Коварные божества

Шум снаружи привлек ее внимание. Сигюн отложила книгу в сторону и встала с постели. Она тихо и мягко ступала по холодному полу, ощущая, как мелкая дрожь пронзает уставшее тело. Отодвинув занавески, ванахеймка выскользнула с покоев на террасу, мимолетно осматривая ночной город. Асгард казался необыкновенно умиротворенным и спокойным. Его жители давно бросили все дела и разбежались по домам. Помимо ночной прохлады, в воздухе витало и что-то опасное. Небо затянули темные сиреневые тучи, ночное светило едва выглядывало из-за них, опуская царство богов в немыслимые воды мистики. Воздух разил электричеством, которое так и грозило вспыхнуть. Внезапно эта умиротворенность вмиг исчезла, когда тучи стали сгущаться, а в небе опасно прогремело. Темные тучи воспламенились яркой вспышкой, и на минуту показалось, словно снова наступил день. Гром сотряс небо и землю, проникая в каждый скрытый уголок этого мира, яркая вспышка вновь сверкнула и с новым раскатом грома принесла устрашающую молнию. Сигюн вскочила на месте, рефлекторно приложив руку к груди. Она испугалась как маленькая девчонка. Тучи полностью затянули ночное небо, и Асгард будто превратился в сам Хельхейм. Новые раскаты грома опустили на город не только опасные молнии, но и морось. Противный дождь падал холодными каплями на голое тело, всецело смывая нагрянувший сон. Сигюн резко отскочила и зашла обратно в спальню, цокоча зубами от холода. Ванланд лениво потянулся и на минуту проснулся, вопросительно подняв уши. Он внимательно смотрел на хозяйку. — Боги потешаются, — шепнула она. Ванахеймка залезла к нему на кровать, укрываясь теплым одеялом. В руки снова попался потрепанный пособник по французскому языку. Под громкие раскаты грома она уснула крепким, почти целебным сном. Те молнии видел и Локи со своей террасы. В отличие от колдуньи, ему дождь не был противен, наоборот, он с облегчением подставил лицо моросящим каплям, устало прикрыв глаза. Его вновь терзали дурные сны. Царевич методично перебирал пальцами украшение в руке, ощущая каждый изгиб металла. Гром и молния в очередной раз раскололи холодное небо Асгарда, и Локи не сдержал улыбки. Стало быть, брат уже напился до помутнения рассудка в любимой таверне. Локи почувствовал, что ему необходим отдых. Ингрид потратила много времени, прежде чем нашла леди Сигюн. Та на коленях ползала возле кровати. Она отчаянно что-то искала, измученно спрятав лицо в руках. Она, кажется, сейчас заплачет? Асгардка подлетела к ней и тоже присела, взволновано осматривая госпожу. Сигюн подняла на нее покрасневшие глаза. — Леди Сигюн, что случилось? — голос Ингрид сочился волнением. Ванахеймка обессиленно осела, подняв глаза на служанку. — Она пропала, Ингрид, — ее голос дрогнул. — Моя цепочка, она пропала. Голубые глаза колдуньи налились слезами горечи. Сегодня леди Сигюн выглядела совсем неважно, волосы ее были неухоженные, лицо опухшее, а на ней самой до сих пор красовалась ночная рубашка. От нее разило алкоголем. Ингрид отпрянула в ужасе. Неужели ее снова обвинят в воровстве? Хоть в первый раз леди Сигюн над ней жестко поиздевалась, теперь же пропажа драгоценности казалась вполне реальной. — Леди, клянусь, я не брала, — кисло промямлила Ингрид. — Эту цепочку я никогда не снимаю, Ингрид. Никогда, — Сигюн покачала головой. — Должно быть, я ее где-то уронила. Переверни весь дворец, девка, обыщи каждый уголок, каждый миллиметр этого паршивого имения, но найди ее. Найди, Ингрид, иначе я камня на камне не оставлю в этом проклятом дворце, клянусь! — свирепо выкрикнула Сигюн, выплевывая слова будто яд, ее глаза налились страшным гневом. Служанка отпрянула от госпожи как ошпаренная и вылетела с покоев с нечеловеческой скоростью. Ей же будет лучше, если она найдет эту злополучную цепочку. Ванахеймка поднялась с колен и подошла к столику, где стоял полупустой кувшин, и налила в бокал ароматный грушевый бренди. Она сделала жадный глоток, откинув голову назад. День только начался, а она уже вся на нервах. Сигюн быстро опустошила бокал и снова наполнила его янтарной жидкостью. Входная дверь отворилась, в ней показалась довольная морда Ванланда. Довольная и вся окровавленная. Сигюн с ужасом заметила, что он крепко сжимал в зубах свою добычу. Мертвая огромная птица багрово-оранжевого окраса, на шее которой он сцепил клыки. Осознание случившегося вмиг ее отрезвило. Это же большая райская птица из садов Фригги. Бокал в ее руках треснул и распался на осколки. Она со всей злости сжала зубы, забыв как дышать. — Проклятье, Ванланд! — выкрикнула она. Зверь выплюнул добычу и уселся на задние лапы, словно выхваляясь добычей, которую он принес хозяйке. Сигюн подлетела к нему и окончательно убедилась в том, что птица мертва. Она взяла ее обмякшее тело на руки, ощутив, как почти остывшая кровь расплывается между пальцев. Она гневно посмотрела на провинившегося питомца. — Мне стоит отдать тебя на псарню, тебе там самое место, — она покачала головой, словно надеясь, что это очередной дурной сон. Ванланд довольно мурлыкал, вольно развалившись у ее ног. Сигюн продолжала обреченно смотреть на птицу, размышляя, как можно все исправить. Большая райская птица безумно редкое животное, даже у царицы в саду таких птиц было не больше дюжины. К тому же Фригга очень ими гордилась и дорожила. Ванахеймка догадывалась, что подобную выходку царица не простит ни ей, ни животному. Где найти новую птицу в короткие строки она не знала. Воскрешать из мертвых ей было не под силу, собственно как и всем остальным, даже асгардским богам. На ум пришла безумная и бредовая идея. Так и было, ведь она практически невыполнима. В голове проскользнула мысль, что все положенные правила она, если доселе и не нарушила, так нарушит точно. Эта идея из тех, которые стоят того, чтобы их провернуть. Сигюн неодобрительно посмотрела на кошку и покачала головой. — Надеюсь, ты понимаешь, на что я иду ради тебя, неблагодарный, — ванахеймка прошептала поникшим голосом. Сигюн положила мертвую тушку в мешок и спрятала в ванной, закрыв ее на замок, чтобы питомец не добрался и не отведал райского мяса. Первым делом она привела себя в порядок и вышла в сад, на скорую руку создав иллюзию пропавшей птицы. Сигюн надеялась, что смотрители и сама царица еще не заметили пропажи, иначе всё старания были бы напрасны. А затем ей пришлось создавать другую иллюзию, более искусную и правдоподобную. Асгардский царевич потер виски. Военный совет почти закончился. За круглым столом недоставало лишь одной фигуры — старшего брата. Пустовало место по левую руку от Всеотца и по правую от Локи. Чему удивляться? Брат всегда пренебрегал правилами. Один поднялся с места, этим и закончил совет. Возможно, когда брат явится во дворец, Локи посвятит его в дела государства. Быть может, Тору будет интересно узнать, что в Девяти мирах более-менее спокойно, а Багровые Ястреба возвратятся в столицу через неделю. — Локи, останься, — спокойно потребовал Всеотец. Царевич осел обратно в кресло, опустив руки на подлокотники. Царь весь Совет хмурился, словно готовился к неприятному разговору. Нет сомнений, сейчас будет отчитывать его за брата. — Царица даровала мне два наследника и оба бестолковых, — мрачно начал Всеотец. Локи озадаченно поднял брови. Теперь виноваты они оба? Царь помрачнел как вчерашнее ночное небо. — Где твой брат, Локи? Царевич сжал со всей злости губы, стараясь не поддаваться гневу. — Отец, я уверен, были важные обстоятельства, из-за которых… — он недоговорил. — А какие обстоятельства вынудили тебя спуститься в Хранилище к древним артефактам? Важные обстоятельства, я надеюсь? — Один грубо перебил, поднявшись со своего места. Локи прикрыл глаза, тихо хмыкнув под нос. Что за глупые обвинения? Какое Хранилище? О чем отец толкует? — Отец, я думаю, произошла ошибка, — Локи развел руками. Его голос поник. Царь снова перебил его. — Я понимаю Тор, у него ветер в голове, но ты, Локи, ты всегда был благоразумным. Не разрушай мои надежды, — отец смягчился. На памяти царевича это были самые ласковые слова, которые отец когда-либо говорил. Локи посмотрел вверх на отца, сохраняя обладание. Он прочистил горло. Проделкой и тем, кто ее вытворил, он займется сразу же, как покинет чертог Совета. — Отец, в Хранилище я проверял безопасность артефактов, не более. Обещаю, в дальнейшем подобные проступки за мной замечены не будут, — смиренно пообещал Локи, склонив голову. Всеотец расслабился, легкая улыбка тронула губы. — Найди своего брата, прежде чем он снова что-то вытворит, — приказал он и разрешил ему удалиться. Маг вылетел из чертога, проклиная все на своем пути. Злость клокотала в нем. Какое, к черту, Хранилище? Он взял на себя чье-то злое озорство, чего ради? Локи и со своими шалостями попадался довольно часто, добавить ко всему этому еще и чужую, он падал в глазах родителей все ниже и ниже. Внутреннее чувство подсказывало, что без ванахеймской девки здесь не обошлось. Сигюн открыла тяжелую коробку, отделанную синим бархатом. Какое-то странное чувство расползлось в груди. Грусть? Печаль, может быть? Внутри коробки лежало безумное дорогое и громоздкое украшение. Последнее золото, что было в Ванахейме, она забрала с собой — и кто бы мог подумать? — в Асгард. В царство, сотворенное из золота. В царство, которое и так отняло все золото у Ванахейма. Всем нутром она чувствовала, что собирается поступить правильно. Возможно, впервые за долгое время. Она набралась смелости и пошла в чертог к царице, хотя та не назначала на сегодня занятие. Сигюн решила появиться неожиданно. Возле Фригги порхали ее фрейлины, занимаясь своими глупыми делами, кто-то даже вышивал, кто-то прял. Царица жестом попросила их удалиться, оставив наедине. Ее взволнованное лицо четко говорило, что она встревожена. Неужели что-то снова стряслось? Она заметила, как девушка нервно теребила коробку в руках. Они присели на диван, и Фригга приготовилась слушать. — Миледи, извините, что без предупреждения, — уныло начала Сигюн. Царица натянуто улыбнулась, покачав головой. — Что-то случилось? — как всегда с тревогой она спросила. Сигюн замялась. — Я бы хотела отдать вам кое-что очень важное. Она так долго лежала без дела, но я думаю, вы найдете ей применение. Девушка открыла бархатную коробку, вызвав у царицы восторженный вздох. Фригга с волнением смотрела на украшение, озадаченно глянув и на ванахеймку. — Пектораль Фрейи? — спросила асинья. Сигюн утвердительно кивнула и с некоторым волнением тоже посмотрела на драгоценность, которая некогда принадлежала ее матери. Чистейшее асгардское золото, литое и волоченое в форме полумесяца в три яруса, обличающее важнейшие военные события в истории Асгарда. В мире таких было только две, что были идентичны между собой. Только эта, которую Сигюн держала в руках, считалась утерянной. Легенда гласила, что Фрейя надела драгоценность в последний бой. Как предводительница славных валькирий и богиня войны, Фрейя удостоилась чести носить эту пектораль, невзирая на то, что украшение считалось мужским. Прошло много веков, но только теперь стало известно, что вторая пектораль не была утерянной. — Все драгоценности матери по праву достали Гносс, моей старшей сестре, но, увидев пектораль, она сильно расстроилась. Украшение не пришлось ей по вкусу, — с улыбкой сказала Сигюн. — В итоге, сестра загорелась намерением переплавить ее на что-то более утонченное. Когда я услышала ее слова, мне показалось, будто сестра сумасшедшая. Это ведь кощунство уничтожать такую вещь. Я пригрозила Гносс, что состригу ее волосы, если она посмеет сделать задуманное, и она отдала пектораль мне. Оно лежало без дела очень долго, — меланхолично прошептала Сигюн. Ванахеймка поникла и грустно покачала головой, когда асгардская богиня погладила ее по плечу. — Эта пектораль не просто так принадлежала твоей матери, — утешила царица. — И она по праву твоя. — Теперь я знаю, что с ней стоит сделать. Как правильно поступить, — уверенно сказала Сигюн. — Ведь эта пектораль должна была принадлежать женщине, которая была бы мне матерью. Той женщине, которая заботилась бы обо мне. И которая научила бы меня всему, что знает сама, которая оберегала бы меня. Та женщина не мертва, я знаю. Сейчас она сидит передо мной, — дрожащими губами выговорила она. Царица недоуменно уставилась на нее, теплые глаза глядели в саму душу. Сигюн улыбнулась ей. — Миледи, я не знаю женщины достойнее, чем вы. Достойнее, чем асгардская царица, не сыскать обладательницы для асгардской пекторали. Прошу, примите, — она протянула коробку Фригге. Асинья замялась, осознавая серьезность ее поступка. Она приняла протянутую драгоценность, ощупывая большими пальцами холодное золото. Сигюн почувствовала облегчение настолько огромное, будто целая гора свалилась с ее плеч. — Благодарю, Сигюн. Я приму ее на временное хранение, — царица поднялась с дивана. Она положила синюю коробку на свой стол. — Временное хранение? — удивленно переспросила ванахеймка. — Когда придет время, украшение вернется к законной обладательнице, как я уже и говорила. Оно принадлежит наследнице Фрейи, не мне. Тебе, — уточнила асинья. Богиня снова присела возле нее, словно желала слушать ее дальше. Сигюн же не знала, что делать. Стоило ли ей уйти? Она бы хотела, но что-то внутри твердило, ей стоит остаться. Фригга вопросительно вскинула бровями. Сигюн не выдержала и обреченно вздохнула. — Прошу, миледи, не смотрите так. Иначе мне придется сознаться. — Пектораль Фрейи была всего лишь предлогом. Ты пришла в чем-то сознаться, — улыбнулась Фригга. — Сегодня я поступила подло, преследуя благие намерения, — призналась Сигюн. — Я сделаю еще один правильный поступок. Миледи, я не усмотрела за Ванландом, и он умертвил одну из райских птиц в вашем саду. Мне так стыдно, что я не сдержала слово, данное вам, и не усмотрела за ним, и я поступила еще хуже. Миледи, сегодня в Хранилище проник не младший царевич, а я, — она опустила глаза. — Я стащила искру из Извечного Пламени, чтобы оживить птицу. Фригга тихо засмеялась, а Сигюн вопросительно посмотрела на нее. — Миледи, я непременно извинюсь перед царевичем и приму справедливое наказание, которое вы уготовите мне. Фригга покачала головой. — Вы с ним так похожи, — выдохнула асинья. — Мы? — Ты и Локи, — объяснила та. — Я поговорю с сыном, но ты обязана извиниться перед ним. Княжна почувствовала облегчение. — Непременно, — пообещала она. — Зайди утром ко мне. Хочу кое с кем тебя познакомить, — сказала Фригга. — И в следующий раз смотри внимательнее за своим питомцем. Сигюн покинула чертог царицы в диком смущении. Наказания не будет? Но ведь за такое ее стоило бы бросить в темницу. Лучше уж темница, чем приносить извинения. Как извиняться перед этим язвительным царским отпрыском? Она понятия не имела. Станет ли он вообще ее слушать? Или сразу задушит на месте? Сделав его виновным в своем коварном плане, она точно не прогадала. Ведь ни у кого не возникло и тени сомнения, что все это даже не его рук дело. Но Сигюн по-прежнему пыталась себя оправдать счастливым исходом. Птица ведь жива, а изворотливого царевича только отругали как нашкодившего ребенка. Она подумала, что свои глубочайшие извинения принесет ему завтра. Сегодня вечером ей хотелось действительно отдохнуть. В покоях уже ждала Ингрид, а Ванланд умиротворенно спал на ее коленях. — Как поиски? — холодно поинтересовалась ванахеймка. — Пока безуспешно, — асгардка опустила глаза в пол. — Я очень надеюсь на тебя, Ингрид. Ведь иначе ты станешь первой, на кого обрушится мой гнев. После этих слов служанке стало плохо. Она, кажется, забыла, как дышать. Леди Сигюн никогда не шутила такими вещами. Служанка старалась не думать об изощренных мучениях, которые ей непременно гарантирует госпожа. — Принесла, что я просила? — нетерпеливо спросила княжна. Ингрид подорвалась с места, отодвинув от себя зверя, и взяла лежащие рядом длинные багровые плащи. Она протянула их ванахеймке. — Вот ты бестолковая. Один тебе, — Сигюн закатила глаза. Она взяла плащ и накинула на себя. Асгардка поступила так же со своим плащом. — Куда мы собираемся, леди Сигюн? — тревожно спросила асгардка. Колдунья заправила плащ и подошла к Ингрид, лукаво улыбаясь. Настроение у нее почему-то было на высоте. — Это ты мне скажи. Где в Асгарде предлагают самую крепкую выпивку и дикое веселье? Ингрид заплела ее белоснежные волосы в привычную косу, которую носят асгардки нижних сословий. Такая же была и у Ингрид. Со стороны могло показаться, будто они были сестрами, с похожими прическами, одинаковыми дешевыми плащами. На выходе из дворца их сопровождали заинтересованные взгляды придворных дам и других его обитателей. Служанка долго размышляла, в какое место стоит отвести ванахеймку, чтобы оно ей понравилось. Первая мысль оказалась победной, потому как княжна пришла восторг от забитой асгардцами таверны. — Леди, вы уверены в своем решении? Это место не совсем безопасно, — с опаской прошептала Ингрид. Сигюн с восторгом заглядывала в окно таверны, наслаждаясь громкой музыкой и пьяными беседами асгардцев. Заведение, сомнительное для лиц высшего сословия, было возведено из обычного камня, крытое черепицей. Оно словно было отголоском другого мира, нежели Асгарда. И все же пользовалось огромной популярностью. Идеально. — Не будь трусихой, Ингрид. Расслабься и получай удовольствие, здесь никто не знает нас. Если что, у меня кинжалы в сапогах, — Сигюн равнодушно пожала плечами. Первое, что она почувствовала внутри заведения, это резкий и одурманивающий аромат крепкого алкоголя вперемешку с пряными специями. Внутри было людно, здесь были как мужчины, так и женщины, которых развезло от выпитого алкоголя. Кто смеялся, кто грязно ругался, кто танцевал. Композицию веселья и беззаботности заканчивали музыканты и певцы, расточавшие в песнях похвалы грозным берсеркам. Их пару раз толкнули охмелевшие асгардцы, но сразу извинились. Сигюн издалека заприметила свободную скамью и потащила туда свою спутницу. В таверне было так громко, что закладывало уши. Она сняла капюшон. — Хорошее местечко, — прокричала ванахеймка, чтобы Ингрид ее услышала. — Так отдыхают обычные асгардцы, — смутилась Ингрид. Возле них остановился приятной внешности мужчина, широко улыбаясь. — Что я могу предложить прекрасным дамам? — спросил он. — Мне самое крепкое пойло, которое у вас только есть в бочках, а моей сестрице чистейшей воды из горных источников, — заулыбалась Сигюн. — Она у меня образец целомудрия. Посмеявшись над ее словами, мужчина исчез в неизвестном направлении. — Леди, — Ингрид обиженно опустила глаза в пол. Звуки и запахи дурманили, затмевали рассудок, погружая девиц в совершенно иной мир, где царило веселье и беззаботность. — Часто здесь бываешь? — с улыбкой спросила Сигюн. — Много от кого слышала об этом месте, — оправдалась Ингрид. Рядом с ними плясали в веселых танцах молодые девицы, которым присвистывали охмелевшие пареньки. Служанка с нескрываемым восторгом следила за их движениями, виляя головой. В ее глазах Сигюн увидела сияющую радость. Мужчина поставил перед ними огромный кубок и небольшой стакан с изумрудной жидкостью. — «Сон Одина» для серебряной госпожи и брага из болотной клюквы для благонравной девы, — озвучил он. — Благодарю, — Сигюн кивнула. Ингрид с опаской понюхала свой напиток и, кажется, осталась им довольная. Она сделала аккуратный глоток, наслаждаясь легким вкусом ягод. — «Сон Одина»? — спросила ее ванахеймка, недоуменно плеская алкоголь по стакану. — Угу. Самый крепкий из известных в Асгарде. Некоторые теряют сознание, как только вкушают, поэтому так и называется. Сигюн хмыкнула. Ее дядя лежит в непробудном сне, может, и она уснет им после такого пойла? Она выпила весь стакан одним жадным глотком и только когда отставила сосуд в сторону, ощутила горячее жжение во рту. Горло полыхало пламенем, словно выжигая ванахеймку изнутри. Она закашлялась, прикрыв рот ладонью. Ингрид отставила свой бокал и похлопала ее по плечам. — Могло быть и хуже, — улыбнулась золотоволосая девица. Она снова взяла в обе руки огромный бокал и принялась его опустошать. — Хочу еще, — громко приказала ванахеймка, разбив свой стакан. Ингрид подавилась брагой. — Леди, вы уверены? Перед Сигюн в мгновение ока оказался новый сосуд с изумрудной жидкостью, которую она поспешно испила. На сей раз напиток не так болезненно обжег. Перед глазами все поплыло, но опьянение быстро прошло. Покончила со своим напитком и Ингрид. — Хочешь потанцевать? — спросила Сигюн. Служанка коротко кивнула головой и встала со скамьи. В ногах почувствовалась слабость, она едва не упала, вовремя ухватившись за руку Сигюн. — Я… я в порядке, — сипло прохрипела Ингрид. Они уже вышли в центр таверны, на огромную площадку, где вовсю плясали такие же пьяные асгардцы. Кое-что привлекло внимание ванахеймки. Громкий басистый голос и гремучая ругань из другого конца таверны. Пьяные мужчины громко ругались, сражаясь на руках. Сигюн оставила Ингрид развлекаться в танце, а сама подошла ближе к столу, где собрались мускулистые мужчины, выпивавшие и наблюдавшие за поединком двух воинов. Она стала возле них, с лукавой улыбкой следя за действием. Праотцы, что он здесь делает? — Ну что, всё еще надеешься победить? — засмеялся он, обращаясь к своему противнику. Молодой воин хлопнул свободной ладонью по столу, а другой без труда одолел противника. Толпа возле него одобрительно засвистела. — Никому не сразить сына Одина, глупый малец, — пробасил Тор и в очередной раз стукнул кулаком по столу. Проигравший асгардец поник и покинул таверну. Старший царевич залпом опустошил свой кубок с элем и разбил его. Он посмотрел на Сигюн. — Славная девица, неси мне еще эля! — радостно воскликнул он. Он что, не узнал ее? В заведении, конечно, темновато, но не до такой же степени. Сколько он выпил? И как долго здесь находится? В своих привычных доспехах Тор выглядел здесь неуместно. Усталость залегла мешками под его глазами, а алкоголь окончательно затмил рассудок. Он выжидающе посмотрел на нее. — Здравствуй, мама, — Локи поцеловал царице руку. Фригга с теплотой посмотрела на сына. Он выглядел таким уставшим и измученным, что у нее сердце обливалось кровью. — Что-то стряслось, дорогой? Они присели на диван, Локи устало выдохнул, потерев пальцами лоб. Ему не хотелось утруждать царицу скучными беседами о государственных делах, тем более на ночь. Она готовилась ко сну. — Зашел пожелать спокойной ночи, — натянуто улыбнулся он. Мать внимательно посмотрела на сына. — А вот у тебя ночи неспокойные, — неодобрительно она покачала головой. — Быть может, стоит обратиться к Эйр? — Мама, ты тревожишься напрасно, это простая усталость. Я в силах сам разобраться. Он давно приготовил снотворное, только оно не помогало совсем. — Твоему отцу следует урезать твои обязанности, ты слишком устаешь. И этот нелепый инцидент в Хранилище, почему ты не сказал правду? Локи хмыкнул, отрицательно покачав головой. А какой смысл? Никто ведь и подумать не мог, что проделал такое не он. Получается, он всех обманул, ничего не делая даже. Страсть у него к шалостям. — Откуда ты знаешь? — Сигюн приходила, все мне рассказала. Она еще принесет тебе свои извинения, — царица нахмурилась. — Ты так неистово борешься за справедливость, а тут взял на себя чужую вину. Почему? — непонимающе спросила она. Царевич откинулся на спинку, прикрыв глаза. Виски сдавливало железным обручем, боль была просто невыносимой. — У тебя итак с ней проблем вдоволь, мама. Лишний скандал ни к чему, — неубедительно оправдался он. Светловолосая фрейлина принесла им горячие напитки, но Локи отказался. Асгардская царица подозрительно посмотрела на сына. Ей показалось, что он что-то недоговаривает, но принуждать его к нежелательному разговору не хотела. — Я очень горжусь тобой, дорогой, ты поступил благородно. Но так не может быть всегда, впредь будь рассудительнее, — попросила царица. — Ты как всегда права, мама, — маг встал с дивана. — Приятных снов. Он благодарно поцеловал матери руку. — И тебе, дорогой, — ответила она. Только коварному богу было вовсе не до сна, у него остались незаконченные дела. Из дворца он вышел в сопровождении четырех солдат гренадерской гвардии. Погода в Асгарде уже два дня не менялась. Бархатное небо затянули черные тучи. Гулкими ударами падали на землю раскатистые молнии. Тор не изменяет привычкам. Локи давно выучил путь к излюбленной таверне брата. Это место всегда вызывало отвращение. Беспрестанная попойка, да и только. Младшему наследнику престола такое место оскорбляло чувство собственного достоинства. Но старшему царевичу это заведение было по душе. Как и постоянные постояльцы таверны, так и Локи прекрасно знал, за каким столом пирует Тор. Этим вечером народ гулял особенно неистово. Внутри заведения было душно и разило выпивкой. Заприметив царских гвардейцев и младшего царевича, облаченных в торжественные доспехи, публика умолкала и разлеталась по сторонам, но пировать не прекращала. Еще издалека маг увидел старшего брата, который боролся с кем-то на руках. Только подойдя ближе, он с раздражением заметил, что его соперником была ванахеймка. Какая идиотка, что она здесь делает? И неужели она думала победить его брата? — Сдавайся, девица, — засмеялся Тор, сильнее сжимая ее крохотную руку. — Тебе не хватит силенок сразить божественную силу самого Тора! Локи заинтересовано наблюдал за ними, став прямо возле них с гвардейцами. Тор и Сигюн даже не заметили прибывших из дворца солдат и царевича. Ванахеймка позорно проигрывала, вызвав тем самым у мага широкую улыбку. Локи остановил хозяина таверны и заплатил солидную сумму за выпивку брата и княжны. Он громко прочистил горло. — Брат, — младший царевич развел руками. — Я уже и забыл, как ты выглядишь. — Локи? Старший царевич посмотрел на брата, ослабив хватку, и Сигюн удачно воспользовалась этим, уложив его руку на стол. Ванахеймка одержала победу, поэтому не удержалась от победного смеха. Тор грозно посмотрел на нее. — Это нечестно, это жульничество! — недовольно выразился он. — Ты проиграл, сын Одина, — охмелевшим голосом прощебетала Сигюн. — Я требую реванша! — Тор опустошил очередной кубок эля. Внимание снова привлек Локи и гвардейцы позади него. — А ты можешь потребовать реванша в пределах дворца? Отец требует твоего возвращения. Немедленно, — спокойно, но настойчиво потребовал Локи. Тор вальяжно раскинулся на скамье и, к недовольству младшего брата, заказал еще эля. Локи закатил глаза, скрестив руки за спиной. Ванахеймка рядом с Тором внимательно наблюдала за родственниками. — Расслабься, братец, выпей чего-нибудь. Завтра проведаю отца, не являться же к нему так поздно. Милейший, — крикнул он хозяину. — Принеси мне чего-нибудь покрепче, а моей даме эля! — царевич указал на Сигюн. — Прошу тебя, брат, давай хотя бы раз всё закончится без представлений, — попросил Локи. Но все случилось, как и подразумевалось, поэтому он пришел сюда с гвардейцами. Тора вынесли из таверны под руки два гвардейца в сопровождении восхваляющих криков толпы. Сигюн собралась ускользнуть от мага и найти свою спутницу, но ее нагло поймали за локоть. Локи выглядел раздраженным. — Мне нужно найти Ингрид, — возмущенно возгласила ванахеймка. — Ее уже сопроводили во дворец. Осталось сопроводить только тебя. Черные брови взмыли ввысь. Кажется, ей не сбежать от бога в этот раз. Локи жестом пригласил ее покинуть таверну. Путь к дворцу был долгим, а ночь темной, поэтому девушке стало не по себе. Впереди них гвардейцы несли беспамятного Тора, гроза и молнии исчезли, открыв мирное ночное небо. Этой ночью оно было необычайно красивое, усыпанное мириадами мерцающих звезд. Сигюн ощущала на себе проницательный взгляд асгардца, что вызвало у нее улыбку. Она смущенно опустила голову. — Неожиданная встреча, — прошептала она, пряча глупую улыбку. — Царица сообщила, что ты едва не рыдаешь в сожалении и отчаянии от содеянного поступка, — холодно отчеканил он. — Она явно преувеличивает… — Зачем ты проникла в Хранилище? С какой целью? Он понизил голос до шепота, так как гвардейцы впереди могли подслушать их. Сигюн с опаской посмотрела на них. Дворец еще далеко. Она решила сменить тему. — Я должна извиниться, Локи. Тогда я поступила ужасно, — беспристрастно сказала девушка. — Всего-то нож в спину, ничего такого, с чем мне не приходилось сталкиваться ранее, — язвительно ответил асгардец. — Когда я не пришла в библиотеку, — перебила ванахеймка. — Думаю, так даже лучше, что я тогда не явилась. — Что произошло между тобой и Сиф? Ответь мне. Хмель из нее почти выветрился, она смогла ясно видеть царевича. — Я опустилась непозволительно низко, поздоровавшись и отзавтракав с ней, после чего вошел ты с царицей и услышали занимательные факты о моей отвратительной жизни и обо мне омерзительной. Ничего такого, с чем мне не приходилось сталкиваться ранее. Язвительно, но, по крайней мере, честно ответила она. Локи так не хотелось верить, что ее слова были правдой. Таковой была Сигюн — своенравной и упрямой. Она устраивала сцены, практически на всех смотрела свысока, лезла в передряги, оскорбляла, ненавидела и презирала, но никогда не скрывала этого. В отличие от остальных, которые шептались за спиной и тихо боялись. Сигюн не пряталась и была той, кем являлась. Следом за ней возникали беспорядки. Локи тоже не боялся быть тем, кем он являлся. Бог коварства и обмана, все знали такую простую истину. Методы у них разные, но цель одна. Царевич нахмурился, кинув в очередной раз на нее косой взгляд. — Выглядишь отвратно. Как грязная простачка, — заметил он в голос. Сигюн громко засмеялась. — Какую простачку будет сопровождать во дворец царевич? — Ты срамишь царскую семью, такое поведение непозволительно. Ванахеймка хмыкнула и посмотрела вперед на пьяного до беспамятства Тора, которого ели несли два гвардейца. — Я ли срамлю? — язвительно спросила она. — Меня хотя бы не знают там в лицо. А твой брат что-то вроде местной знаменитости. Часто на твои плечи падает это бремя? — Сигюн указала на Тора. Старший царевич едва перебирал ногами и начал крайне возмущаться своим положением. Но хмель в теле не позволил ему самостоятельно идти. — Я обязан за ним присматривать, — Локи грустно признал. — Mon trésor*, ты разбиваешь мне сердце. Они остановились. Уже рядом виднелся помпезный золотой дворец Асгарда. Сигюн неожиданно даже для себя погладила его по щеке, утопая в его изумрудных глазах. Локи нахмурился, словно от невыносимой боли, и она вмиг убрала руку. Гвардейцы впереди них исчезли с виду, они кое-как дотащили царевича до дворца. — Много ли ты знаешь о моей семье, Локи? О знаменитых серебряных господах Ванахейма? — Ну… — его нагло перебила ванахеймка. Она решила не терять напрасно время и избавить его от долгих воспоминаний. — Когда-то у Олдина, моего деда и второго царя Ванахейма, было три сына: Гарделл, Ин и Ивальди. Увы, деда я не знала. Гарделл стал царем после своего отца, как и полагается старшему наследнику. К несчастью, он и его супруга не были благословлены детьми, так что фактически его наследником стал младший брат Ин и его сыновья-близнецы, — она опустила глаза. — Мы жили вместе с ними, но я этого даже не помню, я их не помню. Мне многое рассказывал о них брат, какими свирепыми воинами они были, отрадой отцовских глаз. — И что же случилось? — Это самое первое воспоминание из детства. Их пылающие алой кровью серебряные волосы, выглядывающие с изумрудных плащей, в которые замотали их тела. Утром они покинули поместье, а вечером стражники принесли из леса их тела, изувеченные до неузнаваемости, и положили к ногам отца. Он не верил, что это были его сыновья, и эта глупая вера свела его с ума. Ин покинул поместье и отправился в леса, искать сыновей, но больше не вернулся. И таким образом регалии приемника Гарделла пали на моего брата. К моему огромному разочарованию, — Сигюн помрачнела. — А как же твой отец? — неистово спросил Локи. — Он умер задолго до тех событий. Дети Ивальди стали наследниками престола, хотя он сам при жизни таковым не считался. Какая ирония, — она грустно вздохнула. — Отец скоропостижно женился по большой любви на асгардской валькирии, которая прибыла в Ванахейм как представительница Асгарда, а покинула его как ванахеймская княжна. Локи, мне повезло родиться в царской семье, но трон мне не уготовлен. Мне это твердили с самого рождения, я это знаю и сама. Мне не нужно оправдывать ничьи надежды, это бремя возложено на наследника — моего брата. Так почему мне кажется, что в вашей семье все наоборот? Локи не знал, что ей ответить. Ведь и правда, почему Тор, как старший наследник, ведет себя неподобающе и при этом отец придирается к младшему наследнику? Почему-почему. Да потому что это Тор, любимец родителей и Асгарда. Так было всегда. Сигюн прожигала его взглядом, пока он пытался смотреть куда угодно, лишь бы не на нее. — Старший царевич наследник, — неуверенно начал он. — Младший — запасной. И это было абсолютной правдой. Только у Локи не было той свободы, что была у Тора. У него были только обязательства. Перед царем, перед народом Асгарда. Никакой справедливости и никакой логики. Сигюн была полностью с ним согласна, но все же не понимала, по какой причине к младшему наследнику относились так придирчиво. Она посмотрела на безоблачное ночное небо и насупилась, недовольный вздох вырвался с груди. Локи заметил ее недовольство. Она отстраненно посмотрела на мага, а на ее лице появился ужас. — Ты видишь? Они исчезли. Кто украл звезды, Локи? — расширив от страха глаза, она безумно прошептала и убежала во дворец. Локи так и не понял, что с ней случилось, и продолжал стоять на месте как истукан. Он растерянно посмотрел на небо, но ничего необычного там не заметил. Обычное сиреневое асгардское небо, густо усыпанное яркими звездами. Их никто не крал, они все они на месте. До чего же ванахеймка странная. Хоть после этого вечера вопросов осталось больше, чем появилось ответов, Локи и Сигюн в ту ночь забылись в крепком сне. Утром ванахеймка, как и обещала, направилась сразу к царице, ведь она хотела ей что-то показать. Но приятную весть она получила в чертоге Фригги. Асинья отдала Сигюн ее серебряную цепочку. Ту, которую растяпа Ингрид не могла найти. Неужели Сигюн уронила ее каким-то вечером во время занятия? Тогда не Ингрид растяпа, а она сама. Асгардская богиня вела ванахеймку в сторону сада. Интересно, что она хотела ей показать. Царский сад был настолько огромным, что не хватило бы и трех дней, чтобы полностью обойти его, но Фригга шла уверенно в своем направлении, и Сигюн четко следовала за ней. Они остановились возле цветущей поляны, которую украшали огромные деревья рододендрона. Как и весь царский сад, это место было волшебным. С каждым шагом они были все ближе к богатому трехэтажному дому, который пестрел белоснежным камнем. Возле него раскинулись десятки разноцветных деревьев, под которыми мелькали мелкие фигуры. Сигюн с удивлением отметила, что это были дети, которые бегали и озорно смеялись. Детвора заприметила царицу и стремглав бросилась к ней. Десять детей остановились в шаге от них, девочки присели в неуклюжем реверансе, а мальчишки поклонились. Когда Фригга коротко кивнула, они окружили ее живым кольцом, хватаясь и неуклюже обнимая ее. — Познакомься, Сигюн, это мои маленькие помощники, — рассмеялась царица, потрепав детей по волосам. К ним подбежали три воспитательницы приятной внешности и тоже присели в реверансе. — Миледи, — хором пропели они. — Как мои ангелы, были послушны? — Фригга спросила женщин, улыбаясь детям. Они коротко кивнули, посматривая на Сигюн. — Миледи, а кто это с вами? — тихо и робко спросила светловолосая девочка, любопытно рассматривая ванахеймку. Сигюн не могла выговорить и слова, они будто застряли глубоко внутри и боялись выйти наружу. Она стояла, глупо раскрыв рот, пытаясь осмыслить эту ситуацию. Дневное светило приятно грело, но княжна почему-то ощущала противный мороз по коже. Шесть мальчишек и три девочки топтались возле царицы, нежась в ее теплых объятиях и торопливо рассказывая все самое интересное, что случилось с ними за этот день. Но одна девочка упрямо смотрела на чужеземную колдунью. Чистые голубые глаза малышки подробно изучали ванахеймку, она неуверенно прикоснулась к ее руке, словно не веря, что та настоящая. Девочка была такой маленькой и хрупкой, она доставала Сигюн до талии, но больше всего удивлял ее взгляд, которым она прожигала ванахеймку насквозь. Она смотрела так по-детски наивно и почему-то умоляющее, словно пыталась увидеть в ней что-то знакомое и родное. Сигюн был знаком ее взгляд. Когда-то таким же взглядом смотрела и она на каждую служанку, на каждую придворную даму. Она смотрела и спрашивала каждую женщину, не она ли ее мама. Она изводила всех дам во дворце этим единственным вопросом, пока брат не рассказал ужасную правду. Этот немой вопрос Сигюн увидела в глазах асгардской девочки, и ужасная догадка накрыла ее словно холодная волна. И Сигюн поняла. Все эти дети сироты. — Это Сигюн. Она тоже моя помощница, — ответила девочке царица.