Когда скелет выходит из шкафа

Антон пиздец как нервничает — если Паша догадается про тачку, он пропал. У них в школе сегодня ещё и это ебучее итоговое сочинение, и, узнай родитель, что Антон вместо подготовки мотал на сейшн, его точно запрут дома, отберут телефон, а может, и вообще заставят делать пожизненную уборку или даже отлупят. Скучный Димин голос в голове заявляет, что Паша — психолог, он не запирает детей, не отбирает у них телефоны и уж тем более не бьёт их, так что максимум, который получит Антон, — пожизненная уборка с отдельным проветриванием и промыванием мозгов, ну и лишение карманных денег. И если первое и второе ещё можно как-то пережить, безденежье сейчас будет некстати, да и вообще, от нервов Антон всё ещё не отбрасывает идею со взбучкой. Он спал всего два часа, и, в принципе, ему не привыкать, но чувствует он себя херово, даже когда выходит из общей ванной, чтобы натолкнуться на такого же заспанного Арсения. Тот, кстати, вообще никак не помогал ему заснуть, ворочаясь и постоянно укладываясь поудобнее. Недосып не мешает Антону додуматься до штуки с виски, но он в таком стрессе, что злость Паши никак на него не действует, совсем не выводя из состояния какого-то нервного анабиоза. Зато звонок Арсения своему этому автомастеру с гор будто бы заново вселяет в него жизнь — он просит поставить на громкую, но Арс только зыркает на него, а для Антона сейчас настроение брата играет значимую роль. Слава богу, этот урод — Тоха ни разу его не видел, но уже предполагает, как ему кажется, очевидное — соглашается! Единственное, что смущает — Арсово напряжённое «договоримся» в конце разговора. Антон не уверен даже, какую сумму может запросить этот хер с горы, но он надеется, что Арсений правда разрулит ситуацию, которую зарулил он сам. Это, конечно, пиздец — он в жизни бы не подумал, что когда-то его судьба будет зависеть даже не просто от Арса, что само по себе — хуйня какая-то, а от того, насколько сильно его брат нравится непонятным мужикам. Что-то максимально неправильное видится ему в подобной ситуации, и это основательно так ебет ему мозг, но он старается отмахнуться — главное, что вечером можно будет понять, что там с тачкой, а завтра суббота, и Пашу позвал на чью-то днюху Харламов — его лучший друг-стоматолог, так что родитель точно не будет брать машину, и у них есть двое с половиной суток, чтобы всё исправить (в воскресенье Паша наверняка будет валяться с похмельем — он редко, но всегда метко пьёт). За этими мыслями пролетает дорога до школы. Антон косится на Димку — тот выглядит донельзя суровым и сосредоточенным. Этому мегамозгу совершенно плевать на брата и его судьбу, по крайней мере, до конца сочинения точно. И как только Катя терпит его постоянный гундёж и нотации, что надо браться за ум и наконец заниматься тем, что важно — учебой? Антон вздыхает и закатывает глаза — из-за Арсения и его долбоебизма, кстати, он в этом деле мастер спорта. Он думает, что сейчас напишет по-быстрому это ебучее сочинение минут за сорок и вернётся домой, чтобы хоть нормально поспать. Их рассаживают — Диму, естественно, сажают подальше от всех — полчаса бубнят о правилах, об апелляции, о проверяющих и камерах, всей этой формальной хероборе. Антон не собирается списывать, он же не совсем конченый — это не тест, где всем похуй, и даже не затрахавший уже ЕГЭ, где нужны знания, искать которые в своей голове он не намерен, тут надо тупо высраться на двести пятьдесят одно слово и спокойно себе гулять. Когда раздают задания, у Антона глаза на лоб лезут — в числе прочих есть тема, которая звучит так: «Мы совершаем подвиги для тех, кому до нас нет никакого дела, а любят нас те, кому мы нужны и без всяких подвигов». Это такой ор, что он не выдерживает и тихо ржёт себе под нос, а подняв глаза, видит, что Дима тоже сотрясается от беззвучного смеха. Видимо, и он вспомнил, как эту фразу произнёс один из героев дебильного мультика про смешариков, который обожает Окси и почему-то Арсений. Они тогда ещё ходили и разводили философию на двоих (примерно так же, походу, разделилась их последняя клетка мозга, причём Антон уверен, что пятилетней девочке досталась бóльшая часть, чем старшему брату), а позже подключили и Пашу. И не то чтобы Антон не находил в высказывании определённой жизовости — его просто смешило, что Арс так им впечатлился. Он тогда даже перебирал всех своих бывших и нынешних парней на предмет того, готовы ли они будут совершить для него подвиг. Вроде бы он остался пиздец каким разочарованным, потому что никто из хахалей не подошёл под требования, хотя, Антон уверен, сам Арс непременно повёлся бы даже на самую тупую просьбу, потому что дурак наивный. Вспоминая об этом, Антон думает, может ли считаться подвигом звонок брата мерзкому Арарату, чтобы спасти его, Антонову, жопу? Но спустя несколько мгновений он встряхивает головой и ругает себя за дебильные мысли — очевидно же, что Арсу не привыкать, да и, в принципе, ничего такого он пока не сделал. И вообще, ему бы сейчас о пердольном сочинении париться, а не искать проблему там, где её нет, только больше нервничая из-за поцарапанной тачки. Вспоминая все тупорылые аргументы и мысли вслух, которые тогда перебирал Арсений, Антон принимается за сочинение. *** Домой он возвращается только спустя три часа, а не как планировал. Идиотская тема его затянула, так что он умудрился накатать пятьсот слов и даже привёл аргументы: один из «Интервью с вампиром», другой из прикольного фильма «Братья Гримм», выдав его за реальный факт из биографии сказочников. Он не был полностью уверен, что они подходили, но Антон не так уж много художественных произведений в своей жизни прочитал, а оба фильма они смотрели довольно-таки недавно почти всей семьёй — Антон, потому что там потусторонние силы, Арсений — потому что там красавчики-актёры, Дима — из-за «небанального сюжета», а Серёжа ради драк. Ещё Антона немного смущал тот факт, что для наглядной аргументации в разделе «Он и Она» он выбрал отношения мужиков, причём братьев (по крови — совсем по-арсеньевски хихикает голос в его голове), но главное, всё-таки, было, что он наконец мог забыть хотя бы об одной нависшей херне в жизни, так что похуй. До обещанного времени прихода Арсова автомеханика ещё несколько часов, так что в итоге Антон заваливается дрыхнуть. Будит его Арсений, совершенно не по-братски пихая в бок и зажимая ему пальцами нос. — Ай, ты, блядь, совсем охуел, что ли? — гнусаво орёт он со сна и из-за того, что Арс склеил ему все сопли в носу. — Вставай давай, соня. Надо в гараж идти, — вопреки шкодливой выходке, хмуро заявляет брат. — Я мог из-за тебя задохнуться и умереть, придурок, — обиженно пыхтит Антон, натягивая штаны. Он старается сделать это как можно быстрее под раздражённым взглядом Арсения, но не потому что переживает, как бы не опоздать, а потому что в памяти до сих пор свежи недавние воспоминания о борьбе за пульт и собственном смертном позоре. Кажется, скулы опять опаляет красным. — А разве ты не этого всегда добиваешься? — огрызается Арс, и, кажется, он возвращает Антону его же фразу. Неужели так задело? Они, больше не заговаривая, вместе одеваются в коридоре — на улице уже очень холодно — и Арсений даже не топчется как обычно три часа перед зеркалом, выбирая, какую же из шапок-гандонок натянуть в этот раз. У Антона плохая шутка про натягивание гандонов в голове, но он не хочет шутить её про брата в этот раз. Хорошо, что Арсов ебырь согласился прийти к ним в гараж — ещё одна нелегальная поездка вечером по пробкам могла бы закончиться куда более фатально, чем царапина и практически незаметная вмятина на бампере. Когда они подходят к гаражу, там ещё никого нет, так что Антон открывает его ключами — года два назад они спёрли их у Паши и сделали дубликат — чтобы зайти внутрь, а то от стояния на улице можно задубеть. Арсений обходит машину, критически её осматривая. Заметив царапину, он неодобрительно хмыкает, но ничего не говорит. Сам Антон открывает тачку и включает зажигание — эти ключи спереть вообще не составляет труда, Паша хранит их в ключнице в коридоре — в гараже тоже прохладно, у них изо рта вылетают облачка пара. Арс забирается на пассажирское сидение рядом и закрывает дверцу. Он проверяет телефон. — Арарат подойдет через пятнадцать минут, — сообщает он и зарывается носом в свой шарф, который ему ещё давно связала их мама, и после её ухода он таскает его не снимая. Антону неуютно рядом с таким Арсением — обычно брат болтает глупости без умолку, а он вставляет саркастичные замечания, демонстративно фейспалмя, втайне сдерживая смех от Арсовых тупых шуточек. — А знаешь, какая тема мне сегодня попалась на сочинении? — Будто бы нехотя бросает он. Арсений в ответ лишь вопросительно угукает. — Та тупая фраза из «Смешариков» про подвиг и любовь, прикинь! — Антон хмыкает и смотрит на брата. Тот наконец-то искренне прыскает и переводит взгляд с окна на него. — И что же ты написал? — Что эта срань необязательно должна работать именно так, — отвечает Антон, откидываясь на сидении. Он ловит удивлённый Арсов взгляд и соизволяет объяснить. — Ну типа да, люди любят не из-за чего-то, а просто так, а иногда даже вопреки, но первая часть — полная хуйня. Только тупые мудаки не ценят, если для них делают что-то пиздатое. — Я надеюсь, ты не такими словами написал, — усмехается Арсений. — Не, я там прям литературно, ну знаешь, с драмой и пафосом. Как ты свои расставания перед зеркалом репетируешь, — Арс закатывает глаза, а Антон не выдерживает и фыркает. — А у тебя какая тема была в прошлом году? — Что-то там про великодушие и внутреннюю силу человека, — Арсений морщит нос, пытаясь вспомнить. — Я тогда в конце приписал, что не стоит путать великодушие и велико душность и не диктовать другим правила поведения, критикуя их, но вроде бы проверяющим не понравилось, так что мне влепили трояк, хотя ошибок было немного. Антон вспоминает прошлый год, когда мама с Пашей ругались на Арса и причитали, что с тройкой за сочинение он точно никуда не сможет поступить. Никто даже не поинтересовался, почему ему поставили такую оценку, приняв её за данность. — Ну ты нашёл где каламбурить, придурок. — Антон пихает аккуратно брата в плечо. — Неправда, ничего про бурый кал я не писал, — серьёзно отвечает Арс, но спустя буквально несколько секунд они оба рвутся от смеха, хохоча наклоняясь друг к другу и хватая друг друга за плечи. Отсмеявшись, Арсений выпрямляется и смотрит на Антона. У него такие пушистые ресницы и глаза ярко-голубые — Антон и раньше замечал это, шутя, что Арс — принцесса какая-то, на что тогда ещё мелкий брат обижался, а сейчас вот сам внезапно залипает. Его лицо очень близко, и Антон чувствует чужое сладкое дыхание — Арсений постоянно сосёт какие-то карамельки, отчего чаще других навещает стоматологический кабинет Харламова. У Антона опять горят щёки, он вновь вспоминает, как у него, блядь, пару дней назад встал во время совершенно обыденной драки, вспоминает, как ощущались Арсовы талия и рёбра под руками, когда он пытался защекотать его и забрать пульт, как у него блестели глаза и растрепались волосы. Почему-то не хватает воздуха, и это всё пиздец как плохо и неправильно, и Антон не понимает, что вообще происходит, но внезапно они оба подпрыгивают от совершенно неожиданного стука по лобовому стеклу. Там стоит черноволосый, не слишком высокий парень, основным достоинством которого без зазрения совести можно назвать очень выдающийся нос. Антон понимает, что вообще забыл, зачем они тут торчат. Арс пулей вылетает из машины, Антон вылазит следом. — Привет, Арарат, я так рад тебя видеть! — слишком наигранно-воодушевлённо восклицает Арсений, и это понятно даже слепому, но их гость заметно расслабляется и самодовольно раскрывает руки для объятий. Арс, помедлив буквально несколько мгновений, обнимает того и целует в щёку. У Антона от этого зрелища сжимаются зубы. И агрессия. — А этого зачем притащил? — лениво тянет носатый, головой кивая на него. — Это мой брат, Антон, — как-то смущённо объясняет Арс. — В общем-то, это он и поцарапал машину. Носатый окидывает Антона взглядом с ног до головы, хмыкает мерзенько. — Ну понятно. Показывай, где проблема, — он опять обращается только к Арсению, и если до этого всего он Антону просто не нравился, сейчас он чувствует очевидный хейт в адрес этого напыщенного уебка. Арсений кидает на него будто бы извиняющийся взгляд, пожимает плечами — теперь Антону понятно, почему тот не хотел звонить этому придурку. Но страх получить от Паши всё ещё велик, да и в принципе стыдно, так что Антон просто сжимает челюсть и ничего не комментирует, пока брат подводит Арарата к бамперу и указывает на царапину. Тот садится на корточки и становится совсем похожим на типичного отжимателя лотков. Не кошачьих, конечно. Хотя Антон бы посмотрел, как этот еблан дерётся с котом, отбирая у того горшок с какахами. Он хмыкает, ловя предостерегающий взгляд Арса. — Ну что, как там? — аккуратно интересуется брат. — Каком кверху, — гогочет этот ебланоид. Арсений зачем-то улыбается глупо в ответ, и Антона весь этот цирк бесит неимоверно. — Да бля, тут глубокая царапина и вмятина, бампер снимать надо. Ну ты, малец, конечно, очмошнился! — Это адресовано Антону, и он уже готов наговорить кучу совершенно нелестной хуйни, потому что, ебать, его ещё непонятные автомеханики старше лет на пять, максимум, жизни не учили, но Арсений быстро вмешивается. — Но ты же справишься, да? Ты наш спаситель! — от его тона Антону блевать хочется. Интересно, все Арсовы хахали ведутся на такое? Он с ними вообще нормально разговаривает? — Да как два пальца, малыш, — носатый напускает на себя донельзя самодовольный вид, и у него что, проблемы с возрастом какие-то? Он встаёт и притягивает Арсения к себе, Антон смотрит, как они обжимаются. Он думает, целовался ли Арсений когда-то с этим Араратом или нет, у него самого от этого урода и его поведения горит всё, особенно жопа, и как вообще Арс может позволять ему себя трогать? Арсений — тоже придурок конченый. Бесит. — Что тебе для этого нужно, дядя? — интересуется он вслух, стараясь звучать как можно более язвительно. Носатый хмыкает, он до сих пор прижимает Арса к себе. — Шлифовальный круг и другие инструменты я принесу из мастерской, а тебе скину список того, что должен будешь притащить. И покупай только то, что там написано, а то, если налажаешь, пизда котёнку будет, — Антон закатывает глаза на это. — Ты сможешь сделать за завтра? — Посмотрим. Зависит от того, насколько я буду замотивирован, — тянет этот мудак, и Арсений незаметно морщится. Незаметно для чужих людей — Антон ещё в детстве отметил этот быстрый жест — так Арс делал, если его заставляли есть, когда он не хотел, а позже — если не отпускали на свиданки. — И сколько ты хочешь за это? — сквозь сжатые зубы интересуется Антон. — Арарат не возьмёт много! Он же наш герой! Наш Араратник! — Арсений кладёт ему на плечи обе руки и смотрит в лицо заискивающе и мило, и Антону хочется разъебать сейчас всё, потому что нельзя так смотреть на этого мудоебка. — Я подумаю и пришлю сообщение, — раздражающе-лениво отвечает тот. Антон думает, что он просто набивает себе цену. Надо будет загуглить, сколько будет стоить ремонт такой же царапины в мастерской, чтобы он их не наебал. — Ну всё, мне бежать надо, сами понимаете, вечер пятницы, и так на вас лишнее время потратил, — вдруг заявляет это мудло. — Арсений, детка, присоединиться не хочешь? — Нет, прости, меня папуля не отпустит, — Арс строит несчастную мордочку. — Ну да, постоянно забываю, что ты ещё мелкий совсем. Зато возраста согласия достиг. — Арарат ржёт так, будто бы сказал сейчас невъебенно смешную шутку. А Арсений ещё более тупой, чем Антон думал, раз общается с такими ебланами. — Инфу по деньгам и материалам скину. Он наконец-то разворачивается и уходит, и Антону кажется, что он шлёпнул Арса по заднице. Когда они остаются вдвоём, Арсений ничего не говорит, ссутуливается только как-то. Антону тоже не хочется болтать — если Арс не понимает, что этот Арарат — ебло ослиное, чо он ему будет сейчас это доказывать. Они молча запирают машину и гараж и возвращаются домой. Арсений сразу же закрывается в ванной, хотя скоро вообще-то должны прийти Паша с Окси, которую он забирает из садика, и они будут ужинать, так что надо накрыть на стол. Антон кричит об этом Диме — Серёжи пока что тоже нет дома, он на своей какой-то тренировке. Дима же орёт в ответ, что сегодня не его очередь. Арс из ванной не отвечает, и Антон нехотя плетётся делать всё сам. Поставив суп на плиту греться и достав тарелки с ложками, Антон гуглит автомастерские, чтобы очень быстро понять, что он не потянет. Да и даже если бы у него были такие деньги, он всё равно не сможет отвезти машину до нужного места в субботу, когда пробки, а там же ещё наверняка нужны документы на неё и всё такое. Арсений не выходит из ванной, даже когда приезжают Паша с Оксаной — родитель ругается, что руки не помыть, и они с Окс используют для этого кухонную раковину, а вместо мыла — средство для мытья посуды. За ужином Димка утомляет всех детальным пересказом всех аргументов и фактов, которые он использовал в сочинении. Антон уверен, что даже Паша хочет поскорее сбежать, потому что тот старательно переводит тему. Он решает помочь родителю. — А я вот, например, в качестве одного из аргументов мем использовал, — заявляет он, и это неправда, но не говорить же ему, что он почти даже серьёзно подошёл к делу. — Чего-о-о ты использовал? — Обычно флегматичное Димкино лицо вытягивается, а Серега ржёт так, что давится супом. — Дмитрий Палыч, ты что, не в курсе, что такое мемчики? Даже я знаю! — Паша хлопает Серёжу по спине, едва сдерживая смех. — Это потому что ты на работе ничем полезным не занимаешься, — отбривает Дима. — Да они фразу из «Смешариков» использовали, что мне ещё оставалось делать? — Из «Смешариков»? — подскакивает Окси. — А какую? Которую Крош говорил? Ёжик? Копатыч? Нюша! Тебе обязательно должны были дать Нюшу! — Я уже перестаю удивляться нашей системе образования, — качает головой родитель. — Кстати о том, чему я перестаю удивляться. Арсений, кокетка наша, долго ещё планирует в ванной проторчать? У него же на сегодня планы какие-то были. — Ты его отпустил куда-то? — удивляется Антон. — Ему уже восемнадцать, Антон. Как я его могу хоть куда-то не отпускать? К тому же он мне такое закатит, если я решу вдруг поиграть в родителя, — Паша вздыхает. — Никакого авторитета с вами. Антон думает об авто, которое у Паши есть, но, благодаря ему самому, потрёпанное и доставившее Антону столько переживаний. Интересно, если всё-таки рассказать родителю, может, пронесёт? Но тут он вспоминает, как орал Паша, когда Серёжа случайно разбил их окно мячом, отрабатывая какие-то приёмчики дома, и что потом брату на целый месяц запретили возвращаться позже восьми и два месяца не выдавали карманных денег больше, чем было нужно на проезд, и решает не рисковать. К тому же ему стыдно. Убежать после ужина, оставив свою тарелку и скинув посуду на Пашу, ему нормально. Когда он заходит в комнату, Арсений сидит на кровати в пижаме, от него очень приятно пахнет, и он смотрит что-то с ноутбука в наушниках. Вот и смысл им каждый раз устраивать потасовку из-за пульта, если в доме есть два ноута и один компьютер? Завидев его, Арсений снимает наушники, говорит кисло: — Арарат прислал сообщение. — И что там? — Всё вместе выйдет тебе примерно в пять тысяч. Антон морщится и прикидывает — это не все его сбережения, конечно, но это очень много. С другой стороны, это почти в два раза дешевле, чем в мастерской. Он воодушевляется. — Обалдеть! Это ж прям нормально! Я надеялся, что будет меньше, но это всё равно меня спасает. Спасибо, что всё-таки позвонил ему, хоть он и бесючий до блевоты. А с чего это он так расщедрился? — Не знаю. Понравился ты ему, — отмахивается Арсений, теребя верхнюю пуговку пижамы. Он всегда так делает, когда врёт или нервничает — Антон специально наблюдал, чтобы шантажировать брата в случае чего. Но предложение заманчивое, он решает не докапываться до Арса, тот и так слишком нервный почему-то. — Окей. Перекинь мне его сообщение, я куплю всё, что там нужно будет. — Я… — Арсений будто колеблется. — Я тебе отдельно напишу. Но вообще нужно будет купить только какую-то стекловолоконную ленту, остальное у него есть. — Ладно. Спасибо. Арс кивает и уже было начинает надевать наушники, как Антон внезапно даже для себя интересуется: — Что смотришь? — «Бесславных ублюдков». — Серьёзно? Там же кровищи много! — И что? Мне, что, нельзя смотреть фильмы, где есть кровь? — вскидывается Арсений. — Да нет, можно, — растерянно бормочет Антон. — Я с тобой гляну? Арс явно удивляется, но кивает, двигается немного, босые ступни под себя поджимая. Антон никогда раньше не смотрел этот фильм полностью, этот раз тоже не исключение — Арсений посмотрел уже двадцать минут и перематывать отказывается. Это не мешает им, тем не менее, смеяться над шутками и комментировать проебы Фассбендера и наигранную тупость Питта. К концу фильма Арс не выглядит таким же напряженным, как когда Антон зашёл в комнату. Спустя пару минут, правда, после того, как они выключили свет и улеглись, он бурчит что-то, но Антон не слышит. — Чего? — Я говорю, может, ты папе расскажешь всё-таки? Или, хочешь, я могу добавить, чтобы заплатить за мастерскую? Антон максимально охуевает, он-то думал, что они уже всё решили. — Ты чо, Арс? Мастерская не вариант, я не доеду до них, и они явно запросят раза в два больше, если узнают, что я без документов на тачку. А Паше я рассказывать ничо не собираюсь. — Ладно, — тихо соглашается Арсений. Они молчат ещё несколько минут. — А где ты этого носатого вообще откопал? — вдруг задает Антон вопрос, который мучает его уже несколько часов. — В Тиндере, — просто отвечает Арс. — Где же я ещё могу найти парней-геев? — А-а-а, — многозначительно тянет Антон. — Я думал, они на тебя как мухи на… — он запинается. — На варенье слетаются. — Нет, это не так работает, Эйвон, — насмешливо хмыкает Арс. Уловил его заминку. — Но это же, типа, ну. Опасно может быть, — Антон вспоминает всё, что читал в пабликах вк о нападениях гомофобов. — Может, — соглашается Арсений. — Спокойной ночи. *** На следующее утро Антон плетётся за этой ебучей стекловолоконной лентой на авторынок. Он чувствует себя максимально тупо среди всех этих мужиков в возрасте, разыскивая нужную марку, а они все шарахаются от него как от смерти. Это забавно, конечно, учитывая, что на нём даже парика нет, но всё равно он радуется, когда находит эту хуйню. Вернувшись домой, он отдаёт её Арсению — тот сказал, что носатый придёт к обеду, — а сам звонит Скруджи, чтобы позвать его в кино на новый ужастик. Фильм оказывается уебским, но Антону всё равно страшно буквально на каждом моменте — Эд ржёт вслух — что это за гот такой, который даже хоррор не может высидеть нормально. По пути к дому они обсуждают Антонов проеб с тачкой. — Ну ты, конечно, дэбик, Эйвон. — Ой, бля, не начинай хоть ты. И так бесит, что я этому конченому должен платить. — Ага, пиздец вообще, ещё и батиными деньгами в итоге, — у Эда зубы сверкают в свете фонарей, и какой нормальный гот, да бля, человек, которому меньше семидесяти, сделает себе золотые зубы? Но Эд в принципе припизднутый, так что норм. — Это мои деньги, я их заработал, ты знаешь. Ну и часть сэкономил с Пашиных тоже. — Антон морщится и пихает друга в бок. Умение того совершенно нетактично вываливать правду на собеседника иногда перестаёт быть клёвым. — Как скажешь, друг. А шо Арс твой? Как с этим механиком вообще сконнектился? — Да сказал, что в Тиндере познакомился. У него вообще таких хахалей вагон и целая тележка, на все, бля, случаи жизни, — бурчит Антон. — Ну ясен хрен! Он у тебя ебабельный шо пиздец. — Чего?! — у Антона от удивления чуть челюсть не падает. — Чо ты щас сказал? — А шо такого? У меня ж глаза есть, а это, бля, очевидно, — спокойно пожимает плечами Скруджи. — Что очевидного-то? — до сих пор не вдупляет, о чём они вообще говорят, Антон. — Ну шо красавчик он, Тох, достань уши из жопы! — Он тебе что, реально нравится? — такой подставы от лучшего друга Антон вообще не ожидал. Ладно какие-то левые придурки ведутся на Арса, но чтобы Скруджи! — Ой, бля, Эйвон, ты ебанутый такой, не могу. Мы ж с ним даже не пиздели ни разу, о какой реальности ты тут пузыри дуешь. Но так он ничо такой, засосать хочется. Антон думает, не заменил ли Эд словом «засосать» нечто куда менее невинное, чтобы пожалеть Антонову братскую психику. Но даже размышлять об этом кажется идиотизмом. Эдик запал на Арсения! Херобора какая-то. Слава Люциферу, они как раз доходят до его подъезда, так что можно не продолжать напрягающий Антона разговор. Эд вскидывает руку в ритуальном жесте (на самом деле, это из мультфильма про Бивиса и Баттхеда) и уходит, сгорбившись и засунув руки в карманы. Антон поднимается в квартиру и единственное, чего он сейчас хочет, — пожрать и, может быть, развалиться на кровати под музыку, но в коридоре он сталкивается с Димой. — И что ты тут делаешь? — с наездом спрашивает брат. — Э-э? С кина пришёл? — Антон не понимает сути наезда. — Из кино, — на автомате поправляет Димка, заставляя Антона закатить глаза. — Почему ты не с Арсением? — А я что, должен быть с ним? — Антон, ты совсем тупой? — слышать от Димы подобное не впервой, да и, откровенно говоря, от него это и не так обидно, но сейчас Антон правда не догоняет, за что его ругают. — Арсений там из-за твоего, между прочим, косяка общается с тем мерзким типом, которому даже звонить не хотел, потому что он к нему приставал, — Дима выделяет последнее слово. — А ты по кино расхаживаешь, вместо того, чтобы с ними там быть. — Дмитрий Палыч, ты чо? Арс — взрослый парень, сам разберётся, что ему делать. Я его не заставлял, и вообще, он сам к этому уебку клеится как банный лист. Ебанный, — бормочет он себе под нос. — Антош, — когда Дима его так называет, это означает, что Антон реально очень сильно обосрался. — Ты настолько туп, что ещё сильнее понижаешь айкью всей нашей семьи, а он у нас и так только благодаря мне, да отцу с Арсом держится в районе трёхзначных цифр, — Антон вылупляется на брата — что значит «благодаря Арсу»? Дима сам первый обычно зовёт Арсения конченым человеком. Но дальнейшие слова брата ещё больше выбивают почву из-под ног. — Естественно, ты его не заставлял! Ещё бы ты попробовал. Но ты был в жопе, и Арсений тебе помог, вопреки тому, что не хотел этого, и ты слепой, если этого не заметил. А то, что он к нему клеится, так это ты дебил, раз не понимаешь зачем. Стал бы он хамить чуваку, который вам помогает и, как я понял, очень задёшево. Я бы на твоём месте вообще задумался, почему этот автомеханик так мало решил взять, и уж точно не оставлял бы их с Арсом вдвоём. Дима заканчивает тираду, поправляет пальцем очки на носу и, не дожидаясь, пока Антон сообразит, что бы ему такого ответить, разворачивается и уходит. Антон не собирается воспринимать его слова всерьёз — он до сих пор считает, что ничего такого не сделал, а Арсений и сам может во всём разобраться, но тупое чувство вины всё-таки берёт верх, и он разворачивается, чтобы сходить в гараж. В конце концов, ему тоже надо проверить, как там двигаются дела и за что он вообще платит. На улице дубак ебучий, и уже совсем темно, хотя времени всего-то семь часов вечера. А ещё гололёд мудацкий, так что Антон трижды чуть не распластывается во весь рост по пути. Дойдя до гаража, однако, он резко тормозит, едва не впечатавшись носом в двери. Оттуда доносятся громкие голоса, и ему это всё пиздец как не нравится. — Ты совсем охуел, что ли? Наобещал мне с три короба, жопой своей у носа покрутил, глазки построил, а теперь отказываешься? — голос Арарата без привычной ленцы и на повышенных тонах звучит истерично. — Ничего я тебе не обещал, — Арсений отвечает тихо, Антон еле может разобрать его слова. — Хули я тогда здесь торчу весь день, Арсений? Чтобы шуточки твои ебанутые выслушивать, что ли? Я, блядь, прямым текстом написал, что мне от тебя надо, чтобы машину вашу ублюдскую починить, ты мне на это «окей» отправил, а теперь кобенишься. — Я имел в виду деньги и материалы, — всё так же тихо говорит Арс. — Кстати про деньги, где они? Антон думает, что как раз время ему зайти — он специально снимал наличку в банкомате, чтобы пафосно сунуть носатому уебку, но тут тот продолжает и Антон столбенеет: — Сейчас при мне же скинешь на карту по номеру, а потом уже отсосешь. В прошлый раз слился, но в этот раз ты мне торчишь, Воля! — Отпусти руку, пожалуйста, — просьба звучит скорее жалобно, чем уверенно. — Я сейчас телефон достану и всё скину. — Нет, давай уж, одной рукой справишься, как я в прошлый раз, когда ты меня в машине кинул. Слышится сдавленное Арсово «ах», и Антон думает, что он мудак, потому что не знает, что делать. С одной стороны, очевидно, что Арсений сейчас не хочет делать то, к чему бы там его этот ублюдок не склонял. С другой, ну он же согласился — если бы Арс действительно не хотел того, в чём его обвиняет носатое чмо, он мог бы сразу так ему и написать. В голове всплывает Арсово робкое «хочешь, я добавлю на мастерскую», и Антона заливает чувство стыда, от которого он не может сдвинуться с места. — Ну вот и умничка! — похоже, Арсений перевёл деньги. — А теперь залазь в машину. — Арарат, я же сказал, я не буду этого делать. Я не хочу. — Мне уже конкретно похуй, ты обещал, ты сделаешь. За этим следуют какие-то непонятные звуки, будто бы возня. Антону хочется умереть, и это, кажется, впервые, когда он искренне имеет это в виду — Арсений в этой ситуации из-за него, если бы он не облажался, Арса бы никто ни к чему не принуждал. Голос Димы повторяет «Арсений тебе помог, хотя и не хотел», и Антон сам так сильно не хочет, чтобы Арс сейчас сосал этому мудню из-за него, и вообще в принципе сосал, что в груди болит, но он по-прежнему не может двинуться с места. В этот момент возня прекращается. — Значит, будешь сосать тут! — голос Арарата злой и громкий, и за ним следует непонятное сопение, а потом вдруг звук удара как от пощёчины и резкий вскрик Арсения. На этом моменте Антон сам не очень в курсе, что им движет, когда он в два шага, спотыкаясь, врывается в гараж, чтобы обнаружить картину, которой больше всего боялся. Арарат стоит, прижавшись спиной к машине, рядом с которой лежат бампер и инструменты, одной рукой он держится за щеку, а второй пытается удержать вырывающегося Арса. У него перекошено лицо, и он уже было замахивается, как Антон орет: — Отпусти его! Арарат с Арсением оба синхронно подпрыгивают от неожиданности, но хватку первый не ослабляет. — Антон! Что ты здесь делаешь? — Арсений звучит удивлённо и очень расстроено, и это совсем не то, что хотел бы слышать Антон. — Мимо проходил, — огрызается он. — Я сказал, отпусти его! — адресует он уже Арарату. Тот не реагирует. — Раз мимо проходил, так что ж не прошёл, малец? — сквозь зубы интересуется он. — Иди отсюда, ты нам мешаешь. — Да, сука, я сюда и пришёл, чтобы помешать, дерьма ты кусок! В последний раз повторяю, отпусти моего брата! — Антон, я и сам бы… — А то что ты мне сделаешь, уродец? Антон не контролирует, что делает, вообще, он в жизни не дрался ни с кем серьёзно, но в нём сейчас столько адреналина от слишком тяжёлых чувств, что он выплёскивает его в резком ударе кулаком прямо в раздражающий шнобель уебка, от чего тот наконец отпускает Арса и хватается руками за лицо. — Ты чо, охуел, пацан?! — Антон, что ты делаешь?! Он не знает, что он делает, но, пока Арарат прижимает руки к носу, Антон замахивается ещё раз, бьёт плохо, попадая куда-то в плечо вместо груди, и у него вообще-то болит кулак, и лучше бы он, сука, никогда в жизни не брал Пашину машину. От удара Арарат немного отшатывается, но тут же Антону в скулу прилетает его кулак, судя по всему, с кольцом, потому что, помимо боли, кожу обжигает явный порез. У него всё плывёт перед глазами, так что он скорее чувствует, чем видит, что его хватают за грудки, и он зажмуривается — готовится к следующему удару, как внезапно их отталкивают друг от друга. Арсений рукой отводит его себе за спину, становясь перед ним и прикрывая его всем телом. Брат, хоть и ниже самого Антона — чёрная макушка, пахнущая ягодным шампунем, маячит у него прямо перед носом — но всё равно заметно выше Арарата. — Тебе лучше уйти, — твёрдо заявляет Арсений, и, кажется, это отрезвляет всех. — Пиздец, блядь, — гнусаво проговаривает Арарат — у него из носа течёт кровь. — Вы, блядь, семейка конченых каких-то, на голову ебанутых. Я вам, уроды, помог, и что получил взамен? Сука, я просто хотел минет. Говоря это, он наклоняется, чтобы собрать валяющиеся инструменты и какие-то материалы. У Антона наконец перестают летать чёрные точки перед глазами, он сжимает пальцы на Арсовом плече, наблюдая, как Арарат распрямляется и зло смотрит на них. — Педики ебучие, — выплёвывает тот и вылетает из гаража. — Зачем ты это сделал? — Арсений оборачивается и смотрит на него рассерженно. — Он к тебе приставал! — недоуменно выпаливает в ответ Антон. — Не ты ли заявлял, что это как раз то, чего я добиваюсь? — едко парирует Арс. Антон сникает. — И вообще, я бы сам справился вполне. — Слышал я, как ты справлялся, — бормочет Антон, не глядя Арсению в лицо. Руки Арса, сжимающие его плечи, немного ослабевают, он вздыхает тяжело. — Идём домой, чучело вороное. Тебе надо щёку и руку обработать. — А как же? — Антон головой кивает на всё так же продолжающий лежать на полу бампер. — Там только краской осталось докрасить и повесить его обратно. Сделаем завтра. Серёню попросим помочь, он же немного разбирается. Антон кивает только и плетётся вслед за Арсом из гаража. Ждёт, пока тот закроет всё, сам прикладывает к скуле немного снега — вся правая сторона лица будто бы горит. Они идут молча к дому, и только на подходе у подъезда видят Сокол. Она как обычно сидит на лавке в своей чёрной кожанке в минус десять, длинной юбке с разрезом, открывающим ноги в чёрных колготках, и тяжёлых ботинках. Конечно же без шапки. При виде них она подскакивает и подлетает ближе. Арсению бы понравилась игра слов. — Эйвон? Что случилось? — Ничего, — хмуро отвечает Антон, стараясь скрыть место удара. — Покажи! — она требовательно хватает его за подбородок, заставляя повернуть голову. Арсений рядом цокает. — Вау! Ты пролил кровь! Во имя Люцифера, ангела падшего? Арс прыскает, даже Антон не может удержаться от смешка и открывает было рот, чтобы ответить, что практически так оно и было, как вмешивается брат: — Да, птичка моя, именно это и произошло. Только для протокола, ангел не падший, это его осознанный выбор, а общество в 2к19 не должно уже заниматься слатшеймингом. Антон закатывает глаза, но всё равно улыбается, несмотря на раздражающе-приторный Арсов голос и растерянный взгляд Даны. — Объясни, — просит она, старательно делая вид, что Арсения не существует. — Позже, хорошо? Мне щас надо, э-э, ритуал закончить, — он не знает, как отвертеться, Сокол — одна из немногих его друзей, кто реально верит во всю готскую чушь. Впрочем, общаться с ней всё равно прикольно, а иногда Антону вообще кажется, что Дана издевается, но делает это настолько хорошо, что никто ещё не просек. — Да, Сокол, прости, он не выйдет сейчас на связь, кое-что с ним приключилось, — опять нагло вмешивается Арсений. — Мы пойдём. Он тянет Антона за руку в подъезд, и тот неуклюже пожимает плечами в извиняющемся жесте, хотя охуевшее Данино лицо от этого не смягчается. Уже в доме Арс отпускает его и, как и до этого, не говоря ни слова и как-то неописуемо сжавшись, будто бы уменьшившись в размерах, топает впереди. В квартире никого нет — Окси у дедушки, Серёжа где-то на соревнованиях, Дима вроде бы должен гулять с Катей, а Паша наверняка уже уехал к Харламову. В тишине они раздеваются, и Арсений приглашающе открывает дверь в ванную. Антон залазит жопой на стиралку, пока Арс достаёт из шкафчика коробку с лекарствами и смачивает вату перекисью. Он аккуратно проводит ею Антону по скуле. — Ай! Щиплет! — шипит Антон. — И как тебя такого неготного только в твою готную тусовку приняли? — вздыхает Арсений, беря в руки Антонову ладонь и проводя ватой по сбитым костяшкам. — Я харизматичный, — хмыкает Антон, и Арсений улыбается вместе с ним. — Прости, что не дал тебе поговорить с твоей девушкой, — спустя несколько мгновений молчания осторожно говорит Арс, не смотря Антону в глаза. — Что? Ты обалдел, что ли? Сокол не моя девушка! — Антону даже представить такое трудно. Арсений зато как-то веселеет, глаза поднимает, заявляет лучезарно: — Ну и слава черту там вашему! Она мне прям не нравится. Птица не твоего полёта, — на Антонов обиженный прищур добавляет: — Ты выше в смысле. Антон здоровой рукой ерошит ему волосы, и они оба легко смеются. Арс отворачивается, чтобы достать какую-то мазь из аптечки. Антон пытается набраться храбрости. — Арс. — Ау? — Это ты меня прости. Из-за моей лажи ты там… Ну… Бля. Короче, извини меня. И за то, что вмешался, и что подслушал, и вообще за то, что втянул тебя в это всё, прости. Арсений серьёзнеет, задумчиво как-то смотрит, и Антон вдруг понимает, о чём говорил Эд. Он красивый, несмотря на до сих пор красные от мороза нос и щёки и синяки под глазами от бессонной ночи. Нос смешной только — в детстве Антон щёлкал легонько по нему, он хочет и сейчас щёлкнуть, но Арс говорит: — Я сам виноват. Не бери в голову. Но только… Не думай только, что у меня так со всеми. Это просто Арарат такой… В общем, у меня обычно всё хорошо и по желанию, — как-то неловко заключает он. Антон не уверен, что хочет думать, что там и со сколькими у Арсения было по желанию, ему в принципе неприятна мысль, что у Арса была какая-то близость хоть с кем-то. Его смущает это чувство, и он злится на себя — за это, за то, что втянул брата в эту тупую историю и заставил пережить подобную ебанину, за то, что раздражается на него по идиотским причинам, а иногда и без, а Арсений вот тут, мажет ему первые настоящие боевые ранения и извиняется за себя. И что там вообще сам Антон писал про подвиги? Он кусает губы, пока Арс лёгкими движениями наносит ему мазь на щёку. Когда он заканчивает, Антон притягивает его к себе и обнимает крепко. Он не очень умеет словами, но надеется, что так Арсений поймёт, что он хочет ему сказать. Арс аккуратно обнимает в ответ.