Коварные божества

— Здесь мы и встретились, — грустно сказала Сигюн и вымученно улыбнулась. Она остановилась возле Хлидскьяльва и с болью посмотрела на него. Величественный, внушающий страх трон Всеотца, вылитый из золота, сверкал темной ночью подобно самой яркой звезде на небосводе. От созерцания этого величественного сооружения появилась предательская мелкая дрожь в коленях. Царевич бесшумно подобрался к ней сзади, прожигая ванахеймку суровым взглядом. Он чувствовал ее напряжение и какую-то недосказанность между ними. — Тогда ты прятала от меня взгляд, прямо как сейчас, — недовольно высказал Локи. Сигюн сжала свой старенький рюкзак в дрожащей руке, когда трикстер стал возле нее. В отличие от ванахеймки, Локи смотрел на престол Асгарда с явным отвращением и ненавистью. Она не могла не отметить всю ироничность этого момента, ведь она чувствовала болезненное чувство дежавю. Этот зал напоминал о их первой встрече. — Как обычно, все сводится к власти. К трону, — вздохнула она. — Зачем он тебе? — Он мне отнюдь не нужен. — А знаешь, где все началось? Помнишь? Я скажу тебе. Началось все там, где ты назвал меня богиней ненависти и гнева. Помнишь? А если ты был прав тогда? — она прикусила губу и искоса глянула на него. Локи насторожился, а его тело заметно напряглось. — Ты цепляешься к словам, Сигюн, — холодно отчеканил мужчина. — А ты вновь назвал меня по имени, — победно улыбнулась ванахеймка. Трикстер широко улыбнулся и стал лицом к блондинке. Стоит признать, ее имя на его губах звучит чертовски соблазнительно. — О чем ты разговаривала с моим братом? — Это что, ревность? — передразнила его Сигюн. — Вы так мило ворковали, — упрямо продолжал Локи. — Не твое дело. — Все, что связано с тобой, мое дело, — неожиданно выпалил трикстер, чем и вызвал полный удивления и немого восторга взгляд в свою сторону. Локи сделал очередной шаг в ее сторону, перекрывая взору золотой трон отца. Такой мрачный и серьезный, царевич норовил вселить в нее ужас. — Я не услышал ответа, — грозно продолжил Локи. Сигюн раздраженно цокнула языком и закатила глаза. — Я учила его танцевать. Ей стоит быть осторожнее, ведь в ответ старший царевич способен научить ее пить по-царски. — И сказала, что однажды он станет хорошим царем. — И на чем же основаны твои слова? — трикстер сделал еще один шаг в ее сторону. — На выдающихся алкогольных подвигах моего брата? — Что же… я ведь могу ошибаться, — пожала плечами Сигюн. — А могу и не ошибаться. Невыносимая девчонка. Она играет со словами, она играет с ним. Младший царевич отвернулся от нее и покачал головой. — Мерзавка, — хвалебно выцедил Локи. — А ты? Почему ты такой? — с болью в трепетном голосе спросила она. На один миг громогласная тишина упала на Тронный зал. Минута, две, три, и так целую вечность. Его осознанное безмолвие пугало. — Потому что больше никто таким быть не может, — выдал он простую истину. Весь мир умолк. Больше ничего не существовало. Вот оно. Всего пара простых слов, в которых таилась ужасная правда. Он слышал тревожное биение ее сердца, ее сбитое дыхание. Неужели она боялась его? — Ты прав. Больше никто таким быть не может. И я знаю, о чем говорю, ведь мне довелось увидеть твое прошлое, — бесцветно выговорила Сигюн и открыла свой рюкзак. — Дай угадаю, редкий дар открыл тебе мои секреты? — хитро сощурился Локи и жутко оскалился. Он хотел задеть ее. Ведь по-другому он не мог. — По правде говоря, это сделал Фандрал. Не по своей воле, конечно. Мне помогли знания твоей матушки, — болезненно улыбнулась Сигюн. Занятия с царицей действительно ей помогли. Фригга отрыла ей много неизведанных знаний, она также раскрыла ей все секреты использования шипа сна, который Сигюн и использовала на белокуром ловеласе. — Все твои мелкие шалости, все баловства, все изящные хитрости и мастерские обманы я видела, Локи. Только видела чужими глазами. Я чувствовала их жалость к тебе. Больше они ничего не чувствуют к тебе. Только жалость, Локи, — печально озвучила ванахеймка. — Меня не волнуют их чувства. И никогда не волновали. — А как же леди Сиф? Чувства прекрасной Воительницы тебя тоже не волнуют? — Больше не волнуют. — Почему? — ее сладкий голос дрогнул. — Из-за меня? Локи молча уставился на нее. Ужасная правда окатила ее хуже ледяной волной. Его глаза. Ядовитый зеленый цвет исчез. Всего немного, но оттенок поменялся. Теперь его глаза были холодного цвета, но не яркого. — Потому что так должно быть, — спокойно ответил Локи. Она сделала глубокий вдох и прикрыла глаза. Из рюкзака Сигюн извлекла тонкую старинную книгу, листы которой давно пожелтели от старости. На его глазах ванахеймка нашла нужную страницу, вырвала ее и бросила в огромную чашу с огнем, что стояла возле ступеней к трону. Трикстер тихо наблюдал за яркими языками пламени в чаше, что жадно поглощали сухую бумагу. Она сожгла пустой лист, но сделала это с полной уверенностью и решительностью. — Я обещала твоей матери сжечь его, — объяснила свой поступок Сигюн, прижимая к груди изувеченную книгу. Он нагло вырвал у нее из рук древнюю рукопись и открыл первую же страницу, но ничего там не обнаружил. Ничего он не обнаружил и на второй странице, и на третьей, и на четвертой. Вся книга была пустой, каждый ее чертов лист. Локи сокрушенно покачал головой и больно оскалился. — В замешательстве, Локи? — ее мягкий голос растекался словно мёд. Он видел ее напуганный взгляд, он знал, в книге есть что-то особенное. Он поднял руку и негодующе тряхнул древним фолиантом. — Что это?! Что?! — свирепо заорал маг. — Заклятье древнее, но простое. И тебе его не разрушить, — спокойно ответила Сигюн. Внезапно Локи широко улыбнулся, обнажая два ряда белоснежных зубов. Он точно знал только одну магию, которую не разрушить. — Магия крови, — догадался он. — Посмертный подарок матери. Лишь потомки Фрейи могут видеть те письмена. Так что ты будешь делать? — она вздернула подбородком. Разрушить невозможно, но обмануть вполне реально. Повезло же, что он хорош в искусстве обмана. Его правая рука ловко скользнула по ее бедру, опускаясь ниже. Локи присел и достал из ее сапога припрятанный кинжал. Он нагло дернул Сигюн за правую руку и, прежде чем она успела что-то сообразить, трикстер проколол указательный палец девушки и слизнул каплю выступившей крови. — Вот что, — довольно сказал царевич. Он кинул обоюдоострый кинжал за спину и тот громко звякнул по твердому покрытию. Сигюн коротко покачала головой. — Ты выбираешь путь саморазрушения, Локи. Прошу, не делай этого. Он одарил ее презрительным взглядом, от которого леденела душа и тело, и вновь открыл ее книгу. Она смотрела на него с немой мольбой. — Оставь при себе глупые советы, я в них не нуждаюсь. Вот оно. Все секреты ванахеймки стали ему известны. Старые страницы открыли свои тайны, и Локи узнал в тех заклинаниях все то, что он сам узнал от Фригги. Видимо, это и было все наследие Сигюн от матери. Он с жадностью листал старинные страницы, пока в конце книги не обнаружил что-то наподобие чертежей. Озарение пришло поздновато. Это были карты девяти миров с потайными ходами между ними. Карты простоваты и незамысловаты, но вполне отчетливые и интересные. Любознательные глаза широко распахнулись от удивления. Локи увидел тайные тропы, которые когда-то упоминались в древних письменах. И он даже нашел одну такую тропу — в Мидгард, которой трикстер изредка пользовался, чтобы провернуть шалости и гадости в мире смертных. — Откуда эти знания? Как твоя мать узнала о тайных тропах между мирами? — его глаза с неистовой жадностью бегали по выцветшим чернилам, которыми обозначили потайные пути. Сигюн почувствовала кровь во рту — она разодрала обветренную нижнюю губу до крови. — Фрейя была предводительницей валькирий, думаю, тайные тропы никогда не были для нее большим секретом, — с опаской сказала она. Внезапно его мысли соединились воедино, и все стало на свои места. — А ведь когда ты сбежала в лес, Фригга билась в истерике, а Хеймдалл не видел тебя, ведь он искал только в Асгарде, — она услышала его привычный глубокий тембр. — А ему следовало бы смотреть в Ванахейме, — угадал Локи. Разве она настолько предсказуема? Или же она самая обычная девушка, которая скучает по своему дому? Асгардец звонко рассмеялся на ее длительное замешательство. — Разве ты не прекрасна? О, ты самое настоящее чудо, Сигюн. Такая же искательница приключений, да? Я сразу это понял еще в нашу первую встречу вот здесь, — страстно прошептал он и сделал еще один медленный шаг навстречу ей. Его ледяная ладонь мягко коснулась нежной девичьей щеки. Всего одно простое прикосновение, но Сигюн вмиг покрылась стыдливым румянцем и даже забыла, как дышать. — Какие еще секреты ты скрываешь, милая? — хрипло прошептал Локи и хитро приблизился к ней вплотную. Ее тело моментально онемело, она не могла пошевелиться. Маг оставил на дрожащих губах легкий поцелуй, который продолжал гореть адским пламенем, даже когда Локи отстранился. Его сладкий вкус нагло обосновался на истерзанных губах. И Сигюн поняла его коварный замысел — трикстер воспользовался ее замешательством и вывернул рюкзак наизнанку. На золотое покрытие посыпались все принадлежности, которые Сигюн трепетно прятала от чужих глаз. — Что это? — непонимающе сдвинул брови Локи. Он присел и с любопытством принялся рассматривать разноцветные камни на полу. Несколько целебных камней разлетелись поодаль, пузырьки с настоями звонко посыпались на пол и едва не разбились, но в самом центре, возле его ботинок лежали два темно-лазурных обломка неизвестной ему горной породы, а рядом с ними что-то вроде письменной печати. Только эта черная печать была сделана из чего-то намного прочнее воска. Эти три предмета привлекли его внимание, и Локи завороженно поднял камни и печать, сверкнув безумным взглядом на Сигюн. Он понял. Вещи из ее прошлого. Вещи двенадцатой. — Двенадцатая, — злобно выцедил он сквозь зубы. — Дюжина это и есть двенадцать. Ты стала одной из тех чудовищ. Она шумно вздохнула. — Я убила одного из них, — Сигюн охрипла. — Он предложил остальным поджарить меня и съесть, мол, я ни на что больше не гожусь. Но судьба была ко мне благосклоннее, нежели к нему. Остальные одиннадцать дали мне выбор: примкнуть к ним или погибнуть. Как ты понимаешь, мой выбор был очевидным. Локи медленно покачал головой, словно опровергая ее слова. Его взгляд был пустым, он смотрел сквозь нее, и Сигюн показалось это самой зловещей вещью во Вселенной. — Но ты все равно не могла заменить его, да? Ты стала чем-то наподобие ручной зверушки, — задел старую рану царевич. — Им пригодились мои… способности, — ванахеймка замялась. — Они жили грабежом и насилием, а моя магия давала им некоторые преимущества. А еще они учили ее сражаться, нападать и давать отпор. И хоть за это она была им благодарна. — И когда ты решила предать остальных, Сигюн? Когда ты решила их убить? — он с отвращением посмотрел на нее. — Я не предавала. Мне повезло выжить. — Как? — Их слепая жадность и глупые желания завели нас слишком далеко, Локи. Они осмелились напасть на слишком могущественное существо и за это все одиннадцать поплатились жизнью. Но для этой твари я оказалась полезной, ему понадобились мои знания. И за это он даровал мне жизнь. Локи сильнее сжал в руке камни и печать. — В обмен на что? — На сведения. — Какие? Сигюн облизнула опухшую губу. — Ценные. Я поведала ему о месторасположении ценной вещи, которую он давно искал. Локи терял терпение. — Какими же сведениями можно откупить собственную жизнь? Какую вещь он искал? — Ту самую, которая отсутствует в Хранилище Всеотца. Она резко умолкла. Сигюн не гордилась своим поступком, но, в конце концов, она лишь сказала, где искать нужную ему вещь. — Тессеракт, — с облегчением озвучил Локи. Он знал, что Тессеракт давно утерян в царстве смертных, но, как и все, не знал точного его местонахождения. Ванахеймка молча кивнула и нервно вздохнула. Ее волнение пока что обладало телом. — У него много имен. Проклятый, Иной, Другой — лишь немногая часть, что я слышала. И эта печать, что ты держишь, ведет прямо к нему, — Сигюн кивнула на его ладонь. Локи неосознанно сделал шаг назад и сжал ее принадлежности в ладони еще сильнее. — И зачем же тебе снова видеться с ним? — Мне ни к чему, — оправдалась Сигюн. — Он вручил мне ее на тот случай, если я найду храбреца ему на службу. Царевич презрительно хмыкнул и положил печать себе в карман. — Припрячу, чтобы ты вновь не сбежала, — пояснил он. — Тогда что это? Локи указал два камня темного синего цвета. — Моя доля. Нечто вроде телепорта, который использовали мародеры, чтобы передвигаться между мирами. Воровать у них было сплошным удовольствием. — Тогда я и их заберу, — Локи положил обломки в карман к печати. Цена правды всегда велика. Открыть свои секреты самому коварному и хитрому из богов, очевидно, было не самой гениальной идеей. Теперь, когда он знал о печальном прошлом ванахеймской княжны, она ощущала некое смятение, разные чувства терзали ее душу. Сигюн хранила вещи из прошлого, на случай если от них могло зависеть будущее. Теперь же пути к отступлению были отрезаны, и, помимо тайных троп между мирами, у нее ничего не было. Сигюн присела и собрала рассыпанные целебные камни и все настои, что она делала сама и которые нагло стащила у Эйр. Она выпрямилась, чтобы забрать у него и книгу матери, но Локи завел руку за спину, чтобы Сигюн не достала. — Она подлежит доскональному изучению, — сказал лукаво трикстер. — Моя кровь скоро сгинет в тебе, и книга в твоих руках станет бесполезной, — огрызнулась Сигюн. Его губы расплылись в ядовитой усмешке. — А до того времени она побудет у меня. И все же, что ты сожгла? Что было на том листе? Сигюн сощурилась и презрительно хмыкнула. — Боюсь, тебе никогда этого не узнать. Хотя бы слово, данное царице, она сдержала. Темные Грезы сгинули навечно в огне. Локи раздосадовано покачал головой, хотя на губах играла злокозненная улыбка. — Любопытно, что бы сделал Всеотец, узнай он о преступнице, место которой не в его чертогах, а в самых строгих темницах? Там, где заточены такие же изуверы. — Иди в пекло, Локи, — злобно кинула Сигюн и, накинув на плечи рюкзак, покинула Тронный зал. Она боялась того, о чем давно подозревала. Когда они впервые встретились здесь, когда она отводила от него взгляд, Сигюн уже тогда знала, что все дурно закончится. Ведь Локи имел дурную славу и паскудный нрав. Но разве могла она знать тогда, что в итоге влюбится в самого лживого из богов? Локи остался в Тронном зале. Он по-прежнему смотрел на потертый кожаный переплет древней книги с замиранием сердца. Его взгляд метнулся на трон Одина. В голове звенел сладкий голос девицы. Как обычно, все сводится к власти. Наступил долгожданный день для всего царства. Тот самый день, который так взволнованно ждал Всеотец. Возле дворца выстроилась в парадных одеяниях вся царская семья, всматриваясь вдаль. Позади них, разумеется, стояли верные друзья царевичей и все достопочтенные дворяне. Все собравшиеся с восторгом смотрели на безоблачное утреннее небо. Где-то очень далеко послышался звонкий клекот ястребов. — Какой позор, — нарочито громко огрызнулась княжна и громко вздохнула. — Мерзость. Она с отвращением поправляла складки платья противно-синего цвета, в которых сверкали все помощницы Эйр. Сигюн тошнило от запаха и созерцания этих вонючих асгардских тряпок. Ей повезло, что верховная целительница и ее помощницы стояли поодаль, в стороне от главной свиты Асгарда, а потому царская семья не могла услышать ее нытье. — Тихо! — как можно мягче упрекнула Ингрид, которая стояла рядом с ванахеймкой. — Не затыкай мне рот, — обиженно буркнула Сигюн. Хотя она была безумно благодарна Ингрид, что та не бросила ее в этот важный день. Был некий прок с того, что помощница таскалась за ней повсюду. — Сигюн, — грозно добавила уже сама Эйр, повернувшись к девице. — Молчу, — притихла она. В небе вновь прозвучал прерывистый, но громкий крик хищных птиц. Над их головами уже витали знаменитые Багровые Ястреба, но в ярком дневном свете Сигюн не могла разглядеть их как следует. Птицы опустились к большой поляне перед царской семьей, и оземь уже ступили молодые защитники мира — Багровые Ястреба. В отличие от других воинов Асгарда, они не облачались в доспехи, ведь предпочитали решать конфликты не оружием, а словом. — Позеры, — закатила глаза Сигюн и вновь получила укоризненный взгляд Ингрид. Тридцать славных воинов подошли к Всеотцу и вежливо склонили головы и колени пред ним. Но самого главного среди них не было, что и весьма удивило Сигюн. Она любопытно выглядывала из-за спины Эйр и ощущала некое замешательство и, наверное, даже легкое разочарование. Ее некогда очаровательное лицо затронула растерянность и печаль. К вечеру ее посетила назойливая и очень неприятная мысль о том, что легко отвязаться от работы у Эйр у нее не получится. Хоть и к концу дня целительницы осмотрели всех асгардцев, те остались в лазарете для дальнейшего наблюдения. Последний из Ястребов вошел в обитель к Эйр и сразу привлек к себе внимание. И Сигюн он не понравился в тот же момент. Именно его самоуверенность вызывала у нее дикое отвращение. — Здравствуй, Эйр, — громко поздоровался темноволосый мужчина и осмотрелся по сторонам. — Надо думать, к тебе залетели дивные пташки? — он с улыбкой посмотрел на Сигюн и Ингрид. Простодушная Ингрид сразу же покрылась предательским румянцем, на что Сигюн лишь закатила глаза. Целительница рассмеялась. — Теорик, будет тебе, — неодобрительно покачала головой Эйр. — Проходи. Он прилег на стол, а врачевательницы приступили осматривать его. Сигюн и Ингрид взяли по тетради и стали рядом, чтобы записывать показания. — Горнило душ, давно не виделись, — его голубые глаза с интересом наблюдали за золотыми нитями над ним. — Какими же судьбами ванахеймскую кровь занесло так далеко? В Асгард? Его пухлые губы растянулись в скромной улыбке, а взгляд метнулся на недовольную Сигюн. — Злыми ветрами, — съязвила она и вновь уткнулась носом в тетрадь. — Именно такими я и запомнил ванахеймских девиц, — загадочно сказал Теорик и отвел от нее взгляд. Княжна удивленно уставилась на него, глупо разинув рот. — Довелось побывать в Ванахейме? — спросила она тихо. — По указанию вашего дяди, леди, — скромно ответил он. — Которого из? — лукаво добавила Сигюн. Теорик искренне рассмеялся, да так громко, что привлек внимание сердитой Эйр. Она метнула на него раздраженный взгляд. — Ворковать будете потом, — недовольно сказала она. — Извини, — виновато пожал плечами ас. — Тихо, — приказала врачевательница и вновь посмотрела на Горнило душ. — Болит рука? Он утвердительно кивнул. — Повреждение не тяжелое, но повязку наложить необходимо. Поднимайся. Эйр подошла к своему столу и выбрала нужный ей пузырек с лекарством и протянула его Теорику. — Дабы унять боль, — пояснила она. — Дамы, наложите нашему гостью повязку и проведите в лазарет, ему нужен отдых, — приказала асинья помощницам. Девицы Эйр принялись выполнять ее приказ, когда Сигюн притаилась, стараясь остаться незамеченной. Когда богиня врачевания удалилась, ее помощницы, которых Сигюн за глаза называла Кривой Улыбкой и Золотыми Кудряшками, потому что не помнила их настоящие имена, стали извиваться подле мужчины подобно плющу в ее покоях. — А ты красивая, — вдруг сказал он ванахеймке. — А ты наблюдательный, — быстро ответила Сигюн. — Бедняжка, должно быть, головой ударился, — тихо шепнула Кривая Улыбка своей подруге и криво улыбнулась. Ванахеймка одарила девицу полным презрения взглядом, но ничего не сказала. Теорик заметил ее замешательство. Когда асиньи закончили накладывать повязку ему на запястье, он подошел к Сигюн, которая грустила в компании Ингрид. — Леди, окажите мне услугу. Представите мои новые чертоги? — спросил он вежливо. Сигюн снова чувствовала себя неважно. К горлу подступала тошнота и княжна хотела думать, что все это от лицезрения этого противного асгардца. Впрочем, с виду он не выдавался чудовищем. Густые темные волосы, светлые голубые глаза и широкий лоб почему-то напоминали ей о Локи. — Настоятельно рекомендую вам изменить свое решение, — твердо ответила Сигюн и кивнула в сторону асгардских дев. — Вот кто полон энтузиазма. Его широкие глаза сверкнули каким-то добрым светом. — Я не приму отказа, — уверенно сказал Теорик. Сигюн хмыкнула и ощутила на себе завистливые взгляды Кривой Улыбки и Золотых Кудряшек. — Хорошо. Только я сама не разгуливаю. С нами пойдет моя подруга, — она нагло притянула к себе за локоть Ингрид. Кареглазая асгардка неубедительно брыкалась и шипела от боли. Госпожа сильно сжимала ее руку, и Ингрид едва не расплакалась. — Как леди пожелает, — развел руками союзник Одина. Его ответ раздосадовал Сигюн, она бы с большей радостью сейчас окунулась в теплую и душистую купальню, нежели разгуливала по душному лазарету. Подливала масла в огонь его бесцеремонная манера беседовать о всяких пустяках. Ас был высоким и красивым, но если бы еще и молчал, то цены ему не было. Сигюн вымученно улыбалась и поддакивала его скромным воспоминаниям о Ванахейме. Ингрид сзади тихо посмеивалась над госпожой, которая в этот самый момент была необычайно покладистой и тихой. — Так что, Ястреба надолго в столице? — вдруг спросила ванахеймка. — Как только Эйр разрешит покинуть ее обитель, мы отправимся на нашу базу, — пояснил ас. — Не думала, что Всеотец так вами дорожит. Мужчина улыбнулся. — Куда разумнее решать конфликты сторон правильным словом, прежде чем они перерастут в войну. И наш царь это понимает. — Так вот кто вы. Дипломаты, поверенные лица Одина, а не воины, — с нахальной улыбкой озвучила Сигюн. — И какого рода конфликты вы решаете? — Этого не могу сказать, — он улыбнулся широкой и светлой улыбкой. Их разговор стал куда интереснее, и Сигюн жестом показала Ингрид ступать позади них медленнее. — Как интересно. Жить не могу без загадок, — лукаво улыбнулась Сигюн. — Но раз вы бродите с миротворческими миссиями, откуда повреждения? — Борьба на руках, — пожал плечами Теорик. Сигюн наконец искренне улыбнулась и даже рассмеялась. Они уже подходили к его покоям. — Между прочим, царь устраивает пир сегодня в честь нашего прибытия. И весь двор празднует, — намекнул он. — О нет, я уж лучше предпочту целебный отдых, нежели шумные пиршества. Асгардский воин резко остановился и вынудил остановиться и Сигюн. — Что? Снова не примите отказа? — спросила она. — Именно. Сигюн покачала головой. А он наглый. — Я приглашаю вас на танец, леди. Взамен, я обещаю свою помощь. Она презрительно хмыкнула. Как этот напыщенный индюк может ей помочь? — В поиске ответов на волнующие вопросы, — тихо добавил он. Ей не хотелось выдавать свои чувства, но, кажется, она перестала дышать. И мужчина это заметил. Она вышла из ступора и вновь двинулась по длинному проходу. — Почему ты думаешь, что мне нужны ответы? — Потому что ты не из тех, кто довольствуется только вопросами. Что-то в этом мужчине заставляло ее губы расплываться в улыбке, что-то в нем было особенное и непонятное ей. Наверное, она бы не возражала вновь встретиться с ним. — А как же твоя рука? — Ваш отказ станет куда болезненнее. Подхалим. Как же так случилось, что их всех тридцати Ястребов, что были сегодня на осмотре, она приглянулась именно последнему? Именно ему? — Тогда тебе стоит приодеться, — твердо сказала она и вновь остановилась. Они пришли. — Нас не представили официально. Я Теорик, — он стал напротив нее и посмотрел на нее сверху вниз мягким взглядом. — Сигюн, — коротко бросила ванахеймка. — Твои покои, — она указала на простенькую дверь. — Будут ли еще пожелания, леди Сигюн? — Только совет. У меня довольно свирепый питомец и с недавних пор у него безумная страсть к поеданию пернатых, так что постарайся оставаться в этом обличии как можно дольше. Теорик смущенно опустил взгляд на собственные ботинки и тихо засмеялся. Девица нравилась ему все больше и больше. В двух шагах от них стала Ингрид и с интересом наблюдала за их словесной перепалкой. Теорик казался ей очень привлекательным мужчиной, и она на минуту залюбовалась его красивым профилем. — Тогда до встречи на празднике, леди Сигюн, — ас поклонился дамам и удалился в свои покои. — А меня Ингрид зовут, — крикнула вдогонку ему помощница. Ингрид тихо запищала и легонько ударила Сигюн по плечу. Ее лицо сияло ярче утреннего асгардского светила, а на губах появилась широкая глупая улыбка. — Леди, неужели этот господин оказывает вам знаки внимания? — глупо запищала она. Сигюн закатила глаза и цокнула языком. Она взяла Ингрид под руку и направилась в свои покои. — Что же случилось такого в Асгарде, раз ты заметила что-то дальше собственного носа? — засмеялась ванахеймка. Но Ингрид даже и не думала обижаться. Их последние фразы она хорошо расслышала и не могла поверить, что ее госпожа отправиться на праздник с поклонником. — Он нравится вам? — таинственно прошептала Ингрид. — Он очень красивый. И высокий, — она смутилась. — Не теряй голову, моя дорогая. Ты все слышала сама, он может мне помочь, а я не стану отказываться от подобной любезности. Мимо по широким коридорам порхали подобно дивным птицам фрейлины царицы и сплетничали о Багровых Ястребах, прибывших сегодня в Асгард. Приближенные к царице очень бурно обсуждали молодых воинов такими красноречивыми словами, от которых у Ингрид багровели даже уши. — И все же он заставил вас сменить свое мнение, леди. Вы и думать не могли, что сегодня между вами и крепким сном кто-то встанет, — робко шепнула помощница с укором. — С этим утверждением я, пожалуй, соглашусь, — смущенно хихикнула Сигюн. Когда они добрались до покоев Сигюн, Ингрид помчалась набирать госпоже ароматную купель с ванахеймскими маслами. Сигюн чувствовала усталость во всем теле, особенно беспокоила боль в спине и шее. К ней присоединилась и головная боль, когда ванахеймка начала размышлять о наряде, в котором было бы не стыдно появиться на пиру. Ее внимание привлек туалетный столик, на котором покоился предмет, что оставил здесь чужак. Она медленно подошла к столику и подняла книгу своей матери, которую у нее забрал Локи. Открыв старинную книгу, Сигюн увидела знакомые писания, что она изучала веками. Тоска упала на измученную душу тяжким камнем. Значит, Локи больше не нуждался в ее книге. Значит, он все изучил. И вдруг она поняла. Ответ всегда был под ее носом. Ингрид потормошила княжну за рукав. — Я нашла ответ, Ингрид, — меланхолично выговорила ванахеймка. — На какой вопрос, леди? — поинтересовалась помощница. Сигюн прикусила обветренную губу и еле сдержала коварно подобравшиеся к глазам слезы. — На самый первый вопрос, на самый главный вопрос. Помнишь? Почему я? Ингрид замерла и удивленно распахнула карие глаза. — И каков же ответ? — Как оказалось, ответ самый простой и самый очевидный, — Сигюн покачала головой, словно пробуждаясь от наваждения. — Я вижу эти сны, потому что больше никто их видеть не может, дорогая Ингрид. Потому что больше никто такой быть не может.