелось видеть младшего царевича, поэтому она тщательно избегала своих покоев, в которых он бывал, наверное, чаще нее, а также компанию старшего царевича и леди Сиф, по пятам которых он ходил. Она также не появлялась в библиотеке, чтобы и там случайно не столкнуться с царевичем. Сигюн начала серьезно волноваться из-за Ванланда и проблем, которые могут в дальнейшем с ним возникнуть. Он рос свирепым зверем и довольно быстро, так что уже был ей по колени, а когда поднимался на задние лапы, то передние доставали выше бедра. А вчера он до крови укусил за руку Ингрид, и Сигюн даже пришлось воспользоваться целебным камнем. Она начала более тщательно присматривать за ним и буквально повсюду таскала за собой, даже в чертоги царицы, которая продолжала обучать ее новому дару. Она часто проводила время в компании троицы воинов. Вольштагг вел беседы исключительно о еде и войне, Фандрал воспевал ее красоту, а Огун предавался воспоминаниям о родном доме. Они гуляли в царском саду, который ночью казался необыкновенно божественным, а огромные факела вдоль мощеной тропинки придавали этому месту определенный шарм. Сигюн слушала их яркую беседу и с тоской отметила, что в кои-то веки на душе стало более-менее спокойно. Возле дворца караулили гвардейцы, мимо пробегали фрейлины царицы, щебеча о каких-то глупых дворцовых заботах. Внезапно ее внимание остановилось на белоснежной пряди волос, которой коснулась чужая магия. От корней и до кончиков волос поползла мерзкая чернота, полностью поглощая их естественный цвет. Она быстро заправила прядь за ухо и бегло осмотрелась по сторонам, пытаясь сфокусироваться на проказнике. По левую руку распростерлось одинокое озеро, совсем небольшое и неглубокое. Величественные ивы придавали некий уют и умиротворение этому месту. — Господа, прошу меня простить, — привлекла к себе внимание ванахеймка. — Столь позднее время, мне стоит отдохнуть. Все трое обернулись к ней и учтиво кивнули. Фандрал оставил мягкий поцелуй на ее руке, задорно улыбнувшись. — Обязательно приходи к нам тренироваться, — взял с нее обещание Вольштагг. Когда воины пропали с поля взора, она целеустремленно направилась к озеру. Ванланд последовал за ней, раздраженно виляя длинным хвостом. Она была в курсе, что ему не нравились ее намерения. Коварный асгардец уверенно чувствовал себя в тени раскидистой ивы, скрестив руки на груди. Сигюн быстро нашла его, не забыв окинуть ненавистным взглядом. Когда ее волосы полностью изменили свой цвет, она увидела, как его губы растянулись в едкой улыбке. Чужеземка стояла перед ним злая и раздраженная, его глупая выходка буквально взбесила ее. — Забыл наколдовать кое-что еще, — злобно зашипела она. Чужеземная колдунья подняла правую руку, и хваткая иллюзия расползлась от кончиков пальцев до ступней. Пара секунд и перед ним стояла вовсе не Сигюн, а Сиф. Младший царевич даже не поменялся в лице, хотя девка застала его врасплох. Она хотела ужалить, надавить на больное место. — Неужели это ревность, Сигюн? — он по-детски поджал губы. — А теперь кое-что забыла я, — сказала Сиф голосом Сигюн. Она протянула к нему ту самую руку, и Локи ощутил, как иллюзия расползается и по его телу, окутывая хитрой пеленой каждую клеточку тела. Он молча наблюдал, как его изящные пальцы превращаются в грубые пальцы брата. Поддельная Сиф смотрела на поддельного Тора. Девка по-прежнему излучала только злость и ненависть, и он ловко скопировал ее эмоции. Еще до этой выходки ему хотелось многое ей сказать, теперь же он попросту не желал ее видеть. Он развеял иллюзию и молча удалился в сторону дворца. Облегчение накрыло разрушающей волной. Она пропустила сквозь пальцы свои волосы, на секунду залюбовавшись их привычным цветом. Сигюн посмотрела на дворец, но от царевича уже и след простыл. Зверь запустил острые когти ей в бедро, заставив болезненно зашипеть. Кошка проголодалась и потребовала к себе внимания. Сигюн вместе с животным направилась во дворец. Сегодня ей было необходимо проведать еще и царицу. Поздние встречи с ней облегчали сны, в которых все еще преследовали кошмары. Зато перестал преследовать Локи. Она не видела его почти неделю, но теперь сей факт ее почему-то не радовал. Противное ощущение его обиды не исчезало, из-за чего она начала чувствовать себя отвратительно. Она также знала, что ему безумно хотелось продемонстрировать свои успехи в заклятье морока в ту ночь, когда она не явилась в библиотеке, и от этого ей становилось еще хуже. Особенно ярко воспоминания нахлынули в тот день, когда царица попросила ее помочь навести порядки в хранилище знаний. Ванахеймка безразлично перебирала книги, сортировала и аккуратно раскладывала по полкам, краем глаза наблюдая за асиньями, которых царица сюда так же прислала. Если Сигюн работала без всякого энтузиазма, то у Ингрид его было хоть отбавляй. Она напоминала хорошо слаженный механизм, который вряд ли можно было сломать. — И всё же, — задумчиво протянула Сигюн, сложив руки на груди. — Как звучит то имя, которое должно было тебе достаться? Ингрид на лестнице пошатнулась, едва удержавшись. Она громко прочистила горло и все же как-то неуверенно выдавила из себя: — Ингигерда. — Помилуй меня Один! — неожиданно громко воскликнула княжна. Помимо Ингрид, на Сигюн уставились еще три златовласых головы, с интересом и недоумением рассматривая ее. Ванахеймка смущенно улыбнулась и возвратилась к сортировке книг. — Оно тебе тоже не подходит, — шепнула она покрасневшей асгардке. — Уж лучше будь Ингрид. Служанка отстраненно протирала полки, ловко расставляя древние фолианты по местам. Ванланд довольно развалился на диване, спрятав голову в пушистый хвост, и довольно наблюдая за хозяйкой и служанкой. — И всё же, леди, как мы покинули Асгард? — тихо спросила Ингрид, украдкой осматриваясь по сторонам. — Занимайся своим делом, — строго приказала Сигюн. Вечером того самого дня она нашла в своих покоях еще одно письмо. На сей раз не от брата, а от единственной сестры. Гносс в своей излюбленной манере жаловалась на брата и на то, что он ничего не сообщал ей о ссылке сестры в другое царство. Сигюн горько улыбнулась. Гносс повезло родиться пустоголовой и наивной дурочкой, посему она мало волновала старшего брата. Сигюн была рада узнать, что сестра и племянники в полном здравии и намереваются проведать царя в столице. Даже глупая сестра начала волноваться о состоянии дяди. О другом брате сообщалось мало, ведь на юг из севера доходят только отдаленные слухи и пересказы. Война на севере, война дома. Каменные существа упрямо отказывались признавать власть ванов и ее брата в особенности. Одной ночью война ей и приснилась, но не та, что властвовала дома, в Ванахейме. Другая война. Где была исключительно разруха и смерть. Сон неплохо нагнал страх, но царице она не признавалась. Сигюн изо всех сил пыталась контролировать свое сознание и ум, опиралась ночному наваждению, как и наставляла Фригга, но прошлое слишком настойчиво стучалось в дверь настоящего. И при всем старании, она проигрывала эту битву. Обучение под крылом Фригги облегчало внутренние терзания. Разговоры с ней помогали усмирить душевные мучения. Этим вечером асгардская царица была необычайно прекрасной, в бежевом платье и с высокой прической. Юная красота Сигюн меркла на ее фоне. — Вижу, ты прячешь взгляд, Сигюн, — неодобрительно покачала головой асинья. Девушка устало прикрыла глаза и набрала полные легкие целебного воздуха. Они стояли на террасе царицы, любуясь ночным Асгардом. — Быть может, я проклята, миледи? — с горечью спросила она. — Сей дар, я чувствую, он мое проклятье. Воспоминания, которые он пробуждает, разрушительные. Разве кто-то заслуживает таких страданий? Фригга внимательно слушала Сигюн, будто испытывая ее мучения на себе. — Когда живешь достаточно долго, учишься видеть многое, — устало начала царица, накрыв ее руки своими. — Тот дар все же кое-что скрывает от меня, но я вижу четко и ясно твое покаяние. Дорогая, прошлое преследует тебя, потому что ты не можешь от него отказаться, ведь ни единой душе не под силу такое, даже мне или Всеотцу. Я также вижу, насколько болезненное твое прошлое, ты видела гораздо больше, чем я. Такое не скрыть, — она спокойно произнесла. — Осталось только принять это, а не бороться с ним. То, что тебя терзает, те ужасные вещи, что ты узрела и сотворила, ты уже расплачиваешься за них. Путь искупления долог и тернист, но у тебя есть все необходимое, у тебя есть я. С каждым словом Фригги глаза ванахеймки набирались солеными слезами, а губы предательски дрожали. Она криво улыбнулась, пытаясь казаться сильной. — То, что я сотворила, нельзя ничем оправдать. Даже тем, что мне пришлось пережить. Я не могу принять свое прошлое, оно чудовищно, я чудовищна. С этим невыносимо жить, — пылко произнесла Сигюн. Она поняла, что все кошмары начались именно здесь, в Асгарде. Словно кто-то или что-то желало лишить ее рассудка. — И тебе еще не раз придется с ним столкнуться, чтобы усмирить внутреннюю борьбу. Но все маленькими шагами, помнишь? Она помнила. То ведь слова, которые Фригга сказала в их первое занятие. Пара соленых капель упала на руки. — Этот дар вовсе не проклятье. Благодаря ему я ведь могу тебе помочь, — с улыбкой сказала асинья. — Тогда мне очень повезло, что сама царица Асгарда мне помогает, — облегченно выговорила Сигюн. Фригга прикрыла глаза и притянула ее к себе, заключив в теплые объятия. Ванахеймка почувствовала, как ласковые руки гладили ее по волосам, пока сама она усердно сдерживала новый поток слез. — Знаю, ты не хочешь слышать эти слова, но Фрейя гордилась бы тобой, — успокоительно прошептала царица. Она была права, ей не хотелось слышать эти слова. Сигюн тихо шмыгнула носом, обняв в ответ женщину. — Иногда мне кажется, миледи, вы можете заставить даже самого заклятого преступника рыдать как малое дитя. Царственная особь незаметно улыбнулась, освобождая ванахеймку из объятий. В ту ночь Сигюн спала спокойно. Но кому не было спокойно, так это младшему царевичу. Его начала преследовать череда неудач. Начиная с Сиф, которая снова проявляла к нему не больше чем холодную отстраненность, заканчивая ванахеймкой девкой, которая непозволительно своевольничала на каждом шагу. Сиф снова с безумной наивностью и глупым обожанием начала ходить по пятам за Тором. Ее слепая преданность порядком раздражала его. Ноющая мысль о всецелом предательстве закрадывалась с момента, когда их встречи начала отменять царица, ссылаясь на немаловажные дела. Одним вечером он увидел, как с ее покоев вылетела заплаканная Сигюн, так что первой мыслью закралась обида на Фриггу, но когда он увидел, как ванахеймка усердно вытирает нежеланные слезы, его окатило облегчение. Ему льстили ее слезы, и он даже не заметил, как губы расплылись в улыбке. Ей плохо. Замечательно. Еще его тревожили государственные дела Асгарда. Пока старший брат относился к ним пренебрежительно и едва не игнорировал их, на плечи младшего царевича упали все тревоги Всеотца, который все больше просвещал Локи в дела Девяти миров. Больше всего Одина волновали события в Альфхейме, а значит они волновали и Локи. От прославленных Багровых Ястребов долгое время не было вестей, но Хеймдалл утверждал, что их миссия протекает благополучно. Так же было неспокойно на севере Ванахейма, но это царство Всеотец заслуженно обходил вниманием, поскольку оно было наиболее независимым от Асгарда. В Ванахейме есть свой царь. Локи раздраженно стиснул зубы. Ванахейм. Сигюн из Ванахейма, будь она неладна. Все тревоги сходились в одном итоге — Локи мучила бессонница. Он ночами напролет лежал в холодной постели, уставившись в потолок. Жизнь наследника престола начинала набирать новые обороты. Ему пришлось делать снадобья для сна, затем чтобы отдохнуть. С самого утра Сигюн отправилась по приказу царицы к Радужному мосту. Еще не так давно она стояла по другую сторону, впервые ступив царства богов. Теперь же она была в заложниках, не смея покидать Асгард. Как только она приблизилась к обсерватории Хранителя, то заметила его величественный силуэт. Хеймдалл ждал ее, как мило. Сигюн спешилась и, оставив коня, подошла к Хранителю, по пути снимая длинные перчатки. Хеймдалл держал громоздкий меч в руках. Не дождавшись ее, он зашел внутрь обсерватории и остановился возле самого края, рассматривая звезды. — Девять миров и каждый из них прекрасен по-своему, — громко начал Страж. Сигюн закатила глаза. То, что за ними, возможно еще прекраснее. Она стала рядом с ним и всмотрелась в Бездну. Ничего, кроме мерцающих звезд она не увидела, но и от этого зрелища захватывало дыхания. — Я вроде как спешу, так что буду признательна, если мы упустим все ненужные формальности и приступим сразу к делу, — мило проворковала Сигюн. — Я здесь по приказу царицы. — И зачем довелось царице посылать тебя? — спокойно спросил Хеймдалл. — Быть может, потому что я ее придворная дама, старый дурак? — бесцеремонно и раздраженно ответила она вопросом на вопрос. Хранитель никак не ответил на колкость, продолжая рассматривать Звезды. Он глубоко вздохнул, прежде чем ответить. — В Ванахейме прежние порядки. Твоя семья во здравии. Вижу твоего брата, он в самой гуще сражения, в тех землях, что ты называешь домом, — сказал он на выдохе. Сигюн облегченно прикрыла глаза. Все по-старому. Ее задели последние слова. То место и есть ее дом. Она нахмурилась, сжав губы. — Теперь Асгард твой дом, — Хеймдалл словно прочитал ее мысли. Ванахеймка хмыкнула. — Ты многое видишь, Хранитель, — начала она хмуро. — Я тоже кое-что вижу. Вижу дьявольский огонь, и на тот огонь глядят мудрые и печальные глаза. Твои глаза, Хеймдалл, — сладко добавила Сигюн, посмотрев, наконец, на него. Асгардец холодно посмотрел на нее и только тогда она удалилась. Она не могла покинуть его, не оставив за собой последнее слово. Сигюн отправилась обратно во дворец; пускай он наблюдает за ней, пускай следит. Она поняла, почему Страж ей так претит. Он видел ее насквозь. На визит к царице ванахеймка убралась в новое одеяние, что сотворила матушка Ингрид. Портниха постаралась на славу, холодный лавандовый цвет короткого платья с вышитым корсетом пришелся по нраву ванахеймке, как и короткий плащ такого же цвета. Но больше всего ей понравились новые кожаные брюки. Сигюн прикоснулась к цепочке на шее, словно та придавала ей сил. Ванланд низменно следовал за ней. Колдунье пришлось недурно постараться и даже допытать Ингрид, чтобы найти нужные покои. Стражники не охраняли покои, потому что их владельца давно не было в живых. Тяжелая дверь со скрипом отворилась. Внутри оказалось светло и очень тихо. Несмотря на то, что прошло довольно много времени, пыли здесь она не обнаружила. Покои сверкали чистотой и порядком, возможно ожидая нового владельца. Она порылась в комодах, в письменном столе, но ничего не нашла. Любые следы существования Ниорда тщательно вымели отсюда, будто он и не жил здесь последние пару столетий. Ванахеймка еще раз осмотрела покои и заметила, как ее зверюга нагло улеглась на кровать, свернувшись калачиком. Она не удержалась и закатила глаза. Делать здесь абсолютно нечего. Затея провалилась. Сигюн подошла к кровати и, отняв Ванланда от мягких простыней, взяла на руки, почесав его за ухом. Он заметно потяжелел и стал еще прекраснее. Кошка довольно замурлыкала. — Пойдем, любовь моя, — прошептала она ласково. — Знаешь, ведь мои покои расположены чуть выше, — позади нее послышался довольный баритон. Она повернулась и обнаружила в открытой двери такого же довольного собой мага. Царевич с интересом наблюдал за ней, только она не знала как долго. Асгардский бог представ перед ней во всей красоте: в парадном черно-зеленом камзоле и длинном изумрудном плаще. Зверь извернулся и спрыгнул с ее рук и подлетел к царевичу, пристально его изучая. Он помнил его по запаху. — Да-да, шпионю во славу Ванахейма, — закатив глаза, съязвила Сигюн. — Чувствуешь внезапную тягу к геройству? Желаешь помочь даме? — Не станешь изощряться во лжи? — он вскинул бровь. — Нет смысла тебе врать, ты все равно учуешь. Асгардец медленно окинул взглядом покои и нахмурился. Ему не было позволено терять время напрасно, но все же ситуация его заинтересовала. — По приказу Всеотца все личные вещи Ниорда были собраны в его погребальную ладью, — спокойно произнес Локи. — Сожжены вместе с ним? — недоверчиво переспросила Сигюн. Она подошла к нему ближе и бесцеремонно уставилась на него. Кошка в ногах с любопытством глядела поочередно то на хозяйку, то на ее собеседника. — Мы жили в одном крыле, но почти не виделись. Он был тем еще затворником, — выдавил он из себя. — На этом все, что я могу тебе сказать. Но думаю, есть тот, кто может рассказать тебе куда больше, — лукаво сказал он, сладко растягивая каждое слово. Колдунья едва не лопнула от нетерпения. Его едкая улыбка раздражала. — И кто же? — зло процедила она. — Есть в царстве богов одна обожаемая многими личность. Живет за столицей в поместье на базе союза Багровых Ястребов, он же и их командующий. Думается мне, тебе ведома та персона. Коварный бог даже не пытался скрыть широкую улыбку. Ну как же, Сигюн прекрасно знала, о ком он толкует. Она помрачнела на глазах и нахмурилась, словно съела что-то кислое. Она знала, что сейчас Багровые Ястреба не в Асгарде, а по поручению Всеотца в Альфхейме. Вот оно, тупик. То, чего она боялась. Ванланд выскочил с чужих покоев и стремительно понесся в неизвестном направлении. Теперь надо искать его. — Убери эту полоумную усмешку с лица, асгардец, — зло прошипела Сигюн подобно змее. Локи окинул ее оценивающим взглядом, попутно хмыкнув. Он протянул к ней руку и нежно прикоснулся к шее, поглаживая ее холодными пальцами. — Мой искренний совет: оставь это дело. Ничего нового ты не узнаешь. — Если бы я всегда так просто сдавалась, то не звалась бы Сигюн из Ванахейма, — сказала она. Асгардец убрал от нее руку. — Дочь Ивальди, — задумчиво протянул он. — Я вынужден вас покинуть, леди, — Локи насмешливо поклонился. — Государственные дела не терпят отлагательств. — Значит, ты не поможешь? — Не стану попросту тратить свое драгоценное время. Она выдавила из себя натянутую почти неестественную улыбку, и маг удалился. В один момент ей стало не по себе. Значит, она справится одна. Стоит найти Ванланда, пока тот чего не натворил, из-за чего ей бы пришлось краснеть перед царицей. За ужином Локи слушал глупую болтовню своего брата и его друзей, которые не прекращали выхваляться своими боевыми успехами. Он изредка ловил на себе косые взгляды Фандрала. И так же замечал печальные взгляды Сиф, которые она бросала на Тора, и как она смущенно опускала голову, пряча лицо в волосах. Царевич провел рукой в воздухе и в бокале, что держал его брат, появились две извилистые маленькие змейки. Тор от неожиданности уронил бокал, заприметив расползающихся по пальцам тварей. — Локи! — хором возмутились друзья и синхронно посмотрели на мага. Губы трикстера растянулись в широкой и искренней улыбке, а глаза засверкали озорным огоньком.