***
Возвращались мы, как обычно возвращаются все разведчики, под недовольные крики и возгласы по типу: «За что мы налоги платим?» «Опять почти все подохли!». Кто-то плакал, кто-то кричал от безумия, я же просто ехала молча, но как же мне хотелось встать и заорать всем этим людям, какой ужас там твориться. Марта ехала сзади меня, нам повезло выжить, мы даже немного разговорились. Оказалось, она довольно неплохая девочка, даже сейчас не теряла своей солнечной улыбки, но старалась её прикрыть, ибо это могли не так воспринять. Почти весь её отряд выжил, так что у неё были причины радоваться, да, и у меня тоже. — Вы всего лишь дохните там, просирая наши, заработанные четным трудом, деньги! — в Марту прилетел какой-то овощ странного цвета, но даже сейчас она не стала ничего отвечать этому наглецу, посмевшему кинуть в девушку, тем более в такую героиню, как эта черноволосая. Восхищаюсь ей. Я остановила лошадь, из-за чего остановились и все, кто был сзади меня, удивленно посмотреться в мою сторону. — Вы вообще можете хоть немного головой подумать? — внезапно для всех выкрикнула я. На мою речь обернулось и командование, во главе с Риваем, который, как обычно, наплевательски сверлил толпу взглядом. — Титаны отобрали у нас свободу, заставив залезть в эти проклятые стены, которые могут проломить в любой момент, как это было с Шиганшиной. Мы, разведчики, не просто так гибнем там, мы сражаемся за вас, за нашу общую свободу, ради вас, ради того, чтоб вернуть свои земли, вернуть Марию, мы идём на такие жертвы, и что мы встречаем по возвращению? У многих из этих людей, — я указала рукой на всех разведчиков. — Погибли близкие друзья, как думаете, каково нам, некоторые из нас просто сломлены изнутри, кто-то уже не сможет ходить, кто-то лишился зрения, руки, ноги… — я прервалась, будто слова внезапно кончились, к горлу подступал ком. — Ради чего мы отдаём свои жизни?! Воцарилось молчание, будто бы длившееся несколько часов. Некоторые из встречающих с пониманием посмотрели на меня. Я стала слышать аплодисменты. Подняв глаза, я увидела, как практически все аплодируют мне со слезами на глазах, но, нашлись герои. — Да конечно, что ж вы тогда мрёте, как насекомые, если у вас такая превосходная физическая подготовка, чем вы занимаетесь, будучи кадетами? — воскликнул тот самый мужик, который кинул с Марту странной субстанцией. Он уже норовил швырнуть в меня этой штукой, надеясь, опозорить меня и обесценить мою речь, но его руку перехватил какой-то мясник (что я поняла, по длинному белому фартуку, на котором кое-где были пятна от запекшейся крови животного), довольно внушительных размеров. Я успела ему даже позавидовать, работает с мясом изо дня в день, Боже, как же давно я его не ела. Я, похоже, начала превращаться в Сашу. — Мужик, успокойся, она дело говорит, — спокойным басом произнёс мясник. Тот только ещё больше обозлился, но заметно напрягся, ведь, ясное дело, испугался этого мясника. Вот оно, трусливое мужское эго. — Да что женщина может знать о труде? Её задача — ублажать мужчину и рожать детей, думать ей не надо, это обязанность мужчины. — чуть ли не надрывая глотку, взвыл этот хмырь. Между прочим выглядел он довольно отвратительно. Тонкие, по сравнению с телом ноги, низкий по росту, неровно побритый, плюс ко всему, плевался, когда говорил, от чего бедный мясник отошел от него на добрые полшага. Во мне взревела феминистка, да так, что чуть не вырвалась наружу. — А теперь о своей матери подумай, каково бы ей было, узнай она, как ты о женщинах думаешь, — стараясь быть как можно спокойнее, подметила я, уже готовясь продолжить путь и никого не задерживать. — Ты чё про мою мать вякнула, сука? — скинув руку мясника, он стал продвигаться в мою сторону, но тут между моей лошадью и мужиков встала чёрная лошадь капрала. — А ну, умолк, на корм титанам пущу, — просверливая до дрожи ледяным взглядом, которого мог испугаться даже самый отважный, монотонно, сказал Аккерман. Уж его–то и боялись, и уважали, так что чудику ничего не осталось, кроме, как вернуться к себе домой. Народ с позором проводил его, искоса поглядывая вслед. Тут же их внимание быстро переключилось на меня и Ривая, мы же в свою очередь тихо спорили о том, правильно ли я поступила, поставив на место этого женоненавистника. Громким шёпотом я начала говорить, что его точка зрения не правильна, но поняла, что слишком громко назвала его «дорогой мой», от чего в толпе послышались непонятные шепотки, но я то и дело слышала: «Девушка капрала,» «Растопила его ледяное сердце». Даже какой-то ребенок чуть ли не на всю улицу спросил у своей мамы, любим ли мы друг друга, от чего мы с его мамой покрылись румянцем, но, в то время, как я — едва заметным, а лицо женщины в миг окрасилось в бледно-красный. Она сказала своему сыну не говорить так громко и обещала ему поговорить об этом дома. Ну вот молодец. — Спасибо, — по окончанию спора прошептала я, поглядывая на Ривая. — Устроила тут, — буркнул капрал, — А у нас раненых столько. Как я могла забыть про людей, про которых говорила несколько минут назад?! Им же наверняка нужна помощь. — Анка, — обратилась ко мне Ханджи, — езжай вперёд вместе с Гавриэлем и готовься помогать раненым. Я угукнула и унеслась за другом в сторону штаба.***
— Это последний? — спросила я Гавриэля, откидываясь на спинку стула. — Ага, — ответил тот, снимая перчатки и выкидывая их в мусорный бак. — Как Антонио? — не знав, с чего начать разговор, спросила я. — Не ранен? Медик отрицательно покачал головой, присаживаясь на диван и откидывая голову назад. Я была рада, что наши возлюбленные не пострадали, впервые за вечер я улыбнулась. — Кстати, надо бы на гитаре что-то сыграть, давно я что-то не брала её в руки. Гавриэль заметно напрягся, но старался скрыть это. Все же он верил в эту глупую легенду о том, что игравшие на гитаре умирают на третьей вылазке. Я, конечно, верила в легенды и тому подобное, ведь дыма без огня не бывает, но в это верить особо не хотелось. Так что я решила оставить своего друга отдыхать, а сама пошла навестить своего возлюбленного, которого я сегодня заметно взбесила. Без чая к Риваю не ходить, это я уже запомнила, как таблицу умножения, так что пришлось опять переться на кухню за парой чашечек для нас. Никого там я не встретила, так что без промедлений и вопросов со стороны, я приготовила чай и понесла в кабинет, до которого могла дойти с закрытыми глазами. Ривай сидел в своём излюбленном кресле, составляя отчёт о сегодняшней вылазке, тут я поняла, что совершенно не вовремя пришла со своим чаем, ведь эти несколько дней после вылазки командование будет очень занято, находясь чуть ли не по шею в бумагах. — Я не вовремя? — спросила я, ставя чашечки на стол. — Да, но на сегодня хватит, — ответил мне Аккерман, откладывая карандаш и стопку бумаг. — Завтра продолжу. Он встал из-за стола, поправляя свой шейный платок, то и дело оттягивая его и прокашливаясь. Сегодняшний день вытянул из всех нас, как и физические, так и моральные силы, заставляя каждого оставшегося в живых солдата спать, как убитого. Он отвернулся к окну, чем я воспользовалась и обняла его со спины, прижимаясь к себе все ближе. Он глубоко вздохнул и развернулся ко мне, снова кладя подбородок мне на плечо. Иногда, даже забываю, что я выше него на пару сантиметров, ведь в отношениях часто доминировал он, будто бы выставляя невидимые и не ощущаемые правила, которым я могла и хотела подчиниться. Абьюза не было, были лишь слегка строгие привычки, и мои, и его. Зачастую днем мы игнорировали друг друга, у меня имелись свои дела, у него свои, и каждый ставил их на первый план, так как мы оба понимали, что на первом месте всегда работа над спасением человечества. Чувствуя себя защищено, я каждый раз таяла в его руках, словно комочек белого снега, постепенно превращаясь в прозрачные и уже не такие холодные капельки воды. Размеренное стучание его сердца всегда успокаивало мою, порой, беспокойную душу, будто излечивая от всех невзгод. Периодически я чувствовала на своей спине сильное её сдавливание, словно страх отпустить меня или потерять. Правда он меня так любит?***
Солнце и дождь, казалось бы одновременно существовать не должны, они ведь такие разные: солнце почти всегда улыбается, находясь в окружении своих же лучей, которые дарили ей столько неподдельной радости, что хоть обзавидуйся. Оно делилось этим теплом с людьми практически всегда, не считая тех времен, когда оно светило, но не грело, будто на северном полюсе. Дождь же, наоборот, хмурый и задумчивый, будто всегда стремился к безразличию, но никогда не получающий его, потому что нет людей, относящихся нейтрально к дождю, были лишь те, кто его любили, кто ненавидел, и кто считал, что он имеет место быть, как и любое другое явление природы. Но именно сейчас, ранним осенним утром, была именно такая погода. Гармония дня и ночи, гармония солнца и дождя, ясного неба и туч, эта атмосфера настраивала на размышления о глубоком: в чём смысл жизни? Почему наша жизнь состоит из удач и неудач, именуемыми «черными и белыми полосами». Я старалась брать пример с Марты и нести в этот мир только улыбку, ведь счастья тут и так мало, так хоть я не буду раскисать. В сегодняшнее утро мне нужно было многое обдумать, ведь сегодня ночью я вверила Риваю свою свободу, соглашаясь с тем, что я уже правда принадлежу только ему. Я знала, что он не будет бросать меня после такого, тем более я близка командованию, как ни один солдат здесь, да и делать ему это не за чем, наконец-то у него будет о ком переживать и тот, кто будет волноваться и печься о нем даже не в самые подходящие моменты.~~~
— На завтрак? — удивленно спросила я у Марты, что стояла на пороге моей комнаты. Всё же пока я решила не съезжать к Риваю. — Угусь, — весело улыбнувшись, ответила черноволосая. — Ну что? Пойдешь? Я ответила, что должна одеться и привести себя в порядок, на это уйдет минут пятнадцать, но голубоглазая заявила, что будет меня ждать. Закрыв дверь, я скинула с себя ночную рубашку и побрела в сторону шкафа. — Странно, что она согласилась ждать под дверью, не находишь? — сладкий, слега насмешливый голос над ухом заставил меня встрепенуться. — Рафаэль, — слегка грозно протянула я. — Какого черта ты, придурковатый ангелок оставил меня одну, наедине с этими уродцами?! — это был уже вопль. — Да чтоб ты до конца жизни страдал так же, как и я, видя этих пиздеплюшек! Рафаэль лишь рассмеялся, уворачиваясь от моих кулачков, но один удар, он все же перехватил, притягивая к себе, приближаясь своим лицом все ближе и ближе к моему, будто бы хотел поцеловать. Я тут же вспыхнула румянцем, а Рафаэль лишь начал что-то томно шептать. — А, а-а ну прекра-ати! — треснув его по голове, вскрикнула я, похоже, Марта, все еще стоявшая за дверью, могла это с легкостью услышать, я же надеялась, что такого не произойдет. Раф отлетел от меня, ничуть не смутившийся от данной ситуации, заливаясь громким смехом. Перед уходом он сказал поторопиться и все же извинился за свою оплошность, хотя я с трудом приняла его извинения. Быстро одевшись, я заплела волосы в косу и открыла дверь Марте.***
За столом к нам присоединился практически весь её отряд, они, кстати были крайне поражены тем, что член «тусовки главнокомандующих», так они называли нашу компанию, сидит и завтракает с ними за одним столом, Марта гордо вскидывала нос и опять же лучезарно улыбалась, говоря, какая она молодец, что познакомилась со мной первая. Как оказалось, каждый из них мечтал поближе познакомиться с командованием, в том числе и со мной, чему я была крайне поражена, мне это очень льстило. — Анжелика, — обратился ко мне своевольный блондин, по совместительству лучший друг Марты. — А это правда, что вы с капралом супружеская пара? — Не супружеская, — глотнув воды, произнесла я, на секунду погрузившись в раздумия. — но пара, — после чего стала самодовольно допивать остаток воды в стакане залпом. Компашка сразу остолбенела, а после последовало предсказуемое «что?», чуть ли не на всю столовую, даже Ривай обернулся, но тут же вернулся к своему чаепитию и обсуждению с Ханджи всяких планов касательно следующих экспедиций, любил он все делать заранее. — То есть вы правда встречаетесь с капралом Риваем? — громко переспросил блондин, которого звали Альфред, за что тут же получил мощный удар по голове от Марты. Свой поступок она объяснила тем, что его вопрос и в первый раз был довольно бестактным, ведь он не должен спрашивать такое у девушки напрямую, от чего я рассмеялась.