Тенали

Больше часа мы шагали прочь от опасных мест, временами даже переходя на бег. Шли молча. На чесание языком энергии не было — вся она ушла в ноги. Моя спина, куда вцепилась в пылу битвы виверна, противно болела — видимо, тварь прошлась по мне когтями. А с учетом корзины, трущейся о свежие царапины, удовольствия было мало. Девушки, кстати, в отличие от меня почти не пострадали. Дженни почти все время битвы стояла спиной к статуе, а Сара просто с ходу уничтожала ящеров, не давая им прицепиться к себе. Мы, сжав зубы, продолжали путь. По сторонам особо не глазели, и тем не менее я посчитал, что мы прошли мимо еще шестерых истуканов. Они были поставлены примерно через каждый километр. Наконец, мы остановились. Во-первых — усталость и утомление начали пересиливать страх и тревогу. Во всяком случае, у меня и Дженни. Успевшая поспать Сара выглядела пободрее. Да и дистанция от территории виверн уже казалась достаточной. А во-вторых — на пути нашем встала преграда. В какой-то момент своей долгой растительной жизни некоторые виды фикуса начинают отращивать на своих ветвях корни. Они спускаются до земли, прорастают в неё, покрываются корой и становятся новыми стволами. Эти стволы в свою очередь тоже отращивают ветки, а ветки — воздушные корни. Фрактал этот расширяется веками. В конце концов может образоваться целый маленький лес, состоящий из одного единственного дерева, которое в этой форме называется баньян. Именно такой частокол стволов и перегородил нам дорогу. Воздушные корни забуривались среди булыжников и в зазоры между блоками бордюра, разворотив многовековую кладку. Складки коры в темноте мерцали голубоватым светом. Оставив корзины на дороге, мы, вооружившись мачете и фонариком, двинулись внутрь баньяна. Между стволов приходилось пробираться, а кое-где и протискиваться боком. Баньян был очень солидных размеров, но не настолько гигантский, чтобы заблудиться. Вскоре мы добрались до середины. В центре этого лабиринта зиял цилиндрический колодец приличной высоты. Мы стояли на его дне, поткрытом толстым мягким мхом, а в просвете где-то высоко наверху был виден пятачок ночного неба. Центральный ствол фикуса уже давно умер, сгнил и рассыпался, оставив после себя это пространство в середине баньяна, а его воздушные корни продолжали расти дальше, формируя ограду. Мы единогласно решили, что это — более чем приемлемый вариант для лагеря. По ходу перетаскивания корзин Сара даже предложила завтра никуда не идти, а остаться у баньяна на пару дней, чтобы восстановить силы. Я идею днёвки поддержал обеими руками. Дженни тоже была только за. Но это всё потом. Мы расстелили мешки на мягкий мох. Все мысли и идеи обкашляем завтра. А сейчас — спать… Я проснулся в той же позе, что и лёг — на животе. На разодранной спине шибко не разляжешься. Было уже утро. Небо в просвете наверху сияло ласковой лазурью. В джунглях вокруг посвистывали птицы. Только услышав их, я понял, чего не хватало джунглям возле Висячего леса. Там не пела ни одна птичка, ни одна мышь не шуршала в лесной подстилке. Всё живое старалось держаться подальше от обители виверн. Девочек рядом со мной не было, но откуда-то тянуло запахом костра. Я сел и размял плечи. Я выспался, но чувствовал себя всё равно довольно скверно. Раны, пустое брюхо, засохшая кровь рептилий на драной одежде — всё это добавляло мало приятных ощущений. Интересно, чем заняты девочки? Я встал и направился по запаху дыма. Идти пришлось в сторону, противоположную от дороги. Выйдя из баньяна, я попал на небольшую расчищенную от растительности площадку в подлеске. Посередине потрескивал костерок. Дженни с хвостом мокрых волос сидела ко мне спиной и помешивала в котелке свое варево. — Доброе утро! — попроиветствовала она меня — Как спалось? — Доброе. — я протер глаз кулаком — Спалось неплохо, а вот спина болит. Где Сара? — Пошла на ручей, помыться. Иди по тропинке. Тебе бы тоже сполоснуться не помешало. — Это да. Спасибо. — я подошел к Дженни, наклонился и поцеловал ее в макушку — А это еще одно спасибо за меткость! Если бы не ты, та курица мне бы рожу обглодала. — Да брось! — Дженни махнула на меня ложкой — Учитывая, скольким я тебе обязана, это самое малое, что я могу для тебя сделать. Оказывается, эту вилку зарядить не так уж и сложно. Беги в душ! Я двинулся вниз по склону холма по недавно проторенной тропе. Насколько я помню, в первый раз гавайку я заряжал минут десять и выбился из сил с тугими пружинами. Неужели даже Дженни прибавила в силе? При этом сидя сутки напролёт в лагере! Прыгая по камням, я спустился к ручью. Он срывался со скалистого уступа и с высоты метра в три падал с своеобразную природную каменную ванну, а затем убегал вдаль, журча среди камней и песчаных наносов. Чуть в стороне у водопада стояла Сара, светя мокрыми сосками сквозь футболку. Она только что оделась и теперь лохматила руками волосы, чтобы побыстрее их просушить. — Привет, драконоборец! — крикнула она мне. — Ты их больше нарубила, чем я. — Но самого здорового грохнул ты! — На пару с Джен. — Конкурс скромняг закончили? — хохотнула Сара — Водичка, к слову, изумительная. Мойся, пойдём завтракать, а потом… ррр… Она приоткрыла губы, вывалила язык, закатила глаза и подвигала кулаком возле рта, давая жирный и недвусмысленный намёк на продолжение. Что и говорить, я и сам уже был давно готов, так что поскорее начал раздеваться. Я стащил с себя драную рубашку. — Срань! — раздался возглас Сары, к которой я стоял спиной. — Что, так сильно порвали меня? — К царапинам я морально была готова! Что это за херня у тебя на спине?! — Где именно? — Левая лопатка! — А что там у меня? — Какой-то здоровенный красный прыщ! — Прыщ? — С кулак, блин, размером! — Ого! Я закинул правую руку за плечо. Действительно, на моей спине надулся огромный кожаный пузырь. Когда я ощупал его пальцами, внутри ощущалась перетекающая жидкость. — Твою мать! — сплюнул я — Кажется, я вырастил неслабый абсцесс! — Кого? — Гнойник. — Фууу, дрянь какая! — Дрянь не дрянь, а надо с ним разбираться. Да и с обычными царапинами тоже. Сейчас смою грязь и приду. А вы готовьте аптечку и чистую воду для промывания. Будем основы гнойной хирургии постигать. — Час от часу не легче… — Сара подобрала с камня свое мачете и направилась к баньяну. Я разделся полностью и зашёл под поток водопада. Вода действительно была идеальная — чистая, прохладная, но не ледяная. Но царапины на спине в воде противно заныли, а гнойник стал ощутим. И когда я успел эту хрень подцепить? Почему не болит? И температура у меня в норме, хотя по идее должно знобить. Пора уже просто начать принимать странности на этом острове как должное и не забивать себе голову неработающими правилами из внешнего мира. Намывшись и очистившись от грязи и крови виверн, я надел штаны, обулся и с голым торсом вернулся к нашей стоянке. Дженни действительно достала аптечку и подготовила бутылку воды. — Так. Сам я у себя на спине операцию не проведу. Есть хирург-доброволец? — А покажи хоть болячку? — спросила Дженни. Я повернулся спиной. — Воу! — в ее голосе чувствовался шок. — Эх… — вздохнула Сара — Ладно. Только потому что ты мне дорог. Джен вчера уже спасала тебя от виверны, значит сегодня моя очередь. — Хорошо. Дженни, будь добра, принеси самую чистую рубашку, что у нас есть. Через пару минут девушка принесла футболку, я вывернул ее наизнанку и расстелил на земле. — Сейчас я подготовлю медикаменты, бинт и скальпель. Во всяком случае, сделаю что-то на них похожее из того, что найду в аптечке. Сара будет оперировать, а Дженни — держать зеркало, чтобы я мог видеть и направлять. Всем все ясно? — Да. — Ладно. Тогда настраивайтесь психологически и хорошо помойте руки. В этом на самом деле нет ничего ужасного. Старайтесь просто не думать о гнойнике, как о части меня. В аптечке (это была та, что со спасательного плота) нашелся почти пустой флакон антисептика. Лучше, чем ничего. Анальгетик, спиртовые салфетки, бинт и таблетированный антибиотик также нашлись. Пинцета не было. Жаль. Видимо, придётся Саре вычищать из меня гной пальцем. А вместо скальпеля прилагалось лезвие для бритвы, завернутое в бумагу. Я отломал веточку от ближайшего побега бамбука и вставил лезвие в один ее конец. Вышел грубый кустарный ланцет. Я заглотил таблетку анальгина. Инструментарий разложил на футболке. Антисептик, четыре марлевых тампона, скальпель, салфетки, распакованный бинт, рулон пластыря — всё по порядку. Сам уселся на землю рядом и наклонился к коленям. — Ну-с, начнём. Все готовы? — Да. — Дженни, наведи зеркало, чтобы я мог видеть свою лопатку. Она нервно сглотнула, но выполнила. На спине у меня действительно красовался здоровый пунцовый волдырь. — Сара, ты как? — Н… но… нормально… — Не паникуй. Я всё контролирую. Бери спиртовую салфетку. Так. Теперь протри лезвие скальпеля, потом поверхность абсцесса и кожу вокруг, а в конце свои руки. Именно в таком порядке. Салфеток мало, так что экономим. — Готово. — Молодец. Теперь положи два пальца на абсцесс и натяни на нем кожу. А после сделай вертикальный надрез. — Не… не могу! — Сара, возьми себя в руки! Ты вчера стада динозавров не испугалась! Я под анальгином, мне не больно! Хочешь ты мне помочь или нет? — Хочу… — Вот. Вдохни, выдохни, натяни и режь. — Фуууух… В отражении я увидел, как Сара ухватилась за волдырь, ее трясущаяся рука поднесла к нему лезвие, и, замерев на секунду, резанула сверху вниз. Тут же густой мутной струёй из пузыря по моей спине потекла красно-желтая смесь гноя и крови. — Фууууу! — отшатнулась назад Сара. Дженни побледнела как полотно. А я даже и боли-то толком не ощутил. Только тактильные ощущения. — Всё, спокойно! Я в полном порядке! Сара, ты просто доктор Пирогов! — Кто?.. — Эээ, не важно. Самое сложное сделали. Бери марлевые тампоны и воду, вымывай гной из пузыря. Можешь даже внутри промакивать. — Самое сложное сделали, говоришь?! — Будешь тянуть — дольше промучаешься! — я видел, что состояние «доктора» сейчас многократно хуже, чем пациента. Тем не менее, Сара, скрепя сердце, нервы и желудок, выполнила требование. Я чувствовал, как вода вымывает остатки гноя из кармана под кожей. — Не могу запихать бинт внутрь. — Сара вроде как понемногу втягивалась в процесс, видя, что мне не больно. — Ну и срезай тогда нафиг всю кожу сверху! Раскрой рану. Тогда точно сможешь вычистить всю инфекцию. Немного поколебавшись, Сара всё-таки взялась за скальпель и удалила дряблую кожу над раной. Это было уже больнее, но я собрал яйца в кулак и даже не дёрнулся. «Доктор» наконец-то поймала настрой, так что нечего пищать под руку. Открытую рану Сара под моим руководством снова промыла водой и просушила марлевым тампоном. Так же поступила и с царапинами от когтей виверны. — Ну, вот почти и всё! Теперь залей все раны антисептиком, а на абсцесс наложи сложенный в несколько раз бинт и прилепи его по краям пластырем. И готово! Радуясь окончанию своей первой в жизни операции, доктор Харрис завершила процедуры. Я проглотил таблетку антибиотика. — Нафиг тебя, Ефимов! Больше такой жестью я не занимаюсь! Всё! Дальше будешь резать себя сам! — Ну, всё, проехали! Ты фельдшер от бога! Спасибо огромное! И ты, Дженни, молодчина! Я посмотрел на кровавые бинты, лежащие на земле. — Так, погоди-ка! — я взял один марлевый тампон и поднёс к глазам, стараясь разглядеть получше — А что это за рисовые зёрнышки? Обратила внимание? — Издеваешься, да?! Это ты должен знать, что там в гнойниках плавает! — Про такие мелкие белые капсулы в абсцессах нам в институте не говорили! Я взял одно зёрнышко и осмотрел его на просвет в солнечном луче. Хоть и не сразу, но я различил внутри какие-то неясные очертания. Глаза, сложенные вдоль тельца лапки… Я схватил скальпель и, едва касаясь поверхности яйца, вскрыл оболочку. На свет показался крохотный, всего миллиметра четыре, недоразвитый скорпиончик! — Да что за трындец тут происходит!!! — Сара перешла на истеричный ор. — Поздравляю, Рипли, ты только что спасла меня от участи ходячего мясного мешка. Подселить личинок внутрь какого-нибудь еще живого неудачника — обычное дело у паукообразных. Я порылся в бинтах и обнаружил жёсткую острую хитиновую иглу, полую внутри. Видимо, эту вот штуку и всадил в меня скорпион. В ней находились зародыши. Внутри меня они вышли в окружающие ткани и стали стремительно развиваться. А игла-то, по ходу, еще и с анестезирующим эффектом, чтобы жертва ничего не почувствовала. — Да когда ты успел-то? — спросила Дженни, палочкой перекидывая все медицинские отходы в огонь. — Да, кажется, припоминаю. Вчера в кронах Висячего леса я пробовал подстрелить птицу. Промахнусь именно из-за укола в левую лопатку! Наверное, тогда в меня эту гадость и подселили! — Тот лес — самое ублюдское место в мире! — Сару колотила смесь бешенства и омерзения — Спалить его к чертям собачьим! — И зачем? Да, твари там гнусные, но они же просто живут так, как приспособлены. Ты, кстати, все «рисинки» из меня вычистила? — Все… — Точно? — Да, точно! Бесишь меня! — она сидела, сложив руки на груди и насупившись — Хотела есть и трахаться, а это дерьмо всё желание отбило… — У меня тоже, честно говоря. — Что ж, видимо, супу придётся подождать. — Дженни сняла с огня котелок и отставила в сторону. — Тогда займёмся делом. Что у нас по запасам? — Немного оленины, рыбы чуть побольше. — Дженни порылась в корзине — Картошка закончилась. Лука и специй пока хватает. — Понятно. Значит, пора на охоту. Сара, поможешь? — Ты всегда и один прекрасно справляешься. — она все ещё была не в духе. — Сегодня нет. Из-за повязки я пока не могу таскать корзину или колчан. Как насчёт немного побыть моим оруженосцем и пойти поискать приключений? — Ладно. Надо проветрить мозги в самом деле. — Сара поднялась с земли. — Что делать надо? Мы двигались сквозь подлесок. Сзади Сара тащила пустую корзину с мачете и моим колчаном, опираясь на копьё. Я же, по прежнему голый по пояс, с ножом на ремне и заряженным луком шарился впереди по зарослям, проверяя местность на предмет следов. Сплошной покров опавших листьев начал уже рябить в глазах, как вдруг среди корней молодой сейбы буквально в нескольких шагах от меня я заметил чей-то лохматый бок. Зверь был примерно размером с кота, покрытый жесткой темно-бурой шерстью. Большую часть его туловища скрывала листва. Он выбрал тактику сидения неподвижно, в расчёте, что мы его не заметим и пройдём мимо. Не прокатило, приятель! Я молча подал Саре знак рукой, и она замерла. Я оценивающе посмотрел на зверька. Мелковат. Жалко убивать. Разве что попробовать взять живьём… Я присел, словно ягуар, готовясь к прыжку. Лук плавно без шума положил на землю. Добыча сидела неподвижно. Резким скачком я метнулся в сторону зверька, пролетев метров пять по воздуху и сцапал за загривок уже рванувшее с места существо. Пойманый зверь дрыгал в воздухе лапами, извивался, визжал и вертел хвостом. Это оказался очередной реликт. Несмотря на шерсть, он больше напоминал репилию. Большая прямоугольная голова со слуховыми отверстиями без ушных раковин обладала приличной пастью, лишённой губ, но оснащенной двумя парами острых клыков и несколькими жевательными зубами поменьше. Лапы по строению напоминали конечности игуаны, но располагались не с боков, а снизу под туловищем, как у млекопитающих. Хвост был толстый и остроконечный, но, опять же, покрытый шерстью. Иными словами, я держал в руках звероящера. Переходное звено от рептилий к млекопитающим. — Чем дальше в лес, тем толще партизаны… — сообщил я подошедшей Саре. — В смысле? — Сперва нам попались эволюционные потомки ныне вымерших групп зверей и птиц, потом некто, очень похожий на живого динозавра. А предки этого пряника вымерли еще раньше. Что же дальше-то будет? Я посмотрел на место под деревом, где сидел звероящер. В углублении в земле лежали несколько блестящих яиц. Пришлось отпустить животное восвояси. Он мгновенно юркнул под корни дерева и глазел на нас оттуда, опасаясь, видимо, за свое гнездо. Оставив животину охранять свою кладку, мы двинулись дальше в поисках добычи покрупнее. Здесь жизнь бурлила в верхних ярусах леса. В вышине то и дело перекрикивались гигантские попугаи. Добыть такую птичку было очень заманчиво, но добраться до них не было ни единого шанса. Кое-где, раскрыв перепонку, от дерева к дереву перелетала летучая игуана. Она заставила нас понервничать, ведь сперва мы приняли ее за виверну. Стайки обезьяних белок, цокая и посвистывая, показывались в листве то тут, то там. Но на земле нам по прежнему никто не попадался. Спустя минут сорок в низинке, где, судя по всему, всегда стояла сырость, на топкой грязи я обнаружил следы. Они представляли собой маленькое конское копытце с отпечатками двух дополнительных пальцев по бокам. Следы были свежие, насколько мне подсказывал мой охотничий опыт. Едва заметная тропка шла от грязной лужи через небольшой холм, за которым слышался шум воды. Я шёпотом велел Саре снять корзину и ждать меня. — Ну, что? — спросила она, когда я вернулся минут через двадцать. — Он там. — прошептал я в ответ — Ходит вдоль ручья и что-то ищет в камнях. — Большой? — С крупную собаку. — Мяскоооо!.. — Тише ты! Он ушастый! План такой. Метрах в ста правее через лощину с ручьём лежит поваленный фикус. Бери копье и затаись на этом «мосту». Спрячься в бромелиях. — Хорошо. — Я в это время зайду слева. Возьмём добычу в тиски. Если я не застрелю ее наповал, то она побежит на тебя, и… — Чик! — Сара заулыбалась и с хищным видом изобразила копьем колющий удар. — Именно. Схватываешь на лету. Погнали! Мы разделились. Сара юркнула в подлесок, двигаясь словно пантера. Я, согнувшись, направился вдоль гребня холма через заросли, стараясь шуршать как можно меньше. Надеюсь, животное у ручья не услышит меня за шумом воды. Я выпрямился и глянул в лощину. Зверь действительно всё еще бродил между камней. Должно быть, искал наросты водорослей или каких-то водяных насекомых. Он был весьма упитанный, с круглыми боками, покрытыми рыжеватой шерстью с белыми полосами и пятнами. Голову с вытянутой закруглённой мордой украшали ослиные уши, крутившиеся во все стороны независимо друг от друга. Временами животное поднимало голову и прислушивалось ещё тщательнее. Он продвигался вверх по лощине, как раз в сторону поваленного фикуса, обросшего бромелиями. В одном месте растения слегка подрагивали. Я прищурился. Из зарослей выглядывал, словно голова змеи, блестящий наконечник копья. Сара вышла на позицию. Поймал себя на мысли, что мы охотимся совсем как бегуны. Я ухмыльнулся, и, забрав еще метров пятьдесят левее, медленно спустился в лощину, прячась среди камней. Впереди над валунами иногда поднимались длинные щетинистые уши нашей жертвы. Я подкрадывался на выстрел, скрываясь за валунами и стараясь не попасться ей на глаза. Зверь же в свою очередь двигался всё ближе и ближе к засаде Сары. Даже если я и не всажу в него стрелу он может сам зайти к ней в ловушку. Наконец, шанс на выстрел представился. Между двух камней метрех в двадцати впереди показался полосатый бок животного. Оно стояло, наклонив голову к воде. Я поднял лук, натянул тетиву. Вода шумит, скрип тетивы не страшен. Полторы секунды на прицеливание. Выстрел. Крик зверя раздался над ручьём. Он взбрыкнул и, спотыкаясь, поскакал по камням к бревну с бромелиями. Моя стрела торчала у него в боку. Бегущее животное приближалось к «мосту». Я только время от времени замечал над камнями его уши и спину. Как только оно поровнялось с упавшим деревом, я заложил два пальца в рот и громко свистнул. Зверь остановился и инстинктивно вскинул уши, чтобы прислушаться к странному звуку. Тут же в воздухе словно молния сверкнуло копьё. Раздался ещё один крик, короткий и отрывистый. Я побежал вперёд, на ходу закидывая лук на плечо и доставая нож. Однако в нём нужды уже не было. Копье, пущеное недрогнувшей рукой Сары, попало точно в середину грудного отдела спины, перебив позвоночный столб и прикончив животное на месте. — Отличный бросок! — отдал я должное моей напарнице, когда она спустилась с фикуса к ручью — Поздравляю с полем! С первой добычей-то бишь. — Ага! — расплылась она в довольной улыбке — Да я даже и не знала как его кидать! Швырнула наугад, интуитивно, когда эта зверюга остановилась из-за твоего свиста. — А это первобытные инстинкты в тебе зашевелились! Скоро охотиться будешь не хуже меня. — Лучше скажи, что это за животина и как ее есть? Я осмотрел нашу добычу. Конечности соответствуют найденным следам — два пальца по бокам и маленькое конское копыто посередине. Хвост и уши как у ишака. На макушке хохолок из жестких серых волос. Морда закруглённая, с развитыми губами, выразительными глазами и влажными ноздрями. А самое примечательное — длинные клыки верхней челюсти. Они торчали изо рта сантиметров на семь, как у сибирской кабарги. — А вот попробуй ты мне сказать, кто это такой? — я продолжал экзаменовать Сару — Отбрось все «косметические» детали и попробуй прикинуть, на кого из современных животных он больше всего похож? — Ну… — она почесала голову — Наверное… на лошадь? — В точку! Ты растешь на глазах! Я тоже думаю, что у современных лошадей и этого тропического чудика — общий предок. Назывался эогиппус, если я правильно помню. — А разве конину едят? — С преогромным удовольствием! Спроси у любого казаха! — Тогда потащили этого твоего эогиппуса поскорее к костру. А то снова аппетит появился! Когда мы принесли к баньяну выпотрошенную тушу лесной лошади, надетую ногами на шест, Дженни уже разливала суп в наши тарелки — наверно, заранее услышала треск в подлеске. Сама она уже пообедала, поэтому мы с Сарой с удовольствием приступили к трапезе. День стоял жаркий и влажный, что неудивительно для тропического леса, и пот лил с нас градом. — На такой жарище конина долго не проживёт! Давайте по быстрому соорудим коптильню и, в конце концов, потрахаемся! У меня уже скоро яйца лопнут! — Я пойду принесу бамбук и банановые листья. — вызвалась Дженни и взяла мачете. — Отлично. Я тогда разделаю тушу. — А мне что делать? — поинтересовалась Сара. — Для начала залезь на баньян. Поищи там какие-нибудь тонкие и гибкие лианы, чтобы скрепить детали нашей коптильни. А потом помоги Дженни. — Во нагрузил! Ладно, сделаю, если это ускорит дело. Каждый взялся за свою работу. Я подвесил лошадиную тушу на ветку и ободрал с неё шкуру. Язык, сердце, печень и почки я завернул в листья и спрятал в прохладе под корнями баньяна. Потом приготовлю из них свое фирменное охотничье жаркое. Остальную тушу порубил мачете на удобные куски, разложил их на листьях банана и стал натирать солью. — Эй, народ! — раздался в кроне баньяна голос Сары вперемешку со смешками — Гляньте, что я тут нашла! На землю у костра шлепнулся какой-то плод. За ним ещё несколько штук. Вслед за ними спрыгнула с баньяна и Сара. — Погляди! — она подняла один из фруктов с земли и показала мне. Я не смог сдержать смех. Плод настолько детально напоминал стоячий мужской член, насколько это вообще возможно! Сантиметров двадцать в длину и четыре-пять в диаметре. Цилиндрической формы и с крайне характерной головкой. Грязно-желтого цвета и с гладкой глянцевой поверхностью. Снаружи покрыт толстой прочной скорлупой. Сходство по форме было поразительное! — Такое только ты найти и могла! — рассмеялся я — Какие забывные штуки здесь, оказывается, на деревьях растут! — Не на деревьях. На лианах. — поправила меня Сара, вертя находку в руках — Черт, крутая штуковина! Жду не дождусь пустить её в дело! Она прошлась по поверхности фрукта языком, нежно обхватила губами головку и невероятно эротично сделала пару движений, имитируя минет. — Чем быстрее соорудим коптильню, тем быстрее пустишь. — О чем речь? — Дженни приволокла ворох стройматериалов. От её былого ропота и неуверенности в лесу не осталось и следа. — Сара нашла свой любимый фрукт. Членофрукт. — Вот это да! — Дженни тоже с интересом осмотрела сие чудо природы — А его можно есть? — Про съесть не знаю, а вот заглотить могу! — Сара уже начинала нехило заводиться. — А вот хороший, кстати говоря, вопрос! Попробую его вскрыть! Я положил плод на корень баньяна и ударом мачете разделил его вдоль. В душе на секунду что-то оборвалось, когда острый клинок безжалостно располовинил растительную пипиську. Наверно, все мужские половые органы на планете объединены общим сознанием — когда больно одному, больно и всем окружающим. Внутри оказалась белая чуть зеленоватая мякоть с крупными, но мягкими семечками. Едкого запаха или млечного сока, говорящего о ядовитости, не было. На вкус плод тоже оказался приятный — травянистый, чуть сладковатый. — Эге! А ведь если его испечь в собственной скорлупе, он будет не хуже кабачка или баклажана! — Какой универсальный фрукт! — снова рассмеялась Сара. — Ладно, давайте уже коптить конину! Коптильню сделали по нашей стандартной схеме. Каркас конуса из бамбука, оболочка из банановых листьев. Внутри на тонких лианах висят куски мяса. А снизу — костерок. Я взял охапку волокон веерной пальмы, смочил их водой и кинул на раскаленные угли. Сразу же повалил дым. Пошёл процесс! Я убедился, что наша приблуда работает как надо. — Так, девчонки! — я встал и размял плечи — Ну-ка все быстро снимаем трусы с задниц и компот с костра! Вождь идёт на охоту! — А мы уже! — раздался голос Дженни у меня за спиной. Я обернулся. Одежда девчонок была раскидана по корням баньяна, а Дженни хитро выглянула из-за одного из стволов и тут же спряталась. — Девочки, не дразните меня! Всё равно ведь найду! — Попробуй, следопыт! — поманила Сара откуда-то из баньянового лабиринта. Негодницы явно хотели поиграть! Хорошо же! Я двинулся в гущу стволов. Это было сродни выслеживанию добычи, только двигал мной уже сексуальный голод. Девчонки перебегали где-то вокруг меня в зарослях. Временами до меня доносился легкий смешок. Шорох босых ног по земле вдруг прозвучал совсем рядом справа от меня. Я метнулся на звук и схватил за руку Дженни, пытавшуюся спрятаться от меня за баньяновым стволом. Шалунья уже была полностью голая, сияла улыбкой сквозь распущенные волосы и явно была не против. Трахаться в растительных дебрях было неудобно. Я слишком долго терпел, чтобы запороть такое удовольствие. Я потащил Дженни к нашей моховой «спальне» в центре баньяна. Она на ходу хваталась за пряжку моего ремня, хихикала и рвалась содрать с меня штаны. На месте нас уже ждала Сара, в открытой позе развалившаяся на нашем импровизационном ложе. Возле неё валялось на мху несколько членофруктов разных размеров. Самым большим она терла у себя между ног, от курчавого лобка до мокрой щелочки. Мне было не до прелюдий. Тестостерон уже буквально тек из ушей, желание распирало изнутри, казалось, что температура тела поднялась градусов на двадцать. Я толкнул Дженни на мох, и она послушно припала на колени. Сара, не прекращая мастурбировать фруктом, другой рукой обняла подругу за шею и слилась с ней в поцелуе. Дженни прогнулась, оттопырив свою аккуратненькую попку с незагорелым отпечатком от трусов. Рывками я расстегнул ремень и спустил штаны. Мой дружбан рвался в бой. Схватив Дженни за булки, я, даже не помогая руками, засадил ей прямо в узенькую киску. Она тоненько застонала, но стон заглушился поцелуем Сары. Я сразу припустил с места в карьер. Мыслей не было. Только инстинкты и эмоции. Со стороны я, наверно, походил на отбойный молоток. Держа девушку за талию и лапая загорелый попец, я продолжал механически ее насаживать. Краем глаза я успел заметить, что Сара от поцелуев переходит к более серьезным ласкам. Она развернулась и подставила к лицу подруги свою изголодавшуюся лохматку. Дженни не осталась безучастной и с готовностью припала промежности своей партнёрши, подложив ей ладони под пышную задницу. Гонка продолжилась. Ещё минут пятнадцать мы с Сарой натягивали Дженни с двух сторон. Влажность и жару никто не отменял, так что от такой «кардио-тренировки» я уже был потный как конь. Я вышел из лона Дженни, несмотря на её эгоистичный протестующий стон, и, путаясь в штанах, подполз к Саре. Та придвинулась ко мне, пошире расставляя свои шикарные бёдра и сверкая похотливой улыбкой. Я сгрёб ее ноги и закинул себе на плечи. Задница Сары приподнялась, оказавшись как раз на уровне с моим членом. Направляя рукой свой стержень, я поместил его девушке между булок. Сара поняла, чего я хочу, и расслабила попку, словно приглашая меня. Мне повторять было не нужно, и я, нажав, вошёл в упругий эластичный туннель. Сара охнула от удовольствия. Но ей, видимо, было этого мало. Она слишком увлеклась играми с найденными членофруктами. Взяв самый большой, она поместила его себе в истекающую влагой киску. Поймав мой ритм, эта извращенка принялась наяривать свою дырку, устраивая себе двойное проникновение! Дженни тоже без дела не осталась. По примеру подруги она, мелко дрожа, сунула в себя фрукт поменьше и тоже стала активно ублажать себя. И всё же ей хотелось принять участие в общем веселье! Не переставая мастурбировать, Дженни склонилась к затвердевшим соскам Сары, обхватила один губками и принялась страстно насасывать. Девочки стонали и вскрикивали, я глухо рычал, вгоняя болт в вожделенную плоть. Время вокруг перестало существовать. Остались лишь мы втроём… На удивление, первой из игры выбыла бывалая нимфоманка Сара. Мы ее так тщательно обрабатывали, что она не выдержала. Глубоко застонав и прогнувшись, Сара затряслась в оргазме, закатывая глаза. Мой член выскользнул из её упругого зада. Дженни придвинулась к мне поближе, ее ноги опять приглашили меня. А малышка явно набирает обороты! Того и гляди, скоро даже наставницу свою в постели обгонит! Ласковое розовое лоно, полное липкой теплой влаги, снова приняло меня. Мы трахались с Дженни в классической миссионерской позе, удовлетворяя похоть просто, страстно и без изысков. Рядом Сара, отойдя от оргазма, продолжала ласкать себя фаллическими плодами, искоса смотря на нас. Она так иногда любила делать — смотреть, как я натягиваю ее подругу и просто мастурбировать. Видимо, желание устроить для Дженни секс с парнем у Сары было настолько сильным и давним, что она до сих пор неслабо возбуждалась от такого зрелища. Мы достигли пика одновременно. Дженни протяжно застонала и крепко сжала руками грудь, пощипывая соски, и прогнулась так же, как недавно Сара. Я выдернул член из ее лона и с подлинным наслаждением излился пульсирующим потоком на шикарный бюст моей партнерши. Заметив мой финиш, Сара подставила лицо, раскрыв рот и вывалив язык, и заслуженно получила свою порцию белой жижи. Уставший, но ужасно довольный собой, я повалился на мох между девушками. Приятная эйфория накрыла с головой. Все потребности удовлетворены. Ни с чем не сравнимое ощущение… Обмывшись под водопадом у ручья, мы вернулись к нашей стоянке и проверили коптильню. Дым по прежнему валил коромыслом, заполняя все пространство под конусом из листьев. Мы подкинули еще волокон, а сами решили попробовать «баклажаны» на вкус. Мы договорились называть их так, если подразумевалось их применение в кулинарном плане. Кому захочется есть на ужин «членофрукт»? Отложенные мной части лошадиной туши я порубил на кусочки и уложил в котелок вперемешку с нарезанным луком, жиром и приправами. Обычно я добавлял ещё и картошку, но сегодня у нас ее не было. Так что вместо неё использовали баклажан. Рагу на горячих углях булькало и медленно томилось, прикрытое сверху широким листом филодендрона. Аппетитные ароматы распространялись в воздухе над стоянкой. — Ммм, хорошо-то как! — Сара со вкусом потянулась всем телом от рук до кончиков пальцев на босых ногах. — Что будем дальше делать? — спросила Дженни. — Ужинать, я полагаю. Солнце уже начало медленно скатываться к западу. Туда же, куда направлялись и мы. — Нет, я имею в виду, что будем завтра делать? — Ну… — Как твоя спина? — осведомилась Сара. Я стащил футболку. — Боли и дискомфорта вроде больше не чувствую. Гляньте, что у меня там. А лучше опять через отражение покажите. — Вот. — Дженни снова встала у меня с зеркалом за спиной. Раны выглядели вполне зарубцевавшимися. Не было даже неприятных жестких корок из засохшей крови. Я пошевелил левым плечом. Прооперированный абсцесс также никак о себе не напоминал. — Думаю, корзину я вполне нести смогу. Так что ужинаем, ложимся сегодня пораньше и хорошо отдыхаем. Баньян — хорошее убежище. Дозорного ставить не будем. А завтра, если всё будет хорошо, продолжим нашу экспедицию… Свет солнце снова стал принимать красноватые предзакатные тона. Звуки дневных джунглей понемногу затихали, уступая место вечернему затишью. Тихо потрескивал костёр, пуская в воздух искорки. Атмосфера располагала к размышлениям. Я внезапно ощутил себя бесконечно оторванным от мира. Человечество осталось там, где-то далеко за бескрайними просторами океана. Его будто никогда и не было на этой планете. Точнее, было, но сейчас оно в полном составе из трёх человек сидело здесь, у этого костерка возле баньяна. Я люблю моих девушек. Я знаю, что это взаимно. Но, черт, больше всего на свете мне сейчас хочется увидеть живого человека… Солнце скрылось за лесом. Завтра будет новый день…