***
— Как помер? — Да вот так. Старый был, взял и помер себе, — отвечал мне охранник, стоящий на своём посту. Знаете такое смешанное чувство, когда умирает человек, который одновременно и важен, и неважен. Он — единственный, кто с самого начала мне верил, поддерживал, но особой роли в жизни так и не сыграл. Было жалко его, но не настолько, чтобы слёзы лить, просто про себя помолилась, чтобы его душа нашла покой и оттуда присматривала за своей семьей, который для них уже давно мёртв. Я была слегка подавлена, это ведь первая смерть более менее близкого мне человека, а что будет дальше? Это безжалостная вселенная, где царствуют гигантские человекоподобные существа, о которых мало, что известно. Любая вылазка за стену, что отделяет безопасное, до поры, до времени, место, от столь смертельного и опасного, но поистине прекрасного мира снаружи, может стать последней для любого в этом здании. Есть над чем подумать в свободное время, которого у меня хоть отбавляй, ведь пока мне дали небольшой отгул и я могла по-настоящему расслабиться и заниматься ежедневно своими делами. Но от дежурства меня никто не освобождал, так что пришлось искать рыжую, чтобы узнать, когда переть в столовую, да и придумать бы желательно, что приготовить. Это должно быть что-то менее затратное, но очень вкусное, чтобы побаловать солдат, ведь давно они не ели чего-то такого, довольно много времени прошло с того момента, как я заставила Петру состряпать борщ. — Петра! Петра! Искала я ее не так долго, но уже успела порядком устать. Открывая новую дверь, я снова позвала девушку по имени, но так и не нашла ее. Как позже выяснилось, она сама меня искала по штабу, получается, мы просто разминулись с ней. Узнав эту ситуацию, мы ещё смеялись какое-то время, но пришло время думать, что готовим сегодня. В этот раз нам приставили пару помощников, которые будут выполнять наши поручения, чтобы мы быстрее закончили. Оказалось, что Петра, помимо того, чтобы получить выговор да затратную готовку, ещё попросила о помощниках, чтобы мы быстрее закончили, молодец она, ничего не могу сказать, даже я об этом не подумала. Так как в ингредиентах нас очень сильно ограничили, пришлось думать, что можно сделать из картофеля, гороха, моркови и яиц. На ум мне пришёл только салат Оливье, и то, он выйдет неполным. Плюс ко всему, нужно было придумать из чего сделать соус, то бишь — майонез, или что-то наподобие. — У вас есть масло? — М, — вопросительно промычала Рал, подвязывая волосы резинкой. — Какое именно? — Растительное. — Вроде было, — она выпрямилась и указала в сторону кладовой. — Глянь там. Она была права, там были разные масла, но ассортимент был небольшой, а нам, впрочем, много и не надо. Схватив побольше баночек с оливковым маслом, я отправилась обратно к Петре. По прибытии я поставила баночки на стол и под непонимающий взгляд рыжеволосой, схватила ее за руку и уволокла в кладовую, позвав с собой двух помощниц, которые с удивлением проследовали за нами. Уже через час солдаты с легким недоверием осматривали, приготовленную нами, стряпню. Честно признать, я хотела, чтобы эти люди отдавали предпочтение еде, которую готовили мы с Рал, даже, чтобы её сравнивали с той, что ели они раньше и, если вдруг готовит кто-то другой, требовали пищу, приготовленную мной. Возможно, это прозвучит весьма эгоистично, но что ж поделать, мы все не без греха. Зое оценила салат и уже встала из-за стола, чтобы пойти за добавкой, но, видимо, сделала она это зря, ведь теперь она должна принести не одну порцию, а четыре, даже не представляю, как она это сделает, но элитному отряду понравилось, так что похвалы нас не лишили. Ривай, как обычно, равнодушно смотрел на оливье, но уплетал его с особым удовольствием, которое смогла заметить только я. За все время, что мы находились в отношениях, я научилась видеть его эмоции, я даже считала это какой-то привилегией, ведь та же Рал не могла разглядеть этого в нем, учитывая то, что знает его гораздо больше чем я, да и прониклась к нему раньше меня, поэтому я даже удивилась данному факту. Скорее всего, на такое было способно всего двое человек — это я и Смит. Он был ему близким другом, который знал о нем то, о чем могли не догадываться другие, возможно, даже я. Время обеда закончилось и все ушли на перерыв. Никто же не будет сразу после приема пищи приступать к тренировкам, иначе смысла в поглощении еды просто нет, ведь она тут же выйдет так же, как и зашла. Я покинула столовую одна из первых и решила выйти погулять, одиночество мне было обеспечено, ведь солдаты сейчас будут сидеть по своим комнатам, не вылезая, так как, видимо, наелись, как свиньи.***
Он стоял под самым старым деревом на территории штаба разведчиков, всматриваясь в его, поистине величественный ствол. Его рука легла на темную кору дерева, приводя сверху вниз, будто бы поглаживая его. Ветви слегка качнулись от слабого порыва ветра, производящий странные махинации с моими волосами. Одна прядь улеглась мне прямо на глаза, от чего я поморщилась и рукой заправила за ухо. Тусклые цвета преобладали в его одежде, которая все изорвалась от долгого времени, которое он провел в не самых лучших условиях. Седина на голове была такой же, как и в нашу последнюю встречу, как и длинная седая борода. — Не скорбишь по мне? — спросил дед, не поворачиваясь. — Немного. Мы с тобой были двумя сумасшедшими, но только для людей, которые родились и умрут в этих стенах, — ответила я, подходя ближе к нему и положив руку на плечо старику. — Ты же правда от старости умер? — Верно. Этого не избежать каждому, так что, перед тем, как уйти навсегда, хочу сказать, что можно исправить в жизни все, кроме смерти. Она — наш финиш, к которому рано или поздно подойдет все живое. Береги и цени жизнь, не дай никому умереть,, а теперь проснись.***
— Анжелика, Анжелика, — тормошил меня Ривай. Промычав что-то невнятное в ответ, я все же удосужилась открыть глаза. Я уснула под тем самым деревом, что находилось недалеко от поля для тренировок. День клонился к закату и я понимала, что проспала под деревом минимум два-три часа, что немного меня смутило. Ветки так же качались на ветру, как и некоторые пряди волос Ривая, спадавшие ему на лицо, от чего глаз я почти не видела, но была уверена, что они устремлены прямо в мои. — Что случилось? — спросонья спросила я, потирая ладонью правый глаз, еле успев прикрыть рот рукой, когда поняла, что начинаю зевать. Аккерман не ответил, а просто молча сел справа от меня, уперевшись спиной в это же дерево. Небо живописно расположило белые кучки облаков на себе, которые были залиты янтарным светом солнца, от чего белыми они остались лишь в некоторых местах. Небосвод окрасился в ярко-охровый цвет, что придавало небольшую романтичность этому моменту. Я позволила себе опустить голову на плечо Ривая, на что получила усталый и слегка недовольный вздох. Тем не менее отстраняться я не стала, да и он не дергался, лишь спокойно сидел, смотря то в сторону здания, то снова на заходящее солнце, а я смотрела на горизонт и на душе становилось радостно от понимания полной красоты данного места. Меня грела мысль о предстоящих счастливых моментах, а невзгоды меня даже не волновали. — Какой красивый закат, — шепотом отметила я, что заставило капрала повернуть голову в мою сторону. — И сколько таких ещё впереди.***
Утро начинается не с кофе, а с длительной пробежки вокруг штаба. Я решила вернуться к тренировкам, но уже не так сильно насиловать свой организм. Основу боевого искусства я знала, и мне этого было предостаточно, этих знаний хватало на самозащиту, так что углубляться я в это не стала. Верховую езду я тоже решила оставить, в связи со своими недавними приступами аллергии, тут даже Гавриэль и остальные медики были бессильны. Антонио я стала видеть все чаще, он даже здоровался со мной, когда мы пересекались в коридорах. Ревность у Ривая я, как ни странно, не вызвала. На днях мы даже поговорили об этом. Он сказал, что ревность — простое недоверие к своему партнёру, а здоровые отношения, к которым стремиться любой, не могут быть созданы, когда в них есть место глупой ревности. Нет, безусловно, лишаться ее совсем нам двоим не нужно, но мы дали друг другу слово, что не будем тратить время на это, а дал слово-держи. Антонио часто я могла видеть у Гавриэля, когда у того был перерыв и можно было посидеть за чашкой чая вместе. Иногда, я присоединялась к ним, парни были не против, даже наоборот, приглашали меня время от времени, но я сама прекрасно понимала, что эти двое иногда хотят побыть вдвоем, так что любезно отказывала. Каким-то образом Ханджи прознала про отношения с Риваем. Первое время я пыталась привести ее в чувство, так как, похоже, шатенка ненадолго покинула эту вселенную, а Ривай стоял, оперевшись о стену и скрестив руки на груди, задумчиво смотрел куда-то, иногда бросая неодобрительные словечки в сторону меня и Зое. После того, как она очухалась, первым делом оттащила меня в дальний угол комнаты, видимо, подальше от Ривая. — Давно? — Прилично, — отвечала я. — Почему мне не рассказала сразу? — немного укоризненно спросила Ханджи. — Не знаю. Знал только Гавриэль, и то, потому что мне пришлось ему рассказать. — У вас что-то было? — снова спросила меня женщина, то и дело недобро подглядывая на капрала, на что тот лишь фыркал. — Ну, конечно было, — тихо сказала я, под удивленный взгляд Зое. — То есть, — она наклонилась ко мне. — Ты ходила к нему на спирт? — Ну, вместе мы не пили, спирт уж точно, — довольно громко сказала я, ловя на себе равнодушное лицо капрала. — Ох, нет, — она наклонилась к моему уху и прошептала мне то, что имела в виду. Я почувствовала бабочек в животе, когда невольно представила такую картину, после чего к лицу подступила кровь. — Ты чего, Ханджи? Нет, конечно! — возмутилась я. — А почему ты это так называешь? Она усмехнулась и посмотрела на капрала нечитаемым взглядом, но он снова никак не реагировал, скорее всего, догадался о смысле нашего разговора, было видно, что его никак не цеплял тот факт, что мы секретничаем прямо перед ним. Золотой мужчина. — Большинство таких встреч происходит именно после того, как солдаты стырят у медиков спирт и выпьют его вместе с водой. Своеобразная пьянка. Я пробовала, но, честно говоря, такое, лучше не пей. Я с улыбкой закатила глаза, так и не решившись сказать, что уже пробовала эту гадость, благодаря моему другу по имени Гавриэль. Он изредка позволял себе и Антонио побаловаться таким, так что один раз и мне довелось пошалить. От Ханджи мы шли вместе. Он так и не спросил о разговоре с Зои, мои догадки скорее всего подтвердились — он знал о чем мы говорили. Но ни меня, ни его это не смущало, мы спокойно относились к подобного рода разговорам. Я не была без ума от Ривая, даже не могу точно сказать, как можно описать наши отношения. Мы нравились друг другу, как люди, а не как объекты возбуждения, так что страсть между нами можно было заметить не так часто, как мирные посиделки поздно вечером у него в кабинете. Я часто думала о запрещённом. О чём думают грешники, когда влюблены в такого же грешника, но я сама понимала, что Риваю так скоро этого не надо, за что я была немного благодарна. Быть может, он придерживается правила, мол: «Сначала кольца, а потом я оценю твои кружева на белье». В любом случае, от этого он хуже не становился, да и я пока не проявляла активности в таком смысле. Да, мы могли позволить себе чуть больше, чем легкое касание губ друг друга, но даже в такие моменты мы останавливались, понимая, что пока и этого достаточно. В такие моменты он прижимал сильнее к себе. Я любила смотреть с ним на Луну и звёзды. Однажды мы вылезли на крышу и, лёжа на ней рассматривали звёзды, искали созвездия, вернее, я искала, а он просто слушал, иногда прикасаясь своей рукой к моей. Днём же, когда выдавалась свободная минутка, мы не упускали возможности посидеть на улице под тем самым деревом, рассматривая облака. Один раз, помню, он даже уснул у меня на плече, хотя, скорее задремал, а я не могла двинуться ещё где-то минут двадцать. Я брала его руку в свою, когда он дремал у меня на плече, а он водил большим пальцем по моей ладони, после чего расслаблялся полностью и лежал уже неподвижно. Мне оставалось только сидеть и иногда выдыхать воздух ему в макушку, от чего его волосы забавно поддавались потоку, слегка растрепываясь. Иногда мы ночевали вместе, особенно я любила засыпать, повернувшись к нему лицом, чувствуя, как он дышит мне в голову, а я ему в грудь. Я замечала, что он правда спал, а не дремал, хоть и в таком состоянии он находился недолго, часов пять, меня все равно радовало то, что он спит, можно сказать, я гордилась тем, что Ривай постепенно приводит свой режим в порядок. Один раз он спал восемь часов, восемь! Уснули мы около одиннадцати вечера, а проснулись часам к семи, и то, я встала раньше чем он. Уж не знаю, что послужило такому сну, но меня это очень сильно обрадовало, я даже стала меньше о нем беспокоиться. Петра что-то подозревала, я это поняла по недобрым взорам в мою сторону, причем, очень лицемерным. Она смотрела на меня равнодушным взглядом, что, кстати началось совсем недавно, в котором иногда проскакивала ревность и небольшая зависть. Честно говоря, я жалела ее. Но стоило мне к ней подойти, как эти глаза, полные негативных эмоций, сменялись на вполне добродушные, от которых мне становилось еще противнее. Ривая я в это не посвящала, зачем ему эти глупости, да и это было бы похоже на то, что я ревную, а значит не доверяю ему, но это ведь не так. Так что приходилось мне выговариваться либо Ханджи, либо Гавриэлю. Но сейчас мне ни о чем думать не хочется, ведь сегодня я так устала, что просто вырубаюсь, чувствуя спиной тепло тела Ривая, которое так успокаивало меня и давало ощущение, что я в полной безопасности.