Коварные божества

— Вы так волнуетесь, госпожа. Поверьте, завтра вы будете самой красивой невестой, — быстро пролепетала камеристка и смущенно улыбнулась. Краснолицая асинья старательно вымывала ей волосы молочной водой, а другая дева массировала ее усталые плечи. Снаружи уже царствовала глубокая ночь, но княжне не было позволено почивать. Она сделала глубокий вдох и прикрыла глаза. Ей не приходилось бывать здесь раньше, и княжна понимала всю важность сего момента. Чертоги Фригги неспроста назывались царскими, здесь убранства были куда богаче, чем в ее покоях. — Вы такая счастливая, леди Сигюн. Теорик замечательный молодой человек, — не унималась девица. Рядом хозяйничала еще одна камеристка царицы, расправляя широкие рукава на тонкой ночной рубашке из прозрачного шелка. По телу табуном бегали мурашки, а в ушах шумела кровь. Это глупое волнение Сигюн не могла спрятать за маской беспечности. — Не хочу отсюда выходить, — со страхом прошептала она. Но прислужница лишь глупо улыбнулась, словно госпожа ляпнула какую-то глупость. — Завтра великий день. Голос звучал просто над ней, но ванийка не слушала. Ее напряженное тело постепенно расслаблялось в нежной сливочной пене, но посторонние шумы постоянно отвлекали. В соседней комнате собралась буквально половина двора и пылко обсуждала предстоящее празднество. — Быть может, я заслуживаю счастья, — отстранено молвила Сигюн. — Конечно, заслуживаете, — быстро ответила служанка, промывая волосы чистой водой. Чужие прикосновения были неприятны, но она старалась держать эти глупые чувства в себе. В ванной комнате приятно пахло молоком и медом, и этот чарующий аромат буквально отнял у нее голос. Две девицы вытерли ее тело, подсушили полотенцем волосы, намазали тело невероятно пахнущим маслом и накинули на плечи ту самую длинную ночную рубашку из шелка. Запах в купальне стоял волшебный — она пахла дурманящими цветами. Камеристки смотрели на нее с обожанием и плохо скрытым восхищением, и, честно сказать, это льстило Сигюн. Все же хорошо, что есть люди, в глазах которых нет ненависти и презрения. — Вы выглядите волшебно, леди Сигюн, — наконец подала голос третья асинья. Сухо и официально, но все равно было приятно. Натянув на лицо глупую улыбку, она ступила в опочивальню царицы, где уже собрались фрейлины и другие приближенные царицы. Женщины поджидали лишь ее — главную героиню завтрашнего дня. Что же, она сама согласилась на асгардскую свадьбу, так что нужно все принять как должное. Ванахеймские свадьбы были менее роскошны и официальны, они даже не могли претендовать на асгардское великолепие, но славились варварскими и своенравными обычаями. Возможно, всё не так плохо? По асгардской традиции деве благородных кровей причиталось провести последнюю ночь перед бракосочетанием в круге царицы и ее придворных дам. Здесь Сигюн чувствовала себя неловко и неуютно, но против слова Фригги она не смела идти. Вся придворная знать золотого царства сидела на роскошных софах, во главе сидела бодрая царица, а рядом с ней пустовало одно место, которое отвели для невесты. На лицах дам сияли искренние улыбки, а глаза светились добром и любовью. Должно быть, их подговорила Фригга. Благородные дамы осыпали ее различными наставлениями и напутствиями, и Сигюн с радостью слушала их и запоминала. Раньше она относилась к этим женщинам с излишним недоверием и своеобразным презрением, но сейчас они все собрались здесь ради нее. Стало грустно, когда среди всех присутствующих она не увидела лицо доброй Ингрид — ее поддержки очень не хватало. С таким волнением она встретилась впервые, трудно было даже дышать, и все вокруг это видели. После теплой купели обычно хотелось спать, но сон будто рукой сняло, ведь внутри все колотилось. Пришлось выпить крепленого красного вина. Когда волосы немного подсохли, главная камеристка царицы заплела их в грубую косу, чтобы к утру уже были прочные кудри. Сигюн смотрела в зеркало и не узнавала себя — оттуда смотрела действительно счастливая девушка, которая вся дрожала от волнения. А еще в отражении она видела и свое атласное свадебное платье, которое стало безупречным творением матушки Ингрид. Как только служанка закончила с ее волосами, к туалетному столику подошла Фригга и одним мягким жестом попросила оставить их наедине. В груди затаилась непонятная тревога, но она исчезла, как только асинья опустила руки на плечи ванийки. — Ты само очарование, дорогая. Сигюн не удержалась от глупой улыбки и даже глаза стыдливо уставила в пол. — Я знаю, не такой судьбы вы желали мне, Всеотец так точно. Но по-другому быть не могло, в другом случае это было бы несправедливо по отношению ко мне. Кажется, Фригге пришлось по душе откровение Сигюн, она взяла другой стул и присела рядом с ней, чтобы смотреть ей в глаза, а не на глупое отражение в зеркале. — Думаю, Его Величество уготовал мне в партию какого-то княжича из Асгарда и был не в восторге от моего выбора, — грустно продолжила княжна. С губ Ее Величества сорвался тихий заразительный смех. — Не буду спорить, милая, мой всевидящий супруг волновался о твоей судьбе, но он был приятно удивлен, когда ты избавила его от этих забот. А я буду счастлива, если ты будешь счастлива. От тех слов княжна будто расцвела и засияла, как золотая монета. Сам царь проведет бракосочетание — у них есть его благословение. Внезапно Фригга взяла ее за подбородок и заставила посмотреть на себя. — И всё же я вижу грусть в твоих глазах, — молвила она удивлено. В горле неприятно пересохло, а дыхание сперло. Хоть бы не расплакаться. — Здесь собрались не все, миледи. Поэтому я грущу. Она бросила томный взгляд на одну пустующую софу, где должны были сидеть две дамы, но из-за страшных событий их здесь не было. — Этой ночью мы почитаем их память, — понимающе сказала Фригга. — Они должны были быть здесь. На минуту даже голос главной богини стал грустным и несчастным. За их спинами суетились фрейлины и громко восхищались ее свадебным платьем, и этот шум заглушал все мысли. — Но их нет, и это разбивает мне сердце, миледи. Каждый день я стараюсь вспоминать их, но боюсь, что скоро это станет невозможно. Однажды их лица, их имена исчезнут из моей памяти, и они останутся в прошлом, как воспоминание. — Знаешь, как-то одна очень мудрая женщина сказала слова, которые по сей день не дают мне покоя. Любимые не могут умереть, любовь в себе вмещает Вечность, — ее рука робко коснулась ладони Сигюн. — Фрейя и Гносс всегда будут с тобой, по-другому и быть не может. Кажется, обещание, которое невеста дала самой себе, она собиралась нарушить. На глазах скапливалась излишняя влага, но княжна пока держалась, чтобы не зарыдать. — Не хочу плакать, завтра важный день, а я буду покрасневшая и опухшая, — всхлипнула она и быстро смахнула с глаз первые слезы. — Тебе не хватает их сейчас, это естественно. — Кроме вас никто не знает, как я тоскую по ним. Спасибо за всё, что делаете для меня. Ее тонкие руки дрожали, голос охрип, а глаза бегали по комнате. Царица с интересом посмотрела на нее. — Дорогая, — улыбнулась Фригга и ласково погладила ее по плечу. — Думаешь, никто не замечает твое волнение? О, Сигюн, знала бы ты, как я переживала в ночь перед своей свадьбой! В ту ночь правящая тогда царица Бестла едва не потеряла рассудок подле меня, так что даже особые успокаивающие настои не помогали. — Нет, Ваше Величество, я не волнуюсь, — резко ответила Сигюн. — Я боюсь. — Чего же? — удивилась асинья. Внезапно княжна замялась и помрачнела, и в этот момент к ним подбежала старшая фрейлина, обладательница пронзительных голубых глаз и мягких золотых волос. Она собиралась что-то сказать, но Фригга молча приказала ей удалиться к остальным девушкам. Чертоги царицы к этому событию роскошно приукрасили, и Сигюн уловила невероятно сладкий запах, который пленил комнаты. Она устало прикрыла глаза и сделала глубокий вдох. Все собрались здесь ради меня, хотя я и не была близка со всеми этими дамами. И всё же они здесь, принесли столько даров, но дело не в этом. Знаю, что в браке я буду счастлива, просто очень боюсь, что буду плохой женой, — со страхом выговорила ванийка, оглядываясь по сторонам. У нее никогда не было достойного примера для подражания. Сестра жила слишком далеко и наставлять ее не могла. — Плохая или хорошая жена слишком грубые понятия. Как ты можешь быть плохой женой, если рядом с Теориком ты счастлива? В тебе есть любовь и сострадание, Сигюн. А он смотрит на тебя с нежностью, обожанием и благоволением, как ты будешь плохой женой, когда рядом будет такой преданный тебе супруг? На губах появилась глупая улыбка, а она сама удивилась собственной глупости. — Разумеется, вы правы, миледи. Думаю, это действительно обычное волнение. Никогда бы не подумала, что однажды свяжу свою жизнь с кем-либо. Моя мать и сестра были счастливы в браке, значит, счастлива буду и я. У меня их удача. Царица понимающе кивнула и оставила легкий поцелуй на румяной щеке. Внимание привлекла к себе самая высокая дама в опочивальне, громко прочистив горло. Вар подняла бокал с игристым вином и призвала остальных в комнате последовать ее примеру. В опочивальне царицы собрались шесть фрейлин и пять самых богатых асгардских княгинь, чтобы благословить будущий брак и наставить молодую невесту. — Да будет их брак долгим и счастливым! — громко произнесла Вар и подняла бокал ввысь. — Да будет их брак долгим и счастливым! — хором молвили остальные дамы и отсалютовали бокалами. На их лицах растянулись широкие, счастливые улыбки, которые на мгновение вселили в Сигюн уверенность. Она обменялась с Фриггой довольными взглядами и отпила из своего бокала. Холодное вино прекрасно утолило жажду и освежило запутанные мысли — в голове словно все стало по своим местам. — Ваше Величество, а какие титулы получат новобрачные? — быстро протараторила молодая асгардская княгиня Лора, осушив очередной бокал игристого. Эти слова заинтересовали остальных дам, так что они начали одобрительно поддакивать и требовать от Фригги ответа. Губы царицы тронула хитрая улыбка, которая напоминала ванахеймской княжне о младшем царевича Асгарда, а в глазах появился коварный огонек. — Дамы, прошу вас, — она попыталась усмирить их, но все было безуспешно. — Говорить еще рано, об этом должен поведать лично государь, но, полагаю, мне позволено приоткрыть одну тайну. Слова асиньи привлекли внимание даже Сигюн, и она, как и все в опочивальне, с любопытством уставилась на царицу. — Помимо собственных титулов, Сигюн и Теорик однажды станут хранителями Северных Границ, — улыбнулась Фригга. Все пять асгардских княгинь издали удивленный вздох, а затем в покоях повисло удручающее молчание, которое посмела оборвать Лора. — Но, миледи, Северные Границы принадлежат Фрейру. Неужели… — Именно, дорогая. Поскольку у него нет прямых наследников, завтра Сигюн и Теорик будут официально признаны приемниками Фрейра. — Ваше Величество, вы уверены? Дядя итак щедро нас одарил, но наследство? — изумленно выдавила княжна. — Всё верно, Сигюн. Он сам на этом настоял. Она не верила собственным ушам! Дядя, который еще несколько недель назад буквально прогонял ее из своего дома, признавал ее и оставлял все имущество им. Возможно, все изобилие даров лишь из-за того, что ее женихом был Теорик, и зов крови тут не причём, но такой глубокий анализ сейчас был ей не под силу. — Его Светлость поступил правильно, семья всегда превыше всего, — довольно сказала Лора и приняла со стола очередной бокал с вином. В дальнем углу камеристки расставляли вазы со свежесрезанными цветами из царского сада, этот разноцветный букет привлек внимание Сигюн. Ее взгляд метался от роскошного свадебного платья, которое фрейлины продолжали украшать кружевами, к вазам с цветами, как в голове мелькнула занятная мысль. — Мое платье белое, под цвет свежего снега, чтобы доказать, что в браке я буду преданной и верной женой своему супругу, но фата… Свадьба должна была состояться зимой, но пришла весна, миледи. Земля пробудилась ото сна, и нужно это показать. Не хочу фату, пусть в волосах будут цветы. И ее слова вполне серьезно обдумывала царица. — Смело, но мне по душе твоя затея. В покоях только на этот вечер поставили дополнительные кровати для отдыха. Ближе к утру дам в опочивальне скосил глубокий сон, но Сигюн оставалась стойкой, а потому и царица бодрствовала подле нее. Они выпили много изысканного вина, обсудили все на свете и так и не уснули. Сигюн нравилась эта мягкая тишина, ласковый голос Фригги и освежающие напитки. Утром царица, дабы не тревожить крепкий сон прислуги, сама распустила косу невесты и красиво уложила чистые волосы в аккуратную прическу. — На церемонии должны присутствовать лишь важные нам люди. Государь свяжет нас священными узами брака, за свидетелей будет дядя и вы, Ваше Величество. Больше никого не нужно, — мягко сказала ванийка. Женщина застыла на месте и опустила руки, издав разочарованный вздох. По лицу стало видно, что ее раздосадовали какие-то мысли, и она вмиг помрачнела. — Мне жаль, что никто из твоей семьи не может присутствовать на завтрашнем торжестве, Сигюн. Но факт остается фактом, ты подданная Ванахейма, и от этого царства требуется представитель, чтобы засвидетельствовать брак. Но таков аргумент не показался ей достаточно весомым. — Но на церемонии будет мой родственник — мой дядя Фрейр. — Кто-то царской крови, — настояла царица. — И это будете вы, — не сдавалась дева. Какая настырность! Даже стойкой царице не стало храбрости противостоять ванахеймской княжне, ведь та хорошо знала, кого пришлют из Ванахейма и не желала видеть чужака на своей свадьбе. Ведь Сигюн не робкого десятка и с гордостью будет отстаивать свои права. — Опомнись, Сигюн. Что мы скажем послу? Отослать его обратно равносильно пощечине самому царю Ванахейма. — Пускай посол прибывает ко двору, пускай пирует и пьет за здравие новобрачных, ему всего лишь нужно сообщить, что церемония будет закрытой и исключительно для приближенных. Посол Ван хоть и старый, но слишком падкий на алкогольные напитки, миледи. Если ваши дамы сразу предложат ему крепкого эля, то от него мы не услышим и слова дурного. Поверьте, госпожа, нутро этого мужчины слишком предсказуемо, — довольно произнесла Сигюн, на что царица тихо рассмеялась. — В тебе много упорства, дорогая. — И разве это плохо? — гордо расправила плечи княжна и посмотрела на отражение царицы. — В компании цесаревича дорогому послу будет весьма комфортно. Фригга печально опустила голову и томно вздохнула, и молодой деве была знакома та печаль. — Пообещай мне кое-что. — Что такое, миледи? — Пообещай, что будешь навещать меня хоть изредка. В этих чертогах станет пусто и тихо без тебя. Думаю, ты разделяешь мою любовь к нашим беседам. — Конечно, госпожа. Думаю, мне не кажется, что вы размышляете над тем, дабы призвать меня ко двору? Должно быть, царица просто как открытая книга, ибо как еще объяснить такую глубокую проницательность девы? Для царицы наступила минута печали, которую сложно было прервать. — Если это не затруднит тебя. Сигюн резко развернулась и посмотрела на царицу своим острым пронзительным взглядом, и Фригга нашла в нем поддержку. Да, она всегда хотела сбежать из золотого дворца, но видеться с дорогой асиньей хоть изредка ей просто необходимо. — Сочту за честь, миледи, — лучезарно улыбнулась княжна и повернулась снова к зеркалу. Надо признать, уют царский покоев и чистый воздух сделали свое дело — ее лицо выглядело свежим и прекрасным, хотя она и не сомкнула глаз всю ночь. Над ней величественно возвышалась госпожа, положив руки на ее плечи, а в светлых глазах пылала гордость. Время для них пролетело незаметно, и вот уже наступило долгожданное утро. Вдали громко зазвучали дворцовые колокола, оповещая сонное царство о пришедшем торжестве. От этого шума проснулись все дамы в опочивальне и медленно приводили себя в надлежащий вид. — Вы слышите, миледи? — спросила ванахеймка и получила утвердительный кивок царицы. — Я готова. Собранные серебристые локоны княжны дополнили белыми гардениями, а также розовыми, синими и нежно пурпурными эустомами — любимыми цветами Сигюн. Роскошную фату, которую так трепетно и долго расшивала матушка Ингрид, она так и не надела, на ней был лишь золотой венец — свадебный подарок от царя Ванахейма. Головной убор отличался оригинальностью и завораживал исполнением, ведь сделанные из драгоценного металла тонкие колоски ржи и льна были украшены чистейшими алмазами. Подарок действительно был царским и стал последней нитью, которая связывала ее с Ванахеймом. Церемонию проводил сам Один Всеотец, а в свидетелях были Фригга и Фрейр, как того пожелали сами новобрачные. Сигюн и Теорика обвенчали у Асгардского моря, откуда открывался невероятный вид на Радужный мост и прекрасные звезды. Но больше всего в тот волшебный миг ей запомнились любящие глаза Теорика, когда государь связал их руки атласной тканью и объявил их мужем и женой. Ради этого момента можно было стерпеть все наказания и проклятия богов, потому что вознаграждением был этот невероятный мужчина. И после недавних событий княжна как никогда начала обожествлять и восхвалять его, ведь он прошел настоящий ад, дабы вернуться домой. Всё его тело напоминало открытую рану: плечи были изувечены, ключица сломана, правая лодыжка растянута, а левое бедро проколото, но его увечья лишь укрепили их чувства. Она дрожала в его руках как осиновый лист, но когда видела одобряющий взгляд царицы и дяди, когда услышала их благословение, вся тревога улетучилась. На скромной церемонии собрались лишь самые близкие им люди, а для всех остальных празднество происходило в огромной трапезной во дворце, где знать поднимала тосты за счастье и благополучие новой семьи. От царя Асгарда они стали величаться князем и княгиней Первых Гор и Лунного Каньона, а также получили титул Их Светлости. Их свадьба должна была состояться в последний день зимы, но события в Альфхейме помешали этому. Последняя ванахеймская княжна вышла замуж в Асгарде на третий день весны, когда растаял последний снег. Громкий стук в дверь пробудил ее ото сна. В последнее время Сигюн дурно спала, но эта ночь выдалась на удивление мирной и спокойной, так что утреннему гостю она не обрадовалась. В проеме появилось наглое лицо служанки, в руках у которой была огромная плетеная корзина. — Доброе утро, миледи. — Доброе, — угрюмо ответила княгиня и поднялась с кровати. Теперь она миледи, замужняя дама. Сможет ли Сигюн привыкнуть к этому? — Будут ли особые пожелания на завтрак, госпожа? Голова ужасно болела, а глаза невозможно было открыть — глупая прислуга прервала такое восхитительное сновидение. Вара ловко хозяйничала в опочивальне и с неким неодобрением рассматривала разбросанную по углам одежду, которую супруги яростно срывали друг с друга прошлым вечером. Только осуждения со стороны прислуги ей не хватало. — А где господин? — удивилась Сигюн, когда увидела на другой стороне кровати лишь помятые простыни. — Уже отбыл. Могу я убрать ваши вещи в стирку? Она плохо соображала по утрам, но вести Вары быстро отрезвили ее. Сделав краткий кивок, княгиня резко поднялась с постели. Почему супруг не предупредил о том, что утром отбывает? Со дня свадьбы его поведение смущало и в некоторой степени озадачивало ее, ведь Теорик стал таким скрытным и молчаливым. Он стал сам на себя не похож. — И куда он уехал? — Как обычно, миледи. В корпус, — холодно ответила Вара. Дурное предчувствие резко охватило, хоть Сигюн пыталась ему сопротивляться. Их браку и двух недель нет, но ее горячо любимый супруг и дня не пробыл в их новом доме. Странно, что Фрейр так резко отреагировал на их семейную жизнь и не дал ему и дня отдыха. Возможно, ей стоит проведать дядюшку и мило обговорить с ним этот вопрос? — Не опаздывайте к завтраку, миледи, — приторно улыбнулась асинья и вышла из спальни с полной корзиной грязного белья. Отражение в зеркале ужаснуло колдунью. На лице и шее остались следы от ночных утех супруга, глаза покраснели от прерванного сна, а волосы торчали в разные стороны, как у дешевой потаскухи. Ванахеймка не отличалась любовью к румянам и знала, что отличный способ привести себя в порядок — окунуться в холодную ванну. Как и все предыдущие завтраки, этот она провела в полном одиночестве и тишине. Царь с царицей подарил им чрезвычайно огромное и богатое поместье, к которому приловчиться было невозможно. Даже трапезная отвлекала от приема пищи своим убранством. Она сидела за столом и гоняла еду по тарелке, не было еще такого завтрака, когда Сигюн видела бы по другую сторону стола лицо своего супруга. Теорик являлся лишь к ужину и проводил в новом доме короткие ночи, а поутру сразу уезжал к северной границе. Самое ужасное во всем этом безобразии было то, что новоиспеченная жена начинала привыкать к такому раскладу вещей. Но все равно Сигюн безумно злилась, что Теорик так просто ставил долг превыше семьи, ведь она сама никогда бы так не поступила. Да, от царицы она получила чин статс-дамы, но не спешила отбывать ко двору, ведь сама Фригга дала ей несколько недель отдыха и не торопила ее. Возможно, будет правильным обсудить все с супругом и дядей? — Вам не по вкусу завтрак, госпожа? Быть может, стоит наказать повариху? — заботливо встряла Вара, вырвав княгиню из раздумий. Асинья влетела как холодный ветер, поставив посредине стола букет свежесрезанных белых роз. Она делала так каждое утро, чтобы госпожа не видела по другую сторону пустующее место и не огорчалась еще больше. Сигюн сглотнула ком в горле и отставила тарелку с горячей запеканкой, безразлично посмотрев на прекрасные, только распустившиеся бутоны с цветника. — Всё прекрасно, просто не привыкла завтракать в одиночестве. Теорик спускался сюда? — Нет, миледи. Господин сразу покинул поместье. Почему он так торопился? Всё так загадочно. Служанка одарила ее теплым взглядом и уже подошла к двери, как ее окликнула Сигюн. — Постой, присядь, пожалуйста. Позавтракай со мной. Но такое предложение было слишком щедрым и неуместным. — Благодарю, миледи, но я уже позавтракала. И у меня еще много работы, — асинья поклонилась и вновь исчезла с глаз. Молодая княгиня старалась подружиться с новой прислугой, но между ними все равно было некое напряжение и прохлада. А вот с дурехой Ингрид она сразу сдружилась и нашла общий язык, и сейчас подруги ей как никогда не хватало. У Сигюн опускались руки, она не знала, что делать и куда идти. Не хватало простого общения, неужели все браки такие… неоднозначные? Когда Вара вновь вошла с подносом, внутри зародилось некоторое напряжение. Она поставила возле госпожи чашу с горячительным напитком и небольшой чайник, и спустя минуту получила полный удивления взгляд. — Милорд приказал приготовить вам особый чай и подавать каждое утро, — терпеливо объяснила Вара, словно Сигюн была полной дурой. В нос ударил резкий горький запах, который асинья пыталась подсластить медом. Этот чай госпоже совсем не нравился не только по аромату, но и по виду, а ее острый презрительный взгляд будто вопил о том, что она сомневается в этом напитке. — Особый чай? И что же в нем? — княгиня сделала несколько глотков. Мёд всё же придавал необходимой сладости напитку, так что он был довольно сносным по вкусу. — Это отвар полыни, горца, первоцвета, зверобоя и болотной мяты. Древнее асгардское средство, которое принимают женщины, дабы не понести от мужчины. — Что? Сигюн закашлялась и почувствовала, как жидкость обожгла горло – Вара подала свежий, только заваренный чай. Слова прислужницы выбили у нее почву из-под ног и лишили дыхания. Так это приказ Теорика? Его сумасшедшее волеизъявление? Внутри все переворачивалось, злость рвалась наружу. — Ты что такое говоришь? Оговаривать господина вздумала? — рассержено воскликнула колдунья и вскочила из-за обеденного стола. На пол полетел чайный сервиз, он упал и звонко разбился, а девица рядом поникла и притихла. Кажется, Сигюн до смерти ее напугала — молодое асгардское тело сжалось в углу и тихо содрогалось в ужасе. Под давящим взглядом госпожи Вара начала хныкать. — Нет, клянусь вам, миледи. Это приказ господина. В ее голосе ванийка не уловила и нотки обмана, лишь страх и преданность. Нет, она не могла поверить. Не могла поверить, что Теорик станет решать за двоих и станет приказывать ей. Так подло и коварно подсунуть ей этот чай… Если бы она только могла поговорить с новоиспеченным супругом... Но ведь его постоянно нет в доме. Он является здесь лишь для того, чтобы отужинать и отдохнуть. Собственное бессилие сводило с ума и рвало ванийку на части. — Немедленно приберись, мне нужно отлучиться! — крикнула Сигюн и выбежала из трапезной. — Но, миледи! Куда вы? — Вара выбежала следом за ней, но не могла угнаться за своей госпожой. — Мне необходимо знать, куда вы направляетесь. Что стоить ответить, если царица потребует вас ко двору? Целеустремленности княгини можно было лишь позавидовать — она летела к выходу, как вихрь. — К северной границе. Если будут спрашивать, так отвечай, что мне нездоровится, — рявкнула она и выбежала из поместья. Во рту все еще чувствовался прогорклый вкус особого чая Вары, в ушах стучала кровь. Ноги сами понесли ее в конюшню, где хозяйствовал молодой, неопытный конюх, которого Сигюн пригвоздила к полу одним взглядом. В нос ударил резкий запах животного, а слух резало громкое ржание жеребцов. — Мне нужна лошадь. Немедленно. От требовательного голоса госпожи и ее злых глаз юнец потерял дар речи и онемел. Он как раз возвратился из утренней прогулки и вел жеребца в стойло, как княгиня вырвала поводья из его рук. — Подойдет, — добавила она и вывела зверя из конюшни. — Миледи, стойте! Это не дамское седло! — хрипло крикнул юноша, но госпожа не обратила на него внимание. Он пытался догнать и образумить ее, но от госпожи и след простыл. Молодая колдунья чувствовала себя удобно в любом седле и никогда не жаловалась на неудобства. Лишь поднятая ввысь пыль утверждала о том, что Сигюн направилась дальше на север. Молодые супруги жили в собственном доме и с дядей Фрейром теперь были соседями, хотя расстояние между их поместьями оставалось внушительным. Сердце выпрыгивало из груди, а язык щипало горькое чувство предательства. На самом деле, княгиня выделялась взрывным характером, и любое неповиновение своей воле она остро воспринимала. А приказы в свою сторону она и вовсе не признавала. За те две недели брака они даже не разговаривали толком, а ее самые незначительные упреки Теорик прерывал в корне. Он не желал разговаривать или обсуждать что-либо, и Сигюн подозревала, что задерживался он до поздней ночи неспроста. У нее не было другого выхода, как встретиться с ним лицом к лицу. У самих ворот во владения дяди ее приветливо встретил его первый помощник, но искренне удивился такому внезапному визиту. Она не тратила время даром и, спешившись, сразу сорвалась на приказ. — Отведите меня к дяде, дело не терпит отлагательств. — Ваша Светлость, прошу, пройдемте в дом, — темноволосый мужчина учтиво поклонился и жестом указал лакеям отвести брыкающуюся лошадь в стойло. Сигюн следовала за ним безо всякого желания, ведь знала, что он лишь отвлекает внимание, и дядя просто не жаждет видеть ее. Но и не жаждет видеть истерики, раз приказал обхаживать племянницу. — Миледи, вы что-нибудь желаете? — сразу спросил помощник, как только они зашли в просторный вестибюль. — Совсем немного, только повидаться с дядей, — пыталась отдышаться колдунья. Безумная скачка взбудоражила молодое тело, а утренняя прохлада покрыла щеки легким румянцем. — Прошу прощения, миледи, но Его Светлость в данный момент занят и не может уделить вам время. Быть может, вы не откажетесь от согревающего напитка? Его притворная любезность неимоверно раздражала, а внутри уже закипала кровь. Сигюн не хотела дерзить, но начинала терять последние крупицы самообладания. — Что происходит? Где Фрейр? Ему ведь даже не доложили о моем прибытии. Но мужчина, который был выше ее на две головы, продолжал разговаривать с ней, как с маленьким ребенком. — Миледи, прошу присядьте, — он указал на комфортные диваны. — Уверяю, я сейчас же сообщу господину о вашем приезде, и он примет вас, как только освободиться. Княгине пришлось выдавить из себя слащавую улыбку, чтобы задобрить этот кусок льдины. Как же бездарно он врет, даже слушать противно. Дядюшка снова вредничает и норовит отослать ее обратно. Значит, надо подыграть. — Хорошо, — согласилась она и подошла к обшитым бархатом диванам. Но как только ас собрался уходить, она резко его остановила. Сигюн упала на мягкие подушки и призвала его к себе. — Желаете чего-нибудь еще? — с каким-то страхом спросил он. — Думаю, ты прав, — она приложила руки к ледяным щекам. — По утрам еще так холодно, меня до сих пор морозит. Принеси горячего вина, будь добр. Это же не составит труда, правда? Эти ласковые слова княгиня приправила смущенной улыбкой, так что у статного мужчины не было выбора, как поддаться ее чарам. — Сию минуту, госпожа, — ответил он и скрылся за массивными колонами. Чудесно. Как только княжеский надзиратель скрылся с глаз, Сигюн подорвалась с места и побежала к центральной лестнице, чтобы добраться до кабинета Фрейра. Хвала небесам, приказ не пускать племянницу он отдал лишь своему самому доверенному лицу, и простые лакеи не препятствовали ее поискам. К огромному удивлению, в кабинете царствовала пустота. Но ведь он всегда скрывался здесь! Снаружи доносились властные голоса, и врожденное любопытство потянуло ее к окну. В соседнем дворике, который примыкал к военному корпусу, что-то громко обсуждали юноши, которых ее супруг называл братьями, а дядя — воспитанниками. Среди этих лиц она не увидела нужных, но верила, что искать их стоит где-то там. Ноги подкашивались, но Сигюн приходилось бежать, пока ее не настиг питомец Фрейра. Стоило послушать Вару и надеть меховую накидку, ведь в последнее время ее часто знобило. Асы собрались во дворе и, кажется, практиковались в магическом искусстве, когда ванахеймка прервала их. Двадцать пар любопытных глаз уставились на нее с долей какой-то опаски, но среди них она не нашла знакомых. Ни дяди, ни мужа. — Где Фрейр? — спросила она. Но никто не ответил. Проклятье! Здесь все словно заговоренные. — Миледи! Миледи! Из дома выбежал приближенный Фрейра с позолоченным подносом в руках. Великолепно, горячее вино все же будет. — Миледи, вам стоит пройти в дом, — жалостно умолял он, быстро перебирая ногами. Она схватила с подноса дымящуюся чашу и отпила целебного напитка. Юноши не спускали с нее глаз, но по-прежнему молчали. Дядя вроде бы взрослый мужчина, но его поведение такое детское и мерзкое. — Можешь принести еще вина, очевидно, мой визит затянется, — строго молвила она помощнику. Он побледнел. — Довольно! А этот голос был знаком ей слишком хорошо. Дядя стоял на ступенях возле входа в поместье и глазами метал молнии. Так он все же скрывался? — Пройди в дом, Сигюн, — холодно приказал он и не стал дожидаться ее. Фрейр ожидал ее в приемной, а его хмурое лицо не предвещало ничего хорошего. Кажется, дядя постарел на несколько сотен лет, она заметила новые морщины и усталые глаза. Он приготовился слушать, но было какое-то «но». — Присядь. — Не хочу. Дорогая племянница поставила еле теплый бокал на любимый стол дяди и недоверчиво осмотрелась вокруг. Здесь было так холодно и хмуро, что это напряжение давило. — Твои приезды всегда большая неожиданность для меня, — внезапно молвил дядя. — Разве так сложно предупредить заранее о приезде, а не сваливаться, как снег на голову? — Надо думать, ты прятался от меня в подвале, дядя? — лукаво спросила Сигюн. — Ты на удивление слишком тиха, как для человека, который так жаждал разговора. Колдунья подошла к окну и вновь посмотрела на дворик, где летали белые искры. Подопечные Фрейра совершенствовали искусство иллюзий и совсем не обращали внимание на гостью. — Они смотрели на меня, будто я злейший враг Асгарда, его проклятье. Хмурый дядя хмыкнул и покачал головой. Ее присутствие здесь предпочитали игнорировать, чем одаривать вниманием. — Не думай о дурном, они еще не оправились. Как не думать, если ее буквально прогоняли взглядом? Если не дядя их настроил, то кто? Волнение все еще не покидало девичье тело, а тревога зарождалась в груди. — Мне очень льстит, что ты уделил мне столько своего внимания, но я бы хотела увидеть своего супруга, — сухо потребовала она. — Дорогая, и как я могу тебе помочь? Что? Сигюн обошла стол и стала напротив Фрейра, округлив глаза до размера серебряных монет. — Разве это не твой удел заниматься своими подопечными? А мой дорогой супруг приезжает сюда на заре и уезжает в полночь. Мне казалось, у нас есть время, чтобы отдохнуть, но… Ей не удалось закончить, ведь дядя жестом остановил бессвязный поток речи и поднялся из-за стола. Замешательство на его лице лишь сильнее растревожило ее. — Надо признать, я удивлен, дорогая племянница. Ведь Теорик не появлялся в корпусе со дня прибытия в Асгард, — недоуменно сообщил мужчина. Что? Земля уходила из-под ног, а из легких вышибло весь воздух. Она почувствовала дрожь в руках и легкое головокружение. Во рту пересохло, ей нужно было выпить. — Прошу, не переусердствуй с этим средством, — он отобрал бокал из ее рук и поставил обратно на стол. Надо же, еще один мужчина указывает ей, что делать. — Не могу поверить, — хрипло выдавила ванахеймка. Такое чувство, будто ее предали. Хотя нет, так и есть. Теорик ее предал, буквально уничтожил. Но ведь это так на него не похоже, Теорик, которого она знала, никогда бы не причинил ей вреда. Сигюн медленно осела на пол и прочистила горло. — Ты уверен, дядя? Он подошел к ней и с какой-то холодной лаской погладил по плечу. — Дорогая племянница, я узнал, что ты направляешься ко мне еще задолго до того, как ты ступила на эту землю. Думаешь, так легко утаить от меня что-либо? И правда, какая-то чепуха. Фрейр знает все, что происходит на его земле, так что он точно знает, был здесь ее супруг или нет. — На следующий день после свадьбы Теорик прислал письмо, в котором требовал предоставить ему свободные дни. А недавно письмо от него пришло вновь. Он уведомлял, что вряд ли возвратится в эти края и собирается посвятить свою жизнь семье, — мягко осведомил ее Фрейр. И это было очередным ударом по ее самолюбию. Княгиня пыталась улыбнуться, но губы лишь криво растянулись в нервной полуулыбке. — Значит, он врал мне все это время? — глаза предательски защипало. — Поверь, это так не похоже на Теорика, — он пытался оправдать мужа в ее глазах. Сигюн презрительно хмыкнула. Так не зря утром подсознание трубило во всю? Она чувствовала, что с ним что-то неладное? — Мне страшно, дядя. Я не знаю, что происходит, — простонала она и захныкала, как маленькое дитя. — Я не верю, что он способен на такое. Супруг должен был оберегать ее от печаль, а не становиться одной из них. Быть может, поэтому юноши смотрели на нее с таким недоверием? Они считали, что Сигюн ограждает Теорика от его собратьев? Что за вздор! — Уверен, всему есть разумное объяснение. Тебе нужно поговорить с ним, — он как всегда стал искать оправдание этому ужасному обману. Удивительно, но именно разговора с супругом она и желала, направляясь сюда, только все оказалось напрасно. Сигюн пыталась унять жуткую дрожь в руках и успокоить сумасшедшее сердце в груди. Благодаря поддержке Фрейра она встала на ноги и сделала глубокий вдох. Неужели этот холодный человек проявил к ней немного заботы? На его обветренном лице появилась тревога. Стало быть, ей нужно разобраться в этом деле. — Если он явится, то искренне тебя молю, дядя, не обсуждать с ним мой приезд к тебе. Что же, самое время мне возвращаться домой, — твердо молвила дева и получила еле заметный кивок. — Спасибо за теплое приветствие, теперь ожидаю ответного визита, как можно скорее, дядюшка. Думаю, мой благоверный будет рад повидаться с тобой, а тебе придется по душе наше скромное жилище. В ее голосе он четко слышал злорадство и гнев, а в серых глазах видел жгучую боль. Отпускать племянницу в таком подавленном состоянии было большой ошибкой. — Удачного пути, — ас оставил целомудренный поцелуй на лбу княгини и проводил ее к выходу. Пока им не было известно, что задумал Теорик, но они оба знали, что Сигюн не оставит это так просто. Весь день она размышляла над странным поведением мужа, но не могла найти этому ясное объяснение. Быть может, он завел любовницу и проводит дни напролет с ней? Чушь! Такое ванахеймка сразу бы заметила, к тому же, супруг не давал повода подозревать его в измене. Он не был склонен к адюльтеру, и они поклялись в верности друг другу не только перед Всеотцом, но и сами перед собой. Нет, такое невозможно, он бы не стал. Теорик каждый вечер приезжал уставший и тихий, словно тяжко работал весь день, но это еще больше обескураживало. Тот день выдался для нее сущей пыткой, ожидание разжигало дурное воображение, а затяжное отсутствие супруга — разбивало сердце. Светлейший князь прибыл домой, как и предусматривала его супруга, давно за полночь, лицо его было хмурым, а тело — изнемогшим. Сигюн ожидала его в серебряной гостиной, расположившись в огромном кресле с бокалом красного вина. Его медлительность и полные удивления глаза говорили о том, что он явно не ожидал увидеть ее бодрствующей в такую пору. От него за версту несло потом и грязью,и этот мерзкий запах щипал ноздри. Она видела лишь своего супруга и отчаянно не верила в то, что он способен врать и обманывать ее. — Сигюн? Уже поздно, почему ты не в постели? — Ждала тебя, — ответила она. — Не стоило, — холодно сказал он и осушил стакан холодной воды. Как трогательно. В гостиной показалась любопытная головушка недремлющей Вары, но ей хватило лишь одного грозного взгляда госпожи, чтобы стремглав убраться оттуда. Наконец, это напряжение почувствовал и сам Теорик. — Что-то случилось? — спросил он взволнованно. Она поднесла бокал к губам и немного отпила вина. Крепкий алкоголь туманил мысли, но сладость на губах сглаживала этот недостаток. — Ты опоздал к ужину. Снова. — Я отужинал с Фрейром. Надеюсь, ты не расстроилась? — его голос звучал обеспокоено. Уставшая супруга покачала головой и глупо улыбнулась. — Дядя тебя очень ценит, но совсем не бережет. — Ты же знаешь, милая, это мой долг. Теорик подошел к ней и ласково погладил по щеке. Его прикосновения были такими нежными, такими необходимыми и родными, что она не могла противиться. — Вара приносила тебе чай? Он сам начал этот разговор, что удивило Сигюн. Княгиня коротко кивнула. — Хорошо. Ты должна пить его каждое утро. Она не понимала, почему постоянно с ним соглашалась, но ее будто вела неведомая сила, которой невозможно было сопротивляться. — Ступай в опочивальню, дорогая. Мне нужно еще принять ванну, — Теорик оставил на ее губах многообещающий поцелуй и быстро направился в купальню. Но она еще ничего ему не сказала! Пальцы невольно прикоснулись к губам, словно разум не верил происходящему. Ванахеймка еще чувствовала его терпкий вкус, но больше не верила в его искренность. — Теорик! — внезапно выкрикнула Сигюн. Он резко остановился за ее спиной и замер. — Я люблю тебя. Тишина. Минута, две. Было слышно лишь его рваное дыхание. Кажется, он сомневался. И теперь сомневалась и она. — И я тебя.