Коварные божества

Сигюн прятала взгляд от царицы так отчаянно, словно ей было стыдно. Они покинули детский приют и вернулись в чертоги Фригги, но ванахеймка по-прежнему чувствовала себя неуютно. Быть может из-за пронзительного взора царицы, устремленного на нее, быть может, из-за неимоверного количества фрейлин Ее Величества, которые кропотливо возились в покоях. Сигюн грозно посмотрела в их сторону, мысленно испепеляя девиц, на что царица покачала головой. — Дамы, прошу, оставьте нас, — распорядилась она. Дверь громко захлопнулась, за ней поспешно исчезли шесть фрейлин и Сигюн немного расслабилась. Фригга вздохнула, заметив недоумение на лице девушки. — Ты испытываешь смущение? Сигюн поджала губы, она не знала точно, как реагировать и что чувствовать. Там, в приюте, она ощущала, что слезы рвались наружу, но сейчас она полностью контролировала свои эмоции. Главное не поддаваться слабостям. — Я и думать не могла, что в Асгарде есть сироты. В царстве богов, — замявшись, ответила она поникшим голосом. — Никто не вечен, даже асгардцы, — пояснила богиня. — Дети, которых ты видела, в силу обстоятельств, потеряли родителей. В свою очередь, я предоставила им кров и обязана найти новую семью. Детям забота и ласка, которую в силу подарить только родители. Княжна застыла на месте. Неужели царица недаром звалась матерью всех асгардцев? Подумать только, сколько ответственности и забот на ее хрупких плечах. И как она все успевает? Ванахеймка с восхищением посмотрела на ее мягкое лицо и на мгновение залюбовалась ею. — Но, как сама понимаешь, я обременена и другими обязанностями, поэтому питаю надежду, что ты окажешь мне услугу. Детям нужны родители, они не могут оставаться в приюте вечно. Поможешь найти им новые семьи? Она опешила и как-то отстраненно посмотрела на царицу. Как она может ей помочь, если Асгард толком не знает, как и его жителей? И уж тем более, она не интересовалась детьми и семейными ценностями. В Ванахейме она занималась благотворительностью, как и положено члену правящей династии, но никогда не работала с сиротами. Дети всегда были куда ближе и милее сердцу ее сестре, ведь Гносс и сама прекрасная мама. Но Сигюн, это другое дело. Детей она сторонилась. Дети — значит ответственность, ответственность означает доверие, доверие предполагает привязанность, а привязанность порождает слабость. А она не имела права быть слабой. Брат всегда твердил избегать слабостей, учил им не поддаваться. — По правде, миледи, я не думаю, что затея хорошая, — неубедительно отнекивалась Сигюн. — Прошу тебя, дорогая, больше мне некого просить, — умоляла Фригга. Сигюн про себя хмыкнула. Да ладно? А как же вездесущие фрейлины? У них времени должно хватать на приказы царицы. Она натянуто улыбнулась, едва не скривившись. — Конечно, миледи. Если вы настаиваете, я займусь детьми из приюта, обещаю. Царица не сдержала победной улыбки, мягко обняв Сигюн. — Вот и славно. Кстати, ты уже подумала над своим наказанием? — поинтересовалась Фригга. Наказанием? Разве работа в приюте не полноценное наказание? — За выходку в Хранилище, — уточнила богиня. Ну конечно, разве такой проступок мог остаться безнаказанным? Недолго думая, Сигюн выпалила первое, что пришло на помутневший ум. — Ходят слухи, что в Асгард возвращаются Багровые Ястреба. Быть может, Эйр не помешают лишние руки? Я буду только рада помочь, — быстро протараторила она. Богиня на минуту задумалась, а затем коротко кивнула головой. Мелкие морщины появились возле ее глаз. Кажется, наказание подходящее. Сигюн собралась уходить, как очередная безумная идея мелькнула в голове. — Миледи, могу я так же попросить вас кое о чем? У Ингрид жутко болела голова. Она практически не помнила вчерашний вечер, все воспоминания связались в один огромный спутанный клубок нитей. Выпила вчера ведь один бокал браги, а последствия просто катастрофические. Она выглядела ужасно, ко всему прочему две фрейлины царицы непрестанно шептались за спиной, обсуждая ее помятый вид. А еще она сегодня проспала. Кое-как управившись с уборкой в трапезной, служанка помчалась в покои ванахеймской княжны. Нужно было разузнать, что вчера случилось. Она застала ее в необычном положении — та качалась над кроватью на белом балдахине, перекинутом на прямоугольном каркасе. Сереброволосая княжна нависала над синими простынями, на которых вальяжно развалился Ванланд, наслаждаясь крепким сном. Ванахеймка крепко обмотала ногами балдахин и напоминала спящую летучую мышь. Когда дверь за Ингрид захлопнулась, она открыла глаза и посмотрела на вошедшую девушку лукавым взглядом. — Тяжелая ночка? — звонко засмеялась Сигюн. — Леди Сигюн, что случилось вчера? — покраснела асгардка, стыдливо пряча взгляд. Ингрид подошла ближе к кровати, а Сигюн изворотливо освободилась от мягких оков и плюхнулась на кровать. Голубые глаза хитровато следили за каждым движением служанки. — Ты вчера так надралась, Ингрид, что гвардейцам пришлось тащить тебя во дворец. Никогда не видела, чтобы кого-то так разносил кубок браги, ты просто чудо. Поднявшись на локтях, Сигюн погладила питомца по голове, наблюдая, как Ингрид медленно меняется в лице. — Какой позор! — горько воскликнула асгардка. — Что же теперь делать? Девушка мысленно попрощалась с любимой работой во дворце, горькие слезы коварно подступали к глазам. Самые ужасные опасения оправдывались, особенно страшно стало после следующих слов леди. — Для начала присядь возле меня, ты ведь больше не служанка, — она похлопала по кровати рядом с собой. — Что? Как? Царица знает? О небо! — ужаснулась Ингрид, медленно осев на кровать. — Наверное, гвардейцы донесли. Как же мне теперь быть? Что делать? Мне без работы нельзя. Вот почему фрейлины шептались за спиной. Ее отстранили от службы, выгнали из дворца. Но никто не решился сказать лично. Стало быть, еще предстоит серьезный разговор с царицей. — Не гвардейцы, а я, — равнодушно ответила Сигюн и встала с кровати. — Как бы еще царица освободила тебя от службы? Ингрид почувствовала, как к горлу подступает ком. Хотелось плакать как маленькое дитя. Сигюн подошла к ней и поправила ее волосы, выбившиеся из прически. — Выглядишь ужасно, дорогая. Тебе бы поспать. Разве так положено выглядеть моей помощнице? — изумленно спросила княжна. — Что? — еле выдавила из себя Ингрид. — О, моя глупая, пустоголовая Ингрид, — тяжко вздохнула Сигюн. — Поздравляю с новой должностью, это огромное счастье, что я презираю тебя меньше всех остальных. Отныне будешь моей правой рукой, — она замялась, подыскивая нужное слово. — В некотором роде, моей спутницей. К тому же, давай будем честными, прислуга из тебя никакая, чего уж там, просто отвратительная. Ты ведь все время таскаешься за мной вместо того, чтобы заниматься прямыми обязанностями. Асгардка замялась и спустя минуту сделала необходимый вдох, едва не задохнувшись. Она не могла поверить в то, что ванахеймка сказала. Еще пару минут назад она думала, что потеряла работу, а теперь она личная помощница ванахеймской княжны. Если только это не очередная злая шутка. — Но, леди, как я могу? Я ведь… — Простолюдинка? Обычная служанка? — беспардонно прервала ее Сигюн. — Разве ты не знала, Ингрид? Мне все равно, — она пожала плечами. Асгардка заметила в ее руке утерянное украшение, которое она так крепко держала. Сигюн хмыкнула на недоуменный взгляд Ингрид. — Пока что царица справляется с твоими обязанностями куда лучше тебя. Она нашла ее сегодня утром, — объяснила ванахеймская колдунья. — Помоги надеть. У Ингрид безумно тряслись руки, она еле как помогла с украшением. Сигюн обернулась к ней лицом, вскинув бровями. Цепочка на шее леденила сильнее етунхеймских зим. — Такое совсем не годится. Ступай к себе, проспись, день или два, сколько тебе нужно. Проведай матушку, в конце концов, наберись сил, потому что работы у нас полно. По воле царицы нам доверили сиротам семьи искать и Эйр помогать. Если желаешь, можешь сама приступать, только не смей показываться на моих глазах в таком виде, это оскорбляет мой взор, — ахнула Сигюн, разведя руками. Она буквально вытолкнула Ингрид из покоев, проигнорировав ее сопротивление. У асгардки ведь столько вопросов. — Леди, я ничего не понимаю, необходимо столько обсудить, — пикнула Ингрид. — И сними с себя эту грязную робу, Ингрид. Приоденься соответственно новому статусу. Сигюн ее не слушала, она вытолкнула помощницу с покоев, громко хлопнув за ней дверью. Краем глаза Ингрид успела заметить, что с террасы в покои княжны пролезли вьющиеся лианы плюща. Но, естественно, она ничего и молвить не успела. У леди Сигюн сегодня специфичное настроение. Дабы понять, что к чему, Ингрид решила расспросить у фрейлин царицы о новом назначении. Покормив ирбиса, Сигюн отправилась прямиком к Эйр. Целительница поводила ее по лазарету, ознакомив со своими помощницами. Также Сигюн предоставили рабочую форму — мешковатое платье бледного цвета. Наряд безумно ей не нравился, как и сам факт того, что она будет помогать асгардцам. За ней слонялся сонный Ванланд, распугивая мирных пациентов. По какой-то неизведанной причине сегодня самочувствие ванахеймки было паршивое. Пациентов сегодня было немного, потому Эйр не стала задерживать ее. Набравши целебных камней и нужных ей трав, Сигюн покинула лазарет. Еще на выходе ее поймал светловолосый ас, обладатель звонкого певчего голоса. Светлые глаза с восторгом смотрели на ванахеймку. Она, в свою очередь, всеми силами пыталась ускользнуть от назойливого ухажера. Он перестал прятать от нее взгляд. Неужели он ее преследует? Или их встреча простая случайность? — Леди Сигюн, окажите мне честь, позвольте вас сопроводить, — сладко пропел Фандрал, поцеловав ей руку. Он подозрительно лукаво и радушно улыбался, от чего ее просто воротило. Сигюн закатила глаза. Ванланд подошел к нему и, привстав на лапах, вонзил когти асу в ногу, от чего тот неистово зашипел. — Разумеется, — лукаво улыбнулась Сигюн и быстро схватила его под руку. — Но, думаю, мои покои могут подождать. Как насчет ваших, дорогой Фандрал? Ас удивленно вскинул брови, но не стал возражать. Чашка с чаем выпала с рук и звонко разбилась. Воин пошатнулся и громко плюхнулся рядом с расплескавшейся жидкостью, звеня металлическими доспехами. Кошка подошла к ослабевшему телу и понюхала мужскую ладонь. Жив. Уснул крепким сном. Сигюн подошла к нему и ногой перевернула его обессиленное тело на спину, тяжко вздохнув. — Святая наивность, — она широко улыбнулась, присев на корточки подле него. Колдунья протянула руку и прикоснулась к виску мужчины, ощутив резкую боль в голове. Она прикрыла глаза, полностью отдаваясь этой боли. Сигюн лежала неподвижно на своей кровати, тщетно пытаясь уснуть. В груди все еще щемило. Она закуталась в синие простыни с головой, прячась от лунного света. Он настырно пробирался в громадные покои, лишая ванахеймку желанного сна. Серебряный свет беспощадно давил на глаза, она чувствовала его каждым дюймом кожи, словно он прилип к ней как банный лист. Этот свет резал глаза, хотя они были закрыты. Сигюн скинула с себя простынь и раздраженно выдохнула. Опять бессонница. Может, ей стоило принять немного Шипа сна и забыться крепким сном? Что-то было не так, что-то было неправильно, она чувствовала. Тело беспричинно лихорадило. Вчера после внезапной беседы с младшим царевичем самочувствие было великолепно, и она быстро уснула безмятежным сном. Сегодня же все по-другому. Ванахеймка устало глядела стеклянными глазами в потолок, не моргая, пока ей не надоело. В покоях никого не было, даже Ванланд смылся дремать во двор. И все же, что-то казалось подозрительно странным. Жуткая тишина давила на уши. Сигюн подорвалась с кровати и подошла к двери. Плющ с террасы стремительно пробирался в покои, обвивая все на своем пути. В ванной спокойно, в гардеробной тоже. В кабинете так же тихо, как и в спальне. Что же не так? Эта тишина порядком раздражала. Какой-то первобытный холод пронзил до глубины души, а тело ударила дрожь. Мурашки пошли по коже, она обняла себя руками и вышла из покоев, настороженно оглядываясь по сторонам. Вдруг неизвестная серая дымка расползлась по полу. Сигюн захлопнула дверь в свои покои и нахмурилась. Это был не дым вовсе, а мороз. Самая настоящая зима здесь, во дворце. Она ужаснулась. Невооруженным глазом можно было узреть, как на стенах молниеносно расползались затейливые рисунки инея. Ледяные кристаллы срастались кучками и разрисовали стены и окна в необычный узор. Ее взгляд метался со стороны в сторону, она не могла понять, что происходит. Густой белый дым под ногами загустел и как будто сковал все тело. Она хотела кричать, но не смогла издать и звука, губы открывались как у выброшенной на сушу рыбы. Она поборола первобытный испуг и кинулась бежать. Бежать куда глаза глядели. Этот холодный дым преследовал ее, и она проигрывала эту гонку. Ванахеймка бежала в покои царицы, стражи не было, в покоях оказалось пусто. Она забежала в соседние покои, принадлежавшие фрейлинам, но и там никого не было. Ничего кроме зверского холода и белого дыма. Она здесь одна, одна во дворце, одна в Асгарде. На глаза навернулись слезы, отчаяние одолело ею. Она бегала от двери к двери, надеясь кого-нибудь найти, но ни единой души, никого. Что это? Ее персональный ад? Холодный асгардский дворец превратился в проклятый Етунхейм, хотя нет, не только дворец, все царство. Сигюн вышла на балкон и взглянула на Асгард. Весь во льде, в мерзком инее, окутанный белым дымом. Она почувствовала, как холод беспощадно одолевал телом, подчиняя ее себе. Как будто сама кровь в жилах окоченела и превратилась в кристаллы льда. Колдунья неистово закричала так сильно, как только могла. Ее вопль отразился протяжным эхом во всем дворце. Она не могла говорить, но кричать могла. Ванахеймка обреченно упала на колени, зарываясь головой в мерзкий иней. Стало быть, это конец. Ее погибель. На чужбине, какая ирония. Сигюн звонко рассмеялась подобно сумасшедшей. Быть может, это всего лишь сон? Так почему она не может пробудиться? Если она умрет во сне, она умрет и в настоящем. Вокруг по-прежнему никого. Туман над головой начал сгущаться, она в нем тонула, холод проник в ее тело, мучительно медленно пробираясь к сердцу. — Проснись. Проснись. Проснись, дура! — словно мантру твердила она, вцепившись пальцами в волосы. Но она не просыпалась. Так что, это реальность? Просто она боится признать эту простую истину? Она здесь одна и нет никого, кто бы помог. Кто бы спас. Смертельный хлад ядовито пробирался все ближе к сердцу. Сил сопротивляться нет. Пора прощаться, пора умирать. Ее время истекло. Наверное, умирать не так уж страшно. В тишине, в покое. Смерть это лишь вопрос времени. — Не дыши, — приказала Сигюн сама себе. Она сделала последний вдох и медленно рухнула на заледеневшее золото Асгарда. Веки потяжелели и почти закрылись, пока она не услышала свое имя. Кто-то звал ее, причем так отчаянно, будто жизнь этого человека зависела от нее. Мужчина. Он яростно выкрикивал ее имя, что она заставила себя дышать дальше. Через силу, через боль, она дышала и медленно поднималась. Сладкий баритон не успокаивался, он требовательно звал ее. Он знал, что она здесь. Такой знакомый голос. Это Локи, он где-то рядом. — Локи, — вымученно прошептала она в пустоту. Из-за белого дыма она ничего не видела, только этот же дым в бесконечной пустоте. Теперь Сигюн была уверена, что все происходящее всего лишь наваждение, кошмар. Необходимо найти царевича. Она поднялась и заставила себя сделать шаг в неизвестность. Его голос был все ближе, звенел в ушах. Осталось совсем немного. Почему он здесь? Почему только он? — Сигюн, — облегченно выдохнул Локи, остановившись рядом с ней. Не выжидая, она кинулась ему на шею, крепко обнимая. Он здесь, он рядом. Слезы навернулись на глаза, а в горле застыли судорожные вздохи и плач. — Локи, — пробормотала она ему куда-то в плече, сдерживая слезы. Погибель была так близко, она буквально затянула Сигюн в свои объятья. Но появился он и спас. Сигюн отстранилась и наконец посмотрела на обеспокоенного асгардца красными глазами. Его взгляд метался, Локи был обеспокоен и тоже ничего не понимал. Он только слышал ее истошные крики, и теперь он ее нашел. Прежде чем они успели что-либо понять, наваждение стало развеиваться. Их силуэты растворились и превратились в тот самый белоснежный дым, который чуть ее не погубил. Сигюн проснулась с протяжным всхлипом, резко осев на кровати. Она в своих покоях, живая и невредимая. Тело оцепенело на пару минут и отказывалось подчиняться. Она все еще одурманенная сном. Бегло ощупав пальцами лицо, шею и тело, она облегченно вздохнула. Мозг отчаянно отрицал привидевшийся кошмар, он твердил, что все было наяву. Она стремглав вылетела из покоев, едва не выбив дверь с петель. Она знала точно, что ей необходимо найти царевича, этого вездесущего коварного бога. Долго искать не пришлось, взбудораженный царевич подбежал к ее покоям весь запыхавшийся. На бледном лице застыла паника, Сигюн поняла, он тоже видел этот кошмар. — Это… Что это? Ты тоже видела? — с ужасом спросил Локи, тяжело дыша. По его виду было видно, что он только что подорвался с постели. В легкой изумрудной рубашке и хлопковых брюках, весь заспанный. Внутри клокотал адреналин. Этот сон не был чьей-то выходкой. Локи был напуган также как и Сигюн. Все дело в глазах. Они не врали. Княжна молча бросилась к нему на шею, крепко и беспощадно прижимая мага к себе. Какой-то первобытный страх бросил их объятия друг друга. По позвоночнику все еще бегали мурашки, а тело трясло. Она продолжала обнимать его плечи, когда его жилистые руки крепко сомкнулись на ее талии. Сигюн ощутила его сбитое дыхание в своих волосах, а холодные губы на шее. Ванахеймка слегка отстранилась и сделала то, о чем даже не думала. Она притянула мага к себе и оставила на тонких губах долгий отчаянный поцелуй. Их связь одурманивала больше, чем ночной кошмар, чем тот белый дым. Сигюн полностью отдалась во власть асгардского царевича, разомкнув губы и впустив его язык. Локи быстро перехватил инициативу в свои руки и углубил их поцелуй, словно пытаясь растворить и себя и ванахеймку в нем. Сигюн пронырливо запустила пальцы в его жесткие растрепанные волосы и приподнялась на носочки, разровняв разницу в росте. Языки сплелись в сумасшедшей пляске страсти и желания, легкие уже жгло дьявольским огнем, по телу пробежала волна услады. Колдунья потянула царевича на себя и интуитивно повела его в свои покои, не разрывая пламенеющий поцелуй. Дверь не поддавалась, и Локи буквально одним мощным ударом ноги отворил ее, гортанно зарычав. Он терял самообладание. Желание затмевало рассудок, опьяняло и лишало ума. Сигюн вцепилась в ворот его рубашки и одним рывком сорвала пуговицы, те звонко посыпались на пол, рубашка отлетела на стол, Сигюн довольно улыбнулась сквозь жадные поцелуи. Его руки плавно опустились с талии вниз по спине, сильнее сжали упругие ягодицы, его изголодавшиеся губы опустились на тонкую шею, оставляя за собой кровавые отметины. Проклятая ванахеймка пахла божественно, он ощутил соблазнительный запах сладкой ванили, горького миндаля и пряной гвоздики. Этот запах околдовывал, пленял. Так пахла ее магия и так пахла Сигюн. Он ловко подхватил ее под бедра, и Сигюн проворно сомкнула ноги на оголенном торсе и громко застонала, ощутив, как раскаленное желание царевича упирается ей в промежность. Губы отыскали друг друга и снова слились в настойчивом, требовательном поцелуе. В несколько шагов они оказались возле стола, на который Локи усадил ее, и она грозно зашипела трикстеру в губы. Отполированное дерево под ягодицами контрастно холодит разгоряченную кожу, тело пронзает мелкая дрожь, по рукам пробежали мурашки. Его сильная рука бесстыдно скользит по легкой ночной рубашке вверх, белоснежный прозрачный шелк открывает ему все прелести юного тела, и Локи очерчивает его, сжимая в руке полную грудь. Из ее горла снова срывается сладкий протяжный стон, который моментально гибнет на его губах. Такая сладкая и мучительная пытка, его язык настойчив и требователен. Сигюн млеет под ним как под жарким летним солнцем. Между ног стало невыносимо влажно, по бедрам уже стекают соки. Она перебирает черные волосы в нежной ласке, яростно сжимает ноги на его талии, ответно терзая тонкие губы. Их языки сплетаются в жаркой агонии. Желание внизу нарастает, адреналин бурлит в крови. Само время для них остановилось. Сигюн пронырливо опускает руки на голое жилистое тело. Он такой прекрасный, такой желанный. Локи одним резким рывком разрывает на ней рубаху, освобождая тело из плена мягкой ткани. Ее аккуратная и полная грудь прикрыта густыми серебряными локонами, которые так мятежно вздымались при каждом жадном вдохе ценного воздуха. Розовые соски налились первобытным желанием и манили его. Он сомкнул губы на маленьком бугорке, жадно и яростно посасывая его. Ванахеймка беспокойно ерзает на столе, трется бедрами о пах. С каждым ее ловким движением в штанах становится все теснее, плоть наливается кровью и похотью. Она кладет руку на пах и потирает его, ощущая под пальцами стоящий колом член. Другой рукой она обнимает трикстера за шею, продолжая терзать губы в сладкой пытке. Локи стонет и мычит, подставляясь ее хитрой руке на паху. Он больше не может ждать и не хочет сдерживаться. Трикстер накрывает ее руку своей и помогает расстегнуть брюки, а затем снять их и нижнее белье. Он припадает губами к ее шее, изводя зубами тонкую кожу. Тепло разрушающей волной разливается по всему телу, концентрируясь внизу живота. Между ног все ноет, отчаянно требуя соития. Толстый член наливается кровью, синие венки пульсируют вожделением. Одним движением Локи пресекает эти лишние миллиметры между ними и входит в истекающее женское лоно с громким рычанием подобно дикому зверю. Она такая влажная, такая узкая, каждый толчок вызывает острую боль, а с губ он срывает громозвучные крики. Его движения плавные и ритмичные, с каждым взмахом бедер член проникает все глубже, яростно вбиваясь в хрупкое тело. Его холодные губы плавно скользят с шеи на острые выпирающие ключицы, оставляя томные поцелуи. Локи сильнее сжимает ее бедра и шипит от боли, когда ее ногти вонзаются в его спину. — Локи! — истошно закричала Сигюн, прогнувшись дугой. Наслаждение плескается внизу живота, дикий огонь разливается по венам. Его толчки рваные и резкие, причиняют только больше боли и вместе с тем услады. Локи кусает ее скулы, посасывает мочку уха, обжигает горячим дыханием чувствительную кожу. Он шепчет на ухо что-то несвязное, его разум туманится. Абсолютная животная физиология. Сигюн с готовностью встречает его резкие толчки, он грубо вторгается во влагалище до упора, безжалостно наращивает темп. Их блестящие от пота тела немыслимо громко шлепаются друг о друга. Она кричит от возбуждения, ощущает капли его пота под кончиками пальцев, их стоны и крики сплетаются воедино. Долгожданное наслаждение завязывается внизу живота в тугой узел и полностью поглощает ее, Сигюн с громким протяжным криком кончает, ощущая его теплую кровь под ногтями. Сделав еще пару толчков в налитое приторной истомой тело, Локи кончает следом за ней, обильно изливаясь в пульсирующее лоно. Они дышат часто и отрывисто, постепенно приходя в себя. Кости превратились в желе, потные тела дрожат после бурного оргазма. Локи выходит из нее, и теплая сперма вытекает из влагалища, медленно стекая по бедрам. Она трепещет в его руках как пташка. Наконец, Сигюн нашла в себе силы и смотрит в его затуманенные изумрудные глаза, покрытый испариной лоб, острые скулы и не сдерживает вымученной улыбки. Ванахеймская колдунья смотрит так, словно видит его впервые, она протягивает руку и трогает его лицо, волосы и губы. Сигюн соскочила со стола, скинула с плеч свою разорванную рубашку и, оставшись полностью нагой, берет его за руку и отводит в спальню. Он не сопротивляется, он знает, что его место рядом с ней. Они ничего не говорят друг другу, все понятно без слов. На холодных простынях под лунным светом, что пробирался с открытой террасы, Локи и Сигюн слились в новой волне безумия и вожделения. Покои княжны разят терпким запахом похоти. Они уснули только под утро с первыми лучами асгардского светила. Последнее, что она помнила – его холодные руки, притягивающие ее к телу царевича с особой алчностью. И как его рваное дыхание растворяется у нее в волосах. Проснулась Сигюн снова резко, шумно вдохнув. Она села, переводя дыхание. Прошедшая ночь казалась очередным сном, только в этот раз сон был действительно хороший. Помятые простыни и подушки рядом с ней твердили и том, что минувшая ночь не была сновидением, как и все ноющее тело. Болела каждая клеточка, вплоть до кончиков пальцев. Когда он успел уйти? Еще так бесшумно. Отражение в зеркале ее испугало. Вид у нее отвратный. Вся в кровоподтеках и синяках, которые напоминали отпечатки его пальцев. Она была нагая, только на шее красовалась отыскавшаяся вчера цепочка. Всего несколько секунд и минимальное применение магии помогли скрыть последствия бурной ночи. Вьющийся плющ обвивал все на своем пути. Он уже добрался до кровати, ухватившись за ее ножки. В дверь постучали. Зашла Ингрид с подносом горячего завтрака, за ней последовал Ванланд, усевшись возле хозяйки. — Доброе утро, леди Сигюн, — улыбнулась асгардка и поставила поднос с едой на стол с напитками. Она засмущалась, Сигюн надела синее платье, похожее на то, в котором она была на пиру в честь прибытия в Асгард, только этот наряд был работой матушки Ингрид. Видимо, ванахеймке пришлась по вкусу работа ее матери. К огромному счастью Ингрид, сегодня леди Сигюн в преподнесённом настроении, ведь поводов для горести у нее не было. Княжна даже одарила подругу улыбкой, не натянутой и не лукавой, а самой искренней. Быть может, все это время ей попросту не хватало секса? — Доброе, моя дорогая Ингрид. Уже покормила мое сокровище? — пропела Сигюн, присев возле питомца. Ванланд стал еще крупнее, он рос весьма быстро. Зверь с удовольствием ласкался к хозяйке и наслаждался почесыванием за ухом. — Конечно, у него хороший аппетит, — отвечает Ингрид. — В прихожей жуткий бардак и ваша ночная рубашка порвана, что случилось? Сигюн не сдержала очередной улыбки. — Мне не понравился цвет, — быстро соврала она. Скорее не ей, а ему. Сигюн поднялась с корточек и присела за туалетный столик. Ее волосы все еще не уложены. В отражении зеркала появилась и Ингрид, принявшаяся за укладку. Теперь же асгардка выглядела по-другому. В новом платье, без своей унылой робы, она выглядела как коренная обитательница дворца. Ванланд запрыгнул на колени, удобно умостившись. — Отдых тебе на пользу. Уняла свои нервы? — любопытно спросила ванахеймка, на что получила утвердительный кивок головой. — Славно. Расчесывать княжну куда приятнее, чем драить полы и мыть посуду, правда? — Да, леди, — неуверенно отвечает Ингрид. — Тебя просветили в тонкости твоих новых обязательств? — Да, леди, — снова вторит асгардка. Ингрид и без того прекрасно знала обязанности личной помощницы благородной дамы. То есть, спутницы, как пожелала леди Сигюн. Чему удивляться, все прихоти ванахеймки здесь сиюминутно выполнялись без лишних возражений еще с самого первого дня ее появления в Асгарде. — Прекрасно, можешь о них забыть, — спокойно продолжила Сигюн. — Все те глупости, которыми тебя напичкали, не имеют смысла. Будешь делать только то, что я прикажу, поняла? — Конечно, леди, — тихо промямлила Ингрид, опустив глаза. Сигюн же свои глаза закатила. До чего уж робкая и трепетная ей попалась спутница. Ингрид закончила с ее волосами, сотворив из двух косичек сзади некое подобие ободка. — И что у вас назначено на сегодня, леди Сигюн? Будем помогать Эйр? — Нет, моя бесценная. Сейчас ты отправишься к царице, возьмешь всю корреспонденцию и прошения об усыновлении и доставишь в библиотеку, где мы будем все это рассматривать. Ингрид смиренно кивнула, а Сигюн встала из-за столика, согнав питомца с коленей. — Леди, стоит ли мне сообщить садовнику о сорняке? — спутница указала головой на вьющийся плющ. — Его следует выкорчевать, пока не расползся еще дальше. Как он вообще здесь оказался? Покои ванахеймки расположены довольно высоко и в Асгарде подобные сорняки не прорастают. Садовники тщательно за этим следят. — Только попробуй, и я собственноручно снесу тебе голову. Это мое растение, к тому же, не ядовитое. Пока займись, чем я приказала. Ингрид намерилась удалиться, но Сигюн остановила ее. — Ингрид, — замялась она на минуту. — Прикажи еще поставить стражников у моих покоев. Асгардка искренне удивилась. Разве не княжна лично распустила гвардейцев? Но Ингрид не стала спорить. — Будут ли еще пожелания? — Никаких, — коротко ответила Сигюн. Ингрид ушла, но ванахеймка не спешила ступать в библиотеку, она хотела проведать еще кое-кого. Сорванца Ванланда пришлось взять с собой. Она остановилась возле огромной деревянной двери и долго не решалась постучать. Неожиданно дверь открылась сама, и на Сигюн любопытно уставилась молодая женщина. Воспитательница сразу узнала ванахеймку и радостно улыбнулась. Видимо, она уже знает, что Сигюн назначили ответственной за детей. — Здравствуйте, леди Сигюн, — поздоровалась она. Княжна застыла на месте, не в силах что-либо выговорить. — Я могу войти? — наконец спросила она. Воспитательница любезно провела ее вовнутрь приюта. Ванланд остался снаружи здания, дабы не распугать детей. Ее провели в огромный зал, где играли дети, за которыми присматривали две няни. Заприметив вчерашнюю гостью, чада оставили свои игрушки и заинтересовано уставились на нее, следя за каждым ее движением. Кто-то из малышей даже перешептывался между собой. — Привет, — поздоровалась Сигюн и уселась на свободный диванчик. Дети хором поздоровались с ней в ответ, сорвались с мест и подбежали поближе к чужеземке. И все же, они были осторожны и не смели подходить слишком близко. Она поймала на себе чересчур много прожигающих взглядов, которые пристально изучали ее. — Теперь ты будешь жить с нами? — спросила одна темноволосая девочка. — Миледи сказала, что ты тоже ее помощница, как и мы, — подхватил маленький светловолосый мальчик с безумно милой улыбкой. — Ты тоже сирота? — спросил мальчишка с пронзительными зелеными глазами. — Вили, разве можно так разговаривать с гостями? — с долей упрека возразила одна из воспитательниц. — Прошу прощения, — смутился мальчик. Сигюн мягко улыбнулась, осмотрев всех детей. Два мальчика, очевидно, близнецы. Все дети различного возраста, ничем между собой не похожи. Детвора порядочно одета и ухожена, обеспечена игрушками и теплым домой. Княжна постаралась не зацикливаться на этом. — Все в порядке, — уверила она. — Я пришла, чтобы познакомиться с вами поближе, ведь миледи вверила мне найти вам родителей. Дети удивленно уставились на нее, разинув рты. — Ты найдешь наших родителей? — спросил тот самый Вилли, один из близнецов. — Правда? — подхватила девочка, которая вчера так пронзительно изучала ее. — Правда, Атея. Ведь леди Сигюн самая славная помощница нашей царицы, — быстро вмешалась вторая воспитательница. Малыши восторженно уселись на пол, окружив ванахеймку своеобразным полукругом. Игрушки их больше не интересовали, они внимательно изучали гостью, которая вчера поспешно удалилась вместе с царицей. Девочки восторженно трогали ее платье, словно Сигюн была чем-то немыслимо неизведанным. В их глазах горело детское восхищение. — А правда, что ты упала с луны? — вновь спросила Атея. Любопытные глазки девочки продолжали изучать ванахеймку. Сигюн засмеялась. — Нет, я упала с другого мира, с Ванахейма. — Ва-на-хейм, — по слогам неспешно выговорила девочка, словно пробуя новое слово на вкус. — А ты расскажешь нам сказку? — Прошу прощения, леди, — вмешалась няня, которая впустила ее. – Но детям пора обедать. Сигюн быстро вскочила на ноги, мысленно расслабившись. — Я как раз собиралась уходить. Но мы еще увидимся, — проговорила она детям. — Обещаешь? — с надеждой спросила девочка, имя чьей она пока не знала. Ванахеймка собралась с силами и выдавила из себя самую искреннюю улыбку, на которую только была способна. Не хотелось показывать излишние чувства при детях. — Обещаю. Уже на улице, когда воспитательница выпроводила ее за дверь, Сигюн решилась на разговор. — Если дети в чем-то нуждаются, только скажите. Что угодно, — пылко молвила она. Няня нелепо улыбнулась, сцепив руки на фартуке. Конечно, что за глупый вопрос? В чем могут нуждаться дети, находясь под опекой самой царицы Асгарда? Всем известно, у этих детей нет только того, что Сигюн им не в силах дать, и воспитательница только подтвердила эти догадки. — Это замечательное место, леди, чтобы растить детей. Прекрасный дом, свежий воздух и волшебный сад. Мы с сестрами обожаем и опекаем деток, но когда я смотрю на них, то все равно вижу долю тоски в глазах. Им не хватает родительского тепла и любви, вот и все, — грустно промолвила она. Сигюн отвела взгляд, щурясь под солнечными лучами. С лужайки подорвался Ванланд и грациозно медленно приблизился к хозяйке. — Сказать честно, уважаемая, я считаю эту затею плохой. Все в Асгарде мне чужды и незнакомы, потому я не ведаю, как решить этот… вопрос. Но царица посчитала верным решением поручить мне этих детей. Мое слово многого стоит, и я уверяю, что найду детям родителей, — пообещала ей Сигюн. Воспитательница отвесила поклон, а ванахеймка удалилась в сторону дворца. Ингрид уже ожидала в библиотеке, этим днем здесь было людно. Все бумаги и письма асгардка отсортировала и аккуратно сложила стопками на столе. Сигюн ужаснулась от их количества, весь стол был ими устелен. Неужели в Асгарде так много семей готовых приютить чужого ребенка? Несколько удивленных взглядов со стороны уставились на них. — Это все прошения об усыновлении? — ужаснулась Сигюн, устало сев на стул. — Боюсь, у нас детей не хватит. Ингрид взяла первое подвернувшееся письмо и, смахнув с него пыль, протянула ванахеймке. Кошка уселась возле ног хозяйки, свернувшись калачиком. — Большое количество писем устарели, думаю, многих отправителей уже нет в живых, — грустно произнесла Ингрид, усевшись рядом с княжной. И она оказалась права. Многие чернила настолько выцвели, что даже разобрать некоторые слова оказалось просто невозможно. Сигюн не имела права упрекать царицу с затягиванием этих прошений, ведь у нее и так довольно забот. Спустя несколько часов усердной работы, скрупулёзного изучения каждого письма и повторной сортировки, у них осталось не больше двадцати писем, сочиненных и доставленных относительно недавно. Значит, следующий шаг — познакомиться с этими семьями лично. В один момент она почувствовала нечто странное, что не могло не привлечь ее внимание. Кто-то настырно требовал к себе внимания. Сигюн заинтересовано подняла голову и отложила последнее письмо в сторону, на мгновение задумавшись. Уже темнело. Ингрид по-прежнему увлеченно изучала корреспонденцию и что-то записывала в тетрадь, погрузившись в свои мысли. — Утомительно. Принеси-ка мне из погребов бренди, — требовательно приказала ванахеймка. Ингрид нахмурилась. Она боялась, что княжна напьется и перестанет себя контролировать, что было ни к чему. Они ведь были заняты таким важным делом. — Леди, быть может, не стоит… — умоляюще промямлила асгардка. — Ладно, тогда подай вино, — ядовито ответила Сигюн, а спустя минуту добавила язвительно: — Герда. Ингрид рассердилась и смиренно отправилась во дворец за бренди для госпожи. Серебряная колдунья встала из-за стола, разбудив своего хищного питомца. Она ступила вперед и подошла к многовековым стеллажам, всматриваясь в темноту. С безумно широкой улыбкой оттуда вышел асгардский царевич, скрестив руки за спиной. Он выглядел божественно. При одном только его виде тело вспылило воспоминаниями о ночных ласках и томно заныло. — Жив таки, — с наигранным удивлением сказала Сигюн, вскинув бровь. — Рада видеть в добром здравии. — Жалишь как гадюка, — с улыбкой сказал Локи, подходя к девушке вплотную. Теперь она могла разглядеть его уставшее лицо, которое он прятал за привычной улыбкой. Видимо, бессонная ночь дает о себе знать. Если к этому прибавить бремя наследника престола, то любые сомнения можно откинуть в сторону. — Один из моих талантов, ты же знаешь, – едко прошептала княжна, положив руки ему на широкую грудь. Парадный изумрудно-черный костюм сидел на нем идеально, вызывая у окружающих трепет в коленках. Локи не мог не заметить, как Сигюн дрожит рядом с ним будто от холода. — День сегодня был неважный, — устало сказал он, по-хозяйски уместив руки на ее талии. Сегодня ему действительно пришлось несладко, только она не хотела терять время на глупые разговоры. Поговорить можно где и когда угодно, но не только когда они наедине. — Тихо, тихо, — томно прошептала она и поцеловала его. Девичьи ладони мягко зарылись в иссиня-черные волосы, а мужские пальцы только сильнее сжались на тонкой талии. Его губы целовали с внезапной нежностью и особым трепетом, словно вожделея освободиться в девушке от сегодняшних печалей. А затем изворотливый язык настойчиво вторгнулся в рот, мягко терзая опухшие губы, и Сигюн узнала привычного Локи. Растворяясь в сладкой истоме, она прикрыла глаза, полностью отдавшись во власть магу. Он обвил ее своей сетью коварства. Из горла невольно вырвался протяжный сладострастный стон, когда одну руку Локи запустил в ее густые волосы. Как бы она не сопротивлялась, как бы не убеждала себя, что это дурная затея, чувства к нему брали над ней вверх. От него веяло легким морозом, но не тем дьявольским и смертельным, как в ночном кошмаре. Воздуха уже катастрофически не хватало, а в легких беспощадно жгло, но разрывать поцелуй не хотелось. В одно мгновение его морок растворился, а он сам живо отстранился от нее, переводя дыхание. Маг отошел на приличное расстояние и пригладил волосы, приводя себя в порядок. Сигюн поняла, что произошло, она живо принялась поправлять синее платье и серебряные волосы. Рядом послышались мелкие шаги, переходящие в бег, а Локи быстро исчез в темноте. Возле Сигюн показалась перепуганная и белая как мел Ингрид, прижимая одной рукой к груди пустой поднос. Ванахеймка закатила глаза, пока подруга переводила сбитое дыхание. — Неужели тролли осушили все бочонки в подвале? — язвительно спросила Сигюн. — Леди. Там. Беда… — пыхтела Ингрид, согнувшись пополам. — Беда? Какая беда? Ингрид, не томи. Что случилось? Объясни толком! Сигюн подошла к своему персональному золотоволосому стихийному бедствию, мысленно успокаивая взвинченные нервы. Вот бы не потерять самообладание. — Ужас, — только и вымолвила сбито Ингрид, подняв голову. Сигюн по-прежнему ощущала в тени присутствие царевича, что немного раздражало. Его достающее любопытство. Позади Ингрид появились четыре фигуры. В них Сигюн разглядела царский стан Фригги и ее фрейлин. Асгардская богиня выглядела взволновано не меньше, чем сама Ингрид, ее обычно мягкое лицо стало белее стены. Ванахеймка почувствовала, как злость постепенно закипала внутри нее, вот еще немного и она взорвется. Царица взяла Сигюн за руку, а Ингрид наконец отдышалась и пришла в себя, став позади Фригги. — Сигюн, пришли дурные вести, — начала беспокойно царица. — Да, я уже поняла, — Сигюн резко вырвалась из рук царицы, неодобрительно глянув на свою помощницу. В груди закралось неприятное чувство, а руки почему-то онемели. Фригга озвучивала страшную новость, но Сигюн, кажется, уже ее не слышала. — Вести из Ванахейма. Сигюн, твоя сестра, Гносс. Она погибла.