Змеиный Народ

      — Пожалуй откажусь, – хмыкнул я, не скрывая сарказма. Ну откуда этой пьянице знать что случилось с Катей? Она и трезвой-то небось последний раз лет десять назад была. Откуда ей вообще знать о чём-либо? Она и всё что помнила сама, наверное, уже давно забыла! Катя ей рассказала? Если да, то почему сама потом не объявилась? А даже если и так, то откуда этой бездомной знать, что девушка, с которой она говорила, именно та, кого я ищу? Нет, история не сходилась. Это была ещё одна разводка в моей жизни.       — Откажешься..? – прошипела старуха, глядя на меня с ненавистью и какой-то почти детской обидой. Даже жалко её стало.       — Да, – мой голос звучал твёрдо и даже жестко. – Не охота, знаешь ли, расставаться со сбережениями, а потом ещё пол часа выслушивать твой полупьяный бред и жалобы на трудную жизнь, чтобы потом выяснить, что ты ни хрена не знаешь. Или, что думаешь ты первая, кто приходит приходит ко мне, предлагая рассказать о судьбе моей любимой за вознаграждение? Да за эти двадцать лет я повидал десятки шарлатанов и жуликов. Гадалки, экстрасенсы, случайные свидетели, не чистые на руку журналисты – все вы одинаковы! Всем вам нужны только деньги или моя история! Так что-то давай-ка пропустим с тобой эти прелюдии и перейдём к делу.       Меня понесло. Злость взяла верх над разумом и я сорвался на эту женщину. Я понимал что она, по сути, ни в чём не виновата и просто добывает свой кусок хлеба. Мне стоило повести себя с ней мягче. Дать немного денег и попросить не лгать больше. Но я не смог найти в себе благородства для этого. Повёл себя как агрессивный и бесчувственный хам, срывающий злость на тех, кто не может себя защитить. На слабых. С другой стороны эта бродяжка сама была виновата. Это она надавила на больное. Я ведь сегодня даже не думал о поисках – просто вышел в соседний магазин за пивом и сигаретами, намереваясь проваляться весь день дома. А она напомнила, растравила старую рану. Испортила настроение и вывела из себя. Так какого чёрта я должен был сдерживаться?       — Я сразу дам тебе то, чего ты заслуживаешь, – пошарив в карманах, я выудил на свет рублик, найденный прошлым вечером на автобусной остановке. Видимо, кто-то его уронил считая мелочь на проезд. – Тебе на пивко, старая, а то вижу, у тебя трубы горят.       — МРАЗЬ!!! – завизжала женщина, ударив меня по руке, которой я протянул ей рублик – СВОЛОЧЬ!! СКОТИНА БЕСЧУВСТВЕННАЯ!       Её крик ошеломил меня, заставив отступить. Я ожидал какой угодно реакции – в том числе гнева и оскорблений. Бездомные вообще часто бранятся, если отказать им в помощи, но всегда делают это вполголоса. Тихонько и как правило в след. Когда ты уже отошёл от них и едва станешь тратить время на то, чтобы вновь подойти к ним и заставить «ответить» за свои слова. Нет, бездомные, конечно разные бывают – не спорю, а в состоянии подпития многие так и вовсе становятся неадекватными. Но всё же не настолько. Эта сумасшедшая вела себя так, будто я совершил нечто абсолютно-неописуемое на её глазах. Будто я каким-то образом предал её.       — НЕНАВИЖУ!!! ААААААААаааааааа, – слова сменились воплем ярости, которая буквально фонтанировала, вырываясь из горла бомжихи вместо с потоком зловонного воздуха, оседавшего на моём лице. Выхватив заточку из складок того, что условно можно было назвать одеждой, она кинулась на меня, с явным намерением прикончить. Зарезать, искромсать, расчленить, изничтожить.       Не думал, что могу вызвать у кого-то настолько сильную ненависть. Она готова была растерзать меня. Разорвать голыми руками. На чертах сморщенного и как будто бы обожжённого лица, с которого поехавшая сорвала грязный платок, не осталось ничего человеческого. Гримаса, запечатлённая в них, свидетельствовала об абсолютном безумии. Человеку, близко знакомому с массовой культурой она бы наверняка напомнила зомби в своём нынешнем состоянии, но поскольку мне и так в жизни хватало ужастиков, мне старуха напомнила скорее дикого зверя в человеческом облике. В любом случае, она вызывала отвращение и вселяла дикий страх.       Мне хватило реакции, чтобы перехватить руку бездомной,не дав лезвию импровизированного оружия вонзиться мне в грудь. Вот только это не остановило её – она попыталась меня укусить. Не ударить рукой или пнуть ногой, как сделал бы любой нормальный человек, даже не оцарапать, а укусить. Я едва успел отдёрнуть руку. Зубы щёлкнули в нескольких миллиметрах от неё. Представляю, сколько инфекции было на её гнилых, выщербленных зубах, похожих на сгнившие, желтовато-коричневые пеньки. Отвратительно.       — ААААААААаааааааа!!! – продолжая визжать не своим голосом ненормальная вцепилась рукой мне в лицо, и будь на её пальцах ногти мне бы не поздоровилось. Вот только ногтей не было, как и большей части самих пальцев. Лишь покрытые грязью обрубки, которыми она вцепилась в мою щёку и рванула так, словно пыталась содрать её с черепа вместе с плотью! Оскальпировать.       Взвыв от боли, я принялся отдирать от себя вторую её руку и вот тут бомжиха продемонстрировала свою прыть. Ударив по моей ноге сзади она лишила меня равновесия и, навалившись всей массой уронила на асфальт. Удар обернулся болью и потрясением, от которого моя хватка разжалась. Сумев освободить руку с заточкой, старуха нанесла ещё удар – на этот раз сверху. Рукоять самодельного оружия она сжимала сразу двумя руками, а потому мне пришлось приложить все силы, чтобы остановить её. Я лежал на полу, оглушённый и растерянный – едва способный дать отпор той инфернальной ненависти, которую обрушила на меня полоумная. Ржавое острие подрагивало в десятке сантиметров от моей груди, а за ним виднелось красное, перекошенное от натуги и ненависти уродливое лицо, обрамлённое седыми, всклокоченными волосами. Так и должна была, выглядеть ведьма из сказок.       Должен сказать, что не продержался бы против неё и минуты. Если бы не полицейские подоспевшие мне на выручку, я был бы уже мёртв. Сила, заключённая в тщедушном, замотанном тряпками теле оказалась просто невероятной. Не сумев защитить Катю в ту проклятую ночь, я много тренировался чтобы стать сильнее. Ходил в спорт-зал, тягал железо, лупил «грушу». Физическая активность давала выход отрицательным эмоциям, накапливавшимся в душе. К тому же, лишь измотав за себя физически я мог проспать ночь без кошмаров. Со временем это вошло в привычку, став частью повседневной жизни. Да и работа в шахте укрепляла тело и дух. Горняки часто шутят, что одна только дорога до забоя стала бы для обычного человека испытанием. Ну а десятичасовой смены с киркой и отбойным молотком в руках большинство и вовсе не выдержали бы. Физически я был силён, но бродяжка всё равно победила меня. Потому что силы, дарованные ей ненавистью и безумием лежали далеко за пределами человеческих возможностей.       Только вмешательство полицейских спасло меня. Бывает же, что они появляются именно в тот момент, когда нужны. Мистика!       — Смотри! Это же та бомжиха, Опойка! – закричал один из них, хватая старуху за костлявые плечи и стаскивая с трудом меня.       — Попалась! Держи её! – не обращая на меня внимания сотрудники правоохранительных органов принялись вязать её и укладывать лицом в асфальт. Опойка – видимо мадам была довольно известна здесь, раз спасители знали её кличку – сначала замерла от неожиданности, уставившись на них вылезшими из орбит глазами, а затем взвыла словно тысяча разъярённых демонов.       — АААААААА!!! – в сравнении с этим надрывным визгом все вопли, что она издавала до этого, показались мне тихим шёпотом. Вырвавшись из рук полицейских, она забилась в ближайший угол, прикрываясь руками от света фонариков, которыми на неё светили. В общей потасовке обо мне как-то забыли, поэтому сидя отбитой во время падения задницей на затянутом корочкой льда асфальте я мог наблюдать, как трое мужчин (к патрульным присоединился по всей видимости, ещё и водитель) с трудом удерживали в неподвижности тщедушное на вид тело. Опойка билась так, словно у неё начался эпилептический припадок. И кричала, кричала...       В конце концов, её сопротивление оказалось сломлено и визжащую сумасшедшую усадили в припаркованный у обочины «бобик», заперев внутри. Один служителей правопорядка помог мне встать и, вежливо осведомившись: всё ли в порядке? после чего заявил:       — Залезай, – его напарник при этом гостеприимно распахнул передо мной двери УАЗика, где бесновалась пойманная бомжиха.       — Туда, с ней? – возмутился я, глядя на крепыша в форме. – Я потерпевший, между прочим. Она напала на меня. С заточкой.       — Залазь, тебе говорюят – он холодно посмотрел на меня и повторил приказ тоном не оставляющим места для возражений. Пришлось подчиниться, забравшись в отсек для задержанных скрытый аж за двумя дверьми – внешней от машины и внутренней, превращавшей помещение в железную клетку. Поставив ногу на бампер, как на ступеньку, я пригнул голову и забрался туда в это тесное чистилище, уже начинавшее пропитываться бомжатскими ароматами, исходившими от сжавшейся на скамье Опойки.       Эта припадочная наконец успокоилась и теперь зыркала на всех своими безумными, водянистыми глазами. Её трясло мелкой дрожью, лицевые мышцы сводило судорогой из-за чего одна жуткая гримаса сменялась другой. Её губы постоянно шевелились, исторгая бессвязный шёпот. Старуха бормотала себе под нос, раз за разом повторяя: «Я не вернусь туда... не вернусь туда...»       Всё ещё не понимая, что происходит, я уселся на неудобную деревянную скамью и опустил глаза, боясь спровоцировать сумасшедшую. Лязгнула, закрывшись, стальная дверь. Затем с приглушённым хлопком закрылась дверь внешняя. Заурчал мотор и машина тронулась с места. Сидеть боком к ходу движения да ещё и подпрыгивать на каждой колдобине было, мягко говоря, не очень приятно. Поэтому на протяжении почти что всего пути я как мог боролся с тошнотой, краем глаза следя за психованной соседкой.       «Угораздило же ввязаться в историю» – уныло размышлял я, когда УАЗик занесло на очередном повороте. – «И зачем я начал её оскорблять? Нет, не так – зачем вообще стал разговаривать? Мог же просто пройти мимо! Или она бы всё равно напала на меня?»       Оторвав взгляд от пола, на котором снег с нашей обуви постепенно превращался в грязные капли, я пригляделся к сидящей напротив женщине. Впрочем, женского в этой твари было мало. Какое-то нечто, закутанное в лохмотья. Днём на улице её ещё можно было принять за нищую или бродяжку – смердящую и гнусную, но сейчас она выглядела пугающей. Ведьма. Вот ведьма как она есть.       — Где она пряталась? – донеслось, тем временем из салона, отгороженного от нас узким окошком, забранном крепкой решёткой.       — На какой-то заброшке. С виду полуразрушенное здание, явно не жилое, а внутри прямо целое убежище было, – ответил кто-то.       Это заставило меня задуматься – столько стараний чтобы поймать одну бездомную? Может эта сумасшедшая не только на меня нападала? Может были и другие эпизоды? Или... она успела прикончить кого-нибудь? Серийная убийца... Я не помнил, бывают ли женщины серийными убийцами, но вроде как подобные случаи в судебной практике были известны. Так что Опойка вполне могла оказаться одной из них. И орудовать здесь... сколько? Год? Два? Десять или может быть двадцать? Могла ли она быть причиной исчезновения Кати? И не об этом ли собиралась рассказать мне? Предложить воссоединиться с любимой на том свете или в могиле?       — Эй ты! – преодолевая отвращение и страх я потряс Опойку за плечо. – Где Катя? Что ты с ней сделала? А ну отвечай, карга!       — Я НЕ ВЕРНУСЬ ТУДААА-А-а-а-а..! – закричала она вместо ответа, но крик быстро перешёл в какое-то сдавленное скрипение.       — Эй, а ну тихо там! – один из полицейских постучал кулаком по решётке. – Оставь её. Не видишь что ли, что невменяемая?       Я видел, поэтому замолчал. Вставать в позу и начинать качать права сейчас было бы крайне неосмотрительно. Слушать нас всё равно бы никто не стал. А вот неприятности вполне бы могли устроить. Нет, самым разумным было подождать, пока нас привезут в участок и там уже поговорить с дежурным объяснить ситуацию. Ну и ждать, когда Опойку расколют. Может тогда я узнаю правду?       Понимая, что мотаться по городу нам придётся скорее всего до конца смены, я приготовился к долгой и ухабистой поездке, но вскоре УАЗик снова остановился. Двери щёлкнули и открылись, полицейские выбрались наружу и принялись негромко обсуждать что-то с кем-то, кто по всей видимости ждал их. Когда дверь нашей клетки открылась, я приготовился потесниться, решив что сейчас к нам затолкают полупьяное и, что ещё более вероятно – избитое тело, но вместо этого стражи закона приказали нам выходить.       И вот тут я понял – меня не посадили в салон, чтобы я не заподозрил подвох раньше времени. Нас привезли не в участок,а в маленький паб, расположенный на окраине городка. И это было более чем странно. Впавшую в ступор Опойку они тоже выгрузили.       — Спасибо, мужики, – поблагодарил я, пытаясь свести всё в шутку. – Не только жизнь спасли, но и до паба подбросили. Уважаю.       — Мы займёмся ими. Спасибо за службу, – произнёс один из подошедших к стоянке охранников, и полицейские кивнули ему как ни в чём ни бывало. Перепоручив меня и старуху заботам местным амбалов они забрались в свой «бобик» и уехали, даже не не взглянув в нашу сторону. Охранники же, проигнорировав мои вопросы и сопротивление, протащили нас к ярко освещённому пабу.       И надо сказать, выглядело это заведение не слишком приветливо. Его приземистое кирпичное здание, озарённое красным светом неоновой вывески, будто специально было оформлено таким образом, чтобы отпугивать потенциальных клиентов. Чего стоила одна только экспозиция в виде скелета, сваренного из чёрного металла и прикованного тяжёлыми цепями как раз рядом со входом. Никогда я не понимал смысла этой скульптуры, а теперь она вовсе наталкивала на самые нехорошие мысли о дальнейшей судьбе.       «Похоже мы отсюда не выберемся» – мрачно подумал я, взглянув на торчавший из-под каски череп, наполовину прикрытый респиратором. Взгляд его пустых, чёрных глазниц словно бы говорил: «Ты будешь следующим, парень. Ты станешь таким, как я».       За мрачным фасадом скрывались не менее причудливые интерьеры. При взгляде на них возникало впечатление, что занимавшийся их отделкой дизайнер злоупотреблял запрещёнными веществами. Иначе как было объяснить, что пол, стены и даже потолок полутёмного зала были облицованы гнейсовыми плитами, которые никто даже не потрудились как следует обработать. Ряды красноватых ламп и трубы под потолком придавали заведению странное сходство с забоем. И в этом, пожалуй, даже был свой стиль.       Ведь ни для кого не секрет, работу у шахтёров адски тяжёлая. Изматывающий физический труд в жарком и душном подземелье способны были выдержать лишь настоящие мужчины и именно этим трудягам, которые после каждой смены стирали с усталого чела угольную пыль и был посвящён этот бар. Он был создан как воплощение мечты об идеальном забое. Своеобразном мужском подземном раю, где всегда тепло и уютно. Именно поэтому помещение не только имело вид штольни, но и было украшено атрибутам сложной жизни горняков: каски и кирки, отбойные молотки и постоянно горящие фонарики были разложены вокруг в изобилии. Даже свод рая поддерживали массивные деревянные крепи, исключающие саму возможность обвала, как метафоры жизненных проблем.       Стильное место в котором помимо экстравагантного оформления, здесь подавали отменную еду и, конечно же, – пиво, много пива. Очень много пива! Что ещё нужно простому работяге после тяжёлого дня, проведенного в шахте? Возвращавшиеся со смены горняки не упускали случая пропустить здесь по кружечке пенного. После настоящего забоя они спешили в пивной, о чём частенько перешучивались и пересмеивались по пути сюда. Зал уже начал заполнялся людьми. Многие скамейки, расставленные вокруг длинных дубовых столов, уже были заняты завсегдатаями, неторопливо потягивавшими пиво из вместительных стеклянных кружек. Кто-то смотрел спортивные трансляции по одному из телевизоров, развешанных на стенах. В воздухе сгущался табачный дым.       Никто не обращал внимания на охранников, которые чуть ли не тащили нас через весь зал. И это удивляло едва ли не больше, чем странное поведение патрульных. Обычно кто-нибудь да поворачивался чтобы посмотреть на вошедших – поздороваться, или крикнуть: «Штрафную ему!». А тут – ноль внимание. Всё сидели как будто... нас не существовало. На мгновение я даже подумал, что умер и не осознаю этого. Что мне не удалось отразить нападение Опойки и сейчас истекаю кровью на той улице. А всё происходящее – не более чем картины, мелькающие в моём сознании. Именно поэтому всё кажется таким нереальным. Или может, это уже загробная жизнь? А охранники на самом деле демоны, ведущие мою душу на Страшный Суд. Если так, то скоро мне предстояло ответить за свою трусость, которая по заверению небезызвестного писателя, была одним из самых страшных пороков.       В конечном итоге мои домыслы оказались не так уж и далеки от истины. Сопровождающие провели нас в конец зала – к кабинкам. Они предназначались для клиентов, приходивших чтобы совместить приятное с полезным – выпить и обсудить дела в неформальной обстановке или просто провести время наедине за приятной беседой. И только в одной сейчас горел красный свет.       — Приведите её, – донёсся из-за перегородка чей-то, едва различимый сквозь гул голосов и грохот тяжёлой музыки голос.       Сопротивлявшуюся Опойку втолкнули внутрь, оставив меня ждать снаружи. Из-за похожих на шкафы тел охранников я мог видеть лишь часть того, что происходило внутри. Поначалу неизвестный о чём-то говорил со старухой но та не слушала его, тряся головой и прижимая ладони к ушам. Затем она замерла, будто увидев что-то. Забыв на миг даже о своём безумии она потянулась к говорившему дрожащей рукой. При этом её распухшее от постоянного пьянства и покрытое шрамами от ожогов лицо стало умиротворённым, почти счастливым. Она как будто помолодела и на миг из-под уродливой маски выглянула женщина, что должно быть была красива во дни своей юности. Рассмотреть её как следует я не успел. Рука в чёрной перчатке коснулась лица Опойки, её глаза закатились и она безвольно откинулась на стуле. Умерла или уснула? Мне оставалось только гадать, пока её вытаскивали.       — Отнесите её в свободную комнату на нижнем уровне и устройте там поудобнее, – приказал незнакомец своим шестёркам.       — Зачем? Если всё получится это не будет иметь значения, – рискнул высказаться один, но очень быстро стушевался и сник.       — Потому что я так сказал, – отрезал обладатель голоса. – Исполнять. И тащите сюда этого. Нам предстоит серьёзный разговор.       Его тон очень мне не понравился. По тому, как были произнесены слова, я понял, что сейчас меня будут сажать на бутылку. Непонятно, правда, пока – за что? Но то, что именно этим всё и закончится я даже не сомневался. Как там было в том анекдоте? Присаживайтесь. А нет, спасибо, я лучше постою. Боюсь что сесть вам всё-таки придётся. Сходил в магазин за пивком, называется.       Я пытался не столько сопротивляться, сколько кричать. Звать на помощь. Привлечь внимание. Но собравшиеся меня по прежнему игнорировали. Мордовороты же затолкали меня в кабинку, уронив ушибленной во время падения задницей на стул и отступили, оставив наедине с таинственным незнакомцем. Этот человек сидел за столом, откинувшись на спинку стула так что его лицо полностью оставалось в тени. Видимо из соображений анонимности. Однако мне всё равно показалось, что я узнаю его. Но откуда?       Он никак не отреагировал на моё появление, продолжая сидеть в тени и смотреть на меня. Я, в свою очередь, тоже молча разглядывал его. Это был мужчина примерно моих лет. Уже немолодой и слегка обрюзгший, он всё ещё не растерявший весь лоск. Он слегка не вписывался в компанию собравшихся здесь геологов и шахтёров, но при этом, не так уж и сильно выделялся на их фоне. На незнакомце была чёрную кожаную куртку без логотипов, кожаные штаны и сапоги с тяжелыми подошвами. На его руках были перчатки, обтягивавшие пальцы словно вторая кожа. Этот экстравагантный наряд делал его, похожим на заправского байкера.       — Кто вы? – спросил я, утомлённый шпионскими играми. Кем бы ни был этот тип, он меня уже заочно бесил. Хмырь какой-то.       — Кто я – это сейчас совершенно не важно, – загадочно ответил собеседник. – Гораздо важнето, что я могу дать тебе. Ответы.       — И с каких это пор – мы на «ты»? – не сдержался и всё-таки съязвил я. – Что-то не помню, чтобы мы пили на брудершафт.       — Знаешь, забавно. Смотрю я на тебя и вспоминаю себя в твои годы. Молодость прекрасна. Ты полон сил и уверенности, от которой вскоре не останется и следа. Ты думаешь, будто знаешь этот мир, но на деле ты ничего не знаешь, – официант принёс моему странному собеседнику заказ. Кружку пива, из которой она сразу же сделал приличный глоток и картошку фри с жареными сосисками, которые здесь тоже были весьма неплохи. К тому же их подавали со специальным соусом, уже ставшим чем-то вроде визитной карточки «Пивного Забоя». Кем бы ни был этот тип, вкус у него был отменный. И даже чем-то напоминал мой собственный.       — Это что, такой способ вести переговоры – ходить вокруг да около? – издевательски переспросил я. Вид вкусной еды не только не скрашивал раздражение, вызванное загадочностью собеседника, но и усиливала его. И я не собирался держать чувства при себе. Над столиком повисла неловкая тишина, которую тут же заполнил звон пивных кружек и звуки голосов. Собравшиеся за столиками крыли сборную по футболу отборнейшим матом. Кто-то произносил тост, а одна компания оживлённо что-то обсуждала. Даже спорила.       — А знаешь? – мужчина в кожаной дружески хлопнул меня по плечу, от чего я едва не полетел со стула. – Даже хорошо, что мы похожи. Проще будет понять друг друга. Но у этой женщины не было ответов на твои вопросы, хотя она сама, в какой-то мере, ответ.       — И что это должно значить? – будь у меня выбор, я бы ушёл. Не стал бы участвовать в этом фарсе. Но охранники всё ещё стояли снаружи и наверняка бы вернули меня обратно, попробуй я уйти от неприятной беседы. Приходилось сидеть и слушать его.       — Она – так кого ты искал. Или, по крайней мере, была ей когда-то. До всего этого. Опойка, – это Катя, – огорошил меня он.       — Как такое возможно? – более умных слов в голову не пришло. Сказанное буквально парализовало мыслительный процесс, введя мозг в ступор. Я проводил параллели, пытался найти сходства между этими двумя женщинами и не видел их. Старая, страшная и опустившаяся Опойка ничем не напоминала Катю. Или... в ней не осталось того, что я бы мог помнить. Но что так изменило её?       — Причина произошедшего с ней ошибка – одного человека тебя. Твоя ошибка! – неожиданно зло ответил мне незнакомец.       И это было второе потрясение подряд этот человек знал, что действительно произошло на пляже той ночью. Знал, что я сбежал, оставив любимую один на один с опасностью. А ведь об этом я не рассказывал даже полиции. Врал, что меня отвлекли, что я не успел спасти её. Врал, потому что даже мысль о возможном была не так страшна, как раскрытие собственной трусости. Незнакомцу же была известна моя самая грязная тайна, а значит... он либо умел читать мысли, либо был там, на пляже в ту ночь. На мгновение образ желтоглазого существа из воспоминаний наложился на сокрытое тенью лицо мужчины и я поверил, что это и есть он. Желтоглазый.       — Ты виноват в том, что Катя стала такой! – продолжил обвинять меня он, не давая бросить ему в лицо свои подозрения. – Если бы ты остался тогда с ней всё бы было иначе. Но ты сбежал! Что теперь делать? Вот что мне теперь с этим делать?! Не скажешь?       Он сорвался на крик и это была не инсценировка. Не актёрская игра и не бездарная попытка в драму. Кем бы ни был этот человек, он верил в то, что говорил и искренне переживал из-за случившегося. Незнакомец не мог быть похитителем. Он действовал и вёл себя так, будто и в самом деле переживал за Катю. Слушая его я машинально даже принялся перебирать в голове немногочисленных катиных родственников мужского пола. Братьев у неё не было, дядя сошёл с ума, а отец ушёл из семьи до того, как она начала понимать, что происходит. Это не мог быть он. Ему сейчас вообще, наверное было уже лет семьдесят или больше.       — Я проспал слишком долго. Меня не разбудили вовремя и я пришёл уже когда всё было кончено. Она сбежала и мы не смогли найти её. Она каким-то образом научилась чувствовать и избегать нас. Пришлось использовать тебя. Мы следили за тобой чтобы выследить её. Я надеялся, что смогу всё исправить вернуть разум в это искалеченное тело, но было уже поздно. Есть урон, который нельзя отменить, и раны, которые нельзя исцелить. Даже мне это неподвластно, хоть я и самое могущественное существо на Земле!       — Вы сумасшедший, – подчёркнуто-холодно констатировал я и отвернулся, не желая более смотреть на этого безумца. Своей излишне-эмоциональной манерой речи ему почти удалось заставить меня поверить в то, что Опойка это и правда Катя. Но последние слова выдавали рассказчика с головой. Он был либо психом, либо обладал крайне извращённым чувством юмора. Богатый ублюдок!       В голове раздался сухой щелчок, и картина произошедшего обрела совершенно иную форму. Всё это было каким-то больным розыгрышем. Столкновение на улице, арест, наша беседа здесь. Опойка наверняка была актрисой, сумевшей вжиться в роль нищенки. Актёрами были подставные копы на явно перекрашенном УАЗике. Да и ребятам в пабе наверняка заплатили за молчание. Да, всё сходилось. Невыясненным оставался один вопрос – зачем? А главное – кому понадобилось тратить столько сил ради меня?       Размышляя над этим, я демонстративно не глядел на собеседника и даже не пытался делать, вид будто заинтересован в дальнейшем общении с ним. Мой взгляд был устремлен на экран телевизора над барной стойкой. Трансляция футбольного матча была в самом разгаре и я делал вид, что внимательно слежу за его ходом, как и большинство собравшихся здесь сегодня парней.       — Понимаю, звучит странно. Но боюсь, тебе придётся принять мои слова на веру, – в его голосе прозвучала мрачная ирония.       — С какой стати? – окончательно потерял терпения я, – Почему я должен верить тебе? Ты похитил меня устроил этот розыгрыш!       — Верь мне, как веришь самому себе, – он подался вперёд и я увидел перед собой лицо, как две капли воды похожее на моё собственное. Полноватое, но всё ещё достаточно привлекательное, обрамлённое зачёсанными назад, русыми волосами. Светло-серые глаза казались колючими льдинками. Взгляд у Двойника был холодный и немигающий. Абсолютно нечеловеческий. Змеиный.       — Потому что я – это ты. Будущая версия тебя. А точнее одна из будущих версий, – продолжил объяснять человек с моим лицом. И почему-то сам факт нашего сходства приводил меня в ярость. – Я, как ты выражаешься, «похитил» тебя, чтобы помочь изменить прошлое. Дать нам шанс на искупление. Но для этого ты должен мне довериться. Без возражений. Без вопросов. Просто довериться.       Через стол ко мне протянулась рука в чёрной перчатке. Достаточно было просто принять её, чтобы получить второй шанс, о котором я столько мечтал. Достаточно было просто поверить. Вот только мог ли я поверить человеку (человеку-ли? Он назвал себя самым могущественным существом на земле – не человеком, существом) с моим лицом? Он подкупил полицейских чтобы похитить меня, пытался выдать какую-то бомжиху за мою Катю, а теперь предложил объяснение, достойное комикса или визуальной новеллы.