Змеиный Народ

      — Полагаю, что у меня нет выбора, – вздохнул я, смиряясь с предстоящим. В случае отказа меня наверняка бы зарезали на алтаре, пролив мою кровь во славу своего змеебога. Учитывая, что мне грозили смертью, я предпочёл согласиться. Не потому что и правда собирался помогать змеелюдям в чём-то или, тем более, служить Наставнику. Но чтобы выиграть время и сбежать отсюда. Формальное согласие ни к чему меня не обязывало. Никаких клятв на крови я не давал и сомнительных договоров не подписывал.       — Ну вот и ладненько, – удовлетворённо вздохнув Наставник, откинувшись в неудобном кресле. – Ты сделал правильный выбор.       Я готов был с этим поспорить, но смолчал, решив притвориться что согласен с ним. Усыпить бдительность. Впрочем, не лишним было упомянуть и тот факт, что мне было чрезвычайно интересно узнать ещё что-нибудь из истории змеиного племени. Я всегда интересовался такими вещами – верил в сверхъестественное и нечеловеческих существ, прячущихся от человеческих глаз. И вот теперь у меня появилась реальная возможность узнать об этом, что называется из первых рук. У меня был ещё миллион вопросов, но Наставник сказал, что на сегодня я узнал достаточно. Что знания – это пища для ума и ею можно отравиться, если злоупотребить.       Прислушавшись к себе, я быстро понял, что он прав. Опьянение и усталость дали о себе знать. Мысли путались, дико клонило в сон. Поэтому я позволил своему странному знакомому отвести себя в крохотную келью и устроить на каменном ложе, поверхность которого оказалась на удивление тёплой, как будто нагревалась за счёт некоего внутреннего источника. Возможно – геотермальных.       Первая в подземном городе змеелюдей была самой трудной. Несмотря на опьянение и невероятное нервное напряжение я долго не мог заснуть и лежал на узкой койке, слыша зловещее шуршание за стенами, от которого по всему моему телу бежали колючие мурашки. Воспалённое воображение рисовало мне человекоподобных существ, которые извивались и корчились словно змеи. При этом их жутко-искривлённые тела и разевающие рты, змеиные головы выглядели отвратительной пародией на человеческий образ.       В какой-то момент мне всё же удалось забыться, но это почти не принесло мне облегчения. Наоборот я оказался во власти видений, полных изматывающего ужаса. И казалось мне, что я провалился в бездонную яму времен, угодив аккурат в те года, когда змеелюди владели Землёй. В те далёкие дни даже атмосфера планеты была другой. Небо заволакивали тяжёлые тучи, почти не пропускавшие солнечный свет. И в этой мгле, окутанной густыми испарениями тянулись к небу города из чёрного гнейса. Не знаю, что именно означал этот сон, но наполнявшие его образы определённо имели какой-то смысл. Вот только я был бессилен понять его.       Наутро Наставник разбудил меня, пригласив разделить с ним трапезу, чему я был не особенно рад. Будучи плотоядными, змеелюди явно предпочитали живую пищу... и я содрогался, лишь задумавшись о способе, которым её добывали. Впрочем, моему ментору удалось успокоить меня, сказав, что цивилизованные члены общества, к коим, без сомнения, принадлежал и он, были всеядны. После этого он угостил меня ароматным, хотя и несколько необычным на вкус грибным хлебом и напоил чудодейственным травяным отваром, который мигом снял с меня все последствия похмелья и бессонной ночи. Я ощутил бодрость и прилив свежих сил.       Что было весьма кстати, потому что сразу после завтрака Наставник поручил мне навести порядок в его кабинете. Я, сбившись с ног, смахивал пыль с каменных полок, протирал лабораторное оборудование и намывал мозаичные полы. Использованную за завтраком посуду тоже пришлось вымыть в подземном ручье. Что стало настоящим испытанием, ведь для этого мне пришлось выбраться за пределами кабинета, где вполне встретиться одно из существ, выставленных в маленькой кунсткамере Наставника.       Внутренне вздрагивая от каждого шороха, я выскользнул из библиотеки-лаборатории, и миновав галерею, углубился в тёмные и извилистые коридоры змеиного подземелья. Подсвечивая путь экраном смартфона, который так никто у меня и не забрал, я мысленно считал повороты, сверяясь с картой которую нарисовал для меня Наставник. Мысль о том, чтобы заблудиться здесь пугала до усрачки уже хотя бы потому, что в таком случае мне бы пришлось спрашивать дорогу кого-то из местных. А я бы этого не выдержал! Не после всего, что мне уже пришлось пережить. У каждого человека есть предел прочности. А я своего достиг ещё вчера – во время беседы.       К счастью мои страхи оказались беспочвенны. Экран не погас, а не сбился с пути и даже не столкнулся ни с кем из ползающих во тьме выродков. Наоборот – беспрепятственно добрался до вырубленного в скале грота. Его пол был выложен плитами чёрного мрамора имевшего мутный блеск. Их как будто покрывал тончайший налёт, нанесённый брызгами подземной реки. Склоняясь над бурным потоком ледяной воды, уносившейся в чёрную бездну, я поминутно оглядывался, опасаясь услышать шипение за спиной.       К счастью всё обошлось. Моя вылазка за пределы маленького убежища закончилась вполне благополучно. Да и Наставник остался доволен моей работой. Впрочем, мои обязанности не ограничивались только уборкой и наведением порядка в кабинете. Бóльшую часть времени я помогал ему с приготовлением лекарств. Оказалось, обитатели подземелья поголовно страдали от болезней лёгких и проблем с кожей. Их потребность в лекарствах была так велика, что Наставник, порой, не успевал помочь всем нуждавшимся. А потому был рад ученику и помощнику вроде меня. Мои познания в химии позволили существенно ускорить работу.       Должен отметить, что этот опыт сильно повлиял на меня. Нет, я не изменил своего отношения к змеелюдям и по-прежнему считал монстрами, дегенератами и выродками, но... увидев в каких условиях живут эти бедняги, я почти против воли начал сочувствовать им. Они рождались во тьме, жили во тьме и во тьме умирали. Без радости, без надежды. Изо дня в день, из года в год потомки некогда могущественной расы влачили жалкое существование, больше приставшее червям или крысам. Но хуже всего было даже не плохая диета, отсутствие элементарных удобств или любые другие тяготы подземной жизни, а некий таинственный недуг, медленно искривлявший и уродующий их тела. Делающий каждое следующее поколение ещё более болезненным и увечным. Борьбе с сим недугом Наставник посвящал немалую часть времени, нередко посещая тех, кому нужна была помощь, и кто уже не мог прийти сам.       Один такой случай даже заставил меня прослезиться. Тогда он взял меня с собой к одному из своих пациентов. Против моей воли, конечно. Поначалу я сопротивлялся, не желая выходить из ставшего привычным кабинета и встречаться с кем-либо, но змеечеловек был непреклонен. Поэтому, поупиравшись немного, я подчинился и он привёл меня маленькую келью, на полу которой валялся страждущий. Я впервые увидел представителя древнего народа на свету, и это зрелище потрясло меня до глубины души.       Я знал, что века проведённые в подземелье придали этим созданиям нечеловеческую внешность, однако и подумать не мог, что они будут отличаться от Наставника почти так же сильно, как я от него. Но та встреча открыла мне глаза. Лишённый даже клочка одежды пациент свернулся на камнях подобно змее, выставив рыжевато-жёлтую спину. Покрывавшая её чешуя была тонкой и слабо светилась в призрачных лучах факела. Вокруг плеч кожа существа была испещрена пятнышками коричневого цвета, а его голова выглядела забавно плоской. Когда оно с шипением взглянуло на нас, я увидел неподдельное страдание в маленьких жёлтых глаза. Этому несчастному было так плохо, что я не смог заставить себя долго смотреть на него. Смалодушничал. Отвернулся. Пожалел.       Наставник напротив – сел рядом с сородичем и пошипев с ним о чём-то, заставил меня передать ему миску с лекарственным отваром, избавляющим от ломоты в костях. Я колебался, но человек-змея смотрел на меня с такой мольбой,что сострадание перевесило неприязнь. Я подошёл к нему, аккуратно поднёс миску к морде и держал, пока он не вылакал её содержимое до капли.       — Спасибо, – положив голову на руки поблагодарил больной. При этом он он обратился ко мне с прекрасным, хотя и несколько шипящим подобием человеческой речи, чем удивил меня ещё больше. В тот миг я почти решил остаться и поговорить с ним. Посочувствовать, и может быть как-то ободрить, но Наставник увёл меня, оставив больного извиваться в потёмках. При этом уходя я заметил, что его ноги срослись в хвост. И произошло это не при рождении, а совсем недавно. Из-за этого, человек-змея и страдал.       — Ну что, всё ещё считаешь, что им не нужна помощь? – спросил Наставник, когда мы оказались одни. Я не ответил ему. Не стал ничего говорить. Но тот день однозначно стал переломным. Ведь после этого я уже не мог смотреть на змеелюдей как раньше. Моя враждебность уменьшилась и замечая в коридоры тень, принявшуюся странные очертания, или наполненные жёлтым огнём глаза я неизменно приветствовал наблюдавших за мной, стараясь вести себя, по-возможности, дружелюбно – без агрессии и отвращения.       Между тем я освоился в лаборатории, и научился готовить мази, отвары и настои. Змеечеловек, будучи по природе весьма скрытным существом, ревностно хранил тайну своих рецептов. Поэтому мне приходилось делать всё под его присмотром. Если же моя помощь не требовалась, он поручал мне заботу о ветхих книгах. Я подклеивал оторванные уголки переплётов, восстанавливал выцветшие тексты и рисунки с помощью растворов солей и аккуратно промазывал страницы особыми составами, предохранявшими бумагу от старения и дальнейшего разрушения. В случае, если книгу не удавалось спасти, мне приходилось копировать её вручную.       Эту трудоёмкую работу усложнял тот факт, что фолианты в библиотеке были написаны на незнакомых языках. Поэтому переписывание отнимало много времени, и было одним из наименее любимых из поручений. Нудным и абсолютно бессмысленным.       Впрочем, порой находились занятие и похуже. Наставник заставил меня освоить навык изготовления бумаги из спрессованной древесной мякоти, которую его сородичи доставляли в тяжёлых чугунных чанах. Эту похожую на молоко суспензию я процеживал через решето. Отделённые от воды волокна, отправлялись под пресс, где формировались в лист бумаги – жесткий и желтоватый.       Нельзя сказать, что работы было слишком много, но я всё время оказывался чем-то занят. Хотя это было даже хорошо – работа не оставляла времени переживать и бояться. Но даже сосредоточившись на обязанностях, я не отказывался от мыслей о побеге.       Именно мыслей, потому что первое время так уставал, что засыпал, едва добравшись до кровати. Свободного времени оставалось мало, да и змеечеловек постоянно находился поблизости, присматривая за мной. Нечего было и думать о том, чтобы пытаться сбежать в таких условиях. Бегство требовало определённого планирования, подготовки и знаний. Поэтому, проводя время в библиотеке-лаборатории, я всякий раз старался узнать побольше об этом мрачном подземном царстве и населявших его созданиях.       Древние книги, наверное, хранили ответы на все мои вопросы, однако получить их оказалось не так-то просто. Кожа фолиантов была странно мягкой, почти скользкой на ощупь и когда я пытался вытянуть такую книгу с полки, она оказывала сопротивление, словно... была живым существом. И обладала собственной волей. Если же мне всё-таки удавалось вытащить увесистый чёрный том, я всё равно не мог прочитать ни слова из написанного на пожелтевших страницах. В неверном свете пламени иероглифы будто бы... оживали расползаясь по бумаге клубком испуганных змей. Какое-то колдовство хранило секреты Наставника от посторонних глаз.       Даже несколько книг, привезенных с поверхности, были написаны на латыни и французском языке (что живо напомнило мне о Кате, мечтавшей посетить эту страну). К собственной досаде не смог разобрать ни строчки из написанного. Мне оставалось лишь рассматривать картинки в узорчатых рамках. Не лучший способ прикоснуться к древним тайнам, однако кое-что я всё-таки выяснил.       Например, сколь огромную работу проделали змеелюди, обустраивая для себя жизненное пространство. В этих горах было полно пещер, однако они были не более чем вратами ещё более огромным пещерам, лежавшим в глубине земли. Со всеми этими пустотами и туннелями, горная порода здесь походила на пчелиные соты. Или лабиринт, который змеелюди не только обследовали, но и существенно расширили. Увеличили его площадь, прокопав новые туннели, которые затем украсили виденными мной барельефами.       Они спустились в самые недра земли, где и обнаружили «озарённый красным сиянием мир», который назвали Й'отх. В книгах были подробные рисунки этого места и медленно приходящих в упадок циклопических городов змеиного народа. Прилагалась к ним и вырезанная на камне рельефная карта пространств нижнего мира, на которой на котором места крупных центров и мегаполисов были обозначены символами очевидного значения. Неумолимое течение времени изгрызло гладкую базальтовую поверхность стерев многие ключевые отрывки, а местами и целые столбцы символов, однако ей всё ещё можно было пользоваться для ориентирования.       Заметив, что мне интересна эта тема, Наставник приоткрыл окружавшую её завесу тайны, рассказав мне немало наталкивающих на размышления вещей. По его словам, выходило, что сам он уже совершил несколько спусков в таинственные подземелья Й'отха и видел древние города, протянувшиеся в его красноватых сумерках. Но не смог остаться там. Интеллектуальное разложение и усиливающийся регресс тамошних обитателей вынудили его уйти... и поставить своей целью остановить деградацию змеиного народа. При этом, даже рассказывая о залитом красным сиянием Й'отхе Наставник настойчиво умалчивал о причинах упадка цивилизации.       Не распространялся он и змеях, спрятавшиеся среди людей. Едва речь заходила о них, Наставник становился немногословен и с явной неохотой отвечал на мои вопросы об этих скрытных существах. Видимо чувствовал, что мой интерес отнюдь не праздный. Что я пытаюсь разузнать о незримых силах, подчиняющих себе умы людей чтобы развращать, искажать и растлевать общество. И обязательно расскажу об этом властям, если вырвусь отсюда. Поэтому и держал свой длинный змеиный язык за зубами. Хитрец.       Единственное, о чём он обмолвился один раз, это о человеческих правителях, которые захотели отрешиться от своей человечности и обрести холодное совершенство змей. Они добровольно поклонились Великом Змею в надежде, что тот окажет им милость и «возвысит» их над человеческим состоянием. Процесс был труден и включал в себя жертвоприношения, ритуальный каннибализм, купание в жертвенной крови и употребление наркотических смесей. Многие умерли. Иные повредились рассудком. Но некоторым всё же удалось пережить этот процесс, став полноценными змеями. И хотя происходили они от людей, людьми они себя уже не считали.       Из уклончивых пояснений Наставника я понял, что это было сделано для выживания и поддержания численности. Те, кто жили на поверхности не только скрещивались с людьми, но и обращали их в себе подобных, за что обитатели подземелий ненавидели их, считая чуть ли не предателями. Те, в свою очередь, презирали деградировавших из-за попыток сохранить чистоту крови собратьев.       Насколько я понял, Наставник планировал объединить две эти ветви змеиного народа, но сам он, при этом, не относился ни к тем, ни к другим. И на всех смотрел со снисхождением. Словно все они были ниже него, и лишь он оставался истинным наследником былого величия. И похоже, что все остальные были с этим согласны. Его почитали чуть ли не как живого бога, хотя на деле Наставник был только жрецом, а сам себя скромно называл хранителем древней мудрости или ничтожным служителем Великого Змея.       Надо сказать, что змеечеловек вызывал у меня смешанные чувства. С одной стороны, он был хладнокровным и отстранённым, с другой демонстрировал мудрость и понимание, что в сочетании с ироничным нравом, делало его... обаятельным. У других обитателей подземелья была холодная злая воля, но Наставник не походил на них в этом. И не желал людям зла. Конечно, всё это могло быть и тонкой манипуляцией, но... несмотря на первоначальную неприязнь, я начал проникаться к нему этакой очень осторожной симпатией.       И с нетерпением ждал новых уроков. Учиться у змея было интересно. Ему, каким-то образом, удалось разжечь моё любопытство, полностью заглушившее ужас и отвращение первых дней плена. И хотя мысли о побеге не оставила меня, я всё реже рассматривал эту идею всерьёз. Змеелюди следили за каждым моим шагом, контролировали каждое передвижение. Они не дали бы мне уйти далеко, даже сумей я выбраться на поверхность. А я мог бы это осуществить, учитывая что теперь я знал секретик Наставника.       Оказалось, что иногда он всё же выбирался на поверхность, чтобы погулять по пустынному пляжу, полюбоваться звёздами или провести астрологические изыскания. Я думал, что раз местные не знают солнца и избегают лунного света, то звёзды должны быть им ненавистны. Но я ошибся. Оказалось, что предсказания по созвездиям являлось важной частью их культуры и Наставник, будучи верховным жрецом, обязан был проводить соответствующие ритуалы на поверхности. Для этой цели он пользовался тайной лестницей, которую я обнаружил следя за ним. Я мог бы улучить момент и попытать удачу, но так и не решился это сделать. Каким бы сильным ни было моё желание выбраться и увидеть Катю, я продолжал трудиться на благо змеиного народа, постигая их секреты.       Не знаю, что именно овладело мной – любопытство, жажда запретных знаний или самое обыкновенное тщеславие – но вскоре я начал строить планы, не связанные с бегством и возвращением в мир людей. Нет, я вознамерился проникнуть в самую сокровенную аркану змеиного народа и познать тайну их поистине-сверхъестественных способностей. Существа, жившие на поверхности, овладели искусством гипноза, которое позволило им прятаться у всех на виду. Местным же и вовсе не нужно покидать подземное убежище, чтобы узнать о происходящем на поверхности. Наставник, как-то обмолвился об этом, но в тот момент я не придал значения его словам. Лишь обдумав всё ещё раз, я пришёл к выводу, что змеелюди должны были как-то компенсировать уход от привычного мира.       Мне они казались примитивными, но это ничего не значило, ведь я мыслил человеческими категориями. Откуда мне было знать, как всё обстоит на самом деле? Может обитатели подземелий раздвинуть границы собственного восприятия, развив экстрасенсорику? Я хотел уметь то же, что и они, и даже поделился с Наставником своим желанием, надеясь что тот оправдает свое прозвище.       К моему удивлению змей не возражал. Он даже выделил мне отдельную келью для медитаций. Теперь просыпаясь я первым делом шёл туда, чтобы сосредоточиться. Дисциплинировать ум. Жажда раскрыть таящийся в любом человеке потенциал была сильна, поэтому я старался изо всех своих сил. Привыкал к этому месту, позволяя ему оказывать всё большее влияние на мои разум и личность. Жизнь в темноте под землёй меняла меня в той же степени, как и тайные знания змеиного народа, в которые я теперь оказался погружён с головой. Меняла медленно, но неотвратимо. Я как будто очерствел душой и уже не содрогался при виде омерзительного облика местных обитателей. С Наставником же мы теперь и вовсе разговаривали на равных, словно приятели, и змеечеловек с охотой принимал такое отношение, поощряя меня быть более открытым. Делиться с ним идеями и соображениями.       Время словно остановилось в нескончаемой подземной ночи. За всеми своими тренировками, чтением (а точнее рассматриванием) древних книг и приготовлением лекарственных снадобий я потерял счёт дням, проведённым в теперь уже почти добровольном плену. Отсутствие естественных циклов дня и ночи породило странное ощущение безвременья. Я засыпал чувствуя усталость, а просыпаясь возвращался к прерванным занятиям, не заботясь о том – день там наверху или ночь? Да и какая разница?       Наблюдая моё растущее рвение в занятиях и прочие изменения в поведении, Наставник, видимо решил, что я готов оставить мир поверхности. Поэтому однажды во время завтрака он положил передо мной свежий номер местной газеты. Взяв его в руки, я с удивлением понял, что провёл под землёй больше месяца! Не неделю и даже не две – с момента моего спуска в старую шахту прошло больше тридцати дней. И за это время на поверхности произошли события, круто поменявшие всю мою дальнейшую жизнь.       Я испытал настоящее потрясение, увидев статью на развороте. Там, рядом с моим плохо отпечатанным фото, чёрным по белому было написано: «Сошёл с ума и попытался убить возлюбленную!». Смысл заголовка долго не доходил до меня. Разум отказывался признавать правду. Я стоял, и раз за разом перечитывал расплывающиеся перед глазами буквы. В голове шумело от прилива крови, взор заволакивала красноватая пелена... Я плохо усвоил содержание статьи. Лишь саму её суть. И фразы, выхваченные из текста: «...напал на любимую девушку...», «...скрылся в заброшенной шахте...», «...произошедший обвал похоронил...», «...поиски не увенчались успехом...», «...объявлен пропавшим без вести». Я рассеянно перескакивал со строчки на строчку и остановился, только прочтя: «...пострадавшая до сих пор не оправилась от пережитого». Я отложил газету и рухнул в кресло Наставника, внимательно следившего за моей реакцией.       — Это ты подстроил? – спросил я, злобно глядя на тварь в бархатных одеждах, сбросившую облик, словно змея старую кожу.       — Отнюдь, – с мученическим терпением ответил змеечеловек, скрестив руки на груди. – Это лишь досадное недоразумение.       — Что это значит? – я не сводил глаз с плоской чешуйчатой морды, глядя в его жёлтые глаза. Бессмысленное занятие – пытаться обыграть в гляделки змеечеловека. У этих тварей даже не было мимических мышц, а выражение лиц оставалось почти нечитаемым.       — То, что всё произошло само собой... а впрочем, так даже лучше, – видя моё изумление Наставник издал фирменный шипящий смех, растянув чешуйчатые губы. – Теперь у тебя нет выбора и ты останешься здесь навсегда, мой ученик. Ты станешь одним из нас.       Несмотря на прочитанное, известие взволновало меня. Быть похороненным во мраке подземных туннелей и провести остаток жизни среди ползающих по ним змей... эта мысль навевала панику, смешанную с чувством клаустрофобии. Но стоило Наставнику упомянуть о становлении, превращении в змею, как меня охватили чувства, слишком противоречивые, чтобы их можно было описать.       Напряжение требовало выхода, поэтому я скомкал газету и с яростным воплем отшвырнул её прочь. А затем принялся крушить всё вокруг себя. Вскочил на ноги, расшвыряв лежавшие на столе листы бумаги, подготовленные к сшиванию, опрокинул чернильницу, набор письменных принадлежностей и даже золотую астролябию, которая так привлекла моё внимание в первый раз. Я хотел напугать Наставника своей вспышкой. Хотел, чтобы он испуганно съежился и пополз назад, во тьму библиотеки – бояться меня. Чтобы он трясся, выглядел жалко и, втягивая голову в плечи, ожидал скорейшей расправы, бормоча про себя что-нибудь вроде:       — Лаборатория... моя драгоценная лаборатория... заклинаю тебя, только ничего не сломай! – плохо соображая от ярости я бросился к микстурам, которые мы варили и принялся разбивать одну за другой. Мне очень хотелось поиздеваться над алхимиком, сделать ему больно, заставить страдать. Заставить заплатить за всё, что он сделал со мной. А главное – с Катей. С нашим будущим.       — Эй, Наставник, это тебе от меня подарок! – крикнул я пинком ноги опрокидывая стол, в котором булькая, фильтровалось очередное зелье. Хрупкое стеклянное оборудование разбилось очень легко, забрызгав все вокруг цветной жижей и осколками.       — Что, даже не будешь кричать: Мои зелья! Мои ненаглядные микстуры! Только не сверни их! – с каждой секундой я злился всё больше, Змей же не шипел и не пытался помешать мне. Он вообще не двигался и вёл себя так, будто происходящее его не касалось.       — Ну тогда можешь кричать: "О моя драгоценная лаборатория!" – я вихрем пронёсся по комнате, круша, переворачивая и опрокидывая все что только можно. Лишь превратив всё оборудование в груды негодного хлама я выпустил гнев и наконец-то остановился. И вот тогда и только тогда спокойно наблюдавший за учинёнными разрушениями Наставник подошёл ко мне и положил руку на плечо. Во взгляде его глазах не было ни гнева, ни осуждения. Только спокойствие и понимание. Он знал, что так будет.       — Не все способны оценить принесённую жертву, – после этих слов в моём сознании вспыхнул образ подвешенной за руки Кати и стеклянистого лезвия ритуального клинка, приставленного к её горлу. А потом... моё собственное лицо под капюшоном жреца.       Наставник был в моём облике! Поэтому Катя и решила, что я пытался убить её! Но откуда он мог узнать, как я выгляжу? Мы же с ним в тот момент ещё не встречались! – этот вопрос мелькнул на периферии сознания, однако я почти сразу отбросил его, как несущественный. Какая разница – откуда он узнал? Вытащил образ из разума Кати, или им поделились с ним те, кого послал похитить её – это не имело значения. Главное, что змей сделал обставил всё так, чтобы рассорить нас. Чтобы заставить мою Катю бояться меня.       Катя... ей и так досталось в жизни. Уход отца, бедность, ненавистная работа с толпой мерзких возбуждённых мужиков, тянущих свои загребущие грабли, чтобы облапать её. А тут ещё и парень оказывается каким-то сектантом. Неудивительно, что она так и не оправилась от произошедшего. Наверняка у неё случился нервный срыв. А я всё это время спокойно попивал вино с её мучителем!       — Будь ты проклят! Я ухожу отсюда! – я попытался сбросить его сухую и шероховатую словно змеиная шкура, ладонь, но не смог. Когти впились в плечо, препятствуя этому. Я не смог бы освободиться, не нанеся себе серьёзных ран. Хитрый змей всё рассчитал.       — И куда же ты пойдёшь? – шипящий смех Наставника (хотя теперь я отказывался так называть эту тварь) прозвучал у меня над ухом. – Проход, через который ты прошёл, завалили в первую же ночь твоего пребывания здесь. А другие ты не в состоянии найти.       За эти слова я наградил его хмурым взглядом через плечо. Змей не знал о том, что я знаю его секрет. А значит побег был реален. Это известие обрушилось на меня словно тонна булыжников. Голова закружилась, дыхание сдавило и, чтобы не упасть мне пришлось опереться на его руку. В иное время поддержка, которую я ощутил, заставила бы меня усомниться в бесчувственности змеиного народа. Но сейчас я знал, что всё это не более, чем манипуляции. Искусная ложь. Как всё в нём – от начала до конца.       — Я понимаю, ты расстроен, – утешительно ворковал змеечеловек, усаживая меня в кресло. – Но поверь, я и представить не мог, что всё так обернётся. Я использовал твой облик инстинктивно и как-то не предусмотрел, что твоя девушка запомнит произошедшее.       Я угрюмо молчал, слушая очередную сказочку, которую пытался скормить мне этот ублюдок, периодически прикладываясь к кубку с вином. В этот раз он сам наполнил его для меня – какая трогательная забота. Особенно после того, как он манипулировал мной. Сделал жертвой тайного искусства, насылая видения пробуждавшие амбиции и жажду власти. Отвлекая от того, что правда важно.       — Ты хочешь всё изменить, – доверительно сообщил Наставник. – Сделать так, чтобы мои поданные чтобы они не нападали на тебя и не похищали Катю. Это возможно – могущество Великого Змея столь велико, что он может обратить Поток Времени вспять.       — В самом деле? – я первые за весь разговор посмотрел на этого ядовитого гада. Я не верил ни единому его слову, но всё же.       — Я... я тоже хочу кое-что изменить в своём прошлом, но не могу сделать этого самостоятельно. Ты сделаешь всё за нас двоих, – вот это было уже больше похоже на правду. Змеюке как всегда было что-то от меня надо. И, скорее всего он планировал это с самого начала. С того самого момента, как посмотрел в мои глаза и убрал ритуальный клинок от горла Кати. Ну а всё произошедшее потом было лишь моей подготовкой. Он дал мне все эти знания не просто так, а с расчётом что я их использую – с выгодой для него.       — Путешествия во времени... – я вздохнул. Не столько скептически, сколько с опасением. Попытки переписать историю никому ещё добра не приносили. Кто смотрел «Эффект Бабочки» или «И грянул гром» поймёт, о чём я говорю. И всё же я не мог отказаться.       — Понимаю, не просто так сразу всё это принять. Поэтому я дам тебе время всё обдумать. На сегодня свободен... после того, как приберёшься здесь, – разумеется, этот гад заставил меня устранить все нанесённые разрушения, и только после этого отпустил.       Добравшись до кельи – единственного дома, который у меня остался, я упал на кровать и долго лежал в темноте без движения. Злился и жалел себя. Я пытался помочь и спасти Катю... а из меня сделали убийцу. Родителям же сказали, что я пропал без вести и, вероятнее всего, погиб под обвалом в шахте. Закрыв глаза, я представлял, как мать будет плакать и винить отца в том, что он был недостаточно строг со мной. Не смог воспитать меня настоящим мужчиной. А тот будет молча переживать про себя, и думать – почему его сын вырос убийцей? И только сестра не поверит. Потому что она единственная знает, что несмотря на все мои странности и недостатки, в глубине души я хороший парень. Но её, конечно же, никто и слушать не станет. Все свидетельства были против меня.       Я сожалел о том, что уже не смогу вернуться к семье и сказать, что люблю их. Потому что сделав это я лишь причиню им боль и подвергну их жизни опасности. Тот момент был худшим за всё время моего подземного заточения. Потому что до этого я надеялся, что когда-нибудь смогу вырваться отсюда и вернуть прежнюю жизнь. Теперь эта надежда обратилась в прах. Мне больше не к чему было возвращаться, да и не к кому... Мне оставалось только довериться безумному плану Наставника с переписыванием времени.       Или нет? Может, у меня ещё был шанс всё исправить? Доказать, что я невиновен. Или банально удариться в бега. В конце концов меня считали мёртвым и уже не искали. Выбраться отсюда я мог двумя путями – по лестнице, которой Наставник пользовался для наблюдений за звёздами, или подземными путями. Благо их карта была начертана на камне, найденном мной в библиотеке.       Вопрос в том, что делать? Довериться тому, кому нельзя доверять, или попытать удачу с побегом? А если бежать, то каким путём?       Три дороги в кромешной тьме. Какую из них мне выбрать?