Змеиный Народ

      — Достаточно! – прогремел змей, заставляя замолчать то ли не в меру инициативную помощницу, то ли собственные мысли. – Не забывай своего места, Итцмали! Я Верховный Жрец и лидер змеиного культа. Я принимаю решения и определяю дальнейший курс.       — Конечно, Наставник. Моё место всегда будет под вами, – змейка хоть и склонила голову, выражая покорность, а для большей убедительности даже преклонила пред ним колено, прижав руку к груди, но её речи всё равно остались крайне провокационными.       Сатхаса издал тяжёлый, шипящий вздох, думая отчитать Итцмали за непотребное поведение, но поняв, что от этого толку не будет, решительно миновал арку портала. Это было одно из лучших помещений во всём комплексе. Расположенное близко к поверхности оно было построено ещё в те времена, когда змеелюди ещё только начинали спускаться под землю и не успели ещё забыть об эстетике. Именно поэтому внутреннее пространство зала навевало скорее мысли о подземном дворце, чем о пещере, населённой монстрами. Готовясь к пробуждению возлюбленной, Сатхаса приказал змеелюдям ещё и максимально облагородить его.       Так на стенах появились полупрозрачные драпировки, свисавшие в проёмах между колоннами, а интерьер оказался меблирован кроватью, тумбочкой, столом и парой стульев. Вся лучшая посуда, какую только смогли отыскать тоже оказалась здесь. Пытаясь произвести на Катю максимально положительное впечатление, змей пытался выдержать помещение в греческом стиле. Максимум света, только приятные глазу пастельные тона и ни намёка на угрозу. Катя всегда мечтала побывать на берегах Средиземного моря и пожить в похожем на виллу отеле, поэтому Сатхаса всеми силами пытался вызвать ассоциацию между этим помещением и её мечтой.       Разумеется, никакой косметический ремонт не смог бы создать полную иллюзию соответствия между подземной пещерой и уютным домиком на берегу моря. К счастью, этого можно было добиться с помощью внушения, скрывающей его змеевидный облик.       Пройдя мимо длинного стола, уставленного блюдами полными фруктов Сатхаса подошёл к кровати. Там, укрытая белым, шёлковым покрывалом, лежала Катя. Обнажённая и прекрасная, словно Спящая Красавица, ждущая своего Принца. Она тиха и неподвижна, как мертвая. Но именно, что «как». Потому что несмотря на смертную бледность – после месяца-то под землёй – лица, по тону почти сливавшегося с простынями, однако девушка не казалась мёртвой или даже болезненной. Как раз наоборот – она была полна жизни, но при этом казалась пойманной между вздохами. Застывшей между двумя ударами сердца. Бабочкой вмерзшей в лёд.       Правильные черты лица, полные губы, завитые ресницы, отбрасывающие синеватые тени на светлую как молоко кожу щёк и длинные волосы, разметавшиеся по подушке гладкими, бледно-золотыми волнами. Приходя сюда в свободное от занятий время, Сатхаса сам ухаживал за ними, пока их обладательница находилась в вегетативном состоянии. Мыл, расчёсывал, обрабатывал специальным составом, который сам же и изготовил благодаря навыкам в химии. Все те тридцать с лишним дней, что Катя провела под его опекой, змей самолично заботился обо всех её нуждах. Протирал влажной тряпочкой и даже купал при необходимости, вливал питательные вещества и ставил укрепляющие уколы, помогавшие поддерживать мышцы в тонусе. Столь важную задачу он не доверил бы никому. В особенности – ненадёжным помощницам, которые с удовольствием избавились бы от человеческой самки.       Или отправили бы её в «родильные палаты», куда змеелюди раньше помещали захваченных женщины. Придя к власти в этом конкретном убежище Сатхаса незамедлительно закрыл данную практику. Не из гуманных соображений, естественно, а лишь для того,чтобы избавить Катю от столь ужасной участи. Он хотел быть уверен в том, что даже если исчезнет во времени это никогда не случится с ней. Потому что даже смерть на алтаре Великого Змея лучше чем оказаться в одной из клеток в роли производительницы.       Мысль о них заставила змея поморщиться, так как он уже предвидел грядущие неприятности. Впрочем, Сатхаса почти сразу выбросил её из головы, занявшись Катей. Достав из внутреннего кармана мантии плотно запечатанную стеклянную ампулу, он разломил её и помахал помахал перед лицом девушки. На воздухе жидкость быстро начала испаряться, и как только исходящий из сосуда дымок коснулся ноздрей спящей она сразу же застонала и пошевелилась сквозь сон. Снадобье подействовало безупречно.       Катя вышла из комы, но пока что была ещё слишком слаба, чтобы проснуться. Оставалось только ждать. После двадцати тысяч лет, проведённых в мечтах об этом моменте, следующие несколько часов показались Сатхасе самыми долгими. Время как будто замерло, отказываясь идти вперёд, а каждая секунда казалась такой же долгой, как человеческая жизнь. Мгновения превратились в иголки, медленно проходящие сквозь его разум. Первые несколько минут змей пытался отвлечься на что-то, но быстро понял, что не способен сейчас думать ни о чём другом. Только смотреть, как подрагивают ресницы девушки,а глазные яблоки мечутся под веками.       Дозировка была подобрана идеальна, а препарат прошёл клинические испытания на десятках человеческих особей женского пола, прежде чем Сатхаса допустил даже мысль о том, чтобы дать его Кате, и всё же... примерно на исходе первого часа он начал бояться, что возлюбленная так и не проснётся. Побочный эффект, аллергическая реакция, спровоцировавшая анафилактический шок. Несмотря на все свои познания в фармакологии он был смертным существом, а не богом. А значит не был застрахован от ошибки. Непоправимой, роковой ошибки, исправить которую смогло бы разве что ещё одно путешествие во времени. Да и то не факт.       «Она не умерла» – сказал себе Сатахаса, сцепляя когтистые руки в замóк и, опираясь на них подбородком, повторяет. – «Всё не может закончится смертью. Не сейчас». Мысль о том, что он снова может потерять свою драгоценную Катю, оказалась невыносима. Словно раскалённый нож, вонзившийся в сердце, она не переставая жгла змея на протяжении всего адского периода ожидания.       Он почти уже потерял надежду, что пытка временем когда-либо кончится, но в какой-то момент Катя не просто открыла глаза, но подскочила на постели с испуганным вскриком. Как человек, проснувшийся от кошмара. Не сходивший со своего места змей сразу же обнял её, исполнив то, о чём так долго мечтал. Держать в объятьях любимую девушку, чувства к которой не угасли даже за двадцать веков активного существования, наполненных бесконечной борьбой за выживания в чуждых человеку эпохах, было настоящим блаженством. И если бы через секунду Сатхасе пришлось умереть, он умер бы со счастливой улыбкой на по змеиному-узких губах.       — Мне приснился дикий кошмар, – срывающимся, на грани паники, голосом воскликнула она, обнимая змея руками и пряча голову на его плече. – Там... были змеи. Только они выглядели как эти, ну как их? Гуманоиды, покрытые чешуёй. Рептилоиды! А ещё там был ты. Ты командовал этими тварями. Ты похитил меня, привязал и раздел чтобы принести в жертву их змеиному божеству.       — Я бы никогда не поступил так с тобой, – отстранившись, Сатхаса взял лицо девушки в руку, заставляя её посмотреть на себя.       — А потом пришел другой ты и спас меня, – понимая, как глупо это, наверное, звучит, Катя начала успокаиваться. Понемногу.       — Ну, хоть что-то хорошее, – змей попытался свести всё в шутку, за что тут же получил чувствительный кулаком удар по плечу.       — Тебе смешно? Дурак! Знаешь как я испугалась? – поначалу она собиралась ударить его за бесчувственность, но вместо этого повесилась на шею и разрыдалась. Сатхасе осталось только сжать возлюбленную в объятьях, успокаивающе поглаживая по спине. Однако миг блаженного единения с возлюбленной был краток. Катя пришла в себя и огляделась, обнаружив незнакомую комнату.       — Так это... был не сон, – выдохнула она отодвинувшись и глядя на того, кто прикидывался её парнем с подозрением и страхом.       — Нет, не сон. Тебя действительно похитили, – слова помощницы всплыли в сознании Сатхасы и он почувствовал себя глупцом. Глупо было идти сюда без предварительной подготовки и чёткого плана. Века, проведённые в разлуке с любимой, он согревал себя мечтою об их новой встрече, сознательно упуская из вида тот факт, что ему придётся доказывать, что он это он, а потом бороться с её офидиофобией. Нужно было хорошо всё продумать, а не бросаться в омут очертя голову. Нельзя было поддаваться эмоциям.       — Ты – это он! – воскликнула Катя, обратив наконец, внимание на его струящееся, жреческое одеяние цвета крови и собственную наготу. Пока она лежала здесь без сознания, Сатхаса не давал себе труда одевать её. Другим вход был запрещён, а ему самому было приятно посмотреть на полностью обнажённую девушку. Что, в конечном счёте, сыграло против него. Как же глупо.       Осознав, что раздета, Катя в испуге шарахнулась в сторону, отползая к спинке кровати, и судорожно прикрываясь простынёй.       — Теперь – да, – не видя иных вариантов решил признаться Сатхаса. При этом сам он благоразумно остался на месте, не предпринимая попыток приблизиться. И вот эта пассивность, слегка успокоила девушку, на время остановив её паническое бегство.       — Что значит теперь? – спросила она, с откровенным недоверием глядя на существо (именно – существо) в облике своего парня.       — Это значит, что он согласился отпустить тебя в обмен на то, чтобы я занял его место, – спокойно пояснил змеечеловек.       — И ты согласился? – Катя смотрела на него, как на идиота. Или того, кто принимает её за идиотку, способную поверить в такое.       — Это не сработало. Он лишь сделал вид, что отпустил тебя, а сам всё это время держал в этой комнате в каком-то трансе, – говоря всё это змеечеловек испытывал странную раздвоенность. С одной стороны он когда-то прошёл через всё, о чём сейчас рассказывал. С другой он сам же всё это и совершил. Из-за этого даже его закалённый столетиями разум бессилен был определить собственное место в этой истории. Кем он был – обманутой жертвой, или обманщиком? Может и тем и другим? Или ни одним из них?       — Но теперь ты меня нашёл... – осторожно прощупывая почву заметила Катя. – Мы можем уйти отсюда вместе, ведь так? Ты и я.       — Ты можешь. Я не могу. Моё место теперь здесь, – Сатхаса сказал это обречённо. Как человек, смирившийся с неизбежным.       — Не говори глупостей! – будучи по натуре депрессивной особой Катя не могла смотреть когда кто-то на её глазах погружается в отчаяние. Поэтому соскочив с кровати она схватила сидящего парня за руку и потянула к двери. – Пошли давай. Мы уходим. Сейчас.       — Ты бы не прикасалась ко мне так опрометчиво, если бы видела, во что я превратился, – эти слова заставили девушку замереть и вздрогнуть. Но руки она не отняла. Лишь обернулась и посмотрела на сидящего Сатхасу с болью и жалостью. Она верила ему.       — Что они с тобой сделали? – позволив шелковой простыне соскользнуть на пол она подошла и поставила руки ему на колени.       — Превратили в одного из них, – кульминация настала и Сатхаса неохотно развеял окутывавшую его иллюзию. Не целиком, естественно, а лишь ту её часть, что окутывала его руку. Да и то не полностью. В результате на ладони проступили зелёные чешуи.       — Похоже на какое-то кожное заболевание, – не сдержав брезгливости констатировала Катя. Вот что-что, а кожу она всегда берегла как зеницу око и тратила целую кучу средства на различные крема, скрабы, пилинги и прочие процедуры. Мысль о том, чтобы заразиться чем-то вроде экземы пугала её едва ли не больше, чем любые змеи. Девушки такие девушки, что тут ещё сказать?       — Это так... лишь мала часть. Я решил не показываться тебе сразу, чтобы не испугать тебя, – обречённо заметил змеечеловек.       — И что теперь? В день по клочку кожи мне будешь показывать? – разозлилась Катя. – Я уже поняла, на кого ты стал похож.       — Я боюсь, что ты отвернёшься от меня в ужасе, если увидишь, каков я, – всё должно было быть не так. Он собирался как следует подготовить Катю к правде своего превращения. Показать ей красоты подземного мира и его богатства, и только потом уже открывать своё истинное лицо. Но на практике всё получилось с точностью до наоборот. Вселенная как всегда была против него.       — Ну да, конечно. Я же истеричка неадекватная, – продолжала наседать девушка. – Не могу удержать себя в руках при виде того, что ползает и шипит. Ещё раз повторяю – я не люблю змей. Они мне не нравятся. И я не хочу, чтобы они подползали ко мне. Если это случается неожиданно я могу заорать. Но вид змеи не заставит меня покрыться холодным потом. У меня фобия, а не психоз.       — Когда у вас в клубе одна девчонка номер с питоном альбиносом ставила ты вздрагивала даже просто вспоминая об этом, – вспомнил забавный эпизод из их жизни Сатхаса. – Говорила, что тебе до сих пор мерещится, что он у тебя где-то по ноге ползёт.       — Ладно. Согласна. У меня есть фобия. Но небольшая. И она не заставит меня отказаться от моего парня только потому, что он покрылся чешуёй, – подумав немного, Катя нахмурила брови. – Подожди... а чего-это ты так боишься, что я брошу тебя? Сам, небось даже не посмотрел бы в мою сторону, если бы я в змею превратилась, да? Ясно всё с тобой! Только на внешность тебе и важна!       Понимая, что спорить дальше не просто бессмысленно, но и опасно, Сатхаса развеял подобие человеческого облика, представ перед девушкой в виде рептилии с невыразительно-плоской и зеленоватой чешуёй. В первый момент девушка задохнулась, прикрыв рот ладошкой, но когда первый шок прошёл, принялась рассматривать его. Бедняга почувствовал себя экспонатом террариума.       — Рептилойд... – выдохнула Катя, мужественно сражаясь с волной инстинктивного страха, поднимавшегося из глубины души.       — Ты не змей, а рептилойд. На крокодила похож. Двуногого, – успокоившись, добавила она. – Так тебя моя бабушка называла. Когда я рассказала ей, что познакомилась с парнем, получающим повышенную стипендию, она так и спросила: «Он что, крокодил?»       — Твоя бабушка прямо как в воду глядела, – никакой бабушки, как впрочем и других катиных родственников Сатхаса, конечно, уже не помнил. Однако подобное совпадение не могла не заинтересовать змеечеловека. Ему даже захотел встретиться с этой пожилой леди и проверить – а не обладает ли она какой-либо разновидностью пророческих способностей? И если да – изучить её?       — И не говори, – кивнула всё ещё не до конца пришедшая в себя Катя. – Она имела ввиду немного другое, что все ботаны страшные и встречаться с такими нельзя, но я не о том. Ты не особо изменился. Фигура у тебя и раньше была как у динозавра.       — Это ещё почему? – насторожился Сатхаса. Несмотря на приобретённую за века мудрость он никак не мог понять, о чём толкует Катя? Она не смешно шутила, сделать ситуацию менее страшной? Бредила от испуга? Или это он уже начал потихоньку сходить с ума.       В Валузии каждому, кто за свои заслуги перед страной удостоился бессмертия честно говорили, что разум может не выдержать. А чтобы урок был более наглядным – приводили в особое подземелье под столицей. Там, в тёплых и уютных камерах, рядом с которой была табличка с именем и возрастом заключённого, содержались сошедшие с ума бессмертные. Большинство из них что-то невнятно шипели себе под нос, изредка разражаясь мрачными проклятьями. Кто-то колотился в дверь камеры, требуя выпустить его. Некоторые и вовсе утратили связь с реальность и теперь просто пускали ядовитые слюни. Была там и камера, предназначенная специально для него. Смотрители заведения честно предупредили Сатхасу, что он переедет сюда на постоянное место жительство если когда-нибудь потеряет рассудок. И посоветовали вспомнить об уготованной ему участи, если он начнёт терять здравомыслие.       И пусть с тех пор минули тысячи лет, а жуткое место давно перестало существовать вместе со всеми его обитателями, змеечеловек всё ещё делал так иногда. Оставаясь один он садился и представлял себе прямой коридор с двумя рядами отгороженных решётками камер, в каждой из которых сидело по захлёбывающемуся слюнями безумцу. Смотрители заботились о них, кормили, поили, мыли и убирали за ними, попутно следя чтобы несчастные не навредили себе. Однако никто не любил их и никто о них не помнил. Они были лишь призраками, оставленными в живых на тот случай, если какому-нибудь учёному когда-нибудь удастся найти способ излечить их от безумия. Тогда знания и способности этих бедняг можно было бы вновь на службу интересов Валузии.       Незавидная участь, которой Сатхаса всеми силами стремился избежать. Но, кажется, безумие наконец всё-таки настигло его.       — Потому что ноги вроде такие мощные и накачанные, а ручки тоненькие, кривенькие, будто недоразвитые. Как у динозавра.       — Я что виноват, что курьером подрабатывал и накачал их, пока носился по городу, – давно забытые воспоминания всплыли из чёрных, как Вечность глубин памяти змеечеловека всплыло воспоминание о том, как он работал доставщиком еды, мотаясь туда-сюда с неудобным коробом за плечами, стараясь иметь собственный доход, а не жить на чаевые своей девушки, заработанные стриптизом.       — Это выглядело нелепо, – не сдавалась блондинка. – Я стриптизёршей подрабатывала, но в губастую соску не превратилась.       — Ну спасибо, дорогая, – змей и девушка посмотрели друг на друга, а затем просто... рассмеялись. Звонкий и заливистый звук смешивался с тихим и шипящим. Переплетался и взлетал к потолку, отражая от него чтобы разнестись по всей комнате. Это было весело но нездорово, а потому смех Кати довольно быстро сменился сдавленными рыданиями и Сатхасе снова пришлось обнять её. Девушка пришла в руки змеечеловека с опаской, но без дрожи отвращения. Позволила его рукам скользить по своей спине и путаться в волосах, перебирая высветленные пряди. Сама она тоже пыталась изучить и прощупать новое тело своего парня, но из-за обилия одежды на нём, не смогла в полной мере осуществить свой замысел. Теперь его новое тело вызывало у неё любопытство.       — Раздевайся, я хочу осмотреть тебя, – вытерев слёзы тыльной стороной ладони, заявила девушка. – Хочу понять – смогу ли... взаимодействовать с тобой таким? И не надо говорить, что я не готова. Я хочу выяснить всё сейчас. Снимая это дурацкое платье!       — Это не платье, а мантия! – возмутился Стахаса отводя от себя катины руки, судорожно тянувшиеся к застёжкам. – И вообще, может это не ты, а я не готов, чтобы меня увидели без одежды. Плюс ко всему мы с тобой пока ещё недостаточно пьяны для такого.       Поднявшись с кровати змеечеловек дошёл до стола, взяв с него бутылку заранее заготовленного вина и пару кубков, из которых совсем недавно пил вместе со своей человеческой версией. Забравшаяся на кровать Катя тем временем снова закуталась в простынь, показывая, что не даст Сатхасе смотреть на себя до тех пор, пока тот не отплатит ей тем же. Свила себе уютное гнездышко.       — Охренеть! «Chateau Lafite» 1887? – не поверила она своим глазам, выхватив бутылку из рук пресмыкающегося. – Как? Откуда? И с каких пор ты начал разбираться в коллекционных винах? Тебе никогда ничего кроме энергетиков твоих дурацких и не надо было.       — Знаешь... я прошёл чуть более долгий путь, чем тебе кажется, – залпом осушив свой кубок, Сатхаса поведал возлюбленной обо всём, что с ним приключилось. О том, как он проснулся от её криков и бросился на выручку. Как шёл сквозь старую, готовую обвалиться и ужасы подгорной ночи, «вооружённый» одним лишь смартфоном. Как бесстрашно ступил под тень Великого Змея, предлагая свою жизнь в обмен на её, и как Верховный Жрец согласился на этот обмен, взяв молодого человека к себе ученики.       Они прикончили полови ну бутылки, прежде чем Сатхаса нашёл в себе силы поведать о путешествии через время. Он ни словом не обмолвился об обмане, который сначала, а потом сам же и совершил, чтобы замкнуть временную петлю. Это была сугубо его – личное, так как обманывал змей, в первую очередь самого себя. Не уточнил он и как далеко в прошлое его забросила, решив что данная информация не будет полезна для психического здоровья Кати, которая под конец рассказа и так уже заливалась слезами.       — Как жаль... – шептала она, крепко обняв Сатхасу поперёк тела, и заливаясь слезами у него на плече. – Из-за меня... прости...       — Не по твоей вине, – тихо прошептал ей на ухо змею. – Но чтобы спасти тебя. И будь у меня выбор, я сделал бы это снова.       — Как ты можешь так говорить?! – воскликнула девушка, отрываясь от него и глаза блестели от волнения и не высохших слёз.       — Могу, – ладонь змея коснулась щеки девушки, проследив подушечкой чешуйчатого пальца влажную дорожку на ней. – Я сделал бы это снова. Я бы снова бросился в Поток Времени и пересёк его, только для того, чтобы спасти тебя. Я люблю тебя, Катя.       Это было правдой. Единственной абсолютной истиной, которая не изменилась за долгие века его существования. Змеем или человеком Сатхаса любил эту девушку и не позволил бы ничему случиться с ней. Ради её спасения он готов был разнести на этот мир на молекулы. А случись ей умереть, он бы переписывал временную линию снова и снова, в попытках отменить это событие. И если бы Великий Змей не захотел бы давать своему служителю сил на это или каким-то иным образом попытался воспрепятствовать его замыслу, Сатхаса не задумываясь восстал бы против него. И возможно ему бы достало сил, поглотить змеебога, заняв его место.       Катя увидела всё это. Прочла по его чуть светящимся, змеиным глазам, смотревшим на неё с любовью и восхищением. Они убедили её больше, чем любые слова. Девушка оказалась глубоко поражена тем, сколь глубокое и мучительное впечатление сумела произвести на парня. Ибо даже превратившись в абсолютно нечеловеческое существо он продолжил любить и желать её. Глаза Сатхасы казались двумя огненными озёрами, способными поглотить её своим диким жаром. Однако ей не хотелось отводить взгляд. Напротив – она хотела, чтобы он всегда смотрел на неё вот так. Время замедлило свой ход, и в зале повисла звенящая тишина.       Девушка дотронулась до физиономии змея, зеркально повторив его жест, после чего придвинулась ближе, пробираясь рукой под мантию и скользя рукой по груди. Мышцы, отчётливо проступавшие под чешуйчатой кожей, приятно удивили её своим рельефом, заставив задержать руку на некоторое время. Оценить их твёрдость и теплоту, скрытую под приятной бугристостью змеиной шкуры. Впрочем, Катя быстро позволила исследованию стать чуточку более пошлым и не двинулась вниз. При этом она смотрела на Сатхасу с выражением полуприглашения-полувызова, которое, как она знала из опыта в стрип-клубе, легко растопляло мужские сердца.       — Катя... – впервые назвав её по имени прошептал человек-змея, но блондинка не дала ему договорить, заперев рот ладонью.       — Т-с-с-с-с-с, – так же тихо отозвалась она,позволяя мерцающему серебристому шёлку соскользнуть с её плеч. Тихий шелест и вот она уже сидела перед ним с голой грудью. Пламенеющие глаза Сатхасы заскользили вверх-вниз по полуобнажённому телу.       — Не надо ничего говорить, – одной рукой Катя по-прежнему зажимала его рот, а вторую переместила на его чешуйчатую ногу. К этому моменту его алая мантия была уже полностью распахнута, предоставляя девушке полный доступ к телу змеелюда. Однако она не спешила им пользоваться. Более того – ей было страшно посмотреть между ног своему видоизменившемуся парню. Вместо этого она предпочла исследовать его ощупью, медленно скользя рукой вверх по его ноге. От колена к бедру и дальше – на внутреннюю сторону. Прикосновение ловких девичьих пальцев на поверхности гладкой чешуи почти заставила Сатхасу дёрнуться всем телом.       — Я всё сделаю сама, –убрав руку от его лица прошептала Катя и потянулась поцеловать змея. Тот заколебался на мгновение, не в силах поверить что это действительно происходит здесь и сейчас – наяву, а не в одной из его бесконечных фантазий. Однако не дала ему времени обдумать всё как следует, или хотя бы отстраниться. Её освободившаяся рука заняла место у него на затылке, а уста прижались к его почти к безгубому рту. И пусть из-за строения змеиного черепа они не могли разделить настоящего, человеческого поцелуя, влюблённые всё равно выжали из контакта всё, что могли, сплетая языки в танце мокрой бесконечности.       — Всё должно было быть не так... – тихим, почти сорвавшимся голосом, прошептал Сатхаса, когда они замерли, соприкасаясь лбами обнимая друг друга. – Я больше не новичок в интимных искусствах, каким был, когда мы с тобой только встретились. Я хотел доставить тебе удовольствие. Устроить медленную и роскошную игру рук и языка, стонов и вздохов, прежде чем проникнуть в тебя...       — Устроишь... – заверила Катя, опрокидывая змея на спину. – ...в другой раз. А сейчас расслабься и получай удовольствие.       Одновременно с этим её рука нашла ту часть его тела,которая одновременно пугала и интриговала её. Медленно водя рукой по стволу и ощущая в пальцах его твёрдую, скользкую громаду девушка задалась вопросом – как нечто настолько большое может поместиться внутри неё? Но давать «заднюю» было уже поздно. Поэтому она раскинула бёдра, поудобнее устраиваясь на нём, поёрзала привыкая к щекочущему ощущению чешуи на самых интимных местах, и упёрлась руками в грудь Сатхасы, нависая над ним.       — Я тоже люблю тебя... – произнесла она, отвечая на сделанное им ранее признание, и одним плавным движением опустила, позволяя ему проник в себя. Человек-змея издал сдавленный шипящий стон, откинув голову на подушки и закатив глаза. Именно этой реакции Катя и добивалась. Она хотела чтобы я любимый хотя бы на время забыл о пережитом испытании и потерялся себя в ней. Желая ещё глубже похоронить его в удовольствии она задвигалась, припечатывая Сатхасу к ложу мощными толчками бёдер.       Это было нелегко. Его член проникал в неё слишком глубоко, высекая искры чистого, почти невыносимого экстаза. Ослепительно, как сияние софитов, раскалённое добела чувство распространялось по всему её телу. Путало мысли, сбивало контроль. Кате пришлось приложить немалые усилия, чтобы не сбиться с ритма. Так как в этом случае всё закончилось бы в течении минуты. Но даже так в её движениях не было ничего сдержанного и размеренного. Возбуждённая выше предела своих возможностей, девушка скакала на змее как заведённая, снова и снова с дикой неистовостью опускаясь на него всем телом. Сатхаса вцепилась в простыни судорожно стиснутыми пальцами. Его зубастая пасть приоткрылась, издавая какие-то неразборчивые звуки.       Нависнув над лишённым человечности, но всё ещё любимым мужчиной, Катя заглянула в его безумные глаза. В лёгком сумраке, созданном её свесившимися по сторонам от их лиц волосами они показались её двумя каплями жидкого огня, в центре которых плавали чёрные щели зрачков. Смотрел смотрел на неё так, словно она была единственной женщиной в Мироздании и та маленькая часть сознания Кати, что ещё не была поглощена шквалом ощущений внизу живота, оказывалось загипнотизированным этими парными ореолами пламени. Она не могла, да и не желала оторвать глаз от их огненного взгляда. Нарастающее внутри неё удовольствие становилось всё сильнее и невыносимее,когда змей содрогнулся, вливая в неё своё желание, любовь и саму душу...       Девушка отстала от любимого всего на несколько мгновений. Продолжая двигаться вокруг влажно пульсирующего члена она очень быстро достигла и своего пика. Удовольствие немилосердно захлестнуло её, заставляя дёргаться, выгибаться и кричать во всю мощь лёгких. Наконец, когда последние спазмы утихли в истощённых телах, они замерли в объятьях друг друг друга. Наполненные удовольствие и пресыщенные им. Девушка устроила голову на плече чешуйчатого, пока тот игрался с её платиновыми волосами.       Когда его дыхание выровнялось и змей снова сумел открыть глаза то увидел нависшую над собой Катю. Она лежала на нём, прижимаясь животом и грудью к мягким кольцам на его брюхе. Одна её рука опиралась о постель, а вторая изучала рельеф чешуи.       — Мда, а ещё говорят, что рептилии выносливее млекопитающих, – игриво, но с ясно ощутимыми вкраплениями превосходства в голосе заявила она, скользя кончиком указательного пальца от подбородка по шее на грудь и вниз к животу – в... запретную зону.       — Я ждал тебя двадцать веков! – зашипел преисполненный возмущения Сатхаса. – Могла бы и проявить чуточку снисхождения.       — Да ты гонишь, – протянула Катя, но поняв по глазам, что это правда, задохнулась от удивления. – И что... ни с кем ни разу?       Такого вопроса змей точно не ожидал и, будучи застанным врасплох, растерялся, не зная – как и ответить. Что немедленно обернулось против него. Охваченная приступом ревности Катя взгромоздилась на лежащего, вновь оседлав его. Только в этот раз уже для куда менее приятных целей. И если тут и был замешан секс, то только между ней и его мозгом. Его облик не страшил её.       — В глаза смотреть! – воскликнула она, а чтобы не дать Сатхасе отвернуться схватила пальцами за чешуйчатый подбородок.       — Я только что сказал, что ждал тебя двадцать тысячелетий и ты даже не посочувствуешь мне? – сказать, что змеечеловек был удивлён значило ничего не сказать. Он был шокирован. Полностью выбит из колеи. Такой поворот событий даже не приходил ему в голову за века века планирования их воссоединения. И его народ ещё считали бесчувственным! Люди запросто могли дать им фору!       — Посочувствую, как только услышу, что ты действительно ждал меня, а не трахался там с кем попало напропалую! Ну так что?       — Неужели ты думаешь, что можно прожить такое количество времени в полном одиночестве? – вопросом на вопрос ответил Сатхаса, глядя на возлюбленную снизу вверх. – Разумеется мне приходилось сходиться с другими женщинами. У меня обычно не было выбора. И даже когда стал Верховным Жрецом, мало что изменилось. Почти все Ритуалы Плодородия выполняются через койку.       — Ясненько, – крайне недовольно констатировала Катя, отпуская чешуйчатую морду пленённого змея. – Ну, значит так – либо с этого момента во всех этих твоих ритуалах ты участвуешь со мной, либо я ухожу. Понял? Молодец! Влюблялся в кого-нибудь, гад?       — Пресмыкающимся, знаешь ли, любовь не свойственна, – философски развёл чешуйчатыми лапами человек-змея. – Для нас подобное чувство это большая редкость. Это чудо, что я сумел пронести любовь к тебе через века существования в змеином теле.       — Значит не влюблялся, – чуть успокоившись, Катя наклонилась и чмконула Сатхасу в кончик плоского носа. – Молодец, хвалю.       — В меня тут правда влюбилась одна змейка. Спас её десять тысяч лет назад, вот она теперь и считает меня своим героем, – здесь Сатхаса пересказал историю своей встречи со змееженщинами, ставшими впоследствии его свитой, и проблемой с Итцмали.       — Завтра же отошлёшь её, – золотоволосая не просила и не предлагала. Она приказывала Верховному Жрецу и Наставнику. И ему ничего не оставалось, кроме как соглашаться и кивать в ответ на её требования. По-другому сохранить любовь не получалось.       «Стоит только один раз стать змеёй и всё. Девушка сразу начинает думает, что продолжая встречаться с тобой делает тебе одолжение. А значит может говорить, что вздумается. Без прикрас» – расстроенное подумал Сатхаса. Любого другого подобное отношение очень сильно расстроило или и вовсе сломило бы, доведя до нервного срыва. Однако холодное спокойствие его змеиного разума и железный самоконтроль помогли не только выдержать, но и найти плюсы в этой ситуации. Вот что означате сила воли.       — А я вижу, что тебе комфортно, взаимодействовать со мной в моём новом обличье, – сделал он вывод из всего случившегося.       — Это только потому, что я пьяная, – не согласилась Катя, вставая с постели и прохаживаясь по комнате в чём мать родила. – Сам знаешь, когда я пьяная мне и море по колено. Я как в стрипе работать начинала, так перед каждым выходом на сцену накатывала бокальчик. Чтоб стеснение и страх преодолеть. С тобой так же. Когда меня кроет то вроде нормально. Прикольно даже – ты весь такой гладенький, в чешуе... но как подумаю о том, что ты змея, так мурашки по телу. Мне по-ходу теперь пить придётся. Или мозги лечить. И кстати, ты дашь мне какую-нибудь одежду? Или мне и дальше с голым задом ходить, да лобком обо всё тереться?       — Твоя одежда порвалась, при похищении, – змеечеловек лениво перекатился на бок. – Поищи себе что-нибудь в одном из них.       Проследив за когтистым пальцем его руки, указывавшей в противоположную от кровати сторону, Катя отыскала украшенные росписью и инкрустированные драгоценными камнями сундуки. Первый ломился от роскошных нарядов, привезённых, кажется из Африки, арабских стран, Индии и даже Китая. Шёлк, парча, бархат – не было такого сорта материй, которого не нашлось бы здесь. Второй был заполнен богатствами, вид которых ошеломил девушку. Здесь были собраны старинные монеты из золота и серебра, самоцветы и жемчуга. Нашлись там и чаши филигранной резьбой, и хрустальные сосуды, переливавшиеся всеми цветами радуги.       — Это всё мне? – мигом забыв о том неудобстве, которое причиняла ей нагота, Катя принялась перебирать сокровища. Ну что тут сказать, девушка всегда была падка на блестяшки. Хотя особо меркантильной назвать её всё же было нельзя некоторая страсть к стяжательству у юной особы присутствовала. Поэтому блеск золота на время застлал её взор, заставив забыть обо всём на свете.       — Конечно, – благодушно махнул рукой Сатхаса, мысленно поздравив себя с удачным решением принести в эту комнату пару сундуков из своей личной сокровищницы. – Бери что хочешь. Всё, что видишь, твоё. Но я бы советовал тебе всё же начать с платья.       Катя обожгла ухмыльнувшегося змея гневным взглядом и, после недолгих раздумий, выбрала платье небесно-голубого цвета. Шёлковая ткань, струилась, облекая роскошное тело красавицы. Подчеркивая её восхитительные формы, отточенные стриптизом.       — Как думаешь, в этом я похожа на Матерь Драконов? – спросила она, крутясь перед зеркалом в резной оправе из серебра.       — Чего? – не понял внимательно наблюдавший за процессом облачения Сатхаса. – Каких ещё там драконов? О чём ты говоришь?       — Ну если у нас после... того, чем мы сейчас занимались, родятся дети я буду матерью драконов, – заявила довольная обновкой девушка. От выпитого вина и обретённых сокровищ способность соображать критически полностью оставила её. – Ну так что, похожа?       — На Дейнерис-то? – наконец-то сообразил змеелюд. – Нет. Знаешь, ты красивее. А ещё у тебя лицо умнее, чем у Эмилии Кларк.       — Льстец, – сыто улыбнувшись, Катя послала возлюбленному воздушный поцелуй через зеркало, а затем резко обернулась, пытаясь произвести впечатление как во время танца. Но не рассчитала своих сил. Голова девушки закружилась и она едва устояла на ногах, беспомощно хватаясь пальцами за воздух. Сатхасе пришлось подхватиться и, как джентльмену, отнести её на кровать.       — Так, всё. Хватит на сегодня. Знаешь, ты проспала больше месяца. Не стоит вот так сразу начинать прыгать и бегать, – по большому счёту пить вино и предаваться любовным утехам тоже не стоило, но об этом человек-змея благоразумно не стал упоминать.       — Расскажи сказку, – надув губки потребовала золотоволосая, уподобившись при этом маленькой и немного капризной девочке.       — Ну хорошо, – не стал спорить змей. – История эта случилась давно, в одном северном королевстве. Три сестры отправились купаться на озеро, хоть это и было строго запрещено делать в день Летнего Солнцеворота. В ту пору змеи играли свадьбы, а потому даже бывалые охотники старались без надобности не ходить в лес, чтобы не потревожить их. «Не ступай в травы, не тревожь лесные чащи, не пытай судьбы» – говорили они. Ну а незамужние девушки так и вовсе сидели по домам, чтобы не попасть Жальтису, и не стать его невестой. Ужиный Царь, как его ещё иногда называли, жил под землёю вместе со своей свитой и обладал несметными сокровищами. И каждое лето выползало на поверхность всё его змеиное воинство – чтобы отыскать суженную для своего господина.       Однако лето в тех краях было недолгим, а тёплых дней выдавалось и того меньше. И каждый раз, когда солнцу удавалось рассеять тучи и согреть землю, люди радовались, стараясь не упустить момент. Вот и сёстры не утерпели, несмотря на опасность. Тайком улизнули они из дому на озеро и купались до самого вечера. Резвились в воде, играли и песни пели. Наплававшись и наплескавшись вышли они на берег и стали одеваться. Две старшие оделись, а младшая – Эгле её звали – только руку протянула к рубашке, вдруг кто-то как зашипит на нее! Глядит, а это уж свернулся на её одежде колечком. А на голове у него – алмазная корона.       —Уходи прочь! – закричала девушка в страхе, надеясь избежать участи ужиной невесты и не выходить замуж за Жальтиса.       — Пообещай, что пойдешь за меня – тогда уйду, – молвил ей уж человеческим голосом. Рассердилась Эгле, а сёстры смеются.       — Чем не жених тебе? Соглашайся, сестрица, – и побежали домой, радуясь что уж не их выбрал. Осталась Эгле одна на берегу. Солнце зашло, совсем стемнело. Страшно девице стало, да как без рубашки домой-то пойдешь? На деревне потом житья не будет.       — Милый уж, отдай мне рубашку, пожа-алуйста! – просит она, а Уж ни в какую. Всё своё твердит, стреляя розовым язычком:       — Назовись моей невестой – тогда отдам, – уж чего только Эгле не делала, чтобы прогнать его с платья, но хитрый змей всегда оказывался ловче неё. То в рукав заберётся, то за вóрот заскользнёт. В конце концов придумала она хитрость, да и говорит ужу:       — Хорошо, уж, будь по-твоему,только отдай мне платье! – хотела Элге провести ужа, вот только позабыла она, что его род не просто так почитали хранителями всякого знания. Змеи были хитры и коварны, но мудры. А он Жальтис – был самым мудрым из всех.       — Нет, так дело не пойдёт, возьми в знак помолвки моё колечко, – молвил уж, высовывая голову из рукава рубашки. Не по себе стало Эгле. Вспомнила она, что если какая-то девушка ослушается запрета и всё-таки выйдет одна из дому на Змеиный День – даже если просто за водой к колодцу – она ни при каких обстоятельствах не должна поднимать с земли золотое кольцо, ожерелье или браслет. Такие дары Змеиный Царь оставляет понравившейся девушке. Поднявшая же становилась его невестой, которую он забирал по осени в подземное царство. Там она становилась его женой, рожала ему детей и растила их, но никогда уже не возвращалась.       Не желала себе Эгле такой участи, да делать было нечего, Почти отгорела на западе вечерняя заря, а в вышине уже проступили первые звёзды. Страшась темноты взяла она золотое колечко, протянутое ужом, да и надела себе на палец. Тот выполз из платья и мигом исчез в пруду. Только его и видели. Девушка же схватила рубашку, кое-как натянула через голову – и скорей за сестрами.       Вернулась домой грустная, у окна сидит горюет. Сёстры же стали её утешать да успокаивать, мол: «Какой из ужа жених? Что они в людях понимаю?» Эгле кивала и соглашалась с ними, но всё равно боязно ей было. До зари бедняжка глаз не смыкала. А до следующей седмицы ждала сватов змеиных. Думала придут, да и заберут её в подземное царство, где только камень да гады всякие.       Да только не пришёл за ней никто. Минул месяц, Эгле про ужа и думать забыла. Сидит себе у окошка, пряжу прядёт да песни поёт. Вдруг слышит – во дворе что-то зашуршало да зашипело. Глянула девушка в оконце, да так и обмерла со страху. Полон двор ужей! Шипят, извиваются. А три самых больших и толстых вползли на порог, да и в дом проскользнули. Вёрткие, одно слово – гады.       — Пришли мы сватами от Змеиного Царя. Снаряжайте вашу младшую дочь. Она за нашего господина обещала замуж выйти.       Отец с матерью перепугались – царь не царь, а всё равно гад ползучий – как за такого любимую дочь отдать?! Но только что тут сделаешь – сама девушка слово дала? Да и отказать Змеиному Царю люди не смели, ведь ожидали их в этом случае беды и несчастья. Растения засыхали, коровы не переставали давать молоко, а сами провинившиеся болели и умирали. Эгле же как сватов ужиных увидала, так скорей из комнаты в сарай! Забилась в самый дальний уголок, дрожит от страха, носа наружу показать боится.       — Что же делать мне?! Не хочу я за ужа замуж выходить! – умоляла она родителей, и те решили отдать гусыню вместо дочери.       «Где ужам разобрать» – думали они, да только получив на руки такую «невесту», гады ползучие почти сразу воротились в дом:       — Мы к вам с честью, а вы вот как? Обмануть нас хотели! – шипели и свистели ужи в ярости. – Смотрите: ещё раз обманете – не миновать вам беды. Не подадите нам настоящую невесту – зубами изгрызем мы деревья в садах, хвостами побьем посевы на полях.       — Нет! – крикнула Эгле, услышав эти слова из сарая, да и вышла к сватам. – Я слово дала, я и отвечаю. Ведите меня к жениху.       Посадили тогда ужи её в карету – диковинную такую, будто из раковин сделанную, сам и в неё впряглись. Ползут по деревне, Эгле за собой тянут, а позади ещё ужи в пыли вьются свитою невесту к царю провожают. А та сидит, слёзы горькие льёт. Подползли они к озеру. Вода в нём запенилась, забурлила и отхлынула от берега. А на прибрежном песке появился юноша – статный и красивый. Волосы аки злато горят, глаза голубые, мудрость в них великая, да печаль нездешняя. Одежды богатые, краснотканные.       — Я твой суженный, – сказал Эгле юноша. – Зовут меня Жальтис . Для других людей я уж, что по земле извивается, а для тебя, девушка, сбросил я змеиную кожу, тебе одной открыл свое имя. Полюбишь ли меня, красавица? И пойдёшь ли со мной в царство моё?       — Полюблю, – сказала Эгле, покорённая красотой юноши. – О, Жальтис, я пойду за тобой куда угодно и буду тебе верной женой.       Так спустились они под землю – сквозь тайную расщелину, что пересекала озёрное дно. Там дворец был невиданной красоты, с филигранными башенками, витражными окнами и древосветными садами. В нём-то они и стали жить-поживать, да горя и не знать.       Минуло девять лет. Эгле родила своему мужу двух сыновей и дочку. Хорошо жилось ей. И дети удались – ласковые, послушные, и муж её любил и берёг. Только вот затосковала Эгле по родному дому. Стало ей немило подземное царство со всеми его красотами. Захотелось на отца с матерью поглядеть, ласковым словом с братьями перекинуться, да с сестрами за прялкой посидеть, песни спеть.       — Отпусти меня, Жальтис, домой погостить, отцу с матерью деток наших показать, – по просила она мужа, но не отпустил он её.       — Стоп! А чего это тебя на сказки с абьюзивным подтекстом потянуло, а? – насторожилась здесь Катя, приоткрывая один глаз.       — Абьюзивным? – это слово когда-то значило что нечто нехорошее, однако змеечеловек давно позабыл про его значение.       — А по-твоему воровать у девушки платье, принуждая согласиться на замужество под страхом публичного обнажения и позора это нормально? – от возмущения блондинка даже приподнялась на локте, поглядев на рассказчика. – Или нормально насылать целую стаю змей на дом суженной и угрожать её родителям и сёстрами голодом, болезнями и всякими напастями, если она не уйдёт с ним?       — Ну-у-у... – не очень уверено протянул Сатхаса, глядя в потолок. – В конце они же всё-таки полюбили друг друга... так ведь?       — Полюбили? – не меняясь в лице согласилась Катя. – Нет, когда муж отказывается отпускать жену из своего царства, не давая ей даже повидать родителей и сестёр это уже не любовь, а тирания. Ты, наверное, меня тоже запереть здесь решил, Змеиный Царь?       Поняв, что на самом деле так всполошило девушку змей едва сдержался, чтобы не проклясть собственную неосмотрительность. Он хотел рассказать сказку любви змея к человеческой девушке, но Катя восприняла её совсем иначе. Как историю о похищении.       — Ты вольна уйти в любой момент, вот только... – понимая, что ему, сейчас влетит ещё и за это, Сатхаса втянул голову в плечи и продолжил. – ...ты отсутствовала целый месяц. И чтобы этого не заметили я послал двух змеек под нашими личинами. Чтобы они...       — Ну замечательно! – перебила его Катя. – У тебя тут оказывается не одна змейка, а целый гарем. Какая же я дура! Чтобы завтра же их здесь не было, понял? И чего это тебе вообще стукнула идея подменить нас. Думал, я обрадуюсь, узнав что какая-то змеюка там сейчас сейчас моей задницей на потеху мужикам крутит?! И вообще, как долго эти шлюхи меня для тебя изображали?       — Да не было такого, это первый раз! – попытался оправдаться Сатхаса, но Катю было уже не остановить и они вновь принялись спорить и обсуждать свою ситуацию. Позабыв про сказку и потребность Кати в отдыхе они проговорили до утра, приняв решение.       На следующий же день Катя покинула змеиное логово, вернувшись в мир людей. Чтобы побороть свою офидиофобию она записалась к психологу, и даже в контактный зоопарк. Обзавелась двумя водяными ужами и вскоре уже спокойно взаимодействовала с пресмыкающимися, включая её парня. Теперь она смогла навещать его или принимать у себя, наслаждаясь обществом как и раньше. Что же касалось ужей, то с ними блондинка выкладывая в сеть видео где рассказывала об жизни питомцев.       Так же Катя приняла активное участие в возвращение змеиного народа на свет. Влияя на массовое сознание посредством всё того же Интернета, девушка активно обеляла демонизированный христианством образ змеи, показывая представителей чешуйчатой цивилизации не враждебными захватчиками, а мудрыми учителями. Поначалу подписчиков было немного, но благодаря своему обаянию и артистичности быстро завоевала популярность. Не как певица, правда, а как блоггер, весьма известный в кругах уфологов, криптозоологов и прочих любителей паранормального. Несколько раз её даже приглашали на Рен-ТВ – в качестве гостьи.       Однако наибольшее влияние её публикации оказали не на людей даже, а на змеиный народ и, в особенности, его лидера – Сатхасу, что был её парнем. Видя искреннюю любовь девушки и её желание быть с ним даже не смотря на его ужасающий облик, древний змей начал сомневаться в своём плане по захвату власти и порабощению Человечества. Слова девушки заставили его поверить, что возможно существует и другой – ненасильственный путь. Колебания Верховного Жреца не остались незамеченными.       Выжившие лидеры змеиного народа – те, кто веками скрывались среди людей подобно самому Сатхасе и недавно пробудившиеся тысячелетнего сна, собрались в подземном убежище на некое подобие саммита. Они собирались оспорить его право на правление, но Катя бесстрашно выступила вперёд и произнесла речь, которое ещё не слышал мир. Речь о сосуществовании двух цивилизаций – человеческой и змеиной. И столько чувства было в её словах, что они смогли тронуть даже покрытые чешуёй сердца существ, что были древнее Шумера и Вавилона. Впервые за всё время Человечество в лице этой девушки первым протянуло им руку. Это настолько удивило змей, что они решили отложить свой план на несколько веков и дать Сатхасе и Кате шанс воплотить свой план.       При условии, что последняя станет одной из них и повторить свои слова после обращения. Девушка согласилась, но желая прожить одну человеческую жизнь перед тем,как присоединиться к своему новому народу в вечности, настояло на том, чтобы изменения происходили постепенно. Никто не возражал, а Сатхаса лично приготовил для неё разбавленное зелье называвшееся Милосердием Змея. Приняв его, Катя ступила на путь, с которого уже не было возврата. Но за то время, что было отпущено ей как человеку, она успела родить сына и в полной мере насладиться популярностью, о которой всегда мечтала. А ещё – подготовиться.       Ведь по завершению трансформации Катя собиралась выйти к людям и, сбросив с себя покровы иллюзии, открыть миру свою истинную сущность. А затем поведать тайну существования змеиного народа и необыкновенную историю любви, пережившей время.