Тенали

С каждым днём облака над джунглями Вазитенали становились всё гуще и висели всё дольше. Колесо ежегодного цикла завершало очередной оборот. Скоро вновь польют дожди. В один из таких пасмурных дней я отправился к амбару получать ежедневный продуктовый паёк. Он полагался на каждую хижину в зависимости от рода деятельности или заслуг её жителей. Обычно его выдавали кукурузной мукой, крупой и особым сухим сублиматом для супа. Я пока не застал процедуру его изготовления полностью, но мне рассказали про методику. Сразу после сбора первого урожая — главным образом, клубней — этот гигантский картофель чистили, варили и разминали. Получившееся пюре размазывали по большим листьям и оставляли сохнуть на солнце, а засохшие пласты растирали в ступах в порошок. К нему добавляли сушеный лук, специи, бобы или кукурузную крупу, иногда кусочки вяленого мяса. Если эту сыпучую сухую смесь развести водой и проварить, то получится отличная густая похлёбка. Именно ей нас кормили во время нашего пребывания на заставе Огня. Раздачей заведовала одна из младших жриц. Когда я подошёл к амбару, то заметил возле него группу охотниц Юкторы. Жрица-«завхоз» отмеряла им солидные мерки сублимата и муки. — Вам куда столько? Не треснет? — спросил я одну из охотниц. — Как раз на две недели. Мы уходим на промысел. Юктора сейчас у нас в хижине, оружие проверяет. Загляни к ней. Она тебе всё расскажет, если интересно. Большеухая охотница сидела под навесом и делала стрелы. — Куда это вы так бодро собираетесь? — обратился я к ней. — О! Ты нам как раз нужен! Не хочешь сходить с нами в Тайную долину? — Звучит многообещающе. Но зачем вам именно я? — Талла-Койя говорила, что у тебя на родине бывает очень холодно. В Тайной долине ледяные ветра дуют прямо из скал, поэтому там всегда гораздо прохладнее, чем на остальном острове. Долина окружена горами, солнце редко туда заглядывает и слабо прогревает. Человек, привычный к холоду, был бы нам очень кстати. — Любопытно… Мне действительно интересно взглянуть на этот природный холодильник. Но вам-то туда нафига? — Тайная долина холодна, но не безжизненна. Там растёт очень много вкусных ягод и орехов. И животные там совсем не похожи на остальных. Эта долина в горах за рекой. Мы промышляем там каждый год перед дождями. Уходим завтра на рассвете. Ну, так что? Ты в деле? Конечно, черт побери, в деле! Я уже давно засиделся в Омавази! Мой внутренний дикарь снова рвался в лес и звал мою жопу навстречу приключениям! Юктора научила меня стрелять. Пора было реализовать навыки! Предупредив Юктору, чтобы без меня не начинали, я полетел искать Сару. Лишние руки в таком деле не помешают! Я нашёл её на середине реки. Она пришвартовала лодку к камням на небольшом перекате выше от деревни и выцеливала кого-то острогой в воде. Я в челноке подгрёб к ней. — Привет. Тут охотницы одно дело мутят… — Я в курсе. — холодно ответила она — Мне лодочницы сказали, они же завтра их перевозить будут. — Может, с нами пойдёшь? — «Нами»? Ты, типа, тоже собрался? — Ну, да. А что? — Ничего. Просто ты всё больше и больше ведёшь себя так, словно хочешь остаться жить с мочика навсегда. — С чего ты это взяла? — Слишком уж резво ты вливаешься в их общество. Да и Дженни тоже хороша. Надеюсь, ты не забыл, для чего именно мы покинули побережье и отправились в твой долбаный поход, а? Такое ощущение, что я единственная думаю о том, как свалить с острова! Зачем я, по твоему, учусь на лодках ходить? — Сара, хватит молоть бред! С недели на неделю придут муссоны. Ты хочешь плыть по морю в шторм? Я вот не хочу! Нам придётся ещё минимум несколько месяцев жить с мочика. А все эти месяцы надо что-то жрать! — Делай как знаешь! — Сара ткнула острогой в воду — А я пока займусь тем, что реально поможет нам спастись. Мне, во всяком случае. — Ну и на здоровье! — я оттолкнулся веслом от камней — Посмотрим, как твоя речная лодочка пригодится тебе в океане! — Спасибо за совет! — крикнула мне в спину Сара — После дождей сразу же на Морской рубеж переберусь! От вас двоих подальше! И какая муха её укусила? Мне действительно нравилось у мочика, но на идею свалить обратно в Мир За Водой я не забил. Просто пока рано что-либо предпринимать. Мы ещё слишком мало знаем. Помимо испаноязычных пиратов в 17-18 веке, остров явно посещали и американцы. Причём совсем недавно. Талла-Койя, если её возраст и вправду 119 лет, должна была лично видеть вертолёты над джунглями. Но она последнее время увиливала от продолжительных бесед, ссылаясь на кучу дел в преддверии дождей. Это и была ещё одна причина, по которой я вписался в охотничью экспедицию. Решил пойти по проверенной дорожке — чем больше трудишься на благо племени, тем больше секретов тебе доверяют. Поход Юкторы был, безусловно, очень важен для «экономики» мочика. Так что помощь в нём даст мне ещё с десяток очков к карме. По совету одной из охотниц, я захватил с собой тёплое пончо и большую дорожную корзину. Из вооружения ограничился луком, ножом и пикой. Много вещей не набирал — нужно было оставить в корзине побольше места, чтобы тащить обратно добычу. Насилу заснув от волнения вечером, я проснулся ещё до зари. Опять пришлось ночевать в доме Мастера Хосе в одиночку. Дженни снова зависает в хижине у ткачих, Сара, наверное, после вчерашней ссоры видеть меня не хочет. Ну, и не надо. Ещё посмотрим, кто из нас первым способ свалить найдёт! Человек пятнадцать охотниц во главе с Юкторой уже собрались возле пирсов. Их ожидали семь каноэ. Как только первые розоватые отсветы начали пробиваться откуда-то с востока, мы отчалили и двинулись вниз по течению. Ориентируясь на какие-то одной ей известные приметы, Юктора дала гребцам команду править к северному берегу. Мы причалили к узкой песчаной косе, и охотничий отряд быстро разгрузил вещи. Как только каноэ скрылись за поворотом реки, уходя вверх по течению, Юктора тихо щёлкнула языком, подала едва заметный жест, и вся группа вереницей двинулась под полог леса. Я так и не понял, что за инстинкты её вели. Скорее всего, то был просто многолетний опыт. Она уже не первый десяток лет ежегодно преодолевала эту тропу. Да и тропы-то никакой не было! Просто направление сквозь заросли. Мне кажется, даже если Юкторе завязать глаза и заткнуть её большие уши, она всё равно по памяти пройдёт от реки до долины и даже не споткнётся. Охотницы шли быстрым шагом. Я едва поспевал за ними. В качестве обуви они в этот раз предпочли легкие ботфорты из кожи, расшитые бисером. Очень может быть, что такие европейского кроя сапоги они в своё время подсмотрели у пиратов. Я не стал исключением. Только вот моя обувь была сделана на основе моих уже порядком истрепавшихся ботинок. Я просто срезал с них подошвы и отдал их мастерице, которая не так давно сделала и мой наруч. Вышли прочные, стильные и действительно удобные сапоги с современной фабричной подошвой. Привалы мы делали только в середине дня на холодный перекус и вечером на ночёвку. Говорили мало — излишняя болтовня перед просыслом считалась дурной приметой. На стоянках охотницы играли на свирелях или вязали из травы и палочек амулеты на удачу, развешивая их затем по кустам вокруг лагеря, пока готовился ужин из похлёбки и лепёшек. Первую тортилью всегда выбрасывали в лес — «дань Тенали». К слову, суп из сублимата мы варили в алюминиевом котелке — большой редкости среди мочика. Единственным источником алюминия для них был морской мусор. Пивные банки и разный прочий хлам собирали жители побережья, переплавляли и отливали посуду. То, что охотничью экспедицию снабдили такой ценной вещью, показывало её значимость для всего племени. Примерно на третий день пути характер леса стал меняться. Словно с экватора мы перемещались во всё более и более северные широты. Сперва сейбы и фикусы заменились на платаны, каштаны и клёны. Попадались кустистые олеандры с пышными яркими цветами. Затем пошли тополя и монументальные дубы. Плодов на каштанах не было, но вот дубы оказались просто усыпаны здоровенными желудями. Их собрали, очистили от скорлупы, мякоть накрошили, обжарили в котелке и заварили водой. Вышел отличный бодрящий напиток, на удивление похожий на кофе. — Желудей мы тоже наберём. Но на обратном пути. — сказала мне Юктора. Фауна в этих местах также имелась. Мы регулярно слышали в дубравах возню и хрюк кабанотапиров. Они с аппетитом хрустели желудями. Свинья — она и на Вазитенали свинья. Одного такого поросёночка мы даже подбили на ужин. Он оказался более крупным и лохматым, чем его родичи из низин. Один раз Юктора ни с того ни с сего остановила отряд немым жестом, и пять минут мы стояли замерев, словно статуи. В лесу не раздалось ни звука. Ни один листик не шелохнулся. Когда мы продолжили движение, Юктора ответила, что мы только что разминулись с крупным ягуаром. Медвежьих следов было полно. Отпечатки лап, дерьмо, шерсть, борозды от когтей на деревьях. Юктора предупредила, что в Тайной долине их будет ещё больше. — Один такой мне лицо и разукрасил. — сказала она, указав на шрамы — Теперь я его когти на шее ношу. Чтобы не забывать о бдительности в лесу. — А какие опасные животные там ещё водятся? — Помимо медведей — никого. Очень редко забредает ягуар. Правда, есть ещё филины. Они ростом с твою подругу Дженни и очень тщательно защищают гнёзда. Если окажешься поблизости, филин начнет топорщить перья и ухать, напугать попытается. Не поможет — нападёт. Будет бить крыльями, клевать в голову и целиться когтями в лицо и горло. Несколько неопытных моих охотниц так погибли… С каждым километром рельеф становился всё более каменистым и гористым. Дорога явно шла на подъем. То тут, то там попадались живописные скалы посреди леса. Их поверхность покрывали узорчатые лишайники. Растительность продолжала меняться. Появились сосны с рыжей корой и мягкой длинной хвоей. Временами казалось, что я попал куда-то в Причерноморье. Днём было посвежее, чем в Омавази, но всё равно припекало ощутимо. Но вот ночью с севера начинал тянуть промозглый сквозящий ветерок. Теплолюбивые мочика ворчали, кутались в меховые пончо возле костров и пили из кружек обжигающий дубовый кофе. Поутру пятого дня сосновые леса превратились в поросль из десятков видов можжевельника. Один ковром стлался по камням, другой торчал как свечка, третий почему-то пах розмарином, четвёртый, наоборот, разил кошачьей мочой. Сквозь поредевшую и невысокую растительность была видна раскинувшаяся до горизонта тропическая низменность позади нас — мы сейчас находились на высоте почти в километр или даже более. А впереди высились острые серые утёсы, образующие вход в узкий каньон. — Холодные Врата. — объявила Юктора — Мы почти пришли. Тайная долина там, за ущельем. Мы вошли в длинный каменный коридор. Древовидные формы можжевельника и корявые горные сосны, словно ведьмины руки, торчали из стен каньона вверху над головой. Прохладный ветерок дул в лицо. Подъем вверх по ущелью завершился каменной площадкой, с которой змеилась тропинка в низину и открывался восхитительный вид. Мне показалось, что я внезапно снова оказался в горах Алтая или в каком-нибудь вестерне. Внизу раскинулась узкая и протяжённая долина, зажатая между двумя горными хребтами. Горы здесь были гораздо выше, чем на востоке. За остроконечные каменные пики цеплялись облака. Они, наверное, километра три высоты будут. Для ледников, по правде говоря, маловато, особенно с учетом экваториальной широты. Наверное, там просто стоит вечная сырая холодрыга с туманами. Но куда занятнее была сама низменность. В ней раскинулась самая настоящая хвойная тайга! Экваториальная, блин, тайга! Могучие кедры величественно держались корнями за скалы. Горделиво высились секвойи, казавшиеся высотой с небоскрёб. Попадалась и более «южная» флора — кипарисы, рододендроны и пышные агавы. Лес перемежался полянами. Некоторые из них, по словам Юкторы, были моховыми болотами, богатыми на ягоды. А посередине долины расположилось небольшое небесно-голубое озеро, узкое и продолговатое. Я востроженно глазел на фантастический пейзаж и ловил флэшбэки, пока одна из охотниц не дёрнула меня за руку. Все они шли дальше, даже не задерживаясь взглядом на долине. Для них этот вид был уже обыденностью. Мы углубились под сень кедровой тайги. Вдыхать смолистый хвойный воздух было сладостным наслаждением. Где-то в лесу забарабанил дятел. Если встать и закрыть глаза, можно почти представить себя дома, в сосновом бору возле дачи, куда я в детстве бегал собирать землянику. Аж слеза навернулась… — Чуфыть! — глухо, словно из бочки, раздалось по лесу — Чуфыть-чуфыть! Юктору словно током пронзило. Весь отряд окаменел. Большие Уши, двигаясь с легкостью кошки, на одних только пальцах подошла ко мне. Её, собственно говоря, большие уши крутились во все стороны, словно радары. — Горный глухарь. Токует. — одними только губами произнесла она — Двигаться только во время его песни. Иначе услышит. — Чуфыть-чуфыть-чуфыть! — снова понеслось по тайге. Все амазонки, словно по команде, принялись быстро, но осторожно освобождаться от корзин. Среди твердых древесных стволов и скал глухариный «чуфыть» эхом нёсся со всех сторон и обрывался так же внезапно, как и начинался. Вместе с «чуфытем» замирали и охотницы, порой даже в самых нелепых и фантастических позах. Я в точности повторял все их действия. Юктора взяла лук со стрелой и скинула ботфорты. Жестами она велела мне сделать то же самое, а остальным — ждать нас здесь. Кажется, я сейчас буду сдавать охотничий экзамен. Под прикрытием глухариной песни я разулся и вооружился. Медленно, шаг за шагом, прощупывая босыми ногами землю, куда хочу опереться, я последовал за Юкторой. Как она определила среди всего этого эха точное направление — загадка. Но она уверенно продвигалась вперёд, и я следовал за ней. Ни один камушек, ни одна веточка не хрустнули у нас под пятками. Юктора присела и молча указала мне куда-то между камней. Я сперва ничего и не увидел. Валуны и валуны. И только приглядевшись, заметил очертания огромной птицы. Глухарь был размером с кабанотапира. Уж не знаю, какую долю от комплекции составляют перья, но тварина всё равно здоровенная. Больше индюка раза в два. А то и в три. Он сидел на большом замшелом валуне, раскрыв иссиня-черный хвост и задрав крючковатый клюв к небу. На горле у него топорщилась густая черная борода из перьев. Всё тело птицы покрывало плотное пёстрое оперение, идеально маскирующее её на фоне поросших лишайниками камней. Расстояние было метров тридцать. Глухарь закатил глаза и снова заладил: — Чуфыть-чуфыть-чуфыть-чуфыть! — Следующий запев. Стреляем на третий звук. — шепнула Юктора. Я молча кивнул. Едва мы успели зацепить хвостовики стрел за тетиву, как глухариная песня оборвалась. Мы вновь остолбенели, не сводя взгляда с певца. Глухарь приоткрыл хитрый карий глаз и уставился прямиком на меня. Я перестал дышать. Птица покрутила головой, осмотрелась, прислушалась. Ничего подозрительного не заметила. Затем снова задрала клюв вверх, прикрыла глаза. Пора. — Чуфыть! Мы подняли луки. — Чуфыть! Оттянули, прицелились. — Чу… Фить! Посвисты двух стрел слились в один. Снаряды вонзились в грудную клетку глухаря. Тот даже не вскрикнул. Только захлопал крыльями, подскочил и свалился со своего насеста. Кажется, наповал. — Красавчик, Борода! — Юктора наконец-то повеселела и заулыбалась — Отличный выстрел! — У меня был хороший наставник! — улыбнулся я в ответ — Но это всё равно твоя добыча. Сам бы я этого великана в жизни бы не выследил. — Ладно, не забивай голову. Всё равно есть его все вместе будем. Можешь мне поверить, ничего вкуснее на Вазитенали не найти. Уж зажарим его — пальцы пооткусываешь! — Юктора вытащила глухаря за лапы из-под валуна и принялась выдёргивать из него стрелы. — Зажарим? Я думал, мы пришли сюда на мясозаготовки. — Да, но запасаем мы не глухарятину. Здесь есть особые звери, чьё мясо очень хорошо хранится и жир не прогоркает. А ещё из их шкур с густым мехом шьют особые мягкие одеяльца для младенцев. Вот этих-то зверей и будем промышлять. — И как они выглядят? — Сложно объяснить. Сам увидишь. Возможно, даже сегодня. Давай тащи глухаря. Примерно в середине дня мы добрались до нашего охотничего лагеря. Это оказалась просторная сухая пещера с ровным полом, расположенная на восточном склоне долины. Она уходила внутрь горного массива, но не глубоко. Путь в недра горы преграждал огромный обвал. По словам охотниц, туннель уже был завален, когда мочика впервые нашли это место. Кто знает, может, именно из этой пещеры в своё время прорвался на поверхность Чёрный Мор? Потолок пещеры покрывала толстая копоть, говорившая о том, что костры здесь жгут далеко не первое десятилетие. Охотницы начали распаковывать свой нехитрый багаж. Несколько из них направились с бурдюками и бутылками к ручью неподалёку. Остальные достали из корзин большие туеса с плотными крышками и сказали, что не будут зря терять время и пойдут за ягодами. А нам с Юкторой полагалось протапливать пещеру — в ней и в самом деле стоял мерзкий холодок. Взяв две верёвки, мы отправились за дровами. За соседним пригорком находился густой кедрач, и земля была усыпана сухими ветками. Мы стали крутить дрова в вязанки. Было прохладно. — Юктора! — А? — А где тут те самые скалы, из которых дует холодный ветер? — Вовремя вспомнил! Одна такая как раз недалеко. За кедровником. — Да просто сквозняк какой-то промозглый. Вот и пришло на ум спросить. — Погнали покажу! Охотница быстро направилась сквозь лес. Я последовал за ней. Мы остановились возле большого утёса, «по пояс» заросшего густым тёмным мхом. На его верхушке приткнулась чахленькая сосёнка. Вокруг стояла сырость и промозглый холод. — Вот. В скалах, типа этой, есть трещины. Оттуда и дует ветер. Я обошёл утёс вокруг. Полог мха в трёх местах колыхался из-за потоков выходящего воздуха. Но на каждый «выдох» приходился «вдох». Скала словно бы дышала. Я отодвинул зелёную напитанную сыростью поросль при помощи палки и, действительно, обнаружил разлом шириной около полуметра, уходящий внутрь утёса, а оттуда и вовсе в глубины самого каменного основания острова. Внутри была только холодная темнота. Я потянул носом и уловил едва ощутимый микс йода, соли и тяжёлый дух гниющих водорослей. — Я, кажется, встречался с таким явлением. Похожим, во всяком случае. — я продолжал осматривать природный кондиционер. — Правда? И где? — В горах возле Чёрного моря. Хотя тебе это вряд ли что-то объяснит. Суть в чём. Этот канал проходит сквозь горные недра, через самое сердце гор, где каменная порода не прогревается никогда и царит вечный холод. Другой его конец впадает в море и заполняется водой. А вода движется вместе с прибоем, с приливами и отливами. Когда она отступает, то воздух затягивает внутрь, он охлаждается, а вновь набежавшая волна выгоняет его обратно. — Как в кузнечных мехах? — Как в кузнечных мехах. Много тут таких ветродуев? — Я знаю около тридцати или сорока. А во всей долине их, наверное, больше сотни. — Ну, понятно. Воздушное охлаждение, высота над уровнем моря, невысокая солнечная активность. Всё это в сумме и создаёт суровый климат долины. Солнце, словно в подтверждение моих слов, спряталось за остроконечный горный пик. Долину укутала тень. Промозглый холодок стал ещё ощутимее. Мы взвалили связки дров на горбы и поспешили обратно в пещеру к другим охотницам. Скоро под каменными сводами уже вовсю полыхали костры, выгоняя холод и сырость. А Юктора взялась за кулинарию. Жареный горный глухарь был традиционным охотничьим лакомством на промысле в Тайной долине. То, что попался он нам буквально сразу же после нашего появления, было очень доброй приметой, сулящей удачу. Все были в приподнятом настроении и с нетерпением ждали ужина. Большие Уши выпотрошила гигантскую птицу. Глухарь был жирный, словно домашний гусь. Юктора натёрла его специями, главным образом местным розмарином и толчёными ягодами можжевельника. После чего насадила тушу на вертел из какой-то душистой древесины и разместила над огнём. Пошёл процесс! Вскоре вернулись с моховых болот и собирательницы. Кажется, глухариная примета работала. Ягод в этом году действительно народилась тьма тьмущая! Это оказались синяя малина, оранжевая черника, фиолетовая клюква и бордовая морошка. Туеса были набиты под крышки. Вкус и запах каждой ягоды оказались уникальными и не похожими ни на что. Но все, безусловно, вкусные. Их собирались высушить. Когда солнце надолго скроется за облаками, они станут отличной витаминной добавкой для мочика. В особенности, для беременных и кормящих. Вечерняя тень начала переходить в сумерки. Огромная глухариная туша наконец прожарилась и источала умопомрачительный аромат. Охотницы напекли на камнях тортилий и начали разделывать мясо на подстилке из лап можжевельника. Внезапно по лесу вокруг пещеры раздался чудовищный дьявольский хохот! У меня аж мороз по коже пробежал! Я дико принялся озираться вокруг, но охотницы только посмеивались. — А это, Борода, тот самый филин. На охоту полетел. — объяснила Юктора — Вон он, на ветке сидит. Я пригляделся. На секвойе, выделяясь на фоне сизого сумеречного неба с первыми звёздами, сидел характерный силуэт с ушками на башке. Эта самая башка внезапно крутанулась на 180 градусов и в сгущающейся темноте полыхнули, словно фонари, два круглых глаза. — У-у-у-у-у-хахахахахахахахаха!!! — снова понеслось по тайге. Ещё более жутко загрохотало в ответ эхо. Хозяин ночи распахнул большие мягкие крылья и нырнул с ветки в темноту. — Он тоже не прочь глухаря сцапать. — сказала Юктора — Иди хоть попробуй, кого подбил сегодня. Глухарь действительно оказался великолепен. Розмарин и можжевельник отлично оттеняли насыщенный вкус дичи. Но еще вкуснее были тортильи, напитанные жиром и мясными соками. Одна из охотниц сказала мне, что глухарь кормится здешними ягодами, поэтому и мясо у него такое вкусное. После ужина я понял, что для полного удовольствия организму требуется лишь сон. Я укутался в пончо и пристроился на лежанку у огня. Поутру меня встретила свежая прохлада и крупная роса. Небо над долиной было лазурным и безоблачным, но солнце ещё не выглянуло из-за восточных гор. — Подъём, Борода! — Юктора пихнула меня в бок — Дрыхнешь аж свист по долине стоит! Лук хватай и пойдём! Прыгуны ждать не будут! — Кто? — Вот и посмотришь! Как раз неподалёку стадо заметили. Наспех плеснув воды на лицо и нацепив колчан, я присоединился к группе из пяти охотниц, практически на ходу напяливая сапоги. Мы двинулись через тайгу вдоль берега озера. Юктора снова была серьёзна, как танк. Ни смешка, ни улыбки. Слух и зрение. Кажется, она даже принюхивалась. Мочика мягкими быстрыми шагами продвигались сквозь лес следом за предводительницей. Через некоторое время отряд по сигналу Юкторы остановился. В лесной тишине, нарушаемой только ветром в кедрах и песнями птиц, разносились непонятные удары. Словно кто-то со всей дури лупил одним сухим бревном о другое. Каким-то внутренним инстинктом я понял, что именно эти звуки нам и нужны. Мы, крадучись, продолжили движение. Большие Уши полностью оправдывала своё прозвище. Она была для нас словно поводырь для слепых. Без её феноменального даже среди мочика слуха мы бы в жизни не определили нужное направление. Юктора подала быстрый жест, и отряд разбился на три пары. Мы словно заранее готовились брать кого-то в окружение. Я в паре с Юкторой поднялся на верхушку небольшой плоской скалы, поросшей густыми рододендронами. Охотница луком немного отодвинула листву и поманила меня пальцем посмотреть. Я ползком пробрался к просвету. За кустами в небольшой низинке располагалась поляна, на которой паслось стадо из трёх-четырёх десятков животных. На этот раз самым ближайшим аналогом можно было назвать гибрид кенгуру и барана. Самые большие были метра полтора ростом. Я вынул монокуляр и принялся изучать нашу потенциальную добычу. На типичном кенгурячьем туловище с толстым сильным хвостом и попрыгучими ногами сидела натурально овечья голова. Конечности вместо пальцев с когтями завершались крупными копытами. Всё тело покрывала короткая светло-бурая шерсть, на вид очень густая и мягкая. Но интереснее всего была башка. Глупые овечьи глаза с горизонтальными зрачками выглядели нелепо. Крупные уши внимательно ловили звуки. А на лбу у самцов рос один единственный толстый рог, закрученный назад. У молодых особей виток был один, у тех, что постарше — два. Среди всех особенно выделялся вожак стада — с густой гривой на шее и рогом, завитым аж четыре раза и напоминающим огромную улитку. Самки рогов не имели. Совсем уж детёнышей видно не было. Наверное, они размножаются в конце сезона дождей, поэтому сейчас молодняк уже подрос. Пара самцов решила выяснить отношения. Они встали друг напротив друга, поднялись на задние копыта и уперлись в землю мускулистыми хвостами. Пару минут они громко блеяли и пугали друг друга своими размерами. Затем отошли назад, взяли разгон и в бешеном прыжке долбанулись своими бронированными лбами! Раздался тот самый деревянный звук! В самом деле — гибрид барана и кенгуру. Как их вообще называть? Кенгураны? Баруру? Наверное, «прыгуны» и в самом деле наиболее благозвучно. Юктора зарядила стрелу. — Готовься. — шепнула она — Вон наши тоже на позиции зашли. Кусты слева и справа от стада слегка подрагивали. Охотницы действительно вышли на точки. По очереди с обеих сторон донеслись какие-то птичьи свисты. Лучницы подавали сигнал о готовности. — Как вчера. Помнишь? — тихо проговорила Юктора — Глухарь. Выстрел на третий звук. Она подняла лук. Я сделал то же самое. — Чуфыть! — совершенно неотличимо от глухаря крикнула охотица — Чуфыть! Мы синхронно натянули тетиву. Я прицелился в одного из зверей покрупнее. — Чуфыть! Свистнув, первая партия стрел отправилась в полёт! Юктора шарахнула по стаду своим фирменным «пулемётом» в три выстрела! Я зарядил и пустил вторую стрелу! Другие охотницы тоже не отставали! Пять прыгунов пали замертво. Ещё два с тяжелыми ранами, громко блея, повалились на землю. Три подранка вместе с остальным стадом и вожаком бросились кто куда! — За ними! — крикнула Юктора, пуская ещё одну стрелу вдогонку убегающим зверям. Мы выскочили из укрытий. Две охотницы бросились добивать упавших прыгунов. А остальные — включая нас — кинулись в погоню. Прыгуны петляли между камней, но всё равно держались довольно плотной группой. Они неслись огромными скачками на задних ногах, балансируя хвостами. Название своё они оправдывали полностью. Цокание копыт по камням разносилось по тайге, а пятна свежей крови указывали дорогу. Мы гнались за стадом по пятам, ожидая, когда подранки выбьются из сил. Первый прыгун, раненый в бедро, споткнулся и показался на мгновение в зоне поражения. Одна из охотниц среагировала мгновенно и, даже не замедлив бега, пустила в него стрелу. Готов! Осталось два! Гонка продолжалась. Однако прыгуны без боя сдаваться не собирались! Кажется, вожак вместе с парой самцов поздоровее решил сбросить преследование с хвоста. Три здоровых прыгуна развернулись, нацелили свои лбы на нас и на полном скаку ломанули в контратаку! — Берегись! Баран на таран идёт! — заорал я. Но с тактикой своей добычи амазонки были знакомы получше моего. В последний момент до того, как закрученный рог раздробил ей грудную клетку, охотница справа от меня сделала огромный скачок в сторону и стрелой в бок свалила прыгуна. Другой баран летел прямо на Юктору, но её напарница также сумела его сразить. А где же вожак? Здоровенный лохматый прыгун ловкими скачками вскочил на поваленную секвойю, оттуда на скалу, а затем взмыл в воздух, и, наклонив рог и выставив твёрдые копыта вперёд, словно белящий метеорит обрушился прямо на охотниц! — ЮКТОРА! — я бросился вперед, сгрёб свою наставницу в охапку и оттолкнул в сторону. Вожак прыгунов приземлился ровно в то место, где секунду назад находилась Большие Уши. Тут же ему в грудину прилетела стрела. Он мгновенно в самом прямом смысле отбросил копыта. Два оставшихся подранка уже скоро сдались — споткнулись и упали, измотанные кровопотерей. Сильно поредевшее стадо скрылось в тайге. На сегодня мы добыли более чем достаточно. Мы собрали на поляну всех убитых прыгунов. Тринадцать зверей. — Отличная охота! — констатировала Юктора. — Работает ваш глухарь! — засмеялся я. — Это да. Если бы не глухарь, мне бы точно тот прыгун рёбра переломал. — Ну да, ну да, пошёл я нахер. — Да шучу я! — засмелась охотница — Спасибо тебе большое, Борода! Чего хочешь? — Прекрати называть меня «Борода». У меня, между прочим, имя есть. — Хорошо, Борода. — Тьфу ты, зараза! Тогда хотя бы хватит смотреть на меня, как на дерьмо, за то, что я использую колчан! — Ну, ладно, Борода, не хнычь! Потащили лучше туши к пещере на разделку. Оставив одну охотницу сторожить добычу от воронов-трупоедов, мы взвалили несколько туш на плечи и двинулись к лагерю. В два захода мы перенесли всех прыгунов и приступили к разделке. Сперва от них отделяли толстые мясные хвосты, даже не содрав с них шкуру. У основания они имели солидные жировые утолщения. Эти самые хвосты — практически, готовые колбасы в оболочке — и окорока мы привязывали к палкам и оставляли возле природного «кондиционера» неподалёку. Мясо и само по себе отлично хранилось, а в «холодильнике» ему и вовсе ничего не грозило. Кроме хищников, само собой. Но на этот случай возле ветродуя постоянно дежурила охранница, а на ночь добычу заносили в пещеру. С оставшихся туш сдирали шкуры, чистили их и растягивали на рамах для просушки. Печень, сердце, язык и прочие вкусные субпродукты тушили и ели на завтрак, обед и ужин. Особенно мне понравились печённые в углях мозговые кости. Ребра и всё остальное мясо коптили в душистом можжевеловом дыму, вялили на солнце или, опять-таки, употребляли в пищу. По вкусу очень напоминало баранину. Кишки вычищали и сушили — из них потом делали тетиву для луков. Из эластичных желудков выходили новые бурдюки для воды. У мочика почти ничего зря не пропадало. А немногочисленные отходы уносили на поляну подальше. Там их с удовольствием хомячили вороны днём и падальщики ночью. — Что ж. — Юктора осматривала наши запасы — Думаю, ещё одна охота вроде сегодняшней, и план по мясу и шкурам можно считать выполненным. — А вы не боитесь такими темпами опустошить долину? — спросил я. — Нет, нисколько. Это не единственное стадо. Их таких тут семь или восемь, точно не знаю. Но много. Да и охотимся мы всего пару недель в году. Прыгуны очень быстро плодятся, так что будь уверен — в следующем году их тут снова будет полно. — Да уж. Вы действительно живёте в полной гармонии с природой Вазитенали. — Конечно. Великая богиня Тенали намеренно создала нас и устроила наш уклад так, чтобы мир острова пребывал в равновесии. Мочика не борются с природой, а лишь берут от неё по потребности, ибо мы — часть творения. Точно так же как прыгуны, филины и глухари. Когда с мясом разобрались, на общем собрании было решено больше сил бросить на заготовки ягод, целебных трав, кедровой смолы и орехов. Меня, ввиду моей силы, определили как раз на ореховый фронт работ. Из тайника в дальнем углу пещеры извлекли инвентарь для переработки шишек. Это было продолговатое корыто, решето с крупной ячейкой и деревянная дубинка. Несколько амазонок влезли на ближайшие кедры и принялись обрывать и сбрасывать вниз самые большие и зрелые шишки. Размером они были со среднюю дыню. Ещё пара девушек собирала кедровый урожай в мешки и тащила мне. Корыто следовало поставить под углом. В верхней его части имелся специальный упор, где надо было зафиксировать шишку, а затем при помощи дубинки выбить из неё всё содержимое. Готовые орехи пополам с чешуйками шишки скатывались в нижнюю часть корыта. Затем их просеивали через решето от всего ненужного и ссыпали в полотняные мешки. Тем временем другие пять амазонок активно собирали и сушили ягоды и травы, вязали в тюки просохшие шкуры прыгунов, через маленькие надрезы в коре кедров собирали смолу — живицу. Из неё знахарки делали целебные мази для лечения ран. К слову, и скорлупа кедровых орешков тоже применялась в медицине. Отвар из неё отлично снимал лихорадку. Мешков с орехами и ягодами, бурдюков с живицей и пучков целебных трав с каждым днём становилось всё больше. Я уже начинал волноваться, что всё это мы не утащим. А ведь, по словам Юкторы, нам ещё предстояла вторая охота на прыгунов. В один из дней я как обычно махал дубинкой возле корыта, когда из-за кедровника выскочила амазонка, охранявшая мясо возле «холодильника». — Медведь! — кричала она — Быстрее, на помощь! Он сейчас всё мясо сожрёт! Амазонки как по команде спрыгнули с кедров и принялись хватать свои луки и стрелы. А я сразу же рванул к «холодильнику». Шишечная дубинка в руках и нож на поясе. Мне показалось, что этого достаточно. Я выскочил на край поляны. Возле жердей, на которых под потоками холодного воздуха висели окорока и хвосты, возилась огромная лохматая тварина, повернувшись ко мне здоровенной жопой с пышным полосатым хвостом. Мишаня, судя по всему, стырил связку окороков и сейчас с удовольствием жрал. — Эй, сволочь лохматая! А ну, быстро выплюнул! Медведь только повернул рожу в мою сторону и, не сочтя, наверное, за соперника, вернулся к уплетанию мяса. — Ах, вот, значит, как?! Хорошо же! Я подобрал с земли хороший булыжник размером с арбуз, размахнулся и запульнул им в медведя. Камушек угодил ему аккурат по затылку! Вот это уже был весомый аргумент! Медведь негодующе заворчал и снова повернул ко мне морду, но второй камень поменьше больно щелкнул ему прямо по носу! Зверь потихоньку начал свирепеть! Он был абсолютно уверен, что мясо — его собственность. Только я вот был с этим в корне не согласен! Медведь бросил жратву и развернулся ко мне всей тушей. Зверюга была помельче той, что я отмудохал на реке, но тоже ого-го! Значит, ничего не мешает повторить успех! Хищник угрожающе рявкнул, но я в ответ заорал не хуже! Еще один камень ударил медведя по роже! Это его окончательно выбесило, и он бросился на меня! Уж чего-чего, а получить в морду с пыра он никак не ожидал! Амаиче отлично поставила мои удары ногой, и медведь, мотая башкой и рыча в недоумении, отпрянул назад! Он встал во весь рост и попробовал заграбастать меня когтями, подмять под себя и задавить нахрен, но я увернулся от левой лапы, парировал наручем правую и угостил зверя дубиной по носу! Медведь в ярости ревел и пытался схватить меня, но я кружил вокруг него и только бесил ещё больше. На поляне появились лучницы и пустили в зверя несколько стрел. Одна попала ему в плечо, ещё одна в шею, две между рёбер. Зверь начал терять кровь. Взревев с новой злобой, медведь развернулся и, забыв про меня, ломанул на охотниц. — НЕЕЕЕТ!!! — заорал я и в один скачок нагнал зверя. В крови снова вскипел адреналин! Вторым прыжком я вскочил на него сверху! Обхватив медвежью грудную клетку руками, я сдавил его что было силы! Медведь резко сбавил ход и зарычал, но я сжал его ещё крепче, выдавливая из лёгких вместе с рыком остатки воздуха! Затрещали звериные рёбра. Мои ноги нащупали землю. Я упёрся покрепче и что было сил рванул на себя, не ослабляя хватку! Медведь поднялся на задние лапы, молотя передними по воздуху и натужно хрипя! Лучницы нашивали в него стрелы, но тварь была на редкость живучей! Я расцепил сжатые в «замок» кулаки, просунул руки под лапами медведя и сомкнул захват у него на загривке! Да-да! Двойной нельсон! Ты, дружок, не Амаиче, не вырвешься! Я принялся тянуть вниз. Напрягая силы до боли и тремора в мышцах, я пригибал и пригибал башку пытающегося вырваться медведя к его лохматой груди… ХРЯСЬ! С глухим треском, отдавшимся у меня в пальцах, треснул шейный отдел медвежьего позвоночника! Зверь ткнулся мордой в грудь, обмяк и мгновенно затих. Я отпустил труп, и он мёртвым грузом осел на землю. Я отряхнул с рук вонючую звериную шерсть и увидел перед собой безмолвно замерших охотниц, опустивших луки. — Ты… — Юктора вылупилась на меня с глазами по пятаку, её большие уши аж дрожали от удивления — Борода, какого хрена?.. Ты только что голыми руками сломал шею огромному, нахрен, медведю!!! А я даже и не знал, что ответить! Потому что сам только что осознал, что произошло! Амазонки обступили меня и убитого зверя. Все они шумно и с жаром обсуждали мою победу! — Ты полон сюрпризов, Борода! — немного отойдя от шока сказала мне Юктора. — Я просто увидел, что он побежал на вас. А дальше всё словно в тумане… — Никто, слышишь, никто никогда раньше не убивал медведей в одиночку без оружия! — охотница, кажется, до сих пор не могла поверить в произошедшее — Я не сомневаюсь, что Амаиче хорошо тебя обучила, но мочика такой захват не применяют! Да и силища у тебя просто страшная! Поверь мне — у тебя есть все задатки, чтобы стать величайшим воином племени! — Ха! Спасибо! — Но стреляешь ты всё равно как чучело! — поспешила исправиться Юктора и со смехом похлопала меня по плечу — Давай-ка этого воришку освежуем! Пока с поверженного медведя сдирали шкуру, все охотницы как одна советовали мне сделать из неё накидку с капюшоном из головы. Что ж. Почему бы и нет! Думаю, это добавит мне авторитета в глазах мочика. Кроме того, за мной, кажется, завелась новая кликуха! Теперь охотницы обращались ко мне не иначе как «Костолом». Помимо шкуры мы забрали только когти и клыки. Медвежатина плохо хранилась, приобретая, в отличие от «баранины», противный привкус. Гораздо выгоднее было забить корзины мясом прыгунов. Не стоило забывать, что все припасы надо тащить к реке вручную, так что каждый килограмм веса за спиной играет роль. Короче, завтра снова предстоял охота на «баранов». Со слов Юкторы, стада постоянно циркулируют по долине, и за эти дни в наши угодья должна была пожаловать новая группа добычи. Поутру мы снова налегке отправились на поиски прыгунов. Стадо попалось нам в лощинке к северу от пещеры. Мы снова взяли его в кольцо и засыпали градом стрел. В этот раз — менее удачно. Множество подранков разбежались во все стороны. Охотницы разделились, каждая погналась за своим зверем. Я тоже бросился за моим прыгуном, легко раненным в основание хвоста. Гонялся я за ним долго. Прыгун скакал по камням как козёл, выдавая кульбиты, и никак не подставлялся под выстрел. Наконец, я его подловил. Ранение в бок само по себе было не страшным, но оно заставило прыгуна оступиться, и полететь с довольно высокой скалы. Я быстро спустился вслед за ним. «Баран» лежал в небольшой низинке. Кажется, при падении он сломал несколько костей. Я вынул нож и поскорее оборвал его страдания. Только сейчас я обратил внимание, в какие места я забрался. Я находился у северной оконечности озера, где из него выбегал журчащий ручей. Он скрывался под сенью кедров и секвой. За ними высились серые скалы, образующие узкий каньон, наподобие Холодных Врат. Что-то мне подсказывало, что ручей как раз через него и протекает, впадая затем в море на северном побережье острова. Сама же низинка, куда завела меня погоня, была закрыта амфитеатром скал. Выход был только в сторону озера и ручья. Высокие свечки кипарисов на утёсах добавляли какой-то загадочности. Долина же, в конце концов, Тайная! Я уже хотел взвалить прыгуна на плечи и вдоль берега озера вернуться к своим, как вдруг заметил в противоположном от ручья конце амфитеатра развалины какой-то старой постройки. Ну-ка, ну-ка… В расщелине между двумя утёсами стоял полуразрушенный домишко, сложенный из плоских камней без цемента. Он представлял собой две стены поперёк широкой трещины в скале. Крыша просела, дверной и оконный проёмы обвалились. Но это явно была рукотворная постройка. Очень любопытно. Это не мочика строили! Кто тогда? Перед домом на земле угадывалось старое кострище, заросшее травой. Внутри он был завален обломками крыши, но небольшой пятачок сразу за дверью остался свободен. Я заглянул внутрь и осмотрелся. На полу валялся в пыли какой-то предмет. Я протянул руку и поднял с земли старинную курительную трубку. Мочика не курили. Ничего и никогда. Этим, кстати, они выгодно отличались от прочих тропических племён — больших любителей укуриться или упороться каким-нибудь галлюциногенным говнищем. Разве что выпивали по праздникам. Но не курили ни в какой форме. Трубка была выполнена из прочного дерева. Правда, за много лет практически под открытым небом даже оно рассохлось и потрескалось. Мундштук был из меди, по которой от времени расползлись зеленовато-синие оксидные разводы. Медным был и небольшой поясок, охватывающий чашу. Проведя по нему пальцем, я понял, что на нём выгравированы какие-то символы. Я вынес трубку на свет и прочитал полустёртую надпись: «J. W. USA. Mass. Nant. Essex. 1819» Понятно было не всё. Что такое «Mass.», «Nant.» и «Essex.» у меня версий не было. Но всё остальное — ясно как день! «J» и «W» — это инициалы владельца. Он родом из «USA» — США — и был здесь около 1819 года, то есть в начале 19 века. К Хосе или Кортадору и его пиратам он, стало быть, никакого отношения не имел! И Талла-Койя ни о ком похожем не упоминала! Кажется, я подбираюсь к разгадке секрета, который мне не хотят говорить. Готов поспорить, что мочика в своё время встретились-таки с мистером J. W. и именно от него научились английскому! Тайная долина воистину богата на тайны! Ну, ничего! Теперь у меня есть неопровержимый вещдок! Я потыкаю им верховной жрице в нос и потребую ответы! Я сунул находку поглубже на дно колчана, взвалил прыгуна на плечи и поспешил в лагерь. Вопросов касательно моего долгого отсутствия ни у кого не возникло. Я сказал, что просто долго гонял подранка по тайге, пока тот не дряпнулся с обрыва. Это, кстати, чистая правда. А про каменный домик и старинную трубку я ничего говорить и не стал. Мало ли. Ещё сутки мы провозились с упаковкой последних орехов и ягод. Мясо паковалось в корзины, шкуры скручивались в плотные тюки. Огромный лохматый рулет из медвежьей шкуры приторочили сверху на мою корзину. Внутрь него я втихаря от всех перепрятал трубку. Наконец, пришла пора прощаться с гостеприимной пещерой и щедрой Тайной долиной. Мы затушили костёр, взвалили значительно потяжелевшие корзины на плечи и без спешки отправились в обратный путь. Когда мы миновали Холодные Врата, ноги почувствовали путь под горку. Небольшой уклон местности значительно облегчал спуск в долину реки. Охотницы были гораздо более шумными и веселыми, чем по дороге на промысел. Во-первых, добыча в этом сезоне выдалась богатая, а во-вторых — с шутками и прибаутками гружённые корзины казались гораздо легче. А ещё шум нашей ватаги отгонял подальше различное зверьё. Кстати, на обратном пути мы действительно остановились ненадолго в дубраве и набрали побольше желудей для кофе, как и обещала Юктора. Побывав в прохладной горной долине, возвращение в тропический пояс было довольно тяжким. Особенно для меня! Жара превратила влажность в духотищу, и пот лил с меня градом. Впрочем, страдания длились от силы дня полтора, и моя реакклиматизация довольно быстро завершилась. К реке мы вышли не в том месте, где нас высаживали, а прямо напротив деревни! С того берега нас заметили, и с десяток лодок тут же направились к нам. В Омавази нас уже заждались! Новости о богатой добыче быстро разлетелись вокруг! Вечером намечалось большое лакомство кедровыми орехами! Охотницы тут же разболтали всем байку про непобедимого «Костолома», убившего в поединке могучего медведя голыми руками. Некоторые даже хотели развернуть его шкуру и показать толпе, но я по-быстрому уволок её подальше, оставив на потеху публике медвежьи клыки и когти. Дома я развернул свёрток и извлёк трубку. Наскоро сполоснувшись в заводи и надев свежее пончо, я отправился искать Талла-Койю. Нашёл я её на площади. Она вместе со всеми осматривала нашу добычу и хвалила Юктору и охотниц за их мастерство. Под конец все собравшиеся снова обратились к Тенали в благодарственных молитвах. Я решил пока не подходить к Талла-Койе с расспросами. Сейчас она запросто сумеет увильнуть от ответа. Дождусь вечера. В саду на мысе застрекотали сверчки, а над деревней клубился ароматный запах ужина и раздавалось щёлканье орехов. Я сидел под навесом возле дома Мастера Хосе. В окнах хижины на дом-дереве загорелся свет. Пора. Миновав сад, я поднялся по лестнице и постучался. — Кто там? — раздался голос одной из младших жриц. — Это я, Роман. — Подожди пару минут. Некоторое время пришлось послушать сверчков. — Заходи, друг мой! — это был уже голос хозяйки. Талла-Койя была в легкой белой сорочке — наверное, готовилась ко сну. Но голову и шею её покрывали неизменные бинты. Младшие жрицы завершали последние домашние дела. — Какой неожиданный визит, Роман! — Талла-Койя как всегда была в своей любезно-приветливой манере — Или мне лучше теперь говорить — Костолом? Как прошёл промысел? — Спасибо. Очень удачно. Надеюсь, мне удалось доказать, что я полезен для племени. — Даже не сомневайся! Юктора отозвалась о тебе с исключительно положительной стороны! Ты же спас её от вожака прыгунов на охоте! — Да, это всё так, но… Талла-Койя, у меня к вам есть небольшой личный разговор. Если не сильно помешаю, конечно. Искорка нерешительности мелькнула в голубых глазах верховной жрицы. Но лишь на долю секунды. Она обратилась к ученицам. — Дорогие мои, вы слышали. Оставьте, пожалуйста, нас с Романом ненадолго вдвоём. Младшие жрицы безропотно удалились из хижины. Дверная шторка захлопнулась, мягкие шаги удалились по лестнице. — Итак, друг мой, что же ты хочешь мне сказать? Я сделал глубокий вдох. — Итак. Во время охоты я погнался за раненым прыгуном и забрёл в дальнюю северную часть Тайной долины. Там на берегу ручья я обнаружил развалины маленького каменного домика, а возле его двери — вот это. Я вынул из кармана трубку и вручил её Талла-Койе. Её добродушный взгляд поугас. Сейчас лицо её выражало лёгкую растерянность. Кажется, я в прямом и переносным смысле только что застукал жрицу без штанов. — Это трубка для курения табака. Но мочика не курят. А ещё по краю — вот здесь — имеется надпись на английском. Я не понял всё до конца, но кое-что всё же ясно. Человек — владелец этой трубки — побывал здесь порядка двухсот лет назад, он был родом из США и говорил по-английский. Его имя начиналось на J, а имя его рода — на W. Скажите, пожалуйста, что вам известно о нём? Талла-Койя пару секунд пребывала в кратковременном, но очень заметном замешательстве. Но затем как будто снова обрела самообладание. — Это непростая история, друг мой. Она весьма трагична. Думаю, мне стоит посовещаться с Тенали. Поутру я и мои ученицы проведём молебен, и тогда возможно… — Талла-Койя! — перебил я её — Я безмерно, до глубины души уважаю народ мочика и лично вас. Вы — одна из умнейших и благороднейших людей, что попадались мне в жизни. Вы — последовательница светлого дела доброй Хуми. Сейчас я спрашиваю не у Тенали. Я спрашиваю лично у вас. Почему вы не доверяете мне? — Роман, друг мой! С чего ты вдруг решил, что я тебе не доверяю? — Вы что-то скрываете от меня и от моих подруг. Вам известно кое-что, касающееся нас, но вы не хотите делиться. Это знают все мочика, но от нас оно почему-то скрывается. Вы говорите с нами на английском, однако не сообщаете, откуда он вам известен. Посмотрите на меня. Я тружусь на благо вашего народа. И уже не первый раз защищаю мочика от опасностей. Из ваших рук я получил наруч воина, и если вы призовёте меня — я явлюсь. Так ответьте мне, почему я не могу знать то, что знают все? Тяжелая немая пауза повисла в хижине. Талла-Койя сидела в глубокой задумчивости. — Я выслушала тебя, друг мой. — её голос звучал словно сквозь глубокую скорбь — И вместе со мной тебя выслушала Тенали. Она недовольна твоей дерзостью, но каждое твоё слово — истина. Ты прав. Я поведаю тебе всё о встречах с людьми из Мира За Водой. Нет больше смысла ничего скрывать. Когда Мастер Хосе перед смертью преподнёс свой разум и свою память в дар Тенали, она впервые сама сумела воззреть на Мир За Водой. Он ужаснул её! Белые люди теперь ходят по миру на больших кораблях, сея смерть и разорение! Кортадор был первым из них, кто добрался до Вазитенали, но следом вне всяких сомнений будут и другие. Всех, кто приблизится к острову, ожидало мгновенное испепеление Вихрем Гнева, но Матери этого казалось недостаточно. Она способна увидеть любое проявление жизни на острове и в ближайших водах вокруг него, но дальше её взор не проникает. В то же время проходящий мимо корабль бледнокожих губителей может заметить остров издалека, на горизонте, и тогда его существование уже станет явным. Так Тенали поняла, что творению нужен Страж. Она вновь замкнулась в своих покоях и снова начала созидать. Среди всех существ, что она сотворяла прежде, это, безусловно, должно было стать величайшим. Тенали создавала не просто морского зверя. То было очередное совершенное оружие, способное без труда противостоять мощнейшим боевым кораблям белых людей в открытом морском сражении! Зверь этот мог дышать как водой, так и воздухом, был способен питаться почти чем угодно, мог спускаться в пучины океана на многие дни, умел самостоятельно определять возможно опасные корабли и атаковать их ещё только на подступах к Вазитенали. А в случае ненадобности мог залечь на морское дно и уснуть там на долгие месяцы. Вот такого Стража Берегов сотворила Тенали. Впрочем, когда она породила этого великого кита в речные воды, он бы совсем крохотным — всего-то ростом с буйвола. Китёнок выплыл по реке в океан и там начал кормиться и расти. Вскоре он внешне стал похож на кашалота — зубатого кита, которого нынче бьют наши храбрые китобои с Морского рубежа. Но Страж был почти в полтора раза больше самого крупного кашалота-самца, а кожа его была бела, словно мел, и прочна, словно броня. Великий кит заступил на свою вечную стражу. Теперь он бороздил моря вокруг Вазитенали, то приближаясь, то отдаляясь, и чутким слухом своим выслушивал приближение кораблей белых людей. А в это время по просторам Тихого океана на всех парусах шло судно под названием «Эссекс». Оно уже больше года назад — 12 августа 1819 года — вышло из порта острова Нантакет, штат Массачусетс, и отправилось на китобойный промысел. Удача команде не сопутствовала. Киты попадались редко, в трюме стояло лишь несколько бочек добытого жира. В команде шли постоянные ссоры, молодой капитан Джордж Поллард и старший помощник Оуэн Чейз никак не могли поладить друг с другом. Промысел грозил стать провальным. Новую надежду экипажу «Эссекса» дало встреченное им в море другое китобойное судно. Матросы сказали, что обнаружили огромные стада китов самых разных пород дальше к северо-западу. Они успели добыть много жира, пока чудовищный белый кит не прервал промысел, разбив в щепки два вельбота из трёх. Сам корабль чудом успел спастись. — «Он и сейчас рыщет в тех водах. Пасёт свои китовые стада. Если хотите, можете плыть туда и промышлять, но знайте — белый дьявол рано или поздно найдёт вас.» — так предупреждали моряки китобоев с «Эссекса». Но жадность помутила рассудок капитана. Он поднял все паруса и полным ходом полетел навстречу наживе. — «Фонтаны!» — закричал, наконец, с мачты вперёдсмотрящий — «И китовые хвосты! Огромное стадо кашалотов слева по борту!» — «Готовьте гарпуны!» — командовал капитан Поллард — «Вельботы на воду!» Китобои начали свой кровавый промысел. Капитан Поллард мало чем отличался от пирата. И тем, и другим двигала лишь алчность. Только пираты без разбора убивали невинных людей, а матросы «Эссекса» по приказу Полларда направо и налево разили невинных китов. Самки, детёныши — беспощадные гарпуны настигали всех. А дальше гордых морских зверей ожидали лишь ножи потрошителей и жироваренный котёл. Но Страж Берегов не потерпел творящегося разбоя! Будучи детищем и воспитанником Тенали, он питал глубокое уважение ко всему живому. Да и «Эссекс» уже находился в опасной близости от Вазитенали. Поэтому великий кит встал на защиту своих гибнущих собратьев и вступил с китобоями в смертельную схватку. Поднявшись из пучин океана, он взревел, и от этого рёва затрепетали матросы-убийцы. Страж Берегов с ходу вступил в бой! Он играючи потопил один из вельботов, после чего взял разгон и на полном ходу протаранил своей крепкой головой сам «Эссекс»! Он нанёс страшный удар в носовую часть судна под ватерлинией. Вода начала заполнять трюм. Но старпом Оуэн Чейз был ослеплён яростью! — «Гарпун мне! Самый большой!» — кричал он — «И привяжите канат к мачте!» Недрогнувшей рукой Чейз всадил в белую спину кита гигантское зазубренное копьё, когда Страж Берегов вновь приближался для нового удара. Кит поднырнул под корабль, таща за собой трос. Старпом недооценил мощь морского гиганта! Кит просто сорвал мачту и протащил её через всё судно, размазав нескольких матросов по палубе. Древко гарпуна в теле кита отломилось, и Страж, решив, что корабль врага больше не нанесёт никому вред, растворился в морской бездне. «Эссекс» получил серьёзные повреждения. Пять человек погибли. Восстановить корабль не представлялось возможным. Капитан Поллард принял решение погрузить всех людей и спасённые припасы на три уцелевших вельбота и попытаться добраться до ближайшей суши. Во время спешной разгрузки из-за растопленной печи, приготовленной для вытапливания китового жира, на полуразрушенном судне начался ещё и пожар. Огонь быстро распространялся, пока не достиг трюма, где стояли бочки с горючим жиром. Стоило вельботам только отойти на безопасное расстояние, как «Эссекс» исчез в пламени огромного взрыва! Долгие дни китобои на вельботах дрейфовали в открытом океане, пытаясь взять курс к берегам Латинской Америки. Но морские течения и продолжительные штили постоянно мешали им. Питьевой воды было мало, еды — ещё меньше. Солнце безжалостно иссушало людей заживо. В конце концов изнурённые голодом и жаждой китобои натолкнулись на маленький каменистый остров Хендерсон. Там они сумели найти гнездовья морских птиц и утолить голод яйцами. В небольшой пещерке старпом Чейз обнаружил маленькое природное озерцо с дождевой водой. Матросы «Эссекса» худо-бедно восстановили силы, немного оправились, починили вельботы. Но через неделю почти вся пища и вода на Хендерсоне были исчерпаны. Капитан Поллард предложил снова отправиться в скитания по морям. Лишь трое из команды решили остаться на островке и ждать помощи. Остальные же снова сели в вельботы и вышли в море. Во время одного из внезапных штормов группа лодок разделилась. В одной из них находились три человека: второй помощник капитана Оливер Хендрикс и два матроса — Уильям Бонд и Джозеф Уэст. Их вельбот дрейфовал посреди океана совершенно один. Последние запасы еды закончились три дня назад. Вода была на исходе. Люди, гибнущие от голода, приняли тяжёлое решение — тянуть жребий. Тот, кому он выпадет, будет убит и съеден остальными. Жребий пал на Уэста. Он обнялся на прощание с товарищами. Хендрикс зарядил пистолет, приставил к виску Джозефа, положил палец на спуск. Чтобы не видеть, как брызнет кровь его друга, Оливер устремил взгляд к горизонту. И заметил землю. Изнурённые люди судорожно схватились за вёсла и принялись грести из последних оставшихся сил. Через несколько часов, показавшихся вечностью, вельбот уткнулся носом в галечный пляж. Матросы, не веря своему счастью, ступили на твёрдую землю. Со скалы неподалёку сбегал небольшой водопад из чистой прохладной воды. С подлинным наслаждением люди утолили жажду и двинулись на поиски пищи. Вскоре им попались кокосовые пальмы. Уильям и Джозеф стали пытаться достать орехи, а Хендрикс, при котором всё ещё был заряженный пистолет, заметил на скалах неподалёку тюленей и начал к ним подкрадываться. Оливер находился на расстоянии около трёхсот шатов от своих товарищей, и они отлично его видели. Хендрикс поднял пистолет, прицелился в ближайшего тюленя и нажал на спуск. Грянул выстрел. Как только эхо от него разнеслось над побережьем, в скалах и утёсах раздался недобрый гул. Клубы чёрного дыма бросились на Хендрикса. Тот успел лишь вскрикнуть, и его кости грудой посыпались на камни. Ближайшие к нему тюлени также были обглоданы Вихрем Гнева до скелетов. Вот так Джозеф Уэст и Уильям Бонд попали на Вазитенали. Они пришли в ужас, когда неведомая сила прямо на их глазах обратила Оливера Хендрикса в скелет! Моряки похоронили останки товарища и выкинули в море пистолет, порох и пули. Они поняли, что именно выстрел и пробудил губительный дым. Забрав с вельбота всё, что могло бы быть полезным, они, немного восстановив силы, вскарабкались вверх по скалам к вершине водопада. Его питал бурный холодный ручей, выбегающий из узкого каменного каньона. Матросы двинулись вверх по течению воды и вышли в долину, поросшую хвойным лесом. Тенали всё это время внимательно наблюдала за ними. Когда вельбот ещё только появился в пределах острова, она поначалу думала просто отдать приказ Стражу Берегов, чтобы тот отправил его на дно. Но на лодке было всего лишь три ослабевших человека. Тенали посчитала, что опасности они не представляют, и стоит сохранить им жизнь, чтобы посмотреть, как они будут осваиваться. Джозеф и Уильям обосновались в Тайной долине. Мочика в те времена ещё не знали о её существовании и не промышляли там, поэтому и матросы не подозревали о том, что они не одни на этой земле. Уэст и Бонд выстроили хижину из камней, собирали плоды и охотились при помощи стрел и ловушек. А ещё каждый день выходили на высокий утёс над морем и жгли костры, надеясь, что какое-нибудь судно заметит дым. Но тщетно. Так прошло три года. Моряки не собирались покидать долину. Они не хотели далеко отходить от моря, чтобы не пропустить спасительный корабль. Уныние объяло двух мужчин. Тенали видела, что они ведут праведную жизнь в согласии с природой острова и не берут больше, чем необходимо. Поэтому она решила, что морякам и мочика пора встретиться. Она обратилась к тогдашней Талла-Койе через голос в голове: — «Служительница моя! За рекой в горах к северо-западу отсюда есть долина, где хлад веет из скал, а на деревьях растут иглы вместо листьев. Уже три года там по воле моей живут два человека из Мира За Водой. Внемли моему повелению: собери отряд воинов, отправляйся туда и приведи чужеземцев в Омавази. Они, судя по всему, люди честные, как славный Мастер Хосе. Их знания и умения могут очень пригодиться народу мочика.» Десять дней спустя отряд мочика во главе с верховной жрицей вступил в Тайную долину. Голос Тенали в голове Талла-Койи подсказывал им верный путь. Чтобы матросы не испугались внезапного появления воинов и случайно не навредили мочика, жрица велела разжечь на берегу озера большой дымящий костёр. Уэст и Бонд сами вышли к нему. Они были поражены, увидев людей впервые за три года! Их поприветствовали, накормили и пригласили к себе в селение. Моряки согласились и, наспех собрав свои нехитрые пожитки, покинули Тайную долину. В Омавази их поселили в старом доме Мастера Хосе, Талла-Койя обучила их языку. Джозеф и Уильям больше всего желали покинуть Вазитенали и вернуться на родной Нантакет. Они неоднократно просили верховную жрицу помочь построить им большую надёжную лодку для плавания через океан. Талла-Койя обратилась за советом к Тенали. Богиня с удивлением узнала, что эти двое с корабля, потопленного её собственным Стражем. Однако мужчины совсем не походили на негодяев. Им, простым матросам, от китобойного промысла доставалась лишь малая доля дохода, которой едва хватало на жизнь, а основные барыши оседали в карманах капитана и судовладельцев. А другой работы на Нантакете просто не было. Выслушав американцев, богиня обещала подумать над их возвращением домой. Однако сперва они должны были научить мочика своему ремеслу. Жир, кожа, кости, мясо, китовый ус и зубы кашалотов — охота на китов могла бы принести огромную пользу народу мочика. В водах вокруг Вазитенали помимо Стража Берегов обитали и большие стада обычных китов. Их вполне можно было добывать по два или три зверя в год. Тенали дала своё дозволение на этот промысел и отдала Стражу Берегов приказ не трогать морских охотников и не мешать им. Окрылённые надеждой Уильям и Джозеф отправились на Морской рубеж. Тогда он был всего лишь маленькой заставой Моря на побережье, где ловили рыбу и собирали выброшенные прибоем обломки кораблей. Но под руководством двух бывалых мореходов он преобразился. С тех пор у мочика есть китобойный флот из главного корабля «Кулак Кахапака» и шести вельботов. Охота на китов стала неотъемлемой частью нашего хозяйства. Так прошло ещё два года. Тенали размышляла, стоит ли отпускать Уильяма и Джозефа. С одной стороны они были достойными людьми, и было бы справедливо позволить им вернуться домой. Но с другой — не все люди в Мире За Водой таковы, а китобои обязательно расскажут всем о Вазитенали. И тогда исчезнет главная защита острова — тайна его существования. Тенали сомневалась. Но был и тот, кто точно знал, чего хочет — капитан Рауль Кортадор. В одну из ночей он явился во сне Уильяму и Джозефу и начал нашёптывать: — «Мои белые братья! Не верьте языческим варварам и дьяволице Тенали, которой они поклоняются! Вместо этого лучше послушайте меня, вашего друга Рауля! Окажите мне услугу, и я не останусь в долгу! Возьмите ваши гарпуны, способные поражать морских чудовищ, и под покровом ночи подплывите на лодке к омуту возле мыса на реке. Именно там и живёт Тенали! Моё колдовство сделает вас незримыми для её взгляда! Убейте её! И тогда вы познаете благодарность вашего друга Рауля Кортадора! Всё золото древних Кахапаков падёт к вашим ногам! Я наделю вас силой повелевать морями! Решайтесь, братья! Лишь один меткий бросок гарпуна — и вы станете богаче королей и могущественны, словно боги!» Из ночи в ночь пират-демон являлся во сне двум китобоям и всё шептал и шептал свои коварные лживые обещания. Они поверили ему. Джозеф и Уильям вдруг стали угрюмыми и злобными. Они с неохотой выходили в море на промысел, огрызались на товарищей, о чём-то постоянно шептались в своей хижине у моря. Наконец, китобои придумали, как осуществить своё предательское святотатство. Однажды они явились в Омавази вместе со своими гарпунами. В тот день они были на редкость любезны и приветливы. Они сказали, что пришли проведать Талла-Койю. Все радовались их внезапно вернувшемуся дружелюбию. Но у предателей был план. Ночью они в самом деле взяли гарпуны, сели в челнок и поплыли к омуту богини. Они занесли оружие и уже были готовы метнуть его в глубины реки, но, по счастью, их вовремя заметили с берега. Предатели пытались бежать, но их поймали и связали. Бонд и Уэст рычали словно звери, роняя пену с губ. В бешенстве они проклинали Тенали и сулили смерть всем мочика! Их отвели на суд к богине. Талла-Койя привела двух изменников к Великой Матери. Та коснулась их своей святой рукой и в ужасе отдёрнула её, узнав их гнусные помыслы и то, кому они служат! Ничего в их мыслях не ускользнуло от прозорливой богини! Изучив разум предателей, она велела пока что заключить их под стражу. Измученные бессильной яростью, Уэст и Бонд потеряли сознание. И им снова явился Кортадор. — «Пустоголовые бараны! Вам не хватило мозгов всего один раз швырнуть гарпун! Забудьте о золоте и власти! Впрочем, у вас ещё есть надежда увидеть родной Нантакет! Проберитесь в хижину Талла-Койи, когда я вам скажу, украдите мой Коготь Мрака и отнесите мне в джунгли!» Пришедшие в себя предатели выждали несколько дней, усыпляя бдительность охранниц. После чего свернули им шеи. В ночи, когда Талла-Койя с младшими жрицами удалилась на молебен, два подлеца пробрались в хижину, отыскали меч Кортадора и бросились бежать. Но их планам вновь помешали. Тела постовых были обнаружены, поднялась тревога. Воины и охотницы бросились в погоню и настигли предателей на кукурузных полях. Меткие стрелы лучниц сразили Бонда, который нёс Коготь Марка, и китобой упал замертво. А Уэст, лишившись магического покрова невидимости для взора Тенали, визжа словно земленюх, в панике бежал в джунгли, в руины Халак-Тана. Кортадор был в ярости. Его призрак вырос перед жалким изменником. — «Ничтожество! Я мог бы возродиться могучим как никогда! Но из-за тебя я снова буду вынужден ждать невесть сколько лет! Сдохни, крыса!» В тот же миг десятки приматов бросились на Уэста и разорвали его на куски. Его вопль стих под пологом джунглей. «Джозеф Уэст, США, Массачусетс, Нантакет, Эссекс, 1819 год» Я перечитал ставшую понятной надпись на ободке трубки и поднял взгляд на Талла-Койю. — И что же было дальше? — Тенали вместе с вестью о предательстве китобоев узнала английский язык и много чего нового о Мире За Водой. А от неё узнала и я. — Почему вы скрывали от нас эту историю? Зачем это было нужно? Талла-Койя взглянула на меня. В её глазах блестели мелкие алмазики слёз. До меня понемногу начало доходить. Ей было страшно. Я взял её за руку. — Прошу вас, не бойтесь. У меня нет никаких задних мыслей. Скажите, кто из Мира За Водой посещал Вазитенали после Уэста и Бонда? Около полувека назад. Вы должны были лично это видеть. — От…откуда ты знаешь? — голос жрицы дрожал. — Мы видели в реке остов вертолёта — летательного аппарата из металла. На таких летали американцы лет пятьдесят назад. Что вам о них известно? Пожалуйста, не надо тайн. Я приму любую правду. Жрица немного успокоилась. — Да, я видела эти, как ты их назвал, вертолёты. В один из дней Тенали сообщила мне, что к восточному берегу подходит огромный корабль из стали. До него суда не появлялись здесь больше века. Стражи Берегов — на тот момент их было уже пять — хорошо держали оборону. Но в тот день Тенали снова решила сперва понаблюдать за гостями. С корабля поднялись десятки вертолётов и стали кружить над островом. Внутри них рокотали непрекращающиеся взрывы, но Тенали пока сдерживала Вихрь Гнева. Но один вертолёт столкнулся с великим орлом над горами и открыл огонь из своих орудий, извергающих целый ливень раскаленного металла. И тогда в небе над всем Вазитенали началась бойня. Вихрь сбивал вертолёты один за другим. Они падали по всему острову, не в силах противостоять чёрному урагану. Один из них упал неподалёку от заставы Огня и повис на деревьях. Человек, управлявший им, был ещё жив. Ловкая воительница Кулури Два Ножа полезла наверх, услышав его крики. Но тот, увидев её, выхватил своё огнестрельное оружие и изрешетил Кулури пулями. В тот же миг его самого добил Вихрь. После вертолётов пришёл черёд корабля. Стражи Берегов попытались пробить его стальной корпус, но сумели только остановить на месте. Команда оборонялась. Три Стража погибли. Но подоспел Вихрь Гнева и испепелил всех матросов, после чего отправил на дно и само судно. Талла-Койя умолкла. Повисла пауза. — Мы собрали много стали после этого. — снова продолжила она — Но налёт вертолётов стал последней каплей. Тенали объявила, что Мир За Водой окончательно погряз в хаосе, пороке и жажде разрушения. Отныне любой, кому будет позволено ступить на Вазитенали, не покинет его никогда. Я вскочил с места. — То есть?! Вы нас не отпустите отсюда?! — Друг мой! — слезы снова стояли в глазах Талла-Койи, она готова была разрыдаться — Я знаю, что твоя тоска по дому велика, и наш остров никогда не заменит тебе твою настоящую родину! Будь на то моя воля, я бы сейчас же велела начать строить для вас корабль и собирать провизию! Но здесь я не властна! Есть сила, что выше меня! Эту силу зовут Тенали, и она прямо сейчас говорит мне, что решения своего она не изменит! — Но почему Стражи Берегов не утопили нас в море? Почему не убил Вихрь Гнева на суше? Зачем Тенали сохранила наши жизни? — Дело в девушках. Сара и Дженни — первые женщины из Мира За Водой, что прибыли на этот остров со времён Куру-Маки. Тенали подумала, что раз ваших мужчин поразил порок, то, возможно, с мочика смогут ужиться женщины. Тебя она поначалу хотела испепелить, как только будет повод. Но ты шёл по стезе гармонии, а не разрушения. Ты напомнил богине Джозефа и Уильяма, какими они были до предательства, а также праведного Мастера Хосе. Она решила, что стоит сохранить жизнь и тебе. — Но зачем?! Зачем ей всё это?! — Я не знаю… — сквозь слёзы произнесла Талла-Койя — Она не говорит мне… Просто в один момент сказала, что три чужеземца плывут по реке и приближаются к Халак-Тану, и приказала послать гонца на заставу Огня, чтобы отряд воинов срочно выступил вам навстречу. Вот, друг мой. Теперь ты знаешь всё. Она вытерла слёзы. — Значит, со времен Уильяма Бонда и Джозефа Уэста я — первый мужчина из Мира За Водой, кому дозволено жить среди мочика? — Да. — То есть… — я начинал догадываться — Вы скрывали это от меня, потому что боялись, что я пойду по их стопам? Что я предам вас, поддавшись козням Кортадора? — Да… Я обнял Талла-Койю. — Тише, успокойтесь. Теперь мне известна правда. Я приложу все силы, чтобы заслужить ваше доверие и доверие Тенали. Мне не нужно ни золото, ни власть. Я готов верой и правдой служить народу мочика и в труде, и в войне против мерзавца Кортадора и его отродий. Тенали изменит своё мнение о людях Мира За Водой. Это я вам обещаю. Талла-Койя безмолвно разрыдалась у меня на плече. Я добьюсь права покинуть Вазитенали. И вытащу нас отсюда. Клянусь.