Тенали

По мере пути наклонный спуск плавно выравнивался в горизонталь, а буш становился всё гуще и гуще, походя уже больше на низкорослый лес. Тропы стали узкими и труднопроходимыми. По моим догадкам, крупные звери вроде буйволов и уж тем более бобромотов и моа сюда не ходили, поэтому дороги протаптывали относительно некрупные кабанотапиры и козлики — я заметил под ногами хорошо знакомые мне следы. Приходилось идти медленно и часто орудовать мачете, чтобы расширить узкий туннель в плотных дебрях. Поменялся даже характер почвы. Раньше она была доволно светлая, минеральная, тропы и водопои у озер покрывала мелкая кремнистая пыль, а сейчас под ногами лежал сплош жирный чернозём, состоящий исключительно из органики. Удивительно, но пропали даже водоёмы! На глаза нам больше не попадалось ни озер, ни ручьёв, хотя с гор вода стекала в изобилии. Идя через буш, мы решили двигаться вдоль русла ручейка. Раз остров имеет форму колоссальной котловины, воды которой стекают вниз с гор и собираются в реку, то, следуя за водой, мы точно не собьемся с пути. Но ручеёк внезапно просто взял и прервался, будто бы уйдя под землю. Сразу же после пыльная почва сменилась черным перегноем, пропитанным влагой, а следы крупных зверей исчезли. Наблюдая все эти перемены местности, мы сделали вывод, что уже добрались до дна котловины. Теперь нам предстоял путь по лесам. Угорь был доеден утром за завтраком. Мы могли бы ещё несколько дней питаться запасами, но я тем не менее держал лук под рукой на случай встречи с возможной добычей. Вдруг тоненький свист донёсся откуда-то справа. Девочки, кажется, даже и не обратили на него внимания, но я весь напрягся как струна. Куропатки! Как кстати! Вкусная жирная курочка на вертеле не в пример лучше сушёной оленины! Я вытащил стрелу и зарядил лук. — Девчата, ждите здесь и ни звука. На ужин будет птица! — полушепотом сообщил я, с помощью Сары избавился от корзины и с одним луком, крадучись, углубился в чащу. Куропаток долго искать не пришлось. Они, как и на восточном склоне, копошились в траве под кустом. Один из пернатых — дозорный — сидел на нижней ветке куста. Удачная редкость! Мишень что надо! Главное, не прошляпить такой чудный шанс… Куропаточий петух крутился на своём насесте как флюгер, поэтому я двигался только тогда, когда он не смотрел в мою сторону. Подкрасться на выстрел, тихо, по шажку — есть. Чтобы остаться под тенью, пришлось занять неудобную позу, склонившись на левый бок. Поднять лук — готово. Плавно, без скрипа натянуть тетиву. Прицеливание. Петух прыгнул на соседнюю веточку. Не беда. Ты, родной, всё равно у меня как на блюдечке. Направляю стрелу добыче прямо в середину тушки. Начинаю сверять дыхание и сердцебиение. Ещё полсекунды — и он мой… Жгучая колотая боль, будто булавка, пронзила мою левую лопатку. Я дернулся, пальцы слетели с тетивы, и стрела, свистнув, скрылась в кустах, даже не зацепив птиц. Почуяв неладное, они повысовывали головы из растительности и стали озираться уже все вместе. Не знаю, заметили ли они мени ли нет, но тем не менее поспешили гуськом скрыться в чаще. А я всё равно сделать ничего не мог. Стрелу-то я взял всего одну. Самоуверенный дятел. Боль в плече прекратилась так же резко, как и накрыла. Будто выключателем на несколько секунд щелкнули. И что, блин, это было? Обернувшись, я увидел плеть лианы, покрытую длинными тонкими шипами. Чёрт! Угораздило же! Охота вся насмарку… — Где птица? — живо спросила меня Сара, когда я хмурый вернулся к ним обратно. — В лесу, с друзьями и родственниками. Поздравляй мазилу! — Поздравляю, мазила! — усмехнулась Сара — Ладно тебе, не беда. Есть ещё хавчик. Потопали! — Потопали… — я взвалил на себя корзину и снова принялся прорубаться через кусты. Чащоба из переплетений листьев, ветвей, лоз и трав начала светлеть впереди. Лучики света пробивались сквозь лесной полумрак. Лес редел, а значит впереди было какое-то открытое пространство. — Стой, отряд! — скомандовал я, когда до края леса оставалось метров двадцать. — В чем дело? — спросила Сара. — Лес через несколько шагов резко обрывается. Я понятия не имею, что там. — И? — Надо разведать. Где у нас канат? — Тебе зачем? — Очень возможно, что дальше начнётся болото. Я обвяжусь верёвкой вокруг пояса, и вы сможете меня вытащить, если провалюсь. — Так может лучше я пойду? — отозвалась Дженни — Я намного легче тебя. — Хм. Разумно. Ну, давай, если не боишься. Опоясанная двумя витками троса Дженни, размахивая своим маленьким мачете, двинулась сквозь заросли навстречу свету. Мы с Сарой понемногу травили верёвку. — Ой! — донесся до нас напуганный голосок. — Что случилось? — Земля под ногами ходуном ходит! — Не волнуйся, мы держим. Видно что-нибудь? — О да! — Ну и что там? Болото? Поляна? Озеро? — Не угадали! Обрыв! — Обрыв?! — Да, высоченный! — Как думаешь, край обрыва мой вес выдержит? — спросил я. — Думаю, да, если не на самом краю встанешь! — Иди обратно, я схожу и сам всё осмотрю! Обвязавшись тросом вместо Дженни, я принялся продираться по ее прежнему пути. Туннель в зарослях, проложенный миниатюрной азиаткой, был явно мне маловат, так что я был вынужден практически пробивать себе дорогу заново. Свет впереди усиливался. Почва под ногами обрела некоторую зыбкость, ту самую, о которой предупреждала Дженни. Но дальше продвигаться мне не было необходимости. Обзора вполне хватало. Почти вровень с краем обрыва шумел зеленый океан ветвей и листьев. Кое-где над общим уровнем джунглей высилась исполинская крона колоссального фикуса. Вдали в дымке на поверхности растительного моря, словно волны, вздымались поросшие лесом холмы. Тем не менее, общий уклон местности все же был направлен к западу. Наверняка там, в низинах, можно найти ручьи и по ним выйти к реке. Внимательно изучив местность при помощи монокуляра, я вернулся обратно к девушкам. — Есть идеи, что нам делать дальше? — спросил я у спутниц, когда описал им то, что видел. — Странно! Обычно это ты выдаёшь разные хитрости! — удивилась Сара. — Просто думаю как нам поступить. В целом все сводится к двум вариантам — спускаться с этого обрыва или нет. Если нет, то нам придётся искать обход или закругляться и возвращаться обратно к морю. Для этого нам придётся снова шариться по этим дебрям, по бушу и саванне. А это означает напряг с водой и возведение бомы каждый вечер. Амат скоро снова проголодается. — Думаешь, что надо спускаться? Какие в этом плюсы? — Из плюсов — вода. На обрывах источников не бывает, вода же вниз течёт. А ещё мы снова окажемся в джунглях — там мы умеем устраиваться получше, чем в буше или саванне. Но прямой путь назад нам уже будет отрезан. — Хватит верёвок на спуск? — Надо примерять. Если нет — тогда однозначно поворачивать назад. Шастать вдоль обрыва и искать естественный спуск мне не охота. Жить хрен знает сколько дней в буше, каждую ночь в страхе перед аматом такое себе удовольствие. Мы связали два наших троса самым крепким узлом из возможных. Один из концов надеждно закрепили на стволе узловатого корявого дерева, на вид достаточно прочного. К свободному же концу примотали толстую сухую ветку, которую я обрубил с дерева топором. Она должна была сыграть роль груза на нашем измерительном тросе. Конец верёвки с отвесом девочки копьями спихнули с края обрыва. Я понемногу начал травить канат, опуская вниз наш деревянный якорь. Через натянутый трос я чувствовал как отвес время от времени натыкается на ветки или застревает в зелени. Тогда приходилось дергать за верёвку, чтобы освободить груз. Спустя некоторое время через мои ладони проскользил соединительный узел. — Тридцать метров есть. Или сто футов. — Дно? — поинтересовалась Сара — Пока нет. Спускаю дальше. Однако уже скоро якорь глухо ткнулся во что-то твёрдое внизу. Я несколько раз подергал канат, но груз спуск не продолжал. Мы нащупали землю, а возле меня на земле оставалось ещё очень приличная длина веревки. Я прикинул в уме примерную высоту. — Чуть меньше сорока метров. А троса у нас суммарно шестьдесят. Спуститься сможем. Я втянул трос обратно и отвязал отвес. — Значит так. План такой. Первой спускаем Сару. — Че это меня? — поинтересовалась она. — Потому что я — лебёдка нашего лифта, а Дженни оставлять одну там внизу я боюсь. Кроме того ты возьмёшь мачете и во время спуска будешь расчищать путь от поросли, чтобы корзины ни за что не цеплялись. Их я спущу после тебя, а затем Дженни. В конце спущусь сам. На конце троса я завязал узел в виде двойной петли. В эти петли нужно было продеть ноги, будто трусы надеваешь. Сара натянула эти верёвочные стринги, и трос упёрся ей в ляжки под ягодицами, подчеркивая её большие круглые булки. Я не удержался и похлопал Сару по сочной заднице. В штанах погорячело и зашевелилось. Сара стрельнула в меня хитрым взглядом и развратно улыбнулась. — Воу, полегче, тигр! Соскучился? Если не уронишь меня с высоты в 10 этажей, вечером помогу тебе расслабиться. — и отправила воздушный поцелуй. А ведь она права! К девчонкам я не прикасался уже с неделю, это точно! Надо это как можно быстрее исправлять! Впрочем, пока и вправду не время. У нас сейчас в приоритете спуск. С мачете в руках и копьём за спиной Сара, пятясь задом, подошла к краю обрыва. — Твою мааать! Ну, смотри у меня! Уронишь — не прощу! Она встала на карачки, перекинула веревку через какой-то корень, как через блок, и я начал долгий и кропотливый процесс спуска Сары с обрыва. В нашем плане это была самая сложная часть. Приходилось опускать ее буквально метр за метром. Сара по ту сторону обрыва, временами отзываясь на наши оклики, прокладывала для нас отвесную дорогу. Спуск занял почти час. Когда Сара крикнула, что достигла земли, я уже не ощущал своих кистей рук. Тыльные части ладоней побледнели, пальцы не разгибались, между костей кололи иглы. Дженни минут пятнадцать растирала мне руки, чтобы восстановить нормальное кровообращение. Зато дело было практически наполовину сделано. Я глянул с края обрыва. Вниз тянулась широкая свободная от растительности полоса, а внизу под деревом крошечная Сара уже расчищала от зелени полянку. Я окликнул ее, и она помахала в ответ мачете. Корзины я спустил играючи. После Сары я их почти не чувствовал на конце троса. Внизу девушка отцепляла наш багаж, и я втягивал канат обратно. Настала очередь Дженни. Она влезла ногами в петли, впилась ручками в трос и зажмурилась, сжавшись в комочек. Было видно, что она боится спуска с высоты, но не хочет подавать виду. Поэтому я спустил этот комочек плавно, практически на одном дыхании. Когда я глянул вниз, Дженни уже выпутывала ноги из веревки, стоя на твёрдой земле. Пора было спускаться и мне. Поначалу я думал просто привязать трос к какому-нибудь дереву и слезть по нему. Однако это значило бы, что нам пришлось бы так его здесь и бросить, а этот прочный канат уже не раз сослужил нам хорошую службу. Пошевелив немного мозгами, я кое-что придумал. — Сара!!! — заорал я вниз. — Да! — чуть слышно раздалось из бездны. — У вас там есть бревно?! — Что?! — Бревно или камень примерно моего веса!!! — Сейчас поищу! А тебе зачем?! — Нужен противовес для спуска! Ищи быстрее! Сара юркнула куда-то в лес. Через некоторое время за ней побежала и Дженни — наверное подруга ее окликнула, я не расслышал. Вскоре они снова вышли на полянку, тяжело волоча за собой сучковатое бревно. — Отлично! — крикнул я им — Вяжите к канату! Только крепко! Девушки несколько минут корпели над узлами, и вот наконец замахали мне руками — противовес был готов. Я захлестнул канат вокруг деревца, скрутил из конца две петли для ног и нацепил эту конструкцию на себя. По идее противовес из бревна должен был сделать мой спуск плавным и относительно безопасным. По идее… Я присел на краю обрыва, словно собирался справить вниз большую нужду, и слегка оттолкнулся ногами. Гравитация подхватила меня, и я плавно поехал вниз. Однако мой импровизационный лифт неумолимо набирал скорость. В первые секунды все было еще терпимо, но затем видимый край обрыва стал удаляться от меня уже пугающе быстро! Я глянул вниз — навстречу моему заду стремительно летело бревно! Девочки выбрали слишком легкий противовес! У меня аж дух перехватило! Я уже был готов заорать от страха, как вдруг… Петли врезались мне в ляжки, как вожжа под хвост кобыле! Причиной стала резкая остановка. Бревно также остановилось в полуметре до столкновения со мной. И сразу же заднюю поверхность бедер пронзила жуткая боль от пережима веревками! Я глухо взвыл. — Рома, миленький! Ты в порядке? — донесся голос Дженни откуда-то снизу. — Черт, по ногам резануло! — промычал я, хватаясь за трос и подтягиваясь на бицепсах, чтобы снять нагрузку с ушибленных ног. — Почему встал? — спросила Сара. Судя по голосу до земли было еще порядка десяти метров. — Не знаю. Раз я на одном уровне с бревном, то, наверное, это узел на середине троса где-то застрял. — Как нам тебе помочь? — Отойдите подальше! Я попробую дергать и качаться. Авось и проскочит узел. По прежнему держа вес на руках, я толкнул бревно ногами. Мы разъехались в противоположные стороны, как два маятника. Собственно, двумя маятниками мы и являлись. С каждым новым толчком амплитуда все нарастала, и каждый раз в самом крайнем положении я рывками дергал за канат. Узел проскочил, когда я меньше всего этого ожидал. Спуск возобновился тоже неожиданно резко. Мимо меня пронесся противовес, а я со всей дури воткнулся седалищем в почву! Призимление вышибло из легких громкое «уууххх!» От удара петли с моих ног слетели, и бревно, ничем не сдерживаемое, полетело прямо в меня с двадцатиметровой высоты! — Рома!!! Краем уха я услышал шаги бегущих ко мне девушек. — СТООООООЙ!!! — истошно заорал я. Моя реакция была молниеносной. С юркостью кошки я вскочил на ноги, игнорируя боль, и прыгнул прямо на бегущих ко мне девушек, сгреб их в охапку на лету и повалился вместе с ними на землю. Через долю секунды в то место, где приземлился задом я и куда хотели подбежать девушки, с грохотом влетело бревно. Секунд двадцать мы переводили дух, лежа на траве. Адреналин бурлил в крови, пульс долбил в ушах, но все уже было позади. Спуск состоялся, и дорога назад была отрезана. Гудящая боль сжигала задние мышцы бёдер. Я выпустил девушек из объятий и со стоном перевернулся на спину, согнув ноги в коленях. — Рома, ты как? — Дженни встала и склонилась над мной. — Ляжки болят… — поморщился я — По любому синяки черные будут… — Бедненький! Как тебе помочь? Надо что-нибудь? — Ничего особенного. Дайте полежать. Скоро должно отпустить. Синяк не перелом. Жить буду. — Лежи, мастер альпинист! — отозвалась Сара — Командуй, что делать, а то надо дать тебе отдых. — Отвяжите тросы от бревна, смотайте их и распутайте все узлы. Вы думаете, почему я так заморочился и просто не слез по верёвке? — Ладно, Индиана. Сделаем. Девушки принялись трудиться над канатом, дав мне перед этим бутылку воды. Я сидел, пил и разминал одубевшие ноги. Спустя минут пять я уже смог подняться и неуклюжей походкой пройтись. — Странный всё-таки этот обрыв. — заметил я, поглядев вверх. На пологе лиан, бромелий и кустов, покрывавшем отвесную стену, четко выделялась очищенная от поверхностной растительности полоса нашего спуска. — Я заметила. — подтвердила Сара, запихивая свернутый трос в корзину. — Я, когда кусты рубила, пыталась ногами опереться. Ну, знаешь, как во всех фильмах, когда герои со скалы вниз лезут. Но ноги все время проваливались! Опоры не было! — Вот даже как? — я в задумчивости нахмурил брови. — Может, эта скала сверху имеет форму карниза? — Это уж я не знаю! — развела руками Сара. — Если хочешь, бери мачете и руби поросль, пока не доберешься до камня, раз уж тебе так интересно. — Но если сверху каменный карниз, почему он колышется под ногами? — задала вполне резонный вопрос Дженни. — Тьфу! — плюнул я на землю, окончательно запутавшись. — А ведь и правда! Я теперь все это еще меньше понимаю. По чему мы, йошкин кот, несколько часов шли и с чего спускались? Не дожидаясь ответа, я взял мачете и подошел к стене. От любопытства я даже про боль в ногах думать перестал. Быстрыми взмахами я стал рубить плотный растительный покров, постепенно заходя внутрь. Вот я прошел три метра, пять, а каменной стены все не было! Зато с каждым метром становилось все темнее, а в воздухе витал какой-то гнилостный душок. Супер-плотные дебри стеблей и листьев быстро редели, и, спустя метров пятнадцать от входа пропали совсем. Их заместили густые волокнистые лишайники. Света почти не было, лишь отдельные тонкие лучики пробивались сзади, откуда я пришёл. Над головой была лишь непроглядная тьма. Я вынул фонарик. В его луче я увидел пейзаж, полный мрачного величия. Вокруг, насколько хватало света, среди черных валунов и камней высились мощные темные стволы исполинских деревьев. Они ветвились и пропадали вершинами где-то высоко, в темноте. И каждую поверхность покрывали бесчисленные лишайники. Камни, деревья… они были везде. Некоторые напоминали кудрявую накипь на камнях, другие пышными мочалами свисали с деревьев, аки борода лешего, третьи толстыми тяжами перекидывались с ветки на ветку, наподобие лиан. Это был лес вечной ночи. Мне стало не по себе в этом месте. Душный, но холодный прелый запах, ограниченная видимость. Все это не внушало доверия. Но зато я вдруг понял, с чем мы имеем дело. Во всяком случае, вывел гипотезу. — Значит так, девочки. — я вылез из чащобы на божий свет, отряхиваясь от сора. — Кажется, я допёр. Сара и Дженни ждали меня возле корзин. — Вот смотрите. Представьте себе улицу Нью-Йорка в дождливый день, когда все пешеходы идут с зонтами. Над тротуаром образуется как бы единая плоскость из куполов зонтов, которую держат сотни отдельных опор. — Ну? Представить могу, но зачем? — не поняла Сара. — Здесь… — я ткнул пальцем в сторону обрыва -…тот же принцип. Это не утес, дамы. Это лес. И мы шли по кронам! — В смысле? Объясни нормально? — до девочек не доходило. — Кроны деревьев сплелись настолько крепко, так плотно проросли лианами, корнями трав и других растений, что образовали единый плотный покров, на котором можно стять и не проваливаться. Там даже свой собственный слой почвы образовался. Понимаете? А те корявые деревца наверху и по стене — ветки колоссальных деревьев-опор, проходящие насквозь плотный слой. — То есть мы каким-то образом перешли с горы прямо на этот слой? — спросила Сара — Да, именно! Я даже скажу когда! Помните резкую смену почвы и уход ручья под «землю»? Я это подметил тогда. Вот тогда и перешли. — И все это время под нами было более ста футов пустоты? — захлопала глазами Дженни. — Выходит, что так. Слыхали про одно из семи чудес света, висячие сады Семерамиды? По легенде царь Вавилона возвел их для своей жены. Он велел построить поднятую на колоннах площадь, натащить туда земли, провести полив и разбить парк. Этот лес — природный аналог этих садов. В роли колонн — гигантские деревья, сросшиеся кроны — площадь. Из отмирающей листвы и веток образовалась почва, там наросли кусты помельче, да и ветки «колонн» снизу пробились. Вышел висячий лес. А под ним — изолированное темное пространство, где только лишайники жить и могут. — Ну ты и башка! — Сара смотрела на меня как на мудрейшего из мудрейших. — Я бы в жизни до такого не додумалась! — Просто надо понять, по каким законам живет природа, и подмечать все вокруг. Сразу очень многое станет очевидно. — А ты у нас всё равно умный! — своей лучезарной улыбкой засияла Дженни. — Ваш «умный» чуть в лепёху сегодня не разбился из-за вашего бревна! Слишком легкое оказалось! И где вы только откопали его? — Ой! — Сара переменилась в лице, Дженни тоже. — Мы это сами хотели сказать. Но ты сорвался, мы испугались, забыли… — Так где? — Ну, тебя это явно впечатлит! — Да где же?! — У старой мощеной дороги. Возле статуи. — ВОЗЛЕ ЧЕГО??? И куда только делась боль от синяков? Я громадными скачками ломанул сквозь джунгли по следу на земле, который оставило бревно. Всего метров через сто я выскочил на широкую дорогу. Не было ни единого сомнения — никто, кроме человека, такое возвести не в состоянии. Дорога, метров пять шириной, была вымощена крупным темным булыжником. Она тянулась с запада на восток, во всяком случае, обозримый участок. По краям ее обрамлял мощный высокий бордюр из того же камня. Все было покрыто мхом, перегноем и опавшей листвой, и всё же контуры рукотворной дороги четко проглядывались. Возможно, человеческие ноги ступали на неё впервые за несколько тысяч лет. Но куда интереснее была статуя, чуть выше двух метров и обросшая лианами. Она стояла вплотную к правой стороне дороги, если смотреть на восток. Внешне изваяние напоминало какого-то чувака из мультиков. Изображен он был по пояс. На голове убор из перьев, похожий на корону, физиономия украшена длинным кривым носом и зубастой лыбой от уха до уха. На теле какой-то клетчатый халат, на шее ожерелье. Правая рука вытянута ладонью вперед и будто бы одета в длинную перчатку до локтя. А вместо ног — две ревущие морды ягуаров. В Перу я посетил музей истории коренных народов. Статуя явно была выполнена в древнеиндейском стиле. Значит, до этого острова тоже добрались морские странники из Доколумбовой Америки. И не просто добрались, а обосновались и процветали! Девочки подбежали к дороге следом за мной. Я же был слишком увлечен срезанием лиан и прочей растительности со статуи — мне хотелось осмотреть ее со всех сторон. — Эй, я же в шутку тебя Индианой назвала! — усмехнулась Сара. — Нафига тебе этот истукан? — Да брось! Шутишь? — вытаращился я на нее — Ты видишь перед собой признаки абсолютно доселе неизвестной древней цивилизации и тебе совсем не интересно?! — Мне гораздо интереснее откуда и куда ведет дорога. А этого проидорожного болвана я детально со всех сторон изучать смысла не вижу. — Ладно. — я спрыгнул с бордюра и слегка пошатнулся на ногах. Боль в задней поверхности бёдер снова напомнила о себе. — Ай, чччерт! Ляжки, мать их… — Знаешь что? — предложила Сара — Давай поступим так. Держи моё мачете. Сходи налегке на восток и разведай, что там. Ты понимаешь джунгли лучше нас, так что разузнай обстановку. Я абсолютно уверена, что эта дорога буквально за поворотом уходит в Висячий лес. А мы пока перетащим наше барахло к дороге. — Хм, неплохо придумано. Кроме того, я поищу воду. Из Висячего леса должны вытекать ручьи. А ты молодец! План действительно грамотный. — Учусь у лучших! — улыбнулась мулатка — Ладно, Дженни, пошли за корзинами. Я двинулся по дороге. Она действительно уже наполовину поглотилась джунглями. Кое-где, разворотив блоки бордюра, высилось огромное дерево. Пышные кроны и сплетения лиан перекидывались через дорогу, скрывая небо. Это объясняло, почему древняя мостовая была незаметна с высоты обрыва. Но в целом полоса дороги была практически свободна от растительности, и даже спустя века после своего строительства представляла собой великолепный и удобный путь. Идти и вправду пришлось недолго. Уже метров через сто от статуи дорога делала поворот. Миновав его, я снова оказался у рубежа, где заканчиваются простые джунгли и начинается Висячий лес. Тропические дебри сами по себе довольно плотные. Растительность стремится занять все освещаемое пространство. Но на границе перехода листва и стебли создавали фактически сплошной барьер. И нарушался он лишь в одном месте. Там, где древняя дорога входит в Висячий лес. Темное жерло в зеленом пологе походило на разверзстую пасть. С «губ» этой пасти свисали стебли лиан, а в «глотке» была лишь тьма. Оттуда тянуло холодом, влагой и тяжелым сырым запахом прели и грибов. Я посветил фонариком во мрак. Дорога скрывалась за пологом бород лишайника, свисавших отовсюду. Мрачное местечко. Могильное. Тут только нечистой силе и жить. Я повернул обратно. Все время, пока я не дошел до поворота, мне казалось, что из растительной пещеры за мной наблюдают. Стало малость не по себе, по телу пробежали мурашки. Я обернулся и снова глянул на вход в Висячий лес. Никого. Тишина. Я поспешил скрыться за поворотом. Девочки как раз подтаскивали к статуе последнюю корзину. — Ну, что разнюхал? — поинтересовалась Сара. — Разнюхал сырость, плесень и гниль. — я уселся на бордюр — Там за поворотом действительно вход в Висячий лес. И он мне доверия не внушает от слова совсем. Гнусное местечко. Один черт знает кто там может жить. И выяснять это у меня ни малейшего желания нет. — Тогда дальше на запад? — спросила Дженни. — Да, думаю, нам стоит убраться отсюда подальше. Благо, архитекторы прошлого столь любезно проложили настоящий хайвей в нужном нам направлении. — Как ноги? — спросила Сара. — Да вроде расходился. Корзину нести смогу. Но всё равно по пути будем приглядывать место для стоянки. Так что всем ушки на макушке и выслушивать воду. Мы снова нацепили корзины и продолжили путь. Идти по индейской дороге было сплошным удовольствием. Никаких маханий мачете или проползаний сквозь кусты. Идешь, на посох опираешься, джунглями любуешься. Красота! К слову, лес здесь был куда более дремучий, чем наш, на востоке. Исполинские сейбы и дом-деревья стояли плотнее, бананы, филодендроны, веерные пальмы и бамбук в нижнем ярусе — гуще. Кое-где был заметен ствол фикуса, настолько огромного, что даже окружающие его зеленые великаны смотрелись скромно. То тут, то там на стволах виднелись розетки бромелий. Лианы напоминали толстые корабельные канаты, а в мох можно было провалиться как в перину. Здесь было царство влаги и приглушенного света, а из оттенков зеленого преобладали темные и изумрудные тона. Идти нам пришлось недолго. Не успели мы миновать и километра, как дорога превратилась в короткий мост через узкую балку, на дне которой журчал небольшой ручей. Кроме того, возле моста снова стоял каменный истукан, изображавший все того же носатого персонажа с ягуарами. Мы решили встать на мосту. Выглядел он капитально и надежно — древние сложили его из каменных блоков, плотно подогнанных друг к другу, так что конструкция была на века. Также у потенциального врага было всего два возможных пути атаки. Можно было считать себя относительно защищенными. Ну, и конечно же, близость чистой проточной воды была несомненным полюсом. Мы сняли корзины и принялись разбивать лагерь. — Кто он? — Дженни указала глазами на изваяние — Как думаете? — Какой-то божок или эпический герой из легенд. Возможно, его считали защитником от невзгод или покровителем путешественников, раз натыкали вдоль дороги. — я выдвигал версии, продолжая распаковываться. — Интересно… — Дженни мечтательно устремила взгляд в пространство — Кем были те люди? Ну, строители дороги. — Сложно сказать. Общая стилистика статуй, мотив ягуара. Рискну предположить, что предки местных приплыли с материка, из современных Эквадора, Чили или Перу. — А куда они делись? — Тоже знать не могу. Эпидемия, голод, война. Мало ли из-за чего вымирали древние народы. Во всяком случае, инфраструктура их ныне заброшена. Дорога ведь, тем более такая капитальная, просто так не прокладывается. Она всегда соединяет важные для цивилизации объекты. — Города? — спросила Сара. — И города тоже. Я думаю, у нас вполне есть шансы в самом ближайшем будущем наткнуться на руины какого-нибудь поселения. — Час от часу всё запутаннее. — проговорила Сара. — Да уж. — подтвердила Дженни — Еще сегодня утром мы считали себя первыми на этой земле, а теперь воочию видим признаки того, что здесь тоже живут люди. Жили, во всяком случае. Мы стали готовиться к ночлегу. Я и Сара набрали хвороста вдоль дороги — на ней валялось довольно много сухих веток. Дженни тем временем привязала котелок к веревке, спустила его с моста прямо под поток ручья и подняла его уже наполненным. Причем я ей ничего не подсказывал. Она до всего додумалась сама. Какие способные у меня ученицы! Еще недельку на марше — и заправскими Беарами Гриллзами станут! Сара помимо дров приволокла ворох огромных листьев. — В общем. Обе прошлых ночевки в дозоре первым стоял Рома. Думаю, будет справедливо, если в этот раз первой буду я. Так что, с вашего позволения, я ненадолго вздремну. Она стала укладывать листья слоями, сооружая лежанку. — Слушай, а ты вообще знаешь, что это за листья? — спросил я, приглядевшись к ее находке. — Ни малейшего представления. — Сара продолжала сооружать себе постель — Пальма какая-то. Какая вообще разница? — Эээ, подруга! Видишь эти бурые чешуйки на нижней поверхности листьев? Знаешь, что это? Это споровики! Ты нашла гигантский папоротник! — Очень рада за него. — безучастно произнесла Сара. — А если я скажу, что ростки папоротника — наш корейский деликатес? — улыбнулась Дженни. — Серьезно? — Ага! — хохотнул я — А у гигантского папоротника и ростки гигантские! У некоторых видов еще и корневища крахмалистые. — Ну, он там растёт, дальше по дороге, у обочины за поворотом. — Сара послала мне воздушный поцелуй и растянулась на спальном мешке, расстеленном поверх листьев папоротника — Если принесешь и приготовишь, оттрахаю до потери пульса. Ног чувствовать не будешь! — Я их и так уже едва чувствую после спуска. — засмеялся я — Если окончательно отвалятся, у тебя в корзине поеду. Придя на место по указаниям, я действительно обнаружил почти сразу у бордюра заросли таких же листьев, что притащила Сара. Было даже видно, где она их срезала. Под тенью двухметровых взрослых листьев, похожих на павлиньи перья, прятались молодые, скрученные в спираль побеги, напоминающие по внешнему виду спаржу. Думаю, на вкус они не хуже. На сок, текущий со срезов собранных побегов, налетели насекомые, что только лишний раз убедило меня в их съедобности. Набрав хорошую жменю «спаржи», я концом мачете раскопал почву под зарослями папоротника. Спустя несколько минут ковыряний в почве, я извлёк черный кривой корешок. Он был не особо крупный — если очистить, сердцевина выйдет даже меньше среднего огурца. Больше копаться в грязи ради такой мелочи мне не хотелось. Попробуем сперва то, что удалось достать. Когда я вернулся, Сара уже вовсю сопела носом, а Дженни раздувала в ладонях дымящий пучок растопки. Вместе с ней, стараясь шуметь поменьше, мы взялись за кулинарию. Впрочем, раз Сара сумела заснуть при шуме ручья в каменном русле под мостом, звуки нашей кухни ей вряд ли помешают. Корешок очистили. Он вышел более чем скромным. Чтобы избежать неприятностей, мы решили его подольше поварить. Пока корень кипел в котелке, мы принялись за «спаржу». Мы ее промыли и ошпарили кипятком, а затем приправили солью, перцем и имбирем. Найденный по дороге кислоплод тоже пошёл в дело. Мы решили, что если побеги папоротника хорошо промариновать, а потом обжарить в котелке, то выйдет более чем съедобно. А с прибавкой сушеного мяса и вареного корневища выйдет вполне цивилизованный ужин. Мы уселись на расстеленные мешки у постамента статуи. Её вытянутая вперёд рука была беспардонно превращена нами в вешалку для всякого барахла. Не думаю, что сейчас сюда неожиданно нагрянут индейцы, чтобы предъявить нам за оскорбление своего кумира. Солнце уже скатывалось к закату. Его косые лучи, проходя сквозь полог крон, по градиенту меняли цвет от бледно-желтого к оранжеватому. Дженни положила мне голову на плечо. Я приобнял её. — Как неожиданно все меняется… — задумчиво сказала она. — Ты о чём? — Обо всём с самого начала этого похода. — Да, действительно. По правде говоря, у меня сейчас не меньше безответных вопросов, чем у тебя или Сары. — Например? — А что, если индейцы не вымерли? В силу катаклизмов или войн их цивилизация могла прийти в упадок, но сами они вполне могли продолжить жить здесь в виде диких племён. — То есть есть вероятность натолкнуться на дикарей? — Дженни испуганно захлопала глазами. — Очень маловероятно. Я всё-таки больше склоняюсь к тому, что здешний народ канул в небытие. — Какие ещё вопросы? — О дальнейшем пути. Самый очевидный — двигаться по этой дороге с истуканами. По моим прикидкам, она выведет нас к реке. — С чего такие мысли? Ножом я счистил поросль мха с бордюра и постучал обухом о темный камень. — Валуны из этой же горной породы лежат в Висячем лесу. Я считаю, что где-то там находится и древняя каменоломня, где и были выточены булыжники для мостовой, блоки для бордюров, да и придорожные истуканы тоже. Почему дорога ведёт к реке? Потому что по свежепроложенному пути люди наверняка наладили поставку стройматериалов для чего-то еще более масштабного, чем дорога. Это может быть город или храм. Или и то, и другое сразу. Блоки оттаскивали к реке и на лодках везли к месту строительства. — Да, Сара права. Ты действительно самый умный из всех, кто мне встречался. Честно. — Просто так вышло, что в свое время я увлекался и историей, и географией. По итогу же сдал химию и биологию и пошел учиться на врача. А хобби моё туризм. Будь я инженер-авиаконструктор, увлекающийся танцами и игрой на фортепиано, то был бы в этих джунглях как слепой котёнок. Ум здесь не при чём. — Ну нет уж, не надо лишней скромности! Ты всегда грамотно рассуждаешь, ты логичен и изобретателен. Дурак так точно не смог бы! Солнце ещё больше спустилось к горизонту. На дорогу оранжевыми пятнами падали полутени. Вокруг начала сгущаться тьма. Дженни вдруг легко приподнялась и ловко как кошка вскочила на меня, обвив руками шею. От прежней скромной и пугливой девочки, которая робко жалась к подруге на плоту, не осталось и следа. Сейчас на мне сидела молодая деваха неземной красоты, и она желала развлечься. Она желала меня. — Сару ждать не будем? — я погладил Дженни по изящному бедру. — А не надо спать. Я тоже поиграть хочу! Мррр… — она игриво закусила губу. Тёмные миндалевидные глаза лучились похотью, пряди угольного цвета рассыпались по лицу и плечам. Мой стержень отреагировал незамедлительно. Кровь прилила к паху, и твердеющая штуковина уперлась в горячую промежность Дженни. Она почувствовала и стала гладящими движениями покачиваться взад-вперёд, скользя вдоль моего органа и лаская его сквозь одежду. Ее пышная грудь покачивалась передо мной, глаза были полузакрыты. Меня это заводило всё больше и больше. Ещё минута — и я не выдержу! Сорву с нее шорты и отжарю здесь и сейчас! Я с наслаждением закатил глаза, глянув на секунду вверх. — Дженни… — Мой герой чего-то желает? — страстным шепотом проворковала она мне на ушко. — Посмотри-ка вон туда! — я ткнул в небо пальцем. Сквозь просветы в листве были видны проносившиеся в закатном небе над лесом силуэты. Рассекая воздух крыльями, они летели с востока на запад. Среди всех современных позвоночных есть лишь два типа крыльев. Именно крыльев, для полноценного машущего полёта, а не всяких там перепонок для планирования. Это оперенное крыло птицы и кожистое, как у летучих мышей. Первое представляет собой конечность с одним единственным удлинненным пальцем, а площадь опоры на воздух создаётся за счёт маховых перьев. В случае же с рукокрылыми крыло — это тонкая кожаная мембрана, натянутая между несколькими супер длинными и тонкими пальцами кисти. Оба крыла имеют четкий и узнаваемый силуэт. Так вот. Крылья этих тварей не были ни птичьими, ни мышиными. — Ро… Рома… — внезапно просевшим голосом проговорила Дженни — Это кто? — Не птицы. — я прищурился — И не летучие мыши. Они похожи на… птерозавров! Да. Такой узкий и длинный контур крыла, напоминающий кривой старинный кинжал, я видел только в одном месте — в атласе о вымерших видах. В кронах над нами зашелестело в нескольких местах сразу. На фоне оранжевого от заката небосклона в просвет в листве выставилась башка на тонкой шее и, раззявив пасть, несколько раз хрипло проверещала. Со всех сторон донеслось еще несколько десятков таких же глоток. — Срань! Обложили, демоны! — я вскочил на ноги, Дженни с меня будто ветром сдуло — Джен, поддай дров в костёр! САРА!!! — А! — встрепенулась та, вскакивая с лежанки. — Всем вооружиться! Мы окружены! Шорох и крики наверху усиливались, ползли вниз по стволам, прячась в сгустившихся тенях. Я схватил лук, закинул колчан на плечо, достал фонарик и закрепил его в специальном проволочном зажиме на рукоятке лука. Дав свет, а зарядил стрелу и навел луч в кроны. Там суетились порядка пятидесяти тварей. Все окрашены в бирюзовые и сиреневые полосы. Сложив свои кожистые остроконечные крылья, они ловко карабкались с ветки на ветку, хватаясь сильными когтистыми ногами и цепкими пальцами на сгибах крыльев. Тонкие длинные хвосты походили на плети, а гибкая шея оканчивалась башкой ящерицы, полной частых сверкающих зубов. Пучеглазый взгляд не выражал никаких мыслей и желаний, кроме одного — жрать. Прицепите к велоцираптору вместо рук крылья птерозавра — выйдет нечто весьма похожее. Поленья в костре разгорелись, осветив всё вокруг. В лесу начали загораться первые холодные огни биолюминесценции. Все деревья вокруг нас были густо обсажены этими вивернами, и все они пялились на нас. Я оглянулся на девчонок. Сара с растрёпанными волосами сжимала в каждой руке мачете, Дженни заняла оборону возле корзин, между костром и статуей, вооружившись копьем и прижавшись спиной к камню. Глупо было ждать, когда виверн станет еще больше. Я вскинул лук, поймал лучом тварь покрупнее и стрельнул в середину тела. Пробитый стрелой ящер заверещал и рухнул с дерева. Я выхватил еще стрелу и повторил выстрел. Еще один! Однако мой темп огня был слишком низок — ведь все тренировки у меня были на меткость. После четвертой сбитой виверны стая опомнилась, заголосила и обрушилась на нас. Я отбросил ставший ненужным лук. Вперёд в рукопашную! Мне прямо в лицо, растопырив когти, летел это мини-дракон! Я отоварил его ударом кулака, и услышал хруст внутри тельца твари. Ага! Так значит, чтобы летать, у вас тонкие и хрупкие кости? Ну всё, готовьтесь, мрази, я сейчас из вас смузи сделаю! Я схватил свой узловатый посох. Поиграем в бейсбол! Широкими взмахами я принялся сшибать наседающих виверн прямо в воздухе! Встречаясь с навершием посоха, ящеры верещали, хрустели и сыпались на землю сложенные пополам или с обломками собственных костей наружу. Некоторые приземлились на дорогу и весьма резво бросились в атаку бегом на задних лапах, как те же велоцирапторы. Стоя на ногах, они были ростом с табуретку. Их я встречал пинками, раскидывая по всей дороге. Одна тварь всё же добралась до меня, прицепившись на спину и лязгая пастью возле уха! Сука! Поймав чешуйчатую башку рукой, я со смачным хрупом раздавил черепушку в кулаке! Девчонки тоже рубились изо всех сил. Сара даже преуспевала больше меня! Еще бы, самое подходящее оружие отхватила! Она орала как умалишенная, с ног до головы покрытая кровищей, и остервенело шинковала виверн с двух рук! Учитывая малую прочность нападающих, это было не трудно, поэтому вокруг Сары на глазах росли груды фарша! Дженни вместо контратаки выбрала оборонительную тактику. Она не давала вивернам распотрошить наши корзины. Размахивая копьем и горящей головнёй, она удерживала тварей на расстоянии, давая нам с Сарой время подскочить и прибить гадов. Поток нападавших начал ослабевать. Видимо, их тактика состояла в том, чтобы смять добычу первой же волной, повалив сразу, и мгновенно прикончить. Затяжной бой был явно им не по вкусу. Нам уже казалось, что победа не за горами. Но… Новый крик резанул по ушам! Он был еще громче, еще пронзительнее воплей обычных виверн! Над лесом в уже ночном небе раздались взмахи больших крыльев. Нечто гораздо посолиднее стандартной твари спикировало сквозь листву, распахнуло на секунду крылья в ширину дороги и мягко приземлилось на мостовую метрах в ста от нас. Нечисть встала во весь рост. Она была почти с меня! — АТАС! ЭТО МАМКА! Мамка заорала снова и стремительно понеслась на меня. Я занес свой боевой дрын. Давай, сучара, подходи! Как только распахнутая пасть оказалась в зоне досягаемости посоха, я нанес размашистый горизонтальный удар гадине прямо в башню! БАМ! Мамка завизжала и отлетела к бордюру, а у меня в руках остался только обломок деревяшки! Я рванул к багажу. За топором. Виверна, мотая башкой, начала подниматься с земли. Ах ты, прочная мразь! Я между тем дергал топор, пытаясь отвязать его от корзины. За спиной раздались шаги и крик виверны! Я обернулся и увидел распахнутую зубастую пасть, готовую вцепиться мне прямо в рожу! ДЗЫНЬ! Металлический лязг раздался слева от меня, и трезубец, выпущенный из гавайки, вонзился виверне прямо в грудь. Она отшатнулась и попятилась назад, продолжая завывать от боли! А я отвязал топор. Я вскочил на бордюр, оттуда запрыгнул на статую, оттолкнулся ногой от плеча, замахиваясь в полете топором. С высоты в три метра я обрушился на дракона! — НННАААААААААА!!! Оружие раскроило череп как тыкву! Он буквально разлетелся на две продольных половинки от темени до зубов. Мгновенно замолчав, монстр, сраженный наповал, грохнулся на землю. Я обернулся. Позади меня стояла Дженни с разряженной гавайкой наперевес. — Вот это ты его… — только и сумела произнести она. — Спасибо за помощь! За мной должок. Сара взмахом мачете рассекла в воздухе последнюю виверну. — Сваливаем отсюда! — она выглядела, будто на нее опрокинули ведро крови. — Куда? — спросила Дженни. — Подальше от Висячего леса! Больше этим тварям просто неоткуда взяться! Мы поспешно принялись за сборы. Дженни пихала по корзинам посуду, в спешке выкинув нашу папоротниковую «спаржу» на землю. Нам сейчас было не до еды. Сара второпях оттёрла лицо от крови и стала сворачивать спальные мешки. Я ножом вырезал из большой виверны трезубец. Хотя я и раскроил ей жбан топором, черты морды всё еще были различимы. На самых концах челюсти заострялись и костенели. Получался как бы острый клюв, хотя зубы также имелись — частые и острые, как циркулярная пила. Затылок и загривок украшали тонкие черные остистые выросты, а кожа была покрыта красными и оранжевыми полосами вместо лиловых и бирюзовых. В остальном, кроме, конечно, размера, эта тварь была полностью идентична своим мелким сородичам. Но любоваться ящерами времени не было. Я присоединился к сборам. С северо-востока снова донесся гомон. Он все нарастал и приближался. Мы опять похватались за оружие. Костер был уже затушен, но биолюминесценция давала достаточно освещения. Между стволами и лианами вновь замелькали крылья виверн. Но стаю эту интересовали не мы. Они преследовали кого-то ниже по течению ручья. Я направил луч фонарика на дно каменного оврага. Резво перебирая лапами, против течения воды по камням резво карабкался огромный варан. Даже нет. ОГРОМНЫЙ, МАТЬ ЕГО, ВАРАН! Метров семь от морды до хвоста как минимум! Над ним кружило штук двадцать мелких виверн, бросаясь на него со всех сторон. Варан шипел, как проколотая шина, размахивал хвостом и клацал пастью. А пасть состояла аж из трех челюстей! Одной верхней и двух отдельных нижних половинок. Вдоль спины монстра тянулись ряды шипов, направленных назад. В ветки деревьев над вараном спустились две крупных рыжих виверны, явившиеся на подмогу сородичам. Финал этой схватки остался для нас за кадром. Мы со всех ног драпали по дороге сквозь ночь как можно дальше от жуткого Висячего леса…