Когда скелет выходит из шкафа

У Арсения по обыкновению одни беды и золы: он намучался с камзолом, из-за которого был зол Антон, ощущая себя при этом не иначе как Золушкой. Впрочем, Золушкой он считает себя семь дней в неделю, ничего нового. А придя в универ, оказалось, что самодеятельность к Новому году действительно существует и уже нависает над их головами дамокловым мечом, кар-кар, пластилиновая ворона. Руководитель их театрального кружка, который ставил полторы пьесы в год после дождичка в четверг, неожиданно проявляет небывалую активность и объявляет, что они должны подготовить пару номеров к университетскому балу-маскараду. — О костюмах не беспокойтесь, — радостно вещает Сергей Родионович, — маски, платья, все дадим. Арсений, у тебя же мама гимнастка? Арс, ничего не понимая, но догадываясь об обширной заднице, которая ему светит, кивает. — Ну и отлично! Генетика должна работать, — хлопает он в ладоши. — Значит, с этим разобрались. Поставим тебе цирковой номер, Тимур и его команда помогут. Что касается вас, пионеры… Арсений отвлекается, пытаясь в ворохе лиц вспомнить этого Тимура — вроде тот казанова из класса хореографии. Он лезет в телефонный календарик, проверить занятость, но что-то ему подсказывает, что Тимуру будет наплевать на его дела. Будто в подтверждение вконтакте оповещает о запросе в друзья и лаконичном сообщении: «Приходи к пяти в студию» Арс так же коротко и кротко спрашивает адрес, а потом переходит на страничку нового друга, на автомате лайкая аватарку. Он едва высиживает пары, прежде чем рвануть на первую тренировку, параллельно отписываясь Васе, что сегодня встретиться не получится. Потому что его будут растягивать, и он надеется, с особой тщательностью. Тимур укоризненно смотрит на его узкие джинсы, уточняет про спортивки, Арс качает головой. Он, дурак, как-то и не подумал, да и времени не было. — Снимай штаны тогда, — фыркает Тимур. — На первый раз так позанимаешься, а потом не забывай. Арсению в принципе все нравится, пока эта самая тренировка не начинается. Во-первых, потому что все его мышцы горят адским пламенем спустя десять минут, во-вторых, потому что Тимур садится ему на поясницу и тянет за плечи вверх, чтобы он гнулся сильнее, и у Арса вдруг встает — а он в одних трусах, но Тимур скользит взглядом равнодушно сквозь, и, в-третьих, как он понимает после «вот тут я сделаю поддержку», у него девичья партия. — Потерпишь, — пожимает плечами Тимур. — Всего несколько минут. Тимур к тому же немного его ниже, и Арсений искренне не понимает, как это все должно выглядеть. Он уже услышал о сальто-мортале и жонглировании, и сколько им осталось? Месяц? Арсений, конечно, ходил на гимнастику в детстве — мама лелеяла надежду сделать его акробатом, — но вспоминать все сейчас, когда тело деревянное и непослушное? — А ты знаешь, — говорит он, вспоминая забавный эпизод «Галилео», — в тысяча восемьсот восемьдесят восьмом году в русских газетах появилось сенсационное сообщение о том, что артист цирка И.Сосин первым в мире выполнил двойное сальто даже без помощи подкидных снарядов*… Тимур говорит ему завалить. Он демонстрирует Тимуру колесо, в которое он тут же вставляет палки, и говорит, что так не прокатит. И вообще не колесо нужно, а рондат, который вовсе не конфетка с мятой. — Тяни носки! Улыбайся! Ты еще с Мигелем не работал, а он нам номер ставить будет. Арсений смотрит на свое красное потное лицо, воронье гнездо на голове и прощается с мыслью о флирте, когда он такой некрасивый. Даже то, что он в трусах, не дает десятка баллов к его сексуальности — они застиранные и со звездами. В студии еще не так уж тепло, поэтому у него там все мерзнет, выставляя в совсем уж невыгодном свете. Ему остается только порадоваться, что Мигеля сегодня в студии нет. Арсений не понимает и половины элементов, при демонстрации бланжа шутит про блажь, потому что он этого никогда сделать не сможет, неоспоримо. С Тимуром никакого тимбилдинга не получается, сплошной тимбуллинг, и он разочарованный сваливает домой. — Завтра в семь! — раздраженно орет Тимур ему вслед. *** Арсений уже в метро чувствует, как наливаются, как яблоки солнцем, его мускулы болью, и страдальчески смотрит в смартфон. Даже сообщения от Васи, подписанного игривым «Василёк», его не радуют — этими васильками у него все текстовое поле усыпано. Страдать он продолжает и дома: сначала отмокая в душе полчаса и жалея, что остальным тоже надо, а значит, ванну с бомбочкой и пеной придется перенести на выходные, потом на кухне, обнаруживая, что йогурт кончился, а он не ел с обеда. Приходится ограничиться колбасой, но ведь у него теперь физические нагрузки, он заслуживает. Антон появляется на кухне и, подобно Матроскину, начинает учить его жизни и как правильно делать бутеры. Арсений слушает да ест, потому что у него сериал и он устал, но Антон внезапно полон энтузиазма и, видимо, желает его задобрить, чтобы он забыл о кладбище. Антон отпихивает его в сторону, принимаясь нарезать колбасу, попутно комментируя, какой жесткости она должна быть и как правильно ее укладывать на хлеб. Даже заморачивается и поджаривает хлеб на сковороде, а Арс, устало усевшись за стол, размышляет, чего он тут развесил уши, когда сериал. И вообще уже десять вечера, ну какая еда. — Пять кусочков, пять, — бубнит Антон. — Как неэкон-ом-ном-ном-но, — с набитым ртом отвечает Арсений. Антон рисует — «оп!» — змейку кетчупом, а потом в обратную сторону майонезом. Арсений думает, почему тот подлизывается (неужели так не хочет, чтоб Арс шел с ним? Почти обидно), но такая забота умилительна. Когда перед ним водружают половину его суточной нормы калорий, Арсений поднимает глаза на Антона: — Я не буду это есть. У него физиономия так вытягивается забавно, что Арс, не выдержав, прыскает. — Какого хуя? — Антош, — притворно-ласково говорит он, — меня не купить. Он вспоминает о сериале и подрывается в гостиную, слыша вслед неуверенное: «Да я и не…» Арс выхватывает пульт у Димы, переключая на любимый мыльный канал, Дима возмущенно кричит: «Эй!» и тянет его за щиколотку вниз. — Отдай, — шипит он, сверкая очками в синем свете экрана. — Там сейчас про торговую биржу будет. Ловкие пальцы вдруг больно тычут ему под ребра, заставляя извиваться червяком, но Арс плотно прижимает к себе пульт, стараясь не выпустить сокровище. — Ты с ума сошел, какая баржа? — возмущается он так же шепотом. Если сюда прибежит Сережа или не дай бог Оксана, то потасовка обеспечена. — Ты наглый оккупант, — обдавая его шею жарким дыханием, объявляет Дима. — Эй. Арс смотрит через его плечо на долговязую фигуру в дверях. — Там сейчас «Битва экстрасенсов», — сообщает Антон. — Отдавайте пульт. — Иди нахрен, — бурчит Дима, не оставляя попыток выцепить его из хватки Арсения. — У нас своя битва. У Арсения уже взмокли ладони, он, пихаясь коленями, с трудом переворачивается на живот, прижимая пульт к груди, и краем глаза смотрит, как очередная Светочка застает мужа в постели с подругой. — Диман, заходи спереди, — командует Антон, и тяжесть мгновенно исчезает. Сверху зато падает Антон, царапая кольцами его кожу, скользит под футболку. Дима запускает ладони между диваном и его грудью, Арс считает себя обязанным укусить наглую руку. Дима вскрикивает, отстраняется, Антон тяжело дышит на ухо, прижимается слишком близко, твердый и тяжелый, и отчего-то попытки вытащить пульт становятся вдруг вялыми. Арсений, не выдерживая, ерзает, переворачиваясь. У Антона в уголке губ белая капля майонеза — так и знал, что он там жрал сидел, — и темный румянец на скулах. Экран мелькает, Арсений моргает, всматриваясь — кажется или?.. — поднимает руку вверх, не давая добраться до пульта. Антон тянется, проезжаясь по его бедрам, а потом подпрыгивает, упираясь локтями по обеим сторонам от его головы, вскакивает резко, одергивая футболку, в пару больших прыжков пересекает гостиную и скрывается в коридоре. Арс провожает его задумчивым взглядом, переводит взгляд на Диму. На фоне звучит голос диктора, вещающего об инвестициях, — он и забыл, что переключать каналы можно и без пульта. *** Разумеется, на следующий день он умирает. И на последующий, и еще через два дня, наверняка Антон был бы счастлив. Из хорошего только то, что Дима делает ему домашку для универа, а Вася не дергает и не обвиняет, что у Арса совсем нет времени, у него там какой-то свой кисломолочный проект. Он торопливо упихивает Антоновы треники к себе в сумку — у него одни узкие джинсы, а тренироваться в чем-то надо, остается уповать, что Антон не узнает, — и вылетает из квартиры. Они с Тимуром идут не в студию, а в настоящий батутный парк, Арсений полагает, что это можно считать свиданием. У них с Васей ничего серьезного — до первого поцелуя Арс не воспринимает никого всерьез, — поэтому мечтать ему никто запретить не может. Штаны висят на нем, он крепче затягивает тесемки, оценивающе глядя на себя в зеркале. Футболка слишком короткая и розовая и больше похожа на Оксанину, но что уж нашел, колени треников вытянутые и пузырятся, а ткань уже слишком застиранная и мягкая, что пора пускать на тряпки, но Антон ж взвоет и покроет его лаком для волос полы в квартире. — Мы попробуем сальто, на матах должно быть не страшно, — поясняет Тимур, улыбаясь. У него хорошее настроение, Арсений улыбается ему в ответ. — С матами действительно не страшно. А потом орет восторженное громкое «Бля-адь!», когда Тимур показывает ему сальто без разгона, вот так, с места. Сам он прыгает на батуте до посинения, пока Тимур не оттаскивает его за руку и не толкает в поролоновую яму. Какой-то парень смеется, глядя на них, и Арсений ползет по мягкой куче, чтобы поздороваться. Парень оказывается Ваней — Ванечкой — который сообщает, что пришел вообще потренироваться перед тем, как записаться на фехтование. — Потренироваться падать? — едко уточняет Тимур и хватает Арса за ухо, подтягивая вверх под его визг. — Арс, идем через козла прыгать? — Если только ты согласишься нагнуться, — бурчит Арсений, потирая горячее ухо. — Ты допрыгаешься, — фыркает Тимур. — Как я допрыгаюсь, если ты не даешь? — Я найду тебе самые стремные панталоны, — обещает Тимур. — Аполлоны в панталонах не ходят, — причитает он, но послушно идет за своим тираном-тренером. *** Под подъездом сидит хмурая девочка, забравшись на лавочку с ногами. Арсений хмурится тоже, решая, пройти мимо или спросить, может, проблемы. Он ее ни разу не видел, точно не соседка, а такую, в огромной кожанке и в мартинсах, с бритой головой, он бы точно запомнил. — Что за странные дела? — наконец спрашивает он, приветливо улыбаясь. Она поднимает голову, смотрит на него раздраженно, и, наверное, сейчас пошлет его. Арсений успевает посетовать, какие нынче злые подростки пошли, но она молчит, оценивающе его разглядывает. Арс тут же смущенно краснеет, понимая, что огромный розовый пуховик и шапка с помпоном — это антоним мужского авторитета. — А ты Арсений, — делает вывод она. Он хлопает глазами, подходит ближе, разглядывая девочку, но нет — он ее никогда не видел. — Мне нужен Эйвон, — роняет она торжественно. Ах, вот оно в чем дело. — Деточка, возьми орифлейм лучше, — хихикает Арс, поправляя ремень сумки на плече. — Ты мне тут не ори, — закатывает она глаза. — Позови Эйвона. Это, конечно, самая забавная ситуация на свете, Арсений никогда не перестанет задыхаться от смеха каждый раз, когда слышит готское имя Антона. Это случилось, когда пятнадцатилетний Антон метался по комнате, старательно выбирая себе устрашающее имя перед первым походом в склеп, а Арсений лениво листал каталог, краем глаза следя за братом. — Азазель, — шептал Антон и оценивающе глядел в зеркало. — Я Азазель! Арс фыркнул: — Как козел. Антон остановился, исподлобья глядя на его. — Арил? — Ариэль. — Мун? — Пойдешь искать свою Сейлор? — Хаос? — Как скажешь, доктор, — Арс лениво перелистнул страничку и потер кружочек с надписью «потри и понюхай». — А что ты предлагаешь? — разозлился Антон. Арсений убрал журнал и серьезно глянул на него, старательно сжимая рвущую губы улыбку. — Эйвон, — выдал он и оттого, как хмурится брат, ржать захотелось еще сильнее. — Никогда не слышал, — признался Антон, вспыхнувшие его уши подтверждали стыд незнания. — А что это означает? — Ну, знаешь, — абстрактно махнул рукой Арсений и вспомнил цены на парфюм и сумму карманных денег, — это тяжкий грех, который человек совершает, поддавшись соблазну. — Звучит неплохо, — кивнул Антон. Когда Антон узнал правду, было уже ничего не исправить — его уже покрестили на кладбище с этим именем, окропив кровью размороженной говядины. — Эйвон! — напоминает девочка, вырывая его из самодовольных пакостью воспоминаний. Антон тогда орал, Арсений орет с этого до сих пор — и это его еще считают наивным. Он достает телефон, набирая Антона, и интересуется: — А почему ты сама ему не позвонишь? Или это удел смертных? Девочка закатывает глаза до белков. Ну и ладно, он всего-то спросил. — Антошик, — воркует он, зная, как того это бесит. На той стороне слышится тихий злобный хрип, — тут к тебе подружка пришла, а подняться стесняется. Девочка испепеляюще смотрит на него. — Я Сокол! — Прилетела, — поправляется Арсений. — Тем более странно, что не поднимается. — Кто? — интересуется Антон, видимо, ленясь дойти до окна и глянуть. Или уже собирается, натягивая свои черные шмотки. — Мне тут птичка на хвосте принесла, что ее Соколом зовут, — насколько его карма испортится, если его будут ненавидеть все друзья Антона? Он покачивается с пятки на носок, ожидая, пока спустится Антон — бросать ее здесь одну в такое время не по-джентльменски. Антон вываливается из подъезда в куртке нараспашку и без шапки, и мгновение Арс серьезно раздумывает, позорить ли его перед друзьями еще больше. Антон на него почти не смотрит, на щеках вспыхивает тут же румянцем мороз, Арс качает головой. — А если б я не пришел, как бы ты его звала? — ворчит Арс, подходя к подъездной двери, которую для него придерживал в прозрачном намеке Антон. — Кинула б в окно камень, — серьезно ответила она. Арсений поднимает ошарашенные глаза на Антона — тот смотрит на него с ухмылкой. — Ну, ладно, — бормочет он неуверенно, — развлекайтесь, ребятки. *** Сережа будит Арсения среди ночи, трясет за плечи, бледный и испуганный, шепчет: — Ты только бате не говори. Арс трет слипшиеся глаза, хмуро смотрит на столпившихся ребят. Антон нависает мрачной скалой, теребя браслеты. — Чего не говорить? Что вы, долбоебы, не спите? — зевает Арс и зарывается глубже в одеяло. — А обязательно его будить? — хмуро спрашивает Антон. — Может, кто-то из его знакомых, — Дима выделяет последнее слово, Арсений уверен, еще и глаза закатывает, — занимается ремонтом. — Ремонтом ваших вытекающих мозгов? — бурчит Арсений, поднимаясь на локтях, смирившись, что выспаться ему не дадут. — Это к папе. Антон цокает. — Нет! — мотает головой Сережа. — К бате точно нельзя. — Да что происходит? — рявкает Арсений, включая ночник. Антон кусает губы, пристыженный и бледный. А еще единственный из них не в пижаме — тут и навыки Шерлока не нужны, чтобы понять, кто накосячил. — Я поцарапал Пашину машину. Арсений со вздохом падает обратно на подушку и закрывает лицо руками. Развлеклись ребятки, блядь. — Объясни-ка еще раз, почему идея взять отцовскую машину для увеселительных поездок на кладбище показалась тебе превосходной? — слышит он язвительный голос Димы. — А что, надо было убер взять? — огрызается Антон. — Уберитесь отсюда, — стонет Арсений, переворачиваясь на другой бок. Сережа тащит его за плечо обратно, переворачивает ночник так, чтобы тот светил ему прямо в лицо. Он жмурится, пытаясь понять, чего от него хотят, но до утомленного разума не доходит. Хотя его и так считают не сильно умным, чтобы теперь переживать. — Арсений. Они замолкают выжидающе. — Что? — У тебя есть кент по авторемонту? — нетерпеливо спрашивает Сережа. — Ты и в журнале снимался, — добавляет Дима. Арсений садится на постели, сонно копаясь в памяти, но имя парня упорно не вспоминается. Зато их свидание — вполне хорошо, и от этого сон исчезает как мираж в пустыне. — Есть, — вздыхает он, наконец, — но мы с ним плохо расстались. То есть… — Что? Арсу вовсе не хочется признаваться, на какой ноте они разошлись — но се ля ви. И дориме бонусом, собрались мышки у лампы. Мысли у него тут же перескакивают на до-ре-ми, а до Реми дела в мультике шли совсем плохо. Но он не крыса вроде Сида, чтоб смываться, но и парень тот не был его Нэнси, поэтому тяжело вздыхает: с такой жизнью он ни за что не доживет до пенсии. — Он… — Арсений колеблется, чувствуя, как начинают гореть уши, рассказать о неприятном стыдливом эпизоде язык не поворачивается. — Он хотел от меня… — Рожай быстрее, Арсений, — нетерпеливо ворчит Дима. — А то скоро рассвет, а выхода так и нет. — Он ко мне приставал! — выпаливает Арс, рыскает взглядом по лицам в поисках понимания. Ему кажется, что он чувствует фантомные жесткие настойчивые пальцы в волосах, прижимающие его голову к ширинке, вспоминает свою растерянную панику — что делать? Он помнит, как выбирался из машины, сбрасывая с себя стальную хватку ладоней, как мок под дождем в ожидании такси, и сколько мучился дома, набираясь смелости сказать хоть кому-то. Ребята молчат, а потом Антон вздергивает бровь: — А разве ты не этого всегда добиваешься? Это что, виктимблейминг? Арсений потерянно замолкает, подтягивая колени к груди. Ему хочется думать, что так резкие правдивые слова не услышит его сердце. — Но я не хочу ему звонить, — говорит он и сам со стыдом слышит, как жалобно звучит голос. Дима смотрит внимательно и даже не осуждающе, как обычно. Арсений переводит взгляд на несчастное лицо Антона, и от жалости все внутри сжимается. От одного свидания не убудет же? Рот у него дергается в нервной улыбке, и Антон облегченно выдыхает, видимо, почувствовав, что брат сдался. Арсений не может заснуть остаток ночи. *** — Да ладно тебе, — шепчет он себе под нос, набирая номер. — Это не смертельно. Антон крутился рядом все утро, напоминая безмолвным взглядом об обещании, и им всем несказанно повезло, что папа решил не брать машину утром. К этой удаче Антон еще и подстраховался, вылив стопку виски в утренний кофе, но огрести за это казалось не таким серьезным, хотя отец и рявкнул про появление на рабочем месте в нетрезвом виде. Арсений гипнотизирует телефон, мысленно умоляя, чтобы каким-то чудесным образом тот мудак позвонил ему сам, сюрреализм какой-то. Что ж, если гора не идет к Магомету, Магомет идет к горе. — Арарат, привет, — излишне радостно вскрикивает Арсений, когда на восьмом гудке снимают трубку. — Это Арсений, помнишь меня? — Помню тебя, — отзываются в трубке лениво. Арсений морщится, подбирая слова. — А ты же в автомастерской работаешь? — спрашивает он, наконец. — Сможешь помочь? — Я-то смогу, — хмыкает Арарат, — а ты мне что? Антон маячит рядом, напряженно глядя на трубку у него в руках, поэтому Арс глотает мерзкий ком в горле и закрывает глаза. — Договоримся.