Змеиный Народ

      «Ну вот и всё, договорился» – мрачно подумал я, стоя в тени нависшего надо мной змеиного колосса и понимая, что принял на самое верное решение. Сначала наорать, а потом ещё и сломать статую бога, который способен практически на всё – это уже попахивало идиотизмом. По идее, тут стоило упасть на колени и взмолиться о прощении, унижаться, пытаясь оправдать свою глупость, но... истории змеенарода чётко показала, что данное конкретное божество является глухим к любым мольбам о пощаде.       Пытаться совладать с ним тоже было не вариантом. Только незрелые личности склонны переоценивать свои силы, а я уже давно вышел из того возраста, когда считаешь себя самым умным и самым смелым. Нет, я конечно, кое-чему научился у Наставника и, взяв под контроль часть змей в этом огромном конгломерате, смог натравить их друг на друга, но смысл? Раньше или позже их бог всё равно восстановил бы над ними контроль, а бежать из пещеры без фонаря было самоубийством. Да и не успел бы я добраться до выхода. Вариант спрятаться я даже не рассматривал – чешуйчатые просто расползлись бы округе и быстро нашли меня. И конец.       Жаль, что я так и не стал заклинателем змей, как тот волхв из старинной татарской сказки про змеиное логово. В ней говорилось о неком месте, хорошо известном с давних времён. Пользовалось оно дурной славой, потому как там жили разные змеи. И был среди них один змей – огромный и страшный. Поговаривали, что он может проглотить вола целиком и не подавиться! Впрочем, мирными парнокопытными рацион данного гада не ограничивался. Пожирал он и других зверей, не брезгуя и человеком. Иные змеи разного вида лежали возле него, охраняя его покой во сне. И если кому-то поблизости от него лежал путь, обходили его десятой дорогой.       Царь татарский Саин много дней смотрел на то место, обходил его, любуясь, и не мог придумать, как бы изгнать змея из его гнезда, чтобы поставить здесь город, большой, крепкий и славный. И нашелся в его свите волхв один. Подошёл он как-то к Саину и сказал: «Я, царь, уморю змея и место очищу». Царь обрадовался и обещал хорошо наградить его, если тот это сделает. И собрал чародей волшебством и чародейством своим всех живущих в том месте змей – от малых до великих – вокруг большого змея, в одну громадную кучу и провёл вокруг них черту, чтобы не вылезла за неё ни одна змея. Обложил их со всех сторон сеном, тростником и сухим лозняком, полил смолою да серою, после чего поджёг, спалив огнём заживо. Садист. Защитников животных на него не было!       И загорелись все змеи, большие и малые, так что распространился от этого сильный смрад змеиный на всей татарской земле. И говорят, что многие воины, что находились поблизости того места, от сильного зловония умерли, а кони и верблюды многих пали.       Когда же тлетворное облако рассеялось и была очищена земля, поставил царь Саин там город Казань, что означало Котёл Золотое Дно. Впрочем, подобная легенда была не только у татарского народа. Такое происходило и на Руси, о чём есть предание.       Гласит оно, что в стародавние времена по всей округе было многое множество всякого гада ползучего. Кишмя кишели змеи-гадюки – ни проходу, ни проезду по дорогам от их змеиной лихости не было. Давно это было – не запомнят и деды наших прадедов. Лютовал змеиный род, нагонял страхи и на Русь, и на другие страны и народы тоже. И тогда послал Бог доброго человека, знающего, и заклял тот гадов единым словом на веки вечные. Жаль, что я забыл слова заго́вора. А то можно было бы попробовать. А так оставалось только принять свою Судьбу и умереть идиотом. Но раз уж другого выхода всё равно нет, чёрта с два я умру молча!       — Что, так вот сразу и сожрёшь меня? А как же, проклясть на прощание? – выкрикнул я в ощеренную пасть с зубами-змеями.       — Я предпочёл бы поговорить, но если настаиваешь... – голос змеебога – низкий, вибрирующий на пределе слышимости – имел вес. Его слова обрушились на меня сверху каскадом сухой тяжести и пригнули к земле. Не устояв на ногах я почувствовал как колени сначала подгибаются, а затем встречаются с полом в болезненном поцелуе. Видимо, это было моим наказанием за дерзость.       — У тебя странные представления о гостеприимстве, о Великий... – я продолжил язвить, а он, в свою очередь, давить на меня. В результате его сила обрушилась на мои плечи со столь яростной силой, что я оказался уже на четвереньках. Бесполезная борьба.       — А тебе бы понравилось, если бы кто-то пробрался к тебе в дом в ночи, как вор, и разрушил твою статую? – что же, резонно.       — Если это и правда твой дом, то он выглядит покинутым. Ремонт давно..? – в этот раз с полом встретился уже мой лоб. Удар головой о каменное основание пещеры вышиб из меня дух, благодаря чему выставлять себя идиотом стало труднее.       — То, что мои дети отвернулись от меня, не означает, что я покинул их. Пусть они не смогли разумно распорядиться моими дарами, они всё ещё мои дети, – заявил Змей, чем поверг меня в шок. Он... действительно не понимал, что сделал. Трагедия, произошедшая с цивилизацией Й'отха была для него чем-то настолько незначительным, что он говорил об этом совершенно спокойно. Как о наказании ребёнка за какой-то проступок. А меж тем сотни тысяч существо потеряли свою личность и разум!       — Хреновый из тебя отец, – слова дались с трудом, мощь его взгляда и голоса, по прежнему пригибала меня к земле, не давая пошевелиться, но я твёрдо решил, что выскажу ему всё, что о нём думаю. За Катю, и за всех тех, кто пострадал по вине этой змеюки.       — Тебе жаль их, человек? – неожиданно спросил он, позволив мне приподнять голову, которой я был буквально впечатан в пол.       — Да, – твёрдо ответил я, глядя на основание змеиной массы и одновременно отплёвываясь от набившейся в рот горькой пыли.       — Даже после всего, что они сделали? С тобой, с твоей девушкой? – не унимался исполинский предводитель чешуйчатых.       — Да. Это называется состраданием, – незримое давление исчезло. Воздух больше не казался твёрдым и я смог, разогнуться, отжавшись сначала на руках, а затем и встав на колени. Подниматься на ноги я пока не спешил. Голова ощущалась будто чужая.       — Я не знаю сострадания... но мне интересно – ты это серьезно говорил сейчас... про то, что ты восстановишь мой народ и приведёшь его к миру с людьми? Я пойму, если ты поддался эмоциям как бывает с теплокровными, но если нет, то я готов обсудить.       — А что тут обсуждать? – ноги всё ещё казались ватными, но мне удалось встать сначала согнувшись в поясе, а затем и распрямить тело, выпрямившись во весь рост. – Хочешь помочь детям – сдохни. Избавь мир от себя. Съешь себя и умри в печали.       Вместо гнева, последняя фраза, кажется, позабавила Великого Змея. Наверное, я просто напомнил ему об Уроборосе. Змее, пожирающим свой собственный хвост, и служащим олицетворением Времени во многих древних культурах и мистических учениях.       — Ты не представляешь себе, как долго я уже глотаю собственный хвост, – неожиданно усталым голосом поделился он. – Я ведь пытался всё исправить. Переписывал время снова и снова. И ты не поверишь, сколько тысяч раз мы с тобой ведём этот разговор.       — О чём ты? – не смотря на то, что сказанное звучало как бред, что-то в его тоне заставило меня слушать более внимательно.       — Есть бесконечное множество миров, в каждом из которых происходит собственный вариант развития этого сценария. В большинстве случаев другие версии тебя приходят ко мне, чтобы заключить сделку, обменяв свою жизнь на жизнь любимой девушки. Жертва, в основе которой лежит эгоизм. Желание получить что-то для себя. Личная выгода. Не смотря на это я заключал сделку с каждым из них – спасение Кати в обмен на помощь моему народу. И каждый из них, в итоге, проваливал дело. Почему? Я уже целую вечность задаюсь этим вопросом? Я ошибся в выборе кандидата? Нет, твой приход был написан на звёздах. Тогда в чём причина? Может быть нужно просто найти лучшую версию тебя? Я искал, основывая свой выбор на различных критериях, но результат всегда был одними тем же... падение змеелюдей и возвышение человечества. И никакие мои действия не могли отменить этого. Никогда.       Но однажды другой ты, тоже сумевший добраться сюда, бросил мне вызов. Он попытался забрать мою силу и преуспел в этом... всего на мгновение, но этого было достаточно, чтобы его смертность соединилась с моей трансцендентностью и я кое-что понял.       — Что осознал? Что ты бездушная сволочь? – я ничего не смог поделать с собой. Злые слова сами сорвались с языка. Меня уже бесил этот гад, служивший, первопричиной, корнем всех зол. Яблоко Еве в Эдемском Саду тоже почти наверняка он подносил.       — Забавно, но это так, – прошипел змеебог, никак не прореагировав на мою грубость – Я осознал порочность собственного народа. Амбиции и агрессивность порождают стремление всегда и во всём быть первым. Карабкаться на самый верх, доминировать. Конкурентная борьба даже полезна в пределах вида, так как позволяет оставлять потомство лишь лучшим его представителям. Однако это работает лишь до тех пор, пока на арене эволюции не появится другой, конкурирующий вид. Те, кто действуют сообща, всегда будут иметь преимущество над одиночками и разобщёнными группами. Это аксиома построения любого здорового сообщества.       Сколько бы я ни менял истории, и на какие её развилки ни посылал эмиссаров, всё всегда приводило меня к одному и тому же – нулевому результату. В конце концов я понял  – невозможно построить процветающее и гармоничное общество, основанное только на личных амбициях. Нужна командная работа, коллективизм. Но как заставить эгоистичных по природе существ работать вместе?       — Поставить на грань выживания? – предположил я. Люди объединялись перед лицом общей опасности и так было издревле.       — Пробовал уже. Результат ты видел. Они не изменились даже перед лицом тотального уничтожения, – ответствовал мне Змей.       — Изменить их природу? – это было второе моё предположение, но оно оказалось сырым и неоформленным, поскольку я не представлял, как именно это можно сделать. Моё знакомство с Наставником и ему подобными исключало саму возможность чего-то подобного. Однако я понимал, что нельзя судить о целой расе, на основе одной мрази и его выродков. Должны быть и хорошие змеи.       — Да! – непонятно чему воодушевился чешуйчатый. – Я тоже пришел к этому выводу. Я отправлял эмиссаров чтобы учить детей учитывать интересы друг друга. Я создавал законы запрещающие вражду и пресекающие разрушительные тенденции в обществе.       — Дай угадаю, ты снова облажался, – вывод напрашивался сам собой, ну а высказать его в грубой форме было моим правом.       — Нет на этот раз облажался ты. Твои воплощения не смогли изменить сердца моих детей, хоть я и объявил тебя Пророком.       — Две тысячи лет назад уже приходил парень, который хотел сделать то же самое с людьми. Слышал что с ним случилось?       — И слышал и видел. Но речь сейчас не о Нём, а о нас с тобой, – пресёк наметившуюся дискуссию Змей. – Не сумев отменить падение своих детей ни на одном из витков истории я убедился в их изначальной порочности. Чтобы заставить их измениться нужно сначала изменить их змеиную природу, добавив им человечность. Вот тут-то на арену выходишь ты. Мой посланец, моя живая стрела.       — Я? Но ты же сам сказал, что я сфэйлил, – я понимал, что речь шла о других версиях меня (хотя существование параллельных реальностей пока не до конца уложилось в моей голове). Я просто не хотел играть роль змеиного пророка или чего-то в таком роде.       — Только лишь потому, что я посылал тебя не в то место и время. Нужно было отправить в самое Начало. К тот моменту, когда я дал бытие своим детям, – Отец Змей опустил свою морду на пол пещеры, оказавшись почти что на одной уровне со мной. Почти что, так как его смотанная из клубка рептилий голова всё равно прилично возвышалась надо мной на высоту двухэтажного дома.       — На триста миллионов лет назад? Нет, спасибо. Оказаться во временах, предшествовавших появлению динозавров как-то не хочется, – из его слов выходило, что он отправлял моих двойников (боже, опять двойники) в различные варианты истории. В Валузию – а это минимум двадцать тысяч лет, или в Шуггон, что ещё дальше. Но это... нет, я на такое не подпишусь. Даже ради Кати!       — Ты не дослушал. В этот раз всё будет иначе, – заверил тот, кто совершенно не внушал мне доверия. – Ты сольешься со мной и превратишься в стрелу, что пролетит сквозь века. Ты станешь голосом совести, звучащим в голове каждого змеечеловека. Ты поможешь правителям принимать решения, основанные на общем благе. Научить их сопереживать и заботиться друг о друге.       — Звучит как некая форма трансцендентности. Это по-любому означает мою смерть, – заметил я, тщательно скрывая страх перед подобной участью. Выйти за рамки, стать чем-то иным. Змей молчал, шевеля одновременно всеми своими телами, из-за чего создавалась иллюзия, будто он движется, оставаясь на месте. – Какая мне выгода если сам я исчезну? Это нужно тебе, а не мне.       — Я позволю твоей личности уцелеть и переродиться в теле твоего нового воплощения, которое родится в изменённом нами таймлайне. Ты пройдёшь сквозь время, но оно покажется тебе мгновением, сном. Да, ты проснёшься на том пляже, рядом с возлюбленный и вы продолжите жизнь так, будто всего этого не было, – продолжил убеждать искуситель. Вот ведь и хитрый змей!       — А ты не можешь изменить время так, чтобы я прямо сейчас проснулся рядом с Катей, будто ничего и не было? – обнаглел я.       — Нет. Это будет твоей наградой за верную службу мне... – Змей собирался добавить ещё что-то, чтобы убедить меня, но внезапно от его тела начала отпочковываться масса гибких тел. Сначала она была совсем небольшой и напоминала скорее шишку на шее, но шишка эта быстро росла, превратившись сначала в неприличной формы отросток, а затем в уменьшенную копию Великого Змея. Голова у него правда была скорее человеческой, если судить по форме, и от этого сделалось не по себе. Аж мороз по коже.       — Не борись с ним, – тихо сказал голос, который я не мог не узнать. Пусть и искажённый шипением он принадлежал мне самому.       Вы когда-нибудь слышали свой голос со стороны? В цифровой записи например? Если вам понравилось, как это звучит, вы счастливцы. Я же к числу счастливцев никогда не принадлежал, а потому мне всегда казалось, что мой голос звучит так, будто доносится откуда-нибудь из сливной трубы унитаза. Ну а все мои попытки как-скорректировать это и «поиграть голосом» оканчивались неудачей Катя, например, так и вовсе раздражалась, утверждая, что притворяя я звучу «крайне фальшиво и не искренне». И требовала прекратить и говорить «нормально». Поэтому слушая себя с шипящим аккомпанементом я испытывал лютый кринж. Но куда хуже оказалось смотреть на собственную физиономию, да ещё и построенную из змеиных тел, ко всему прочему.       — А ты это я? – спросил я, начав узнавать свой, пусть и весьма искажённый лик, слепленный из змей словно аппликация.       — Молись, чтобы не стать мной! – прошипел он в ответ. – Я был тобой! Стоял там же, где стоишь сейчас ты. На этом самом месте. Но я сделал неправильный выбор. Я выбрал бороться до конца. Возомнил себя богатырём. Драконоборцем. И теперь я часть Змея. До тех пор, пока не свершится Предначертанное. Поэтому вот тебе совет – не борись с ним. Он – твоя Судьба. Он – Неизбежность.       — Ну или можешь выбрать один из трёх других вариантов, – предложил больший собрат, видимо решив дать мне альтернативу. – Я желаю, чтобы ты согласился служить мне осознанно, поэтому дам шанс изменить ваши судьбы. Ты можешь вернуться в прошлое, и не спать, когда услышишь шипение в ночи. Как знать, может в этот раз вам удастся убежать с пляжа? Но знай, что за право пройти сквозь время тебе придётся заплатить памятью о тех событиях, что произошли после выбранной тобой точки отсчёта. Это не прихоть. Память о двух параллельных временны́х потоках разрушит твой слабый мозг. Ты и меня-то целиком увидеть не способен, человек.       Я замер, глядя на двухголового змея перед собой. С одной стороны у меня в руках был реальный шанс всё изменить. Не валяться овощем, когда зашипит змея, а схватить Катю за руку и увести с того злосчастного пляжа. Сколько раз я представлял себе этот момент, засыпая в кельи, выделенной мне Наставником! И вот теперь мне дали такую возможность, но... всё могло стать хуже.       Ведь я потеряю память и могу не успеть среагировать? И что будет если нас захватят обоих? Сумею ли я заключить сделку, если попаду в плен? Стоит ли мне попытаться отмотать время назад и изменить Судьбу или все же довериться Великому Змею и попытаться спасти этот древний народ. Ведь я искренне хотел этого. Вопрос лишь в том, как далеко простирается конкретно мой альтруизм?