Змеиный Народ

      Подчиниться Змею? Вроде как это выглядело единственно возможным вариантом. Ну попёр бы я против него, и что дальше? Допустим, он не уничтожит меня на месте за дерзость. Допустим, даже перенесёт, куда я скажу. Что помешает ему измениться условия игры и сделать так, чтобы я всё равно ничего не добился? У него даже железное оправдание будет – раз ты вмешиваешься, почему мне нельзя? И всё, единственный шанс спасти Катю, о котором я так молил, ускользнёт из пальцев. Ну уж нет – ни за что!       Собственная судьба интересовала меня в последнюю очередь. Я потерял радость жизни в ночь, когда исчезла Катя, а за эти двадцать лет её отравленный горечью сожаления вкус окончательно опротивел мне. Я не боялся погибнуть от клыков Змея или оказаться стёртым из реальности. Единственное, что меня по-настоящему пугало, это ошибиться выбора во второй раз. Решив сбежать с пляжа я принял роковое решение, о котором жалел до сих пор. В этот раз я должен был сделать всё правильно. Должен.       Нет, выбора не было, как бы ни пытался Змей убедить меня в обратном. Скорее всего это была какая-то проверка. Испытание, или ещё что-нибудь в таком духе. И как бы сильно я не ненавидел создавшего мучителей Кати, мне следовало согласиться со всеми его условиями. Только так я мог спасти её, изменив при этом и свою судьбу. Оставался всего один вопрос – стоит ли верить Змею?       В большинстве легенд рептилии отнюдь не спеши делать людям добро. Скорее наоборот – выступали в качестве антагонистов, олицетворяя зло и коварство. Вражью силу, с которой испокон веков сражались богатыри на Руси. Безусловно, в предания некоторых народов упоминались и добрые змеи, но это были скорее исключения вроде змеи-деньгоносицы или уральского Полоза. Но даже дружелюбные пресмыкающиеся считались своенравными и непредсказуемыми. Первая помогала разбогатеть лишь тем, кто по какой-то причине приглянулся ей, а второй... что же, про него так и говорилось: кто испытание выдержит, тем Полоз помогает.       Я читал эту легенду ещё в детстве, но почему-то сейчас её строки отчётливо всплыли в памяти. Однажды вечером сидели у костра братья-сироты, у которых Уралкамень и родителей отнял, и самим счастья не дал. Чтобы они ни делали, не было им удачи в рудном деле. Наловили рыбки, сварили уху. Только начали хлебать, вышел на огонек странный человек. И в золотую парчу с ног до головы облачён, и пояс у него с узорами, и шапка богатая – а сам от голода шатается, еле ноги переставляет. Того и гляди упадёт.       Не пожалели братья для нечаянного гостя ухи, не пожалели краюшки хлеба. Потом и про жизнь свою несчастливую рассказали. Встал человек, ударился оземь – и тут же превратился в огромного змея с червонной чешуёй и золотой короной, на плоской голове.       — Идите за мной! – молвил он человеческим голосом и пополз вперед. Боязно стало братьями, да только как тут не подчиниться? Что супротив такой силы сделаешь? Видно судьба у них такая. Змей же остановился подле старой березы, да голову к ним повернул:       — Заприметили место? Тут и копайте. Хватит вам в сиротах бедствовать. А за ушицу – сказал он и пропал, словно его и не было.       Братья стали копать на том месте и тотчас наткнулись на две золотые жилы. И поняли они, что повстречался им сам Великий Полоз, что сторожит золотые жилы и клады, подобно змее-медяницы. Правда последняя именно что охраняла земные сокровища от посягательств людей и всегда бросалась на кладоискателей подобно змее, выпущенной из лука. Укус, её, как говорят, был чрезвычайно смертоносен, но я отвлёкся от главного предмета размышлений. А именно – стоило ли мне довериться Великому Змею?       — Не стесняйся, думай, сколько тебе захочется, – сказала одна из голов. Вроде бы та, которую я пытался поколотить руками.       — Да, времени у нас правда мно-о-о-ого. Мы же бессмертны. Что у нас ещё есть, кроме времени? – тут же вторила ей другая.       Шипящие голоса говорящих таили в себе смутную угрозу, однако тон был скорее игривым. Да и действительно – с чего бы столь могущественной сущности, способной обращать течение времени вспять по мановению хвоста, беспокоиться из-за потери нескольких минут, часов или даже дней? В её распоряжении были все эпохи мира. Однако и тянуть с ответом тоже явно не следовало. Так что...       — Я покоряюсь твоей воле, о Великий Змей, – обречённо произнёс я, потрудившись принять коленопреклонную позу в знак смирения перед божеством. В общем-то в этом не было необходимости – я так сидел в пыли, а он возвышался надо мной подобно небоскрёбу, но почему-то этот жест показался мне важным. Одновременно в памяти вспылил строчки из Библии: «Не поклоняйтесь Зверю и не принимайте начертание его». Что же, главный завет я только что нарушил, и этот грех нельзя было искупить. Обратной дороги не было, и мне не оставалось ничего другого, кроме как надеяться на то, что Зверь – он же Змей – позаботится обо мне.       — Ты поступил мудро, – ответил он множеством голов одновременно в точности повторив слова Двойника. Чем вызвал у меня неприятное ощущение дежа-вю. Не сказать, чтобы тот предал меня, но манипулировал и использовал – без сомнения. К тому же он умолчал о том, что стал змеёй, что, по всей видимости, предстояло теперь сделать и мне. Плевать. Главное – исправить ошибку.       — Поэтому твоя жизнь в Шуггоне будет лёгкой, – это всё, что он сказал мне. Ни приказов, ни инструкций, ни даже туманных наставлений о том, как именно я должен действовать. Его воля швырнула меня сквозь бездну времени. Да ещё с такой силой, что я ощутил себя стрелой, раскаляющейся от трения о воздух. Или куском звездного камня, которому суждено сгореть в плотных слоях атмосферы, так и не достигнув земной поверхности. И это была не метафора, не красивые слова, сказанные в попытке передать ощущение движения по временнОму потоку. Я правда чувствовал, как горел. Как моя плоть спекалась от жара, а неумолимое пламя вечности, способное расщепить вообще всё что угодно, сжигало мои разум и душу. Я распался на элементарные составляющие...       Это длилось всего пару мгновений, но даже они показались мне вечностью. Когда же меня – измученного, потерявшего способность двигаться и издавать членораздельные звуки швырнуло на землю, я ещё долго лежал без движения, приходя в себя.       Я умер... я совершенно точно умер во время этого путешествия. Умер и возродился. А может умирал и возрождался не один десяток раз. Те, кто видели время воочию, говорят, что вечность пролетает словно мгновение, а потому в каждом мгновении можно найти вечность. Теперь я точно знал, что это правда. Жаль только, что для меня это мгновение обернулось вечностью страданий...       Найдя в себе силы сесть, а потом и встать, я понял, что занесло мне куда дальше, чем я мог представить. Мир был ещё совсем юн и это ощущалось во всём. Застоявшийся воздух был горяч и влажен. Вода, омывавшая мои ноги, была теплее парного молока – прогретое до дна мелководье не остывало, по всей видимости, ни днём, и ночью. Влажность была такой сильной, что стоило ветерку лишь покачнуть листья огромных папоротников, как с них тут же проливался самый настоящий дождь. Сотни капель, подобно жемчужинам срывались и падали вниз, тревожа безмятежную воду, которая, иначе, оставалась бы гладкой, словно тёмное зеркало.       Над смоляной поверхностью озера, находившего во власти жары и духоты, колыхалась мглистая шапка испарений. А вокруг, насколько хватало глаз, простирался окутанный туманом лес. Душный и тенистый он казался мне мрачным и причудливым. Потому что тёмные деревья, образовывавшие непроходимые и непроглядные заросли, даже не были деревьями в привычном смысле этого слова и представляли собой гигантские, древовидные хвощи и папоротники. Фантастическое нагромождение крон, стволов и ветвей призрачно колебались в поднимавшихся от самой земли потоках испарений. Отчетливо можно было различить только их верхушки.       Угнетённый безмолвностью древней земли и испуганный отсутствием кого-либо, с кем мог бы взаимодействовать, я вздрогнул от неожиданности, когда несколько пробившихся сквозь толщу ила пузырьков, вырвались на поверхность воды в шаге от меня. Следом за ними показалась довольно крупная – зеленовато-коричневая как и всё в этом монохромном месте. Она была довольно крупной, но близко не могла сравниться с гигантскими змеями мелового периода, достигавшими десяти, а то и двенадцати метров в длину!       Увиденное мной тянуло на серьёзное научное открытие и могло серьёзно пошатнуть современные теории об эволюции рептилий. Согласно им данный вид пресмыкающихся сформировался не позднее двухсот миллионов лет назад – то есть в юрском периоде, тогда как меня, судя по окружающему пейзажу, отбросило на двести пятьдесят – в мезозой. И змеи уже были тут. А учитывая, что согласно Двойнику эти чешуйчатые являлись прямыми предками змеиного народа, а значит... они существовали ещё раньше Ну это были не настоящие змеи, а некие существа, внешнее сходство которых можно было объяснить принципом конвергентной эволюции.       Не думаю, что мне когда-либо представится возможность это узнать. Да и зачем? Даже если всё действительно обстояло именно так, я бы всё равно уже не смог бы поделиться с человечеством открытием. Да и зачем, опять же? Слава меня не интересовала.       Проигнорировав моё присутствие змея гибким движением скрылась под листом папоротника, позволив мне продолжить свой путь в никуда. В воздухе витали неведомые запахи, но звуки будто ещё даже не родились. Если не считать шелеста веток и плеска воды над озером стояла гнетущая тишина. Кажется где-то в отдалении стрекотали насекомые, но более вероятно, что у меня просто звенело в ушах. Мельком взглянув на своё отражение в озёрной воде, с удивлением отметив, что не оброс чешуёй. Меня оставили человеком. Зачем – непонятно, но это скорее удивляло, чем радовало. Станут ли змеелюди слушать лысую обезьяну? Особенно учитывая, что они ещё и обезьян-то не видели? А мне было нужно, чтобы меня выслушали. Только так я мог искупить свою вину.       Размышляя об этом, я обогнул озеро и там – за деревьями, увидел город, высившийся на расчищенной от вездесущей зелени площадке. И впечатление он производил довольно странное. Не сказать, что отталкивающее или неприятное – нет, оно было именно странным. Я не мог постичь логику создавших его. Смотрел и не понимал – почему они возвели его именно здесь и именно в таком виде? В этом архитектурном проекте крылся неподвластный моему разумению смысл? Или же змеелюди руководствовались соображениями эстетики? Но если это было правдой, то тогда образ мыслей существ воистину оказался бы чуждым и непостижимым.       Потому что только действительно чуждое всему человеческому существо могло воздвигнуть бесконечные ряды монументальных строений, своей мрачностью и прямоугольной формой напомнившие мне поставленные вертикально гробы. Ну или могильные плиты на кладбище. Здания были почти идентичны друг от друга по конструкции, но при этом сильно отличались по размеру. Самые маленькие были раза в полтора выше деревьев. Самые больше поднимались так высоко, что буквально вспарывали вершинами серые пасмурные небеса. Сразу было видно – это выстроили не человеческие руки. Не каждый осмелился бы даже подойти к нему.       Чёрный город-гробница не был полностью голым и каменный – его тяжёлый, суровый ландшафт оживляли зловещего вида сады с непривычными и неприятными для человеческого глаза растениями, среди которых преобладали всё те же папоротники. Однако эти плоды вдумчивой и осторожной селекции отнюдь не радовали глаз своими хищными формами. Да, фигурной стрижке ветвей и перистых листьев они выглядели ухоженными, но при этом всё равно производили впечатление опасной дикости. Одним словом – не смотря на все попытки змеиной расы облагородить своё обиталище, я не смог бы назвать его, ни прекрасным, ни величественным.       Небо над городом было плотно затянуто тучами, а влажность зашкаливала из-за чего всё вокруг утопало в тумане. Под его покровом я вошёл на мрачные улицы города, вымощенные чёрными гнейсовыми плитами. Очевидно на его окраинах располагалось нечто наподобие промзоны, а потому вместо жилых кварталов с многолюдными улицами меня встретил шум производственных предприятий и запах химикатов, доносившихся из цехов. Рептилойды – существа с человеческим телом и змеиной мордой сновали туда и обратно, переговариваясь друг с другом шипящими голосами. Одни выписывали мелом на досках сложные формулы, в то время другие отмеряли химикаты, третьи переливали странные жидкости, из которых я опознал только коллоидные растворы. Глядя на этих, вне всяких сомнений разумных и деловитых существ, трудно было поверить, что спустя века жалкие остатки их расы, уступившей своё место человеческому роду, сотворят с Катей нечто настолько чудовищное. Это просто не укладывалось в голове.       Производство не было на сто процентов химическим. Довелось мне взглянуть и на сталеплавильный цех, где змеи плавили в закопчённых тиглях какую-то руду. А один раз я прошёл мимо стеклодувной мастерской, где несколько рептилий выдували из расплавленного обсидиана фляги и сосуды. Каждый был своим делом, никто из них не заметил моего прибытия. И это было хорошо.       Поразмыслив, я решил не связываться с простыми работягами. Увидев столь странное существо они могли... разнервничаться и атаковать. Рабочий класс, что с них взять. Нет, нужно было добраться до кого поумнее, поэтому накинув на плечи кусок грубой ткани, которой были закрыты уже готовые к отправке в город сосуды, я двинулся дальше – вглубь мрачно го города змеиной расы.       Постепенно длинные и приземистые здания цехов начали уступать своё место жилым и административным постройкам. Их безглазые громады словно вырастали из тумана, обступая улицу со всех сторон. Оставляя меня на дне искусственного каньона, погружённого уже не просто в сумрак, а в самую настоящую полутьму. Здесь было уже значительно оживлённее. Всё чаще мне по пути попадались змеи, одетые в красные и жёлтые одежды, ярко выделявшиеся на фоне тёмных роб, которые носили рабочие. Некоторые из них провожали меня подозрительными взглядами, но заговорить, пока, так никто и не решился. Равно как и я с ними.       Момент, которого я ждал и которого, одновременно, очень боялся не наступал. И я если честно, не рисковал торопить его. Потому что сколько ни говори себе, что готов пожертвовать жизнью, страх всё равно остаётся. Сохранить жизнь любой ценой – это базовый инстинкт всех живых существ и только люди, обладающие более высоким уровнем сознания погасить в себе его настойчивый голос. Мне – трусу, предавшему любимую девушку, такие высоты могли только сняться. Поэтому, вместо того, чтобы выйти навстречу первому попавшемуся, прилично-одетому гражданину и, сбросив накидку, заговорить с ним, я продолжал плестись.       Я сам не знал, на что именно надеялся. Ждал знака от змеиного покровителя? Или же просто рассчитывал, что ситуация разрешится сама собой? Не знаю, но это, в итоге чуть не стоило мне жизни. Чем дальше я заходил, тем больше проблем с дыханием испытывал. Дышать тут вообще было тяжело – из-за жары и повышенной влажности, но поначалу я не обращал на это внимания. Слишком силён был шок от временнОго перемещения. Я, конечно подкашливал, но не придавал этому значения. Ну а задыхаться в городской промзоне, насквозь пропахшей гарью и синтетическими матерями, тоже казалось вполне естественным. Однако выбравшись на улицы мегаполиса, я заметил что мне становится не лучше, а хуже. При том – с каждой проходящей секундой. Кашель теперь не прекращался, плюс к нему добавились ещё и приступы удушья. Воздуха не хватало, в глазах предательски потемнело...       Я брёл наугад, не разбирая дороги и шатаясь как пьяный. В условиях жесткого кислородного голодания мозг перестал нормально функционировать, из-за чего я постоянно сталкивался с прохожими, не способный даже как следует контролировать собственное тело. В какой-то момент силы окончательно покинули меня. Я споткнулся и плиты мостовой прыгнули мне навстречу...       ...сам удар я не запомнил. Просто мир перед глазами заволокла чернота. Всего на мгновение – не больше, а в следующее я обнаружил перед собой тёмно-зелёные, змеиные морды. Ощущение было такое, словно кто-то взял ножницы, вырезал из моей жизни небольшой кусочек, а оставшиеся концы склеил. Всё ещё кашляя и борясь за каждый глоток сырого, жаркого воздуха я оглядел к склонившимся надо мной существ. Даже свободный покрой одежд был не способен скрыть их вытянутые и удлинённые тела, способные изгибаться самым немыслимым образом и покрытые желтоватой чешуёй. Их черепа обладали характерно-змеиной формой, а жёлтые глаза смотрели на меня пристально, изучающе. Языки то и дело выскальзывали из безгубых ртов, таивших ядовитые клыки.       Змеелюди выглядели настороженными, и чтобы не напугать их я улыбнулся и поднял руки в знак мирных намерений. Простое движение лишило тело остатков сил и я вновь провалился в беспамятство. После этого я ещё несколько раз приходил в себя, но был слишком слаб, чтобы приоткрыть налившиеся свинцом веки. Из окутавшей меня темноты то и дело доносились какие-то звуки и шипящая речь. Иногда мне казалось, что я проваливаюсь или взлетаю куда-то, но все эти ощущения были неконкретными и быстро сменялись очередной приступом темноты и беззвучия. Так продолжалось довольно долго, но силы постепенно начали прибывать.       В какой-то момент я достаточно окреп, чтобы сделать над собой усилие и открыть глаза. Сознание, словно прорвало какую-то мембрану, и я обнаружил над собой чуть светящийся спиральный купол, в извивах которого неотчётливо угадывались извивы змеиного тела. Зал, в котором я находился, был большим, но не огромным – размером с лекционный зал в университете. Да и акустика была соответствующая, благодаря чем я отчётливо слышал шипение змеелюдей. Сам я лежал на чём-то напоминающем то-ли носилки, то ли... прозекторский стол! Меня... собрались препарировать? Мысль отдалась ледяным ознобом мурашек по телу.       Ну нет! На это я не подписывался! – в панике я дёрнулся несколько раз и обнаружил, что тело не слушается. Несмотря на все мои усилия, оно просто лежало на ровной поверхности, наклонённой под небольшим углом полу и ощущалось как большая снулая рыба. Не сразу я понял, что не парализован, и что меня просто притянули к носилкам крепкими ремнями. И притянули надёжно, обездвижив мои руки и ноги в районе лодыжек, коленей, запястий и локтей. Грудь опоясывала крепкая, кожаная полоса, проходящая подмышками. Ещё две пересекали живот и бёдра. Кто-то явно позаботился о том, чтобы лишить меня подвижности.       Я мог только слегка поворачивать голову и бешено вращать глазами, пока змеелюди в белых халатах (или каком-то их странном подобии) толпились вокруг меня. По тону их шипения можно было догадаться, что они спорят, или скорее дискутируют. Некоторые подходили вплотную и начали щупать моё лицо и тело своими холодными чешуйчатыми пальцами. Что было весьма смущающим, учитывая отсутствие какой-либо одежды. Чувствуя, с каким интересом змеи изучают моё внешнее строение, я почти не сомневался, что вскоре они захотят копнуть глубже, чтобы... хм, так сказать проникнуть в мой внутренний мир. И конечно с летальным исходом.       Все мои попытки отбиться от настойчивых прикосновений, выраженные в яростном мотании головой и шевелении пальцами, оказались обречены на провал. На мои возгласы, приглушенные наложенным на нижнюю половину лица аналогом дыхательной маски, змеи, конечно же, не обратили внимания. Одни деловито писали что-то на доке, делясь своими соображениями с собравшимися коллегами. Другие носились с каким-то стеклянным сосудом, наполненным прозрачной жидкостью. Внутри, в вертикальном положении плавал хорошо сохранившийся образец покрытого шерстью существа. Размером оно было чуть больше крысы и отличалось от неё более квадратным черепом. Я без труда узнал в нём – одного из предков современных млекопитающих.       Змеи поставили колбу рядом со мной, а затем один из них (а может и одна – я не был специалистом по разумным рептилиям, а потому затруднялся определить пол окружавших меня существ) выступил с речью. Подчёркивая сходство между мной и существом в колбе он выглядел как учёный на симпозиуме, защищающий диссертацию по сравнительной биологии. Что было оскорбительно.       Не желая мириться с ролью подопытного образца, я принялся перебивать докладчика всячески привлекая к себе внимание. И в конце концов это сработало. После того, как я несколько раз повторил просьбу расстегнуть ремня, одна из рептилий наконец-то обратила на меня внимание. Раздался звонкий свист, который перекрыл разговоры. Змеелюди побросали свои дела и разошлись, вернувшись к прерванным работам. Даже сосуд с заспиртованным предком слонов, носорогов и китов, унесли с собой. Передо мной осталось лишь трое. Двое из них были учёными, а вот третий носил точно такую же мантию, как мой Двойник. И явно был жрецом.       Ты меня понимаешь, человек? – раздалось прямо в моей голове. Голос был странным, чужеродным и по-змеиному шипящим.       — Понимаю, – стоило лишь взглянуть в жёлтые глаза одного из них, чтобы понять – именно он только что проник в мой разум. На уровень внутреннего диалога, который каждый человек постоянно ведёт с самим собой. Видимо, чтобы преодолеть языковой барьер. Однако это было только начало. Вскоре я ощутил напор чуждой воли, этого холодного, неумолимо, привыкшего управлять существа.       Зачем ты пришел? – прозвучала в голове его мысль. Я не стал сопротивляться и раскрыл свой разум навстречу. Позволил Жрецу, увидеть ту часть истории, что касалось встречи с Великим Змеем. Это стоило сделать хотя бы для того, чтобы увидеть как на уродливых, не выражающих почти ничего мордах существ, проступает нечто похожее на удивление. Такого они точно не ожидали.       Тебе послал к нам Великий. Что Он приказал? – каждый из учёных произнёс по фразе, наполнив голову какофонией голосов.       — Перестать быть конченными ублюдками и не дать вашей цивилизации скатиться во мрак, – жестко, без тени почтения подумал я, машинально продублировав мысли словами. – Я видел, чем всё закончится. Как низко вы падёте, если пойдёте по этому пути...       Чтобы не быть голословным я извлёк из тёмных закромов памяти образ желтоглазого монстра, преследовавший меня на протяжении долгих двадцати лет, и буквально сунул его под нос Жрецу. Швырнул в него им, наслаждаясь моментом. На какой-то миг мой ужас стал его ужасом, ибо для него – духовного проводника змеиной расы не было ничего более кошмарного, чем образ его далёкого, деградировавшего потомка. Сознание моего мысленного собеседника заколебалось, пошло волнами отторжения. На мгновение мне показалось, что он сейчас прервёт связь, но к его чести Жрец выдержал. Не отвернулся. Взглянул страху в глаза.       — Я единственный, кто может спасти вас от этого, – продолжил я, чуть менее агрессивно – все же мне надо было склонить их на свою сторону, а не настроить против себя. К тому же не эти конкретные змеи похитили Катю. По большому счёту они вообще были ни в чём не виноваты передо мной. Если не считать паршивого воспитания собственного потомства. Но я как раз и пришёл, чтобы это исправить... хотя, соприкосновение с разумом этих существ заставило усомниться в правильности сделанного выбора. Возможно, вся эта идея с перемещение во времени попахивала идиотизмом, но я был так ослеплён горем, что не заметил этого. Осенило дурака!       — Я Посланник Великого Змея, поэтому – развяжите меня! – я не просил я приказывал и они... подчинились. Двое учёных принялись сноровисто расстёгивать фиксаторы, пока жрец стоял и смотрел на меня, продолжая допрос. Она пока не был убеждён.       Пусть так. Ты его Посланник. И ты пришёл из будущего, – подумал он, как бы принимая правдивость моих слов. – Но ты млекопитающее. Почему Великий выбрал тебя? Неужели в будущем не нашлось ни одного достойного представителя змеиного рода.       — Неа. В моём времени доминируют млекопитающие, – освобождённый от оков я слез со стола, но быстро понял, что далеко не уйду. Дыхательная маска удерживала меня на месте надёжнее всяких ремней, и рептилии понимали не хуже меня – никуда я не денусь. Газовый состав атмосферы во времена Шуггона существенно отличался от современного. Я не мог дышать им долгое время.       — Это необходимо исправить, – заявил, тем временем Жрец. Слова, звучавшие прямо в мозгу, эхом отдавались под сводами черепа и мне, честно признаться, порядком надоел этот внутренний голос, «голос без спросу вторгавшийся в мои мысли». К тому же меня разозлило то, с какой бескомпромиссной уверенностью лидерство человека было поставлено под сомнение. Надменный змей!       — Слушай, как там тебя... Жрец! Ты что, не можешь разговаривать со мной по-человечески? Или у вас нет языка? Но что-то я ни разу в жизни не видел безъязыкой змеи! – это было откровенной издёвкой и на неё было отвечено издёвкой соответствующей.       На каком языке с тобой говорить? – вновь раздалось в голове. – На благородном наречии Шуггона, или может языке ушедших?       Ну, не злись, – успокоил меня один из учёных. – Скоро мы сможем говорить с тобой на твоём родном языке. Прямо сейчас мы уже изучаем его в твоих мыслях. Но ты должен потерпеть. Адаптация занимает время. Нелегко начать думать на неродном языке.       Этот чешуйчатый мне, определённо, нравился. Учёный, каким когда-то хотел стать и я. Думаю, мы смогли бы понять друг друга.       Сначала я хочу кое-что выяснить, – твёрдо заявил Жрец. – Ты не один из нас, но служишь Ему. Зачем тебе предавать своих?       Он всё-таки загнал меня в тупик. Сказать, что верен их божеству я не мог, так как мысленный характер общения исключал саму возможность лгать или недоговаривать. Ответить правду... наверняка змеелюди не оценили бы причину, которая привела меня им на помощь. Почувствовав моё колебания, Жрец усилил напор, выискивая ответ в моих мыслях. Он мог читать меня насквозь, но, кажется не мог понять, что видит. Любовь, чувство вины, жертвенность – всё это было ему совершенно чуждо. Отсутствие эмпатии.       — Ему было обещано Милосердие Змея. Перерождение, – пояснил он для коллег, не закрыв при этом свой разум. Поэтому я и смог понять, что именно означало вырвавшееся из его глотки шипение. Эти трое вообще не воспринимали меня всерьёз и продолжили в открытую обсуждать меня, хотя прекрасно знали, что я здесь, в сознание, слышу и понимаю их. Высокомерные гады!       — А это возможно? – с сомнением спросил второй учёный, не тот с которым я говорил до этого. – Вообще, чисто-теоретически?       — Великий может всё, – твердо ответил змей в красном. – Даже возвести млекопитающее на недосягаемый уровень рептилии.       — Воистину, непостижимые деяния Его, – склонил голову учёный, и остальные синхронно повторили за ним этот жест смирения.       — Мы чтим твою мудрость Посланник,и благодарны за предупреждение твоё, но сейчас мы в замешательстве, – Жрец развёл чешуйчатыми руками, выпроставшимися из рукавов мантии, обратившись ко мне с прекрасным, хотя и несколько шипящим подобием человеческой речи. – Мы не знаем, как быть с тобой. Я получил все необходимые ответы из твоего разума, а наши учёные разузнали всё, что было можно, об столь странной и необычной форме жизни, как «человек». Ты более не интересен нам. Не представляешь ценности ты и с точки зрения составляющих тебя химических элементов. Я посоветовался с алхимиками, и они сказали что не видят пользы в проведении испытаний с теми примитивными веществами, из которых состоит твоё тело. Они не представляют для нас никакой фармацевтической ценности. Кроме того, мы давно перестали питаться натуральной пищей и ограничиваемся синтетическими продуктами. Ты, наверно, уже понял, что тебе нет места в нашем хозяйстве. Так скажи же мне, о Посланник, что нам делать?       — Обучить меня, – ляпнул я первое что пришло в голову. – Взамен я расскажу вам то, что вы так и не смогли понять в людях.       Это единственное, что я действительно мог им предложить. Остальное змеи либо уже знали, либо дознались и без моей помощи. Раньше или позже. И с большим удовольствием, так как этим существам нравились сложные задачи. Сложные, но не непосильные. Я знал, что даже Жрец оказался не способен в полной мере понять эмоциональный человеческий разум. А он знал, что я знаю это, некоторое время смотрел на меня вертикальные прорезями зрачков. Постепенно напряжение достигло предела. Я его чувствовал.       — Хорошо, – тяжело упали произнесённые с неохотой слова. – Сейчас ты пойдешь со мной и будешь послушен, Посланник.       Пришлось подчиниться. Сняв дыхательную маску, я последовал за Жрецом, глядя как шлейф его одеяния скользит по чёрным камням кровавой рекой. Внутренняя планировка во дворце (по крайней мере я предполагал, что это дворец) была не просто странной. Она сбивала с толку. Здесь не было комнат или даже секций. Только огромные, действительно огромные залы, ограниченные периметром стен. Они как бы вырастали один из другого, соединённые ажурным кружевом лестниц и подвесных галерей. Подавляющее ощущение. Словно в церковном соборе. Даже мне – человеку не страдающему агорафобией, стало неуютно.       Жрец привёл меня в небольшую комнату. Скорее даже каморку с голыми стенами, кроватью и окном. В углу стоял бак с газовой смесью, необходимой мне для дыхания. Больше здесь ничего не было. Шуггонцы не нуждались в комфорте. И презирали эстетику.       Так началось моё пребывание в Империи Змеелюдей. Я обучал их основам командной работы, необходимой для преодоления грядущего кризиса, а они познакомили меня с Путями Змея. И против моих ожиданий, их философия была не о превосходстве, доминировании и праве сильного. Напротив она превозносила интеллект и стремление к самосовершенствованию, как основу всей цивилизации. Дифференциация общества на классы проводилась именно по интеллектуальному признаку. В Шуггоне не могло быть так, чтобы хитрая но низкоинтеллектуальная особь заняла руководящий пост благодаря кровному родству или богатству. Нет! Только обладатели выдающегося интеллекта могли наедятся когда-нибудь занять место в правящей касте. И отбор был очень строгими.       Разумеется, иногда находились умельцы, сумевшие «разогнать» свой мозг с помощью каких-нибудь стимуляторов, но их обычно снимали с экзамена после первого же теста. Тех, кому каким-то образом удавалось обмануть систему, обычно раскрывали после, так как ограниченность их интеллектуальных способностей не позволяла этим проходимцам в полной мере справляться с обязанностями, предполагаемыми нечестно занятой должностью. Ну а постоянно сидеть на стимуляторах, не рискуя при этом спалить мозговую кору не мог никто. В наказание за обман провинившегося, обычно, спускали на самое дно иерархии, без возможности претендовать на повышение в течении, количество времени, сообразного тяжести проступка. Степень вины определяла особая жреческая комиссия.       Надо отметить, что иерархия в Шуггоне была довольно гибкой и любой гражданин, сумевший повысить свой интеллектуальный уровень в течении жизни, мог претендовать на пересмотр своего места в обществе. Исключение составляли только преступники. Подобное положение вещей заставляло каждого жителя Империи заниматься самообразованием, изучать что-то и совершенствоваться в надежде когда-нибудь повысить свой статус. А может быть даже и войти в ряды правящей элиты. Минусом столь жесткой внутренней конкуренции был крайний индивидуализм змей. Общество, в котором каждый индивид сосредоточен исключительно на идее своего восхождения не может не то что считаться здоровым, но и нормально функционировать.       Это я и пытался объяснить учёным, которые приходили беседовать со мной. Рассказывал им об ответственности перед другими членами общества, любви к своей родине и прочих общечеловеческих вещах. А они слушали и пытались хоть как-то это понять. Впрочем, больше слушал, конечно я, постигая величие змеиной расы. Несмотря на отсутствие компьютеров и космических кораблей их цивилизация во многом превосходила человеческую. Чего стоило одно только умение змеелюдей грамотно распределять ресурсы. Да живи змеелюди в наше время, они без труда преодолели бы и продовольственный, и энергетический, и экологический кризисы.       Жителям Шуггона, например, не приходилось бороться за выживание, как людям в современных города. Базовые потребности каждого индивида в еде, одежде и месте для комфортного проживания обеспечивались в любом случае. Правда таким образом можно было претендовать лишь на самые простые апартаменты с минимумом мебели и безвкусную полужидкую похлёбку, которой чешуйчатые гады кормили и меня. А ведь у них были составы с самыми разнообразными вкусами. Самые изысканные напрямую воздействовали на центры наслаждения в мозгу, вызывая эффект, который человека назвал бы... «гастрономическим оргазмом».       Правда частый прием такие блюд не поощрялся. Как, впрочем, и любые чувственные наслаждения. Официальная доктрина гласила, что плоть нечиста. Что она осквернена голодом, похотью и прочими низменными желаниями. Что Дети Змея должны быть выше этого, ибо лишь отринув их, позабыв обыденное, можно расширить границы собственного разума. Если представители низших слоев ещё могли позволить себе вольности вроде пиров или секс для удовольствия, то элиты избегали всего, что могло хоть как-то скомпрометировать их. Эти сдержанные и отстранённые существа стремились возвыситься, став воплощениями чистого интеллекта.       И того же требовали и от меня, как от Посланника их божества. Впрочем аскетизм змеелюдей мне даже нравился. Я и сам жил как аскет, пока вел поиски Кати. Считал, что не имею права наслаждаться жизнью, пока не найду её. Со временем это стало образом жизни. Наставники помогли мне понять это. Равно как и то, что ни деньги, ни власть, ни утехи плоти не могут сравниться с чувством постижения неведомого. Жрецы более мелкого ранга сумели пробудить мою любознательность благодаря чему я, после долгих лет депрессии вновь ощутил вкус к знаниям, которыми меня снабдили в избытке. Змеелюди не требовали ничего, взамен и щедро открывали мне свои секреты, казалось, как будто уже считали меня одним из них. Даже одежду выдали, как у одного из учеников.       Забавный факт, в Шуггоне и простой рабочий и верховный жрец носили одеяния, пошитые из одного и того же материала и отличались не количеством узоров и украшений, а цветом и фасоном, указывавшими на род деятельности и положение в иерархии.       Обучение языку змеелюдей отняло много времени, на протяжении которого их шелестящие голоса звучали прямо в моём разуме. Но когда я всё-таки освоил его, мне открылся безграничный мир книг и свитков, собранных в храмовой библиотеке столицы, увлёкшей меня на долгие годы. Охваченный лихорадочной жаждой новых знаний, я часами проводил за чтением, порой забывая даже о необходимости время от времени менять дыхательную маску. Не говоря уже об окружающем мире. Дни становились неделями, а месяцы годами. Из-за вечной сырости и духоты я не ощущал смены сезонов вечный сумрак, в плену которого держали землю плотные тучи, порой не позволял определить – день сейчас или ночь? Да это и не имело значения. В городе ничего не менялось. Все, с кем я так или иначе сталкивался, постоянно были заняты какой-то работой. Я же просто старался не отставать от остальных.       Разумеется у змеелюдей были и праздники, во время которых даже жрецы и правители, позволяли себе расслабиться. Но меня это уже не интересовало. Я открыл для себя не просто новый мир, а целую вселенную возможностей. Существа, с которыми меня свела воля Великого, обладали такими способностями, о которых людям оставалось только мечтать. И благодаря чуткому наставничеству некоторых из них, мне удалось освоить кое-какие приёмы вроде телепатии. Говорить мыслями, визуализируя в голове образ того, чем хочешь поделиться, оказалось не так уж и сложно. Я всегда обладал живым и ярким воображением, а потому эта часть не составила труда. Чуть сложнее оказалось самому инициировать мысленный контакт. Первое время я мог лишь отвечать тем, кто первым заговаривал со мной. Учёные объясняли что это трудно – вторгнуться в сознание существа, не принадлежащего к твоему виду, и что они способны на это благодаря длительным и интенсивным тренировка. Несмотря на не благоприятный прогноз, я не сдался и вскоре смог сначала научиться худо бедно «держать контакт», ну а затем уже вести полноценные беседы с рептилиями.       Вдохновлённые прогрессом мои учителя позволили мне испробовать несколько зелий ускоряющих мозговую деятельность. Благодаря им мне удалось перепрыгнуть десятки лет обучение и вывести разум за пределы физической оболочки. Потрясенный, я впервые поднялся над материей, увидав истинный мир, лежащий за пределами ограничений, наложенных плотью. Теряя сознание от восторга, я посылал своего бесплотного двойника вперед, как можно дальше, насколько хватало сил удерживать концентрацию. Именно в тот миг я понял, что больше не жажду воссоединения с Катей. Меня перестало тянуть к ней. Внетелесное путешествие будто открыло мне глаза, излечив от болезненной привязанности и чувства вины, отравлявшего жизнь долгие годы. Я переродился.       Что первично – бытие или сознание? Найдя свой ответ на этот древний философский вопрос, я принял своё новое положение. Если прежде изучение запретных знаний змеиного народа было способом занять себя и отвлечься от мыслей о любимой девушке, то теперь оно стало буквально смыслом моего существования. Постигать новое, совершенствоваться, становиться лучше – умнее, сильнее, могущественнее. В этом и заключалось моё предназначение. Сама суть бытия. Теперь я совершенно точно знал это.       Прочтя об этих изменения в моём разуме Жрец, решивший мою судьбу в начале, при шёл ко мне и отвёл в храм. Единственное место, куда мне не позволялось заходить. Там, в тени огромного змееидола, выстроились едва ли не все обитатели обитатели чёрного города. Не успел я удивиться числу собравшихся,как сопровождающий огорошил меня новостью. Как оказалось, жители Шуггона решили не рисковать и не пытаться пережить грядущий катаклизм. Вместо этого они решили переместить свои города во времени, перескочив Великое Вымирание и Эпоху Динозавров. На протяжении всего времени, что я просиживал за книгами, змеелюди разрабатывали план и вели работу. Медленную, неторопливую, осторожную. Отринув незыблемые правила, они начали искать пути в области знаний, испокон веков считавшиеся запретными и опасными. Они начали экспериментировать со временем.       Их план были ещё очень далёк от завершения, но это их не слишком трогало. Что такое сто или даже тысяча лет для тех, кто может жить практически вечно? До катаклизма, едва не уничтожившего жизнь на планете,даже по самым скромным прикидкам было несколько миллионов лет. В запасе у жителей Шуггона было полно времени. Моя помощь не требовалась им, наоборот – они позвали меня чтобы наградить за то, что я принёс им самую ценную для них вещь в этом мире – знания. Они предложили мне выбор – отправиться в исправленную версию будущего, из которого я пришёл и воссоединиться с любимой, или остаться здесь – с ними.       При этом мне прямо сказали, что человечество, скорее всего, будет стёрто из реальности. Ведь если Шуггон переживёт катастрофу у человечества не будет и шанса в войне со змеиной расой. Эта откровенность поражала. От меня ничего не скрывали. Мне прямо сказали – да, твоя раса погибнет, а мы, пройдя сквозь время, будем властвовать над планетой. И так до скончания веков.       Я прошлый непременно попытался бы сорвать их планы, или хотя провести свои последние мгновения вместе с Катей. Я нынешний отмёл этот вариант практически сразу. Серьёзно, ну какой смысл? Человечество стало мне чуждым ещё до путешествия во времени. А теперь и подавно. В своё время я так долго охотился за похитивших мою девушку рептилоидов, что не заметил, как постепенно сам превратился в одного из них. Стал холодным, расчётливым и циничным. Великий Змей сразу увидел это во мне. Ощутил родство с моей внутренней, тёмной сущностью и отправил туда, где она смогла бы раскрыться в полной мере. Именно это было моей истинной наградой за выполненную миссию, а вовсе никакое не воссоединение с девушкой, которую я давно потерял.       И когда Жрец протянул мне тёмный обсидиановую чашу с зельем, которое должно было сделать меня змеем, я без колебаний поднёс её к губам. Собравшиеся отступили к стенам огромного зала, шепча слова молитвы, обращённой к их – нет, теперь уже нашему – богу. Тысячеголосый хор шелестел что-то на пределе слышимости, пока жрецы в алых одеждах приносили необходимые жертв, проводя жуткий обряд. На вкус, зелье оказалось ужасным. Химия с примесью специй и чего-то напоминающего змеиный яд. Выпив его до последней капли я почувствовал, что теряю равновесие, однако жрецы не дали мне упасть. Подхватили под руки и аккуратно уложили на алтарь, выстроившись вокруг него полукольцом. Шипение стало громче, и я ощутил что начинаю меняться.       Именно этого я всегда на самом деле и хотел – начать всё заново. Иное начало. Иное время. Иная жизнь. Перерождение.