Змеиный Народ

      «Нет, нельзя верить тому, кто носит твоё лицо, как маску. Вот вообще нельзя. Никак. В принципе» – понял я, поглядев в лицо Двойнику. Он действительно был очень сильно похож на меня, но при этом не идентичен. Иная, чуждая всему человеческому сущность проглядывала во всём. Во взгляде, в том как кривились черты лица, которое я привык видеть в зеркале, даже в манере держать голову горделиво-вздёрнутой. Это не мог быть я. Скорее уж это было существо, сумевшее принять мой облик подобно...       «Доппельгангеру!» – словно возникло в сознании подобно вспышке. А вместе с ним и жуткие истории о двойника, чьё появление считалось дурным предзнаменованием, и не сулило «оригиналу» ничего, кроме скорейшей гибели. Окутанные ореолом мрачной славы они, в лучшем случае, были – вестниками смерти, в худшем же – жуткими чудовищами, желавшими украсть чужую внешность, а вместе с ней и жизнь. В народной памяти двойники запечатлелись исключительно-аморальными, с человеческой точки зрения, созданиями уничтожавшими целые семьи чтобы впоследствии занять их место в обществе, завладев имуществом и деньгами.       В эпоху романтизма образ доппельгангера пережил второе рождение и благодаря немецким писателям того времени стал уже существом духовным. Тенью человека, олицетворением тёмной стороны его личности, антиподом всего того, что считалось благим и правильным. Я никогда не был склонен к излишнему символизму, а потому первое объяснение нравилось мне гораздо больше. Плюс ко всему оно отлично состыковалось с моими теориями о рептилоидах. Несмотря на то, что мнения уфологов насчёт природы, происхождения и целей этих существ сильно различались, все они сходились в одном – представители цивилизации чешуйчатых способны были менять облик. А значит один из них запросто мог скопировать меня. Прийти в знакомом обличье, чтобы обмануть.       Сыграть на чувстве вины перед Катей и пообещать искупление заставить делать то, что нужно им. Ни в какие путешествия во времени я, конечно же, не верил. Ну что за чушь, если ещё Альберт Эйнштейн доказал их невозможность. Да и зачем моему двойнику и, тем более рептилоиду помогать мне? Правильно – незачем. Если что-то звучит слишком хорошо, то это скорее обман. А то, что исходит из уст змеи, прикидывающейся тем, кто тебе близок – обманом является по факту. Поэтому и нельзя было верить ему.       — Я отвечаю нет, – спокойно сказал я. – Я не верю тебе. Не верю, что ты – это я, и что ты хочешь помочь мне. Нет, я не верю.       Взглянув в глаза Двойника я воочию убедился в том, о чём прежде слышал лишь от учёных-конспирологов и случайных свидетелей. Все они говорили, что глаза рептилоида отличаются узкими, как у кошачьих, зрачками. Но это верно лишь отчасти. Такими они становятся в определенные моменты. Когда существу что-то угрожает или оно терять над формой из-за эмоций его зрачки сужаются. Я ясно видел это прямо сейчас. Глаза сидящего напротив меня мужчины пожелтели, а зрачки – вытянулись в две щёлочки.       — Сейчас ты расскажешь мне, где настоящая Катя, чёртов рептилойд! – подскочив со стула я схватил Двойника за грудки, намереваясь вытрясти из него признание. Он убил её. Мою Катю. Совершенно точно убил. А потом подкупил эту грязную и лживую бомжиху, чтобы она выдала себя за неё! Я не сомневался, но хотел услышать признание из его уст. А потом лично удушить гадину!       Но двойник оказался сильнее. Без труда сбросив с себя мои руки, он безжалостно сдавил моё плечо пальцами. Вроде бы простое прикосновение, но я аж весь скукожился от боли. На глаза навернулись слезы – видимо оказался задет нерв. Почувствовав, что начинаю заваливаться на стол, я попытался выбросить руку вперед, но не успел и ударился лбом о поцарапанное тёмное дерево. Двойник же ловко перехватил мою руку и вывернул за спину, не давая подняться. Я упирался и звал на помощь, но никто не пришёл.       — Решил, что кто-то станет помогать тебе здесь? – издевательски поинтересовался он, легко удерживая меня на месте, словно щенка. – После того, как ты переполошил наш город своими поисками? О, парень, здесь за тебя никто и гроша ломаного не даст. Наоборот, мне заплатят, чтобы я как следует отделал тебя. А я отделаю, потому что ты сам напросился. Давно уже напрашивался.       Я ёрзал по столу словно полураздавленный червяк, пытаясь выпрямиться, но Двойник жестко выкручивал его руку, каждый раз вынуждая меня опускаться обратно. При этом я мог видеть улыбку, играющую на его губах. Он явно наслаждался моими мучениями.       — Сомневаюсь, что кто-то в мире вообще стал бы тебе помогать, если бы узнал, какой ты в действительности трусливый слизняк.       — Ублюдок... – сквозь зубы процедил Илья, пытаясь вывернуться. Унижение придало мне сил. Кровь прилила к лицу, я наверное даже покраснел от натуги, а мои ногти оставили неглубокие борозды на деревянной столешнице. Но из лап Двойника выбраться я так и не смог. Он вцепился в меня словно крокодил, и не желал отпускать. Я на собственной шкуре узнал что такое мёртвая хватка.       — Это ты ублюдок. И недоносок, – жестким голосом парировал он. – Ты сбежал как никчёмный трус и бросил свою девушку.       Чтобы подчеркнуть значимость сказанного рептилоид заломил мне руку так, что искры из глаз посыпались. Боль сделалась невыносимой, но в тот миг, когда мой сустав уже готов был с треском вылететь он отпустил меня. Плохо понимая, что происходит я подскочил на ноги и огляделся. В пабе стояла мертвая тишина. Люди, которые только что пили пиво и спорили теперь застыли, словно мраморные статуи. Они просто сидели и смотрели на меня. Неподвижные, безмолвные, жуткие. И даже воздух вокруг них начал дрожать, словно от жара. Зал окутало марево, подобное тому, что дрожит над пустыней. Или миражу. Иллюзия, прикрывающая что-то. В нём силуэты всех присутствующих поплыли, размываясь и искажаясь.       Мне казалось, что их лица – маски, которым иллюзию жизни придавало лишь моё собственное воображение. А потом они маски растаяли, как туман под ветром, обнажив сокрытые под ними змеиные головы с плоскими мордами. Один за другим завсегдатаи «Пивного Забоя» превратились в чудовищ. И все, как один, потянулись к мне, сверкая лишенными век глазами, в которых не осталось ничего человеческого. Сцена выглядела настолько дико, что разум попросту отказывался воспринимать её.       Люди, которых я знал последние десять лет, с которыми работал в шахте и пил пиво в этом самом пабе оказались рептилойдами. Именно двойник имел ввиду, когда сказал, что я «переполошил их городок». Видимо всё население здесь состояло из этих существ. Оставался только один вопрос – почему они столько лет терпели меня? Почему не прикончили раньше? Действительно хотели поймать Опойку? Но если так не могла ли она в действительности оказаться Катей. Я сразу же отогнал эту мысль, сочтя её невозможной.       — Ты недостоин второго шанса! – сказал Двойник с ненавистью и, более не церемонясь ударил меня кулаком в лицо, заставив растянуться на полу. Рептилоиды же продолжали стоять и смотреть на меня, сверкая жёлтыми глазками в колеблющееся, красноватом сумраке. Ни один из них, разумеется, даже не подумал о том, чтобы прийти мне на помощь. Бесчувственные рептилии!       — Поднимайся, гадёнышь! Пришёл час расплаты! – предводитель рептилойдов грубо схватил меня за воротник пальто, и вздернул за шкирку словно щенка. – В каком-то смысле я оказываю человечеству услугу. Избавляю его от такой мрази, как ты.       — Расскажи, что вы сделали с Катей! – потребовал я, пытаясь утвердиться на нетвёрдых ногах и размахивая руками в воздухе.       — Я уже сказал, – пренебрежительно бросил Двойник, легко удерживая меня на месте одной рукой. – Но ты не слушал меня.       Лицо, в точности напоминавшее моё собственное усмехнулось мне до крайности неприятной улыбкой. А следующую секунду его плоскую морду заволокла мгла. Контуры дрожали и колебались, пока, наконец, маской человеческой плоти не растаяла, явив зелёную морду с плоским носом, парой жёлтых глаз, посаженными под странно скошенным лбом, и полной острых зубов пастью.       — Вот так-то, – развел когтистыми руками тот кто больше не имел права зваться моим Двойником. Он явно был доволен произведённым эффектом и, казалось, наслаждался ужасом и недоумением человека, у которой привычный мир трещал по швам.       — Хватит болтать! Покончи с ним! – раздались из зала шипящие возгласы, и предводитель змей распахнул свою необъятную пасть. В детстве я любил рептилий и не отказывал себе в просмотре документалок, позволявших пронаблюдать, как змея запихивает в себя добычу в несколько раз превышающую ширину её собственной пасти! При этом она растягивалась словно огромный чулок, наползая на свою добычу. Секрет столь удивительной способности крылся в совершенно уникальном строении нижней челюсти, способной делиться надвое! Скреплённые эластичной связкой половинки позволяли рептилиям увеличивать рот как минимум втрое.       Видя всё это на экране я восхищался этими существами, но сейчас растягивающаяся в разные стороны пасть рептилоида не вызывала у меня ничего, кроме ужаса. Этот гад решил башку мне отгрызть на хрен, и отправить её в увлекательный вояж по пищеварительному тракту с помощью одной только мускулатуры. Я принялся вырываться, попробовал оттолкнуть от себя это чудовище, но оно было слишком сильно. Считанные секунды отделяли меня от верной смерти, а смотрел в распахивающуюся передо мной розовую глотку чудовища и не мог поверить, что это конец. Я не мог умереть, не узнав, что случилось с Катей. Не искупив вину.       В тот миг, когда загнутые назад зубы должны были вонзиться в мне в шею, произошло то, чему я едва ли мог дать описание. Рептилоид затрясся в конвульсиях, и исторг из своей пасти поток тёмно-багровых молний. Его рвало сгустками электричества. Часть их разлеталась рассеиваясь в пространстве. Остальные свились в тугую, потрескивавшую струю и ударили в меня, погасив сознание. Мгновение раскалённой до красна боли за которое перед глазами пролетела вся моя жалкая, безрадостная жизнь, и всё сменилось чернотой. Человек перестал существовать. Остался лишь змей жизнь которого влилась в тело вместе с разумом и воспоминаниями.       — Оставляю твою душу её судьбе, если от неё хоть что-то осталось, – холодным, лишённым эмоций голосом произнёс человек, ставший сосудом змеиного духа. – Ты умер так, как давно не умирал уже ни один смертный. Да примет Великий Змей твою жертву.       После торжественной речи он хлопнул в ладоши и рептилоиды, вновь принявшие облик шахтёров, повставали со своих мест и принялись расчищать окружающее пространство от столов и скамеек. Работали слажено и в полном молчании, что непременно нагнало бы жути, если наблюдавший за этим не утратил способности ужасаться столь обыденным, с его точки зрения, вещам.       — Если хочешь что-то сделать, сделай это сам, – произнёс он задумчиво. – Я сам отправлюсь в прошлое и сам же перепишу его.       Впрочем, это было уже совсем другая история. История змея вновь ставшего человеком. Тем самым, кем он и был тысячи лет назад. История, совершившая круг, но не замкнувшаяся при этом в кольцо, а вышедшая на новый виток. Это был Конец и Начало.