Тенали

Наконец-то охота в саванне стала делом регулярным. Раз в неделю я уходил на кордон, дожидался охоты бегунов, забирал свою долю, а наутро приносил куль из шкуры, набитый мясом. Шкуры выделывали, а мясо ели или запасали впрок. Предпочтение мы отдавали оленине — единственной вкусной частью ламы оказался нежнейший хобот, а остальное мясо было жестким и жилистым. Тем не менее, помимо охоты у меня оставалась ещё одна цель — подняться на гребень горного хребта и осмотреть наконец эту землю. Однако на пути к вершине меня поджидали некоторые сложности… Я валялся в теньке под уступом скалы, ожидая, когда бегуны расставят свои засады, чтобы в нужный момент занять подходящее место. Небо заволокли низкие плотные облака, будто в сезон муссонов, но дождя вроде бы не намечалось. На плоской верхушке скалы неподалёку вальяжно растянулся ягуар, скучающим взглядом наблюдая стадо и готовящихся к охоте бегунов. Через некоторое время я различил в монокуляр, что Его Величество закрыл глаза и дремлет. Впрочем, не всё ли мне равно. У меня другое дело. Ламы с храпом и фырканьем запихивали себе в пасти пучки травы хоботами. Олени трясли шкурой, отгоняя мух. Бегуны, не отрывая взгляда от стада, занимали позиции. Внезапно обычный порядок охоты был потревожен. Птицы повскакивали из засад и из-за скал и бросились кто куда. Стадо, шугаясь бегунов, так же бросилось врассыпную. Чертовски странно! Будто всю саванну что-то перепугало… Шуршащий шум, похожий на ветер, слышался в воздухе. Затем я различил взмах громадных крыльев. Но уже не успел посмотреть вверх… С небес на саванну пал громадных, монструозных размеров орёл! Но обрушился он не на стадо, а на скалу, сцапав чудовищными когтями так и не проснувшегося ягуара. Размозжив Королю Джунглей череп ударом страшного клюва, он взлетел с тушей в когтях и без видимых усилий воспарил к облакам. Всё заняло не более десяти секунд. От шока я отходил с минуту. Не хотелось представлять свою участь, окажись я на месте ягуара. Чертовски повезло, что я так своевременно узнал о существовании на этом острове гигантских хищных орлов. Надо было в кратчайшие сроки узнать как можно больше об их поведении и повадках, чтобы не стать закуской. Мама родная, но какой же он огромный! Мыслей была уйма. Какие ещё повадки у гигантской птицы? Где она живёт? Почему не попадалась мне раньше? И главное — как она выбирает жертву? Все эти нюансы могли стать препятствием на моём пути к вершине. А может статься, что именно за хребтом кроются ответы. Будем рассуждать. Вспомним, какой образ жизни ведут обычные орлы. Орёл — исключительно дневная птица. Кроме того, он объявился только в пасмурный день с низкими облаками. Логично — иначе этот живой истребитель не смог бы незаметно подлететь к стадам. Без понятия, как он сам прицеливается сквозь тучи — может, у него особое зрение или изощренный слух. Ох, небось тут вся жизнь замирает в дождливый сезон, когда облака висят по несколько дней! Значит мне нужно покорять хребет или ночью, или в ясный день. Но ночью по саванне могут шастать стаи падальщиков, а мне не очень хотелось иметь с ними дело. Значит пойду днём. Мой план был таков. На рассвете, в солнечный день, когда не охотятся бегуны, я выйду с кордона и к полудню поднимусь на гребень хребта. Там я произведу осмотр и вернусь к вечеру. Проще некуда. Свою задумку я обсудил с девушками. В том числе и сообщил им о существовании громадного орла. — А зачем тебе вообще тогда на эту гору, раз это так рискованно? — спросила Сара. — Если честно — сам до конца не знаю. Возможно, я просто хочу до конца убедиться, что это остров. Или это просто азарт. Но во всяком случае мы же должны узнавать землю, где живём. Ведь так? Довольно сомнительный аргумент. Но тем не менее девушки согласились помочь мне в моей авантюре. На следующий день мы, собрав всё необходимое в большие корзины, отправились на мой кордон. Втроём. Все вместе. Мы шли не торопясь, часто делая привалы и намного медленнее, чем я обычно хожу один. Дженни удивлённо глазела по сторонам, иногда пугаясь шороха или резко вспорхнувшей птицы. Она первый раз заходила в джунгли так далеко. Уже к вечеру мы прибыли на место. Все мы сильно устали, ведь нам пришлось тащить на себе корзины с утварью. Я уже привык к спартанским условиям лесной жизни, а вот девочки всё никак не желали расставаться со своей, как это модно говорить, «зоной комфорта», поэтому и набрали с собой кучу лишних вещей. Дженни рухнула на лежанку у костра и почти мгновенно уснула. У нас с Сарой тоже не осталось сил, но мы всё же смогли сварить себе компот из фруктов и перекусить. На утро я проснулся раньше остальных — девушкам нужен был отдых, ведь такой переход для них в новинку. Написав на земле у кострища палочкой, что скоро вернусь, я отправился за материалами. Когда я пришел с ворохом длинной гибкой травы, Сара уже резвела огонь в кострище, а Дженни нарезала продукты для завтрака. Перекусив, мы принялись за работу. Я задумал сплести из травы маскировочный халат на случай налёта небесного охотника. Спустя четыре или пять часов упорной работы, мы имели плетёный плащ до земли и с капюшоном. Основу его составляла частая сетка, а в ее ячейки мы просунули пучки травы. Если на меня вдруг налетит орёл, то мне нужно будет накинуть капюшон и упасть на землю. В теории это должно было спасти меня от первого налёта, а пока летучий гигант будет разворачиваться и снова заходить на цель, у меня появится время укрыться в ложбине или за скалой. Халат прошёл и испытание. Я надел его поверх своей экипировки и несколько раз отработал падение в траву. Наблюдающая с ветки дерева Сара сказала, что плащ скрывает меня не идеально, но всё же с ним намного лучше, чем без него. Времени оставалось ещё довольно много, и мы не торопясь сварили обед, поели и легли на лежанку из травы у корней дерева отдыхать. — И всё-таки — что именно ты ожидаешь найти там — Сара ткнула пальцем туда, куда уводила тропинка, протоптанная мной за время походов на охоту — на вершине? — Да! Что будешь делать, когда заберёшься туда? — поинтересовалась Дженни. — Осмотрюсь для начала. В идеале хотелось бы, чтобы сразу после гребня начинался спуск на ту сторону, и мне бы сразу открылся вид. Но идеала, как известно, не бывает. Может быть там будет плато или нагромождения скал. Тогда придётся искать какой-нибудь особенно высокий утёс, забираться и смотреть с него в монокуляр. — Уверен, что это хорошая идея? Ты же на возвышенности будешь как канапе на тарелочке. Бери да кушай! Не страшно? — спросила Сара. — Если день будет ясный — совершенно не страшно. Орёл ведь вылетает только в облачные дни. Я ни разу не видел его в ясную погоду, но стоило появиться тучкам — он тут как тут. — Ну, хорошо. Тогда такой вопрос. Предположим, что по какой-то причине ты задержался там, наверху, до темноты. Что будешь делать? — А вот что. — я извлёк из кармана ещё одну вещь, которую бережно хранил — светодиодный фонарик. — Если уже темнеет, а меня до сих пор нет, берите здоровенный факел и бегите к границе буша и саванны. Я, если пойму, что не успеваю вернуться, подам сверху сигнал фонариком. Вы его ни с чем другим не перепутаете. Когда получите его, зажигайте факел — это будет ответный сигнал. Затем я найду себе укрытие и переночую, а наутро спущусь к вам. Всё ясно? — Мы всё равно будем волноваться за тебя… — тихонько проговорила Дженни. — Девочки мои! — я ласково обнял их и по очереди поцеловал — Вы не бойтесь. Главное сами разведите костёр, а на ночь полезайте на дом-дерево и спите там. Но я надеюсь, что вернусь как можно скорее. На утро мы встали пораньше и плотно позавтракали мясным супом с картошкой — мне нужно было много энергии на этот день. Погода выдалась безоблачной, и солнце изумительно красиво играло лучами среди листвы. Я положил в торбу еду, бутылку воды, огниво и фонарик, отобрал и сунул в колчан десаток самых лучших стрел. Из оружия я взял лук, пику и пару метательных копий с рычагом — если уж совсем дойдёт до крайности, я попробую отстреливаться от чудовищной птицы, выиграв тем самым время на поиск укрытия. Поверх я нацепил свой новенький халат. Девочки проводили меня до границы буша. Нужно было им ее показать, ведь это была важная точка в случае чрезвычайной ситуации. Мы шли, пока перед изумленным взглядом девушек не раскинулся простор саванны и не открылся вид на горделивый горный перевал. С пару минут мы стояли молча, созерцая великолепие природы. — Ну, в добрый путь. — сказал я на выдохе и заключил девушек в объятия. Когда я отошел от них метров на двести, я обернулся. Они так и стояли у кромки буша — статная Сара обнимала миниатюрную подругу за талию, а Дженни терла руками глаза. Я помахал им рукой. Они помахали в ответ. Вскоре равнина превратилась в подъём. Протоптанная мною тропинка вела меня наверх. Но вот я прошёл мимо стада лам и оленей — моих старых знакомых. Сегодня они могли пастись спокойно — бегуны в этот день охотиться вроде как не должны, а у меня другие планы. Миновав область пастбищ, я уже продолжил путь по совершенно не известным мне землям. Солнышко ощутимо припекало с безоблачного неба, я потел под травяным халатом и часто пил из бутылки, но ничего не поделаешь — эта экспедиция была исключительно моей идеей. На самом деле глупо жаловаться на солнце. Уж лучше немножко попотеть под ясным небом, чем под покровом облаков закончить жизнь в когтях летучей хрени размером с истребитель. Подъем мне облегчали звериные тропы. Кажется, животные доволно часто переходили через этот перевал. Возможно, даже массово мигрировали в зависимости от сезона. Спустя часа три после начала подъема — примерно в полдень — я почувствовал, что склон выравнивается и превращается в плато. Я не лелеял надежды, что мне сразу же откроется панорамный вид на все терзающие меня вопросы, и не зря. Наверху меня ждали только нагромождения скал разных форм и размеров. Ну, я подобного и ждал. Хрен мне в рыло, а не легкая прогулка. Я двинулся в каменный лабиринт. Тропы были вполне различимы, кое-где попадались кучки засохшего оленьего и ламьего навоза — значит, они и здесь пасутся — но стад заметно не было. Я обратил внимание на олений труп, лежащий неподалёку от меня. Я уже видел такие в саванне, и он меня не удивил. Копытные умирают от болезней, инфекций или травм, а в ближайшую ночь их потрошат падальщики. Обычный этап в круговороте жизни. Но эти останки привлекли моё внимание. Не совсем была ясна причина смерти. Конечно, из меня тот ещё олений судмедэксперт, но попробую порассуждать. Кажется, зверь погиб не так давно. У него были выпущены потроха, обглоданы шея и морда — работа падальщиков. Это явно не бегуны — они бы разорвали тушу на части и утащили в гнездовье. И тут я обратил внимание на заднюю ногу. В области ахиллова сухожилия виднелись два небольших, но ровных и глубоких разреза, а вся трава и земля вокруг этой ноги были как губка напитаны уже запекшейся кровью. Очень странно. Травма не похожа на щипок от клюва бегуна. Наверное, олень сломал ногу, отломком кости пропорол кровеносный сосуд, лег, не в силах идти, и истёк кровью. Или распорол ногу обо что-то острое. А ночью пришли падальщики и попировали от души. Только вот форма раны… За этими мыслями я дошёл до скал. Согласно моему плану, я должен был выбрать самую высокую и с неё произвести обзор. Но сперва я решил просто осмотреть ближайшую местность. Поэтому наметил утёс, скинул у его подножья на траву плащ и метательные копья и принялся карабкаться на него. Взгромоздившись на верхушке, я окинул взглядом окрестности. Ширина плато была где-то с километр или полтора. Почти вся его площадь была покрыта камнями, валунами и утесами разных форм и размеров. Примерно в центре располагалось круглое горное озеро небесно-голубого цвета, довольно большое — метров четыреста в диаметре. По его берегам высились причудливые скалы, одна из которых — на противоположной от меня стороне озера — заметно выделялась своей высотой. Вот ты-то мне и нужна! Я слез с утёса, нацепил на себя свое барахло и потопал дальше. Через некоторое время я вышел на берег горного озера. Оно располагалось в низине с доволно резким уклоном. Скалы и камни здесь были покрыты разноцветными лишайниками, а трава — заметно гуще и сочнее. По дальнему берегу бродила небольшая группа животных — наверное, олени. Я решил устроить привал. Найдя удобную нишу под нависающей скалой, я бросил туда пару охапок мягкой травы, постелил сверху плащ, достал воду, фрукты и кусок сушёного мяса и развалился, положив под руку монокуляр. Я обедал и время от времени поглядывал в оптику, осматривая берега озера. Барин долбаный… К берегу, озираясь и лопоча ушами, вышла пара зайцев-газелей. Дергаясь от каждого дуновения ветерка, они сошли к воде и, вытянув шеи, принялись пить. Я внимательно следил за ними в монокуляр. Внезапно, издав лёгкий плеск, из-под заячих носов стрельнуло длинное тело, аспидно-черное и сверкающее на солнце. Своей головой озерное чудище ударило зверька в морду и сомкнуло крючковатые челюсти на черепе жертвы. От удара заяц пошатнулся и припал на ноги. Его сородич заверещал и рванул прочь от берега. Будто стрелы, из озера вылетели ещё три существа, вцепившись добыче в шею и передние ноги. Нокаутированный заяц пришел в себя, закричал от страха и боли и потытался пятиться назад, подальше от смертоносной воды. Но твари не сдавались. С пугающей синхронностью они начали то биться в воде своими длинными трехметровыми телами, то повисать на несчастном животном мертвым грузом, выматывая его и неумолимо затягивая в бездну. Наконец, жертва сдалась. Ноги зайца подкосились, он издал последний в своей жизни крик и, обессиленный, шатнулся в воду. Четыре чудовища все разом рванули, и длинные ноги зверька, взбрыкнув в воздухе, скрылись под водой. По поверхности прошла пара лёгких волн, разошлись, затихая, круги. Вновь над страшным озером воцарилось безмолвие. Как только бедный зверёк исчез в глубине, все живое едва ли не бегом бросилось к воде! Выживший заяц вернулся к водопою и продолжил пить. Из травы выкатились, словно мячики, птички похожие на перепёлок и тоже погрузили клювы в воду. Олени резвой рысью подбежали к озеру и жадно принялись глотать живительную влагу. Пока монстры насыщались где-то в чёрной глубине, нужно было успеть напиться. Праздник закончился, когда новый стремительный бросок из воды выбил, словно кеглю, одну из перепелок. Всё живое разом в ужасе отшатнулось прочь от столь желанной, но смертельно опасной воды и, жалобно глядя на кромку озера, снова разошлось по лугу. Озеро снова требовало большую жертву в обмен на глоток воды. Я сидел с куском мяса в зубах и с прижатым к глазу окуляром оптики. В который уже раз на этом острове мои яички прошли в миллиметре от лезвия бритвы — ведь после обеда я намеревался спуститься к озеру и пополнить запасы воды в бутылке. И тогда именно я бы обеспечил степным животным безопасный водопой. Опять пронесло… И что это вообще за твари? Змеи? Не думаю. Змеи стаями не охотятся, так как не умеют делить добычу на всех. Скорее всего, это какие-то примитивные рыбы — угри или, скорее, пресноводные мурены. Вроде тех, что живут в недрах вулканических озёр на Новой Зеландии. Местные туземцы маори рассказывают про них страшилки, что они топят лодки, душат рыбаков и складируют их тела в холодной глубине. А вот в этих местах такой расклад, по видимому, более чем реален. Бррр… Тем не менее, факт наличия в этом озере плотоядных мурен не отменял того, что мне нужна вода. И по рыбьим правилам я играть не собирался. По всей саванне довольно часто попадались кости копытных. Поэтому найти относительно целый череп ламы — старый и выбеленный солнцем — не составило труда. Из недр торбы я извлёк длинный шнур — я всегда носил с собой ворох всяких верёвочек. Приладив к черепу шнур, чтобы можно было поднимать воду, я направился к запримеченной мной каменной плите, которая валялась на берегу, словно прыгательный трамплин, нависая над водой. Мелко семеня ногами, я дошёл до края этого «трамплина». Угри ждут добычу у кромки воды, так? Поэтому воду набирать надо на отдалении от берега, а эта плита как раз давала такую возможность. Главное — не ляпнуться в воду, иначе от меня рожки да ножки останутся. Уперевшись ногами понадёжнее, я плавно спустил череп к воде, мягко, без лишнего плеска, погрузил его в воду и неспеша поднял. Вода просачивалась и протекала вниз, но до меня добиралось почти что полстакана. Понемногу я наполнил свою бутылку, показал озеру фак и слез с «трамплина». — Отсосите, сучки склизкие! Вам меня не сожрать! Я поправил плащ на плечах и двинулся вперёд — нужно было наконец добраться до верхушки этой чертовой скалы. Я начал обходить озеро с юга. В небесной вышине плыли легкие перистые облака, но они меня не страшили — они так высоко, что не смогут служить прикрытием для атаки. Вдруг из-за скалистого кряжа с высокой вершиной, к которой я направлялся, показались несколько густых белых клубов. Нееееет! Только не это! Умоляю — что угодно, только не это! Затем языки тумана потянулись между утёсов, перетекая через гряду и вливаясь в озёрную низину. На моих глазах жирная белая туча тяжело переваливалась через горы, угрожая в самое ближайшее время затопить собой всё и вся. А вместе с тучей придёт смерть. Жители низины запаниковали! Заяц припустил наутёк и скрылся из глаз, олени замычали и галопом бросились в узкий каньон между скалами. Ветер угрожающе шумел, подгоняя облачную завесу. Кисти рук и ступни у меня мгновенно озябли, а зубы пустились в пляс, как тогда у грязевого пруда. Нужно было искать укрытие! Срочно! Иначе мне жопа! Что делать? Вернуться в нишу? А вдруг птица не побрезгует спуститься на землю и выковырять меня оттуда клювом? Нужно было другое убежище! Увидев узкую расселину между двумя скалами, я мигом шмыгнул туда, как мышь в нору, лег на землю, привалившись спиной к холодному камню, укрывшись с ногами плащом, как одеялом, и накинув капюшон на лицо. Выставил наружу только монокуляр и прильнул к нему глазом, замерев словно статуя. Всё! Рома в домике! Ромы нет! Есть только камни, лишайник и оленье дерьмо! А Ромы нет! Не ешь его, пожалуйста, гнида пернатая! Туча грузно перевалилась через край озёрной котловины, будто густые сливки из стакана. Плотный туман заполонил всё вокруг, резко понизив видимость. Стало прохладнее, воздух холодил горло на вдохе и своей влажностью вызывал кашлевые позывы. Но я натянул на рот и нос ворот рубашки, лишь бы только не издавать ни звука, и продолжал сидеть неподвижно. В наступившей гробовой тишине слышались лишь порывы ветра. Слишком ритмичные, чтобы быть погодным явлением… Это были взмахи крыльев. Из пелены тумана, создавая завихрения, вынырнул небесный гигант. Сквозь белую мглу мне был виден только его жуткий силуэт. Он захлопал крыльями, тормозя полёт, и плавно уселся на одну из скал, окружавших озеро. Пару раз раскинув и собрав свои чудовищные крылья, он застыл в белом тумане, словно огромная страшная горгулья на башне старинного готического собора. Мне он был виден не полностью — половина тела и правое крыло. С расстояния в полкилометра силуэт орла, сидяшего на верху каменной стены вышиной с пятиэтажку, казался не больше воробья. Но это была иллюзия — в сидячем положении орёл был бы метра три от когтей до макушки! Я, еле двигаясь, наклонился вправо и навёл монокуляр на чудовищную птицу. Мне очень хотелось подробно рассмотреть его, особенно голову — может, удастся увидеть его глаза, ноздри и слуховые отверстия, чтобы понять как он ориентируется в облаках и тумане. Но плотная пелена позволяла видеть только темный силуэт. Орёл топтался ногами на месте и наклонял голову к лапам — видимо, он притащил с собой тушу какого-то животного и теперь насыщался, сидя на высоте. Кроме как глазеть на обедающую птицу, делать было нечего. Только ждать, когда же рассеется туман, и думать. А ещё следить за берегами озера и активностью зверья. Уж олени-то точно знают, когда можно выходить, а когда нужно сидеть и не отсвечивать. Появились одна догадка, почему громадная птица летает внутри облаков. Дело было не только в прикрытии для атаки, но и в аэродинамике. Если обычного орла увеличить вдвое, то площадь поверхности его тела увеличится вчетверо, а масса — аж в 8 раз. Он просто не взлетит. Крылья не дадут нужной опоры на воздух, чтобы поднять такой вес. Но влажный воздух внутри облаков или после дождя намного плотнее обычного и обеспечивает лучшую опору. Поэтому гигант и охотится в тумане — при повышенной влажности воздуха он может взлетать даже с тяжёлым грузом в виде добычи. Вполне возможно, что летать он мог и в ясном небе — крылья его относительно размеров тела были просто огромны — но по вышеуказанным причинам охотился только в облачные дни. Орёл обрабатывал свою добычу почти полтора часа. У меня затекла поясница и заболел крестец. Сидеть без движения было невыносимо. Правда, я сумел дотянуться до своего пенала с растопкой, который девочки подарили мне на день рождения, и подсунуть его себе под задницу. Если застужусь и пипирка прикажет долго жить, то я сам пойду к орлу и скажу «жри меня скорее!» Наконец, птица наелась. Раскинув крылья, хозяин этих гор изящно спланировал вниз к озеру, неся в когтях остатки своей трапезы. Пройдя бреющим полётом над водой, он сбросил вниз объедки. Затем приземлился на берег, вытянул шею и начал пить. Умный, черт! Заплатил угрям пошлину и освежается в свое удовольствие, пока озерные таможенники жрут! Напившись, он взгромоздился на валун и начал чиститься. Теперь между нами было всего метров сто. Видимость стала намного лучше. Я уже порядком подрастерял бдительность, поэтому смело пересадил свою жопу поудобнее, чтобы лучше видеть птичку. Дебил! Даун, ты не в партере театра! Это не балерина на сцене, а жуткий хищник! Услышав шорох жопы по земле, орёл повернул голову в мою сторону. Меня словно ледяной водой окатили! Во рту закололи тысячи иголок — мерзкий вкус страха! Захотелось исчезнуть, врасти в скалу, сжаться до размеров пылинки! Я зажмурился и стал ждать, когда страшный клюв схватит меня поперёк тела… Словно вечность, прошла минута. Я всё ещё живой. Ни шороха крыльев, ни топота лап. Я приоткрыл глаз и глянул в сторону валуна. Орёл как ни в чем ни бывало дальше перебирал клювом перья. Кажется, я слишком переоценил свою гастрономическую привлекательность для гигантских орлов. А может, он просто сейчас сытый… Улучшившаяся видимость позволила осмотреть голову птицы. Больше всего она напоминала грифа или кондора из Анд. Длинная гибкая шея усиливала сходство. Но, в отличие от этих трупоедов, лысой у гигантского орла была только голова, а шею покрывали перья. Более того — когда со скалы на дальнем берегу сорвался камушек и с лёгким стуком покатился вниз, орёл оторвался от чистки, растопырил два веера из плотных перьев по бокам головы и прислушался. Вот это да! Складные ушные раковины! Чтобы полёту не мешали! Глаза тоже были довольно крупные, а на широких ноздрях по краям имелись особые бортики, также помогавшие втягивать больше воздуха. Так я и думал. Все органы чувств выставлены на максимальные настройки, чтобы не теряться в тумане. Может быть, есть и ещё какой-нибудь анализатор. Наподобие змеиных ямок Якобсона — природного тепловизора. Под холодным дождём тепловые сигнатуры оленей и лам выделялись бы как на блюдечке! Пернатый охотник закончил гигиенические процедуры, помотал головой, раскрыл колоссальные крылья и одним взмахом ушел практически вертикально вверх! Как по линеечке! Второй хлопок крыльев раздался уже где-то далеко в вышине. Поразительные летные характеристики! Особенно для такой громадины! Снова повисла тишина. Куда делся орёл, воспарив в белой пелене — неизвестно. Что у него на уме — тоже. Облака всё так же застилали озёрную низину так плотно, что с трудом можно было различить края скал. Берега всё ещё оставались пустынными. Животные не покидали укрытий, а значит и мне не стоило. Кажется, облако и не думало рассеиваться. Черт, а здесь прохладно! Даже очень! Такое явление у туристов называется «обезьяна» — плотное облако окутывает вершину горы, и температура может резко упасть, иногда градусов на двадцать! Окоченеть от холода в «обезьяне» — плёвое дело! Мне нужно согреться! И быстро! Благодаря моим дорогим девочкам, у меня с собой пенал, а в нем — огниво и растопка, которая не сыреет от влажности. Нужно только найти основное топливо для костра. Кажется всё-таки придётся рискнуть и прогуляться… На лугу в изобилии то тут, то там валялись кучки сухого оленьего и ламьего навоза. Ничего не поделаешь — разведу костёр из кизяков, дров тут не найти. В пределах двадцати-тридцати метров от моей расселины можно было набрать достаточно говяшек. Если всё время одним глазом поглядывать в небо и внимательно слушать шорох крыльев, то можно успеть юркнуть в норку до знакомства с орлиными когтями. Я облачился в плащ и, сгорбившись как Квазимодо, почти что на карачках выполз на луг. Я начал собирать кизяки и зашвыривать их себе в укрытие. После каждого броска я косился на небо и внимательно прислушивался — звуков опасности не было. Затем я вынул из-за пояса нож и нарезал мягкой травы. Вскоре я притащил в свое убежище несколько охапок. Сложив из них лежанку, я собрал кизяки в «поленницу». Выбрав пару самых крупных, я разломал их на кусочки — внутри они были совершенно сухие. Подпалив искрой от огнива пучок растопки, я зажег сухой навоз, и вскоре уже с блаженной рожей грел озябшие бока у уютного костерка. Подкрепился фруктами и мясом. Растянулся на травяной подстилке. «Обезьяна» по прежнему никуда не собиралась уходить. Луговое зверье укрытий не покидало. Я понимал, что торчу здесь уже слишком долго. Давно пора было залезть на чёртову скалу, осмотреться, спуститься и чесать со всех ног на кордон. Но проклятая туча скомкала все мои планы. Оставалось только сидеть на подстилке из травы, греться теплом костра и хмуро жевать кусок вяленого мяса, грезя о горшке горячего супа с картошкой и теплых мягких женских прелестях… Облако стояло на месте, а время шло. Молочная мгла начала темнеть. Кажется, я профукал день впустую. Наконец, с востока — от океана — потянул свежий ветерок, и туман медленно начал расползаться на клочья. Белые клубы струились между утесами, заполняли расселины и трещины в скалах, где и оседали крупными холодными каплями на курчавой поросли лишайника. Робко и несмело на луга по берегам озера снова вышли олени. Они двинулись вдоль каменных стен, слизывая росу с камней и травы. И в самом деле — лучше напиться по капельке, чем отдать жизнь за пару полных глотков из озера. Я глянул на очистившееся небо — на востоке уже сгущалась темная синева, а солнце светило с запада приглушенно. Близился вечер. Экваториальная ночь наступит быстро. Кажется, придётся задействовать план «фонарик». Я встал и отряхнул с себя травинки. Убедился в наличии фонарика в торбе. А то план «фонарик» без фонарика — такое себе дельце. Плащ я оставил в укрытии — ночевать я рассчитывал здесь, а орла ясным вечером можно не опасаться. Тем не менее, близилась ночь, обратный путь мне предстояло проделать в темноте, когда на разбой выйдут падальщики, а может и ещё кто похуже. Поэтому я проверил нож на поясе, сунул пику в чехол за спину, а в руки взял лук с наложенной на тетиву стрелой. Фух! Пора! Трусцой я побежал по тропе, которой днем пришёл к озеру. Минут двадцать спустя света стало ещё меньше, но я уже добрался до края плато. Передо мной открылся шикарный вид на буш, сверкающие биолюминесценциями джунгли и океан, но с востока стремительно накатывалась ночь. В саванне и буше не было ни светляков, ни светящихся растений, поэтому ночи здесь были черные, как подмышка мозамбикского шахтёра. В сгустившихся сумерках даже в монокуляр было почти невозможно различить, где именно из буша выходит та тропинка, на которой сейчас должны по плану стоять девочки с смолистым факелом наготове. Но я сумел разглядеть несколько валунов, мимо которых я неоднократно проходил, когда возвращался с охоты. Тропа должна быть примерно там. Промелькнула безумная идея спуститься прямо сейчас и добежать до кордона, но я сразу ее отбросил. Фонарик — совсем не альтернатива солнечному свету. А значит я запросто могу споткнуться на спуске, полететь и сломать шею. Или не найти тропу в буш. Или самый веселый вариант — напороться на идущего на охоту ягуара. Тогда мне точно хана. В поединке в темноте у меня нет ни шанса против Его Величества. Пробежав ещё метров двести южнее, я остановился, достал фонарик и, направив его в сторону буша, включил, отсчитал пять секунд и выключил. Затем повторил этот сигнал ещё дважды. Достал оптику, прильнул к окуляру. Несколько раз провел взглядом по границе буша и просто осмотрелся своими глазами. Ничего! Огня нет! Я поднял фонарик и повторил трехразовый сигнал. Снова осмотрел границу. Ага! Вижу! Вижу маленький огонёк! Вот он усилился, разгорелся, набрал яркость! Уже можно видеть его невооружённым взглядом! Я зажег фонарик, поднял его над головой и помахал из стороны в сторону. Огонь факела повторил мои движения. Есть контакт! Можно возвращаться в укрытие. Ночь тем временем уже совсем сгустилась. Небо было ясное, полное миллиардов звёзд, к тому же луна светила будто лампа. На просторном плато видимость в ночи была очень даже ничего, несмотря на отсутствие биологической подсветки, как в джунглях. Я решил экономить заряд батареек в фонарике и идти при лунном свете. Ягуаров на плато нет — они живут ниже, а стаю падальщиков я сумею заметить. Тем не менее я взял наизготовку лук и двинулся по направлению к массиву скал, окружавших озеро. Было тихо-тихо. Если бы не шорох луговой травы под моими ботинками, мне показалось бы, что я оглох. Я не торопился, даже пытался сделать вид, что всё так и задумывалось и пробовал разнюхать что-нибудь о ночной жизни плато. Вдруг на лугу перед собой я заметил движение. Кто-то метрах в тридцати впереди шел мне наперерез… Я замер. «Кто-то» тоже резко остановился. Мне было трудно что-либо рассмотреть на фоне травы. Я почувствовал некоторое напряжение, пальцы скрючились на тетиве, сжимая хвостовик стрелы. Я силился разглядеть «кого-то», и, кажется, «кто-то» тоже пытливо осматривал меня. Жутковато становится… Чуть впереди и правее меня лежал большой продолговатый валун. Звук легких шагов «кого-то» прошуршал по траве и скрылся за камнем. Кажется, разошлись. Я медленно, неторопливо двинулись дальше. И уже поровнялся с валуном, как вдруг ледяная струя пота протекла у меня вдоль хребта! Я физически чувствовал на себе буравящий насквозь взгляд! Цепенея и стуча зубами от приступа ужаса, я повернул голову в сторону валуна… На камне всего в десяти метрах от меня стояла, четко выделяясь черным силуэтом на фоне звёздного неба, на долговязых тонких ногах… человеческая голова… Страшная, со спутанными патлами и оттопыренными ушами, с мерзким обрубком тощей шеи! Но самыми ужасающими были ГЛАЗА! Огромные и круглые как чашки, они призрачно сверкали под луной и залезали взором прямо в сердце, вызывая животный ужас! Словно демон-истязатель из недр ада явился воочию, чтобы самым изуверским способом извлечь из меня душу! Но инстинкт самосохранения и защиты у меня уже работал на автомате! Когда я срывающимся на хриплый визг голосом заверещал, надрывая голосовые связки, руки сами вскинули лук, оттянули тетиву и отправили стрелу прямиком между адских мерцающих глаз! Сам я скакнул назад что было сил! Толчок ног отбросил меня метров на пять, но тогда я не придал этому значения. Я хлопнулся спиной на траву, но мгновенно приподнялся на локтях и вперил взгляд на злополучный валун. Никого не было! Только камень и звезды на небе. Что вообще произошло? Кто это был? Я попал или нет? Я достал бутылку и отпил пару огромных судорожных глотков. Сердце колотилось так, будто хотело проломить рёбра. Но понемногу я начал приходить в себя. Неужели Преисподняя выделила аж целого демона для принудительного изъятия моей душонки? Слишком большая честь! Какие есть более прозаичные варианты? Может, это ещё одно причудливое животное? Здесь ведь нормального зверья вообще нет! Да, наверное, так и есть. Но убил я его или как вообще? Надо проверить. Превозмогая остатки паники, я достал пику и фонарик. Ну нахрен без света ходить! Расхотелось! Обойдя камень вокруг, я осветил место за ним. На траве лежал «кто-то»… Нервно сглотнув, я приблизился с пикой наготове, глянул на «нечистую силу»… и рассмеялся! На траве, со стрелой в башке, валялась сова! С коренастым толстым туловищем, косматыми пучками перьев на голове и с длиннющими голенастыми ногами! Короткий широкий хвост я принял за обрубок шеи, сложенные по бокам крылья — за уши. Небольшой клюв был приоткрыт. Даааа… Делааа… Я из-за вполне безобидной птицы размером с баскетбольный мяч чуть сердце не высрал от ужаса! Прости, совушка, что грохнул. Случайно получилось. А не надо было меня пугать! Господи, как же я очканул!!! Как бы то ни было, у меня теперь была совиная тушка. Вот и будет мне ужин! Подсвечивая себе путь фонариком и собирая по пути кизяки, я резвым шагом добрался до озера, а там и до своей расселины — ее не трудно было найти по лужайке подрезанной травы перед входом. Быстренько раздув костёр, я ощипал птичку и насадил ее на вертел, ради которого пожертвовал одно своё метательное копьё. Долговязые когтистые лапы я отложил, чтобы подтвердить историю о «ходячей голове» вещдоками. Черт, а эта совушка стала бы отличным компаньоном для знаменитого Всадника-Без-Головы! Просто напарники мечты! Кизяки прогорели, оставив груду малиновых углей. Я поместил вертел с птичей тушкой над жаром. У меня не было ни соли, ни приправ, но тем не менее я пускал слюни на шкворчащее жаркое! Демоническая сова, жаренная на горящем говне! Да это же самое, мать его, брутальное блюдо на свете! Ни в одном стейк-хаусе нет такого! Закусив совятинкой, я растянулся на травяной лежанке, покрытой плащом. Под левую руку я положил фонарик, а под правую — пику. Мало ли какая херня опять случится? В просвете расселины мерцали звезды над скалами. Проклятое Озеро зловещие сверкало в лунном свете. Угли костра переливались красным в темноте, остывая. Я вытянул ноги к теплу и погрузился в дремоту… Кто-то теребил мой ботинок. Я приоткрыл глаза. Мне было не видно мои ноги, но я явно ощущал, что кто-то шевелит правую ступню. Кусочек неба со звездами чуть заметно посветлел — близилось утро. Меееедленно, по миллиметру, я потянулся рукой к фонарику, а другой — к рукоятке оружия. Ночной гость увлечённо ворочал мою ногу из стороны в сторону. Готово! Я положил палец на кнопку фонаря, резко вскинул голову и руку и дал свет! Луч выхватил из темноты уродливую рожу! Морда с плоским носом, бисеринами глаз, многочисленными кожаными складками и огромными ушами! В полуоткрытой пасти торчат два сверкающих острых клыка! Вампир! Не успел он заверещать от ударившего потока света, как я хватил по нему пикой наотмашь! Но удар пришёлся не по башке или туловищу, а чуть правее, и раздался негромкий треск, а вслед за этим пронзительный вопль кровососа, бросившегося наутёк! Я вскочил и осветил фонарём ночную тварь! Хромая, она резво ковыляла к выходу. В три больших шага нагнав ее, я придавил гадину ногой к земле! Передо мной, вне всяких сомнений, была летучая мышь размером с таксу. Только вот летучая ли? Передние ее конечности были не крыльями, а какими-то долговязыми паукообразными ходулями-хваталами с длинным тонким когтем на конечных фалангах. Задний лапы были более привычного звериного вида. Вампир бился у меня под подошвой, верещал и пытался царапать и кусать мою обувь. Кажется, ударом пики я перебил ему кость его левой ходули, поэтому он и не сумел удрать. Я приставил кончик острия к середине туловища и добил визжащую тварь. Демон и вампир за одну ночь! Обоих я грохнул, а одного даже сожрал! Как тебе такое, Геральт из Ривии? Я посветил на ботинок, который зверюга пыталась прогрызть. Кажется, мне понятен ее мотив. Кровосос искал самое теплое место на моём теле, ведь тепло означает обилие сосудов под кожей. А самыми тёплыми оказались нагретые костром резиновые подошвы ботинок! Их то он и стал бесплодно мусолить, пока меня не разбудил! Заинтересовали меня и следы зубов. Два параллельных вертикальных разреза. Так! Секундочку! Что-то очень знакомое! Такие же раны были на ноге дохлого оленя, который мне попался днём! Вот оно в чем дело! Нетопыри-вампиры, живущие от Венесуэлы до Боливии, тоже не прочь полакомиться живой кровушкой. Чтобы кровь не сворачивалась и не закупоривала рану, они хорошенько слюнявят разрез. В слюне вампира есть антикоагулянт, который вынуждает кровь оставаться жидкой и дает время нализаться досыта. Здесь, видимо, была та же история. Только обычный вампирчик размером с ладошку, а этот — с небольшую собаку. Доза антикоагулянта соответствующая. Поэтому жертва после насыщения и истекает кровью до смерти. Было и ещё одно отличие — у местного нелетающего кровососа были полноценные губы, чтобы не елозить по ране языком, а конкретно так отсасывать. Жутковато. И мерзко… Я отфутболил покусанным ботинком труп упыря. Судя по небу, дело близилось к рассвету. Сон всё равно был испорчен, так что надо бы глянуть, что у меня там ещё съестного завалялось в торбе и хватит ли кизяков для хорошего костра. Небо, остававшееся безукоризненно ясным всю ночь, было по прежнему безоблачно. Я ел плод дом-дерева и смотрел, как лучи солнца бросают тени скал на гладь Проклятого озера. Наконец, света стало достаточно. В лучах рассвета даже удобнее смотреть на запад — не будет слепить. Я собрал свои пожитки, но оставил их в убежище, а с собой взял только монокуляр и нож — с вещами и оружием не очень то сподручно заниматься скалолазанием. Напугав оленей, выходящих из узкого каньона на береговые пастбища, я легкой рысцой оббежал вокруг озера, вдыхая полной грудью свежий утренний воздух. Так. А теперь финишная прямая — залезть на скалу. Жизнь на острове вынудила научиться надежно цепляться пальцами за любые неровности и хорошо подтягиваться. Я перебирался с уступа на уступ, думая, куда же пристроить ногу или где надежнее ухватиться. Моё внимание было сконцентрировано на вершине. Нельзя отвлекаться и глазеть вниз или по сторонам. Только вперёд! Точнее — вверх! Оставался последний рывок. Я покрепче уперся ногами в уступ, оттолкнулся и сумел зацепиться в прыжке за широкую трещину. Подтянулся на бицепсах. Есть! Высота наконец взята! Я встал во весь рост. Ветер шумел вокруг меня и трепал волосы. Я глянул на запад. Край плато переходил в склон, но более пологий чем восточный — всего в несколько градусов- и простирался он дальше. Он тоже образовывал обширную саванну. На травяном просторе виднелись ниточки ручьев и несколько небольших озёр. Затем на лугах появлялись отдельные деревья и кустарники, переходящие в зеленый буш. Что было за ним — я не видел. Глаза привыкали к прохладному ветру и освещённости. Мне показалось, что за изумрудным бушем виднеется что-то ещё. Я достал монокуляр, навёл на голубоватую дымку вдали и поймал фокус. Сквозь утреннюю пелену испарений я увидел колоссальную долину, уходящую на запад. С севера и юга ее обрамляли горы, наподобие того хребта, что я только что покорил. Они пологими склонами опускались в глубокую низину, наверняка покрытую густыми джунглями. Посередине, слегка извиваясь изящными изгибами блестела узкой ленточкой река. Я с отвисшей челюстью созерцал открывшийся передо мною простор. Наш остров был огромен. Два дня пути от берега, куда прибило наш плот, до вершины кряжа покрывали лишь крошечную его часть. Это открытие взбудоражило мой ум и пробудило десятки новых вопросов. Этот остров сопоставим по размерам с крупнешими участками суши Гавайского и Галапагосского архипелагов. Это не какая-то там узкая полоска суши, которую можно просто отметить на карте. На нем есть горы, реки, огромные пространства территорий и обитают уникальные существа. Его несомненно видели — если не мореплаватели, то летчики или камеры орбитальных спутников. Почему же тогда он не известен всему миру? Почему не населен? Где данные об экспедициях на него? А что если всё как раз наоборот? Сильным мира сего слишком хорошо известно об этом месте, и его существование, а также все данные исследований, преднамеренно засекречены от обывателей! Или же научные и исследовательские экспедиции, ступавшие на эту землю попросту не возвращались обратно в цивилизованный мир, чтобы поведать о своём открытии! Тогда всё намного хуже чем если бы мы просто застряли на неизвестной земле. Да и кто вообще говорит, что долина с рекой — часть той же суши, на которой живем мы? Вполне может быть, что за бушем будет обрыв к морю и пролив, а горы, что я вижу в монокуляр, расположены на совсем другом соседнем острове. Мысли роились в черепной коробке, как мухи в сортире. Я просто стоял на вершине скалы, открытый всем ветрам, и думал. Но всё-таки пора было возвращаться. Меня уже давно ждали. Я слез со скалы, отряхнул руки и пошёл к своему маленькому лагерю. Через полчаса я уже трусцой бежал на кордон.