***
К Балу они готовятся вместе — Арсений даже просит включить любимую музыку Антона «для атмосферы» и старательно пытается качать головой в такт и подтанцовывать, пока Антон не жалобится и не переключает на нейтральную для обоих альтернативу, и Арс не начинает паниковать как на дискотеке. — Ты, кстати, знаешь, что твои танцы тогда принесли мне несколько десятков кусков подписчиков? — интересуется Антон, крася ногти левой руки черным лаком и высунув от стараний кончик языка. — Чего-о? — Арсений изумленно восклицает, отрываясь от выбора штанов и подпрыгивая к Антону. — У тебя несколько тысяч подписчиков в инстаграме? Он выглядит пораженным до глубины души, и Антону очень смешно — ему хочется заявить, что да, он в этом деле обогнал самого Арсения, который из кожи вон лезет, лишь бы набрать просмотры на фотке — и в воде ради этого сидит, и студии снимает непонятно на какие шиши. У Антона инста заполнена тупыми фотографиями того, как он сидит, по большей степени. Было бы смешно, если бы с таким контентом он обгонял Арса. — Нет, дурак, — наконец сдается и хмыкает Антон. — В ТикТоке. — У тебя есть ТикТок? — заметно успокоившись и куда менее воодушевленно, но всё равно с интересом спрашивает Арс. — Это типа тот, где видео надо снимать? — Арс, ты старше меня всего на год, а ощущение такое, будто ты уже бумер. — Во-первых, единственное, что умерло, это мое сердце, а во-вторых, мне просто неинтересно, — обиженно тянет Арсений. — Почему твое сердце умерло? — Антон старается звучать равнодушно, но он напрягается, переставая даже красить ногти и следя краем глаза за Арсением, который опять практически полностью залез в шкаф. — Как в песне же! Мое сердце, остановилось, мое сердце-е, — напевает он, а Антон расслабляется и ржет. — Арс, там замерло! — Да? — брат выглядит реально удивленным. — Мне казалось, что умерло, я ещё недоумевал, почему такой веселый мотив, — растерянно бормочет он. Антон смеется так, что чуть не падает со стула. Он не понимает, как можно было услышать «умерло». Арс наигранно обиженно сопит, пока наконец не выбирает себе штаны. Он садится к себе на кровать и стягивает джинсы, а после достает откуда-то как фокусник ярко-красные носки, хотя, судя по их длине, это скорее гольфы. Антон, замерев, наблюдает, как брат, вытянув длинную стройную ногу вперед, натягивает красную ткань. Он неосознанно облизывает губы, пока Арсений елозит задницей и падает на спину на кровати, чтобы вытянуть вторую ногу вверх и натянуть носок на нее, издавая смешные звуки, а потом и вовсе начинает болтать ими в воздухе, будто бы делая «велосипед». Антон оглаживает взглядом бледные красивые ноги, пробегаясь глазами по округлым бедрам и крепким ягодицам. Ступни в красных носках мелькают вверх-вниз. Он сглатывает. — Что ты делаешь? — А? — Арс отрывает голову и смотрит на него. — Упражнение. Сейчас сделаю «березку», смотри. Прежде, чем Антон успевает возразить, Арсений задирает обе ноги вверх, поддерживая сам себя за талию и напрягая мышцы на заднице и ляжках. — Зацени, как я могу, — пыхтит Арс, раздвигая ноги в воздухе. — Стой! — прерывает его Антон. Ему отвратительно, у него пылают щеки, и он старается не думать о том, о чем хочется, потому что это неправильно. — Лучше, — он надеется, что голос звучит твердо, хотя это неправда — у него внутри явно что-то ломается, и он чувствует себя подростком, с таким же сломанным голосом и постоянным ненужным возбуждением вдобавок. — Лучше помоги мне. Арсений быстро садится, надевает наконец черные джинсы и подходит ближе. Антон протягивает ему правую руку — брат нерешительно берет её, переплетая их пальцы, и смотрит на Антона, глупо хлопая ресницами. — Накрасить, помоги, дурак, — смущенно заявляет Антон, протягивая этому придурку баночку с лаком. Арсений фыркает, берет лак и, видимо, замечает синяки на костяшках. — Это что? — строго спрашивает он. Антон неопределенно пожимает плечами и отводит глаза, но Арс продолжает буравить его взглядом, и где только научился, Молли Уизли недоделанная. — Ничего особенного, — буркает Антон в конце концов, но ладонь из Арсовых рук упрямо не забирает. — Ну что ты как маленький, Антон? Зачем ты это сделал? Это же ты Арарату вмазал? — интонация у брата такая, что Антон чувствует себя щенком, который нассал не туда, но хозяин его слишком любит и просто разочарован его поведением. — Ты понимаешь, что насилием ничего не решается? — Но он обидел тебя! — выпаливает он наконец, смотрит на Арса прямо — у того умильное и одновременно озабоченное лицо. — Ты меня тоже обидел, но я же не врезал тебе, хотя стоило бы, — парирует Арсений, и Антон сдувается как шарик с гелием на холоде и выдергивает наконец руку. — Можешь сейчас, — тихо бормочет он. — Прошу прощения? — удивления в Арсовом голосе как перьев на Киркорове. — Можешь сейчас ударить, если хочешь. Я заслужил, — четче проговаривает Антон и в доказательство поднимает голову, подставляя скулу и зажмуриваясь. Арсений несколько мгновений молчит, а потом тяжело вздыхает и выдает неверяще: — Ну какой же ты конченый дебил, а! Антон чувствует легкое касание чужих губ на подставленной скуле, и ему кажется, что он горит — жар распространяется от щеки по всему телу, и он ебаный сибирский лес, который никто не хочет тушить. Он смущенно отворачивается, делая вид, что проверяет что-то в телефоне, и старается незаметно провести кончиками пальцев по поцелованному месту. — Как ты его вообще нашел? И он тебе не ответил? — Арсений всё ещё беспокоится. — Я к его СТО пришел. И нет, не ответил. У меня был стиль кота, — смущенно прыскает Антон. — Это как? — Это подкараулить, ударить и убежать, — отвечает Антон, старательно скрывая неловкость. — Ну придурок же, Антон! — Арс ругается, но голос смеющийся, и Антону почти не стыдно. — А ты! Ты что, так пойдешь? — он кивает на Арсовы ноги, чтобы перевести тему. Арс садится рядом с ним прям на свои рваные коленки — стул в их комнате один, открывает лак и аккуратно наносит первые мазки на мизинец. — А что не так? Черный и красный, ты сам называл эти цвета, — беззаботно отвечает он. — Нет, я имею в виду коленки и лодыжки. На улице февраль, Арс, мы будем всю ночь на кладбище, а у тебя там всё голое. Арсений поднимает на него голову. — А что, на кладбище с голыми коленками нельзя? — он округляет глаза. — Да я переживаю, что ты заболеешь, придурок, — Антон смотрит куда-то в сторону. На лице Арсения расползается лукавая улыбка. — Ты за меня беспокоишься? Антон только качает головой и закатывает глаза, не видя смысла потакать этому больному. — Не переживай, я морозоустойчивый, — заверяет Арс, докрашивая последний ноготь. — Ага, а перед Дедом Морозом не устоял, — буркает Антон, но тут же захлопывается. Арсений поднимается на ноги, смотрит на него внимательно. — Почему тебя это так заботит, Антон? — серьезно спрашивает он. Антону не хочется сейчас обсуждать это всё — ему в принципе не хочется касаться этой темы, он в себе так и не разобрался и перед Арсением не хочется выглядеть дураком (хотя куда уж больше), поэтому он жалеет, что не сдержался. — Не важно, Арс. Давай лучше выберем тебе футболку. В итоге они одевают Арсения в черную водолазку, поверх которой он натягивает длинный черный пиджак. Ещё Антон одалживает Арсу свои побрякушки, самостоятельно застегивая все браслеты и кулоны. Серебряные кольца Арс надевает уже сам. Финальным штрихом он напяливает на себя маленькие красные рожки и непонятно откуда взявшийся черный кожаный чокер и выглядит неимоверно довольным собой. На Антоново возражение, что это лишнее и наверняка вообще должно принадлежать стриптизерше, он лишь ухмыляется и вертится перед зеркалом. Сам Антон одевается в черные штаны, черную футболку и новую охуенную черную мантию с капюшоном. Он решает не надевать парик, но красит губы подаренной Арсением черной помадой. Арс подскакивает, выхватывает её из рук и тоже красится. По мнению Антона, они — Арсений — выглядят охуенно. Он думает, это забавно, что наверняка на свой последний Бал Любовника и Любовницы Смерти он идет с Арсением. Перед выходом он стопорится. — Ты имя-то себе придумал? Арсений оборачивается, ухмыляется задорно. — Орифлейм. — А-арс, ты издеваешься? Они оба хохочут.***
На подходе к клубу, где пройдет сам бал, он ловит Арса за руку. — Арс, ты только, пожалуйста, не веди себя, — Антон не знает, как это озвучить, окидывает брата взглядом, тот ощутимо подбирается, спрашивает резко: — Как? Антон вздыхает. — Веди себя как хочешь. Это же ты, разве я могу тебе это запретить, — Арсений благодарно ему улыбается, и в груди теплеет, но он все равно дергает брата и добавляет. — Только не язви сильно. Они… Они мои друзья. Арсений наклоняет голову набок, смотрит ему в глаза, улыбается. — Окей. Не переживай, ты чего? Это мне бояться надо — вдруг ты меня взял только потому, что вам жертва нужна молодая и красивая? Антон решает не напоминать Арсу о том, что жертвы, как правило, должны быть девственниками, а то ж нарвется ещё. Они проходят ко входу — клуб небольшой, без вывески, на окраине, неживые всегда здесь тусят — все самые массовые сейшны, на которых бывал Антон, проводились тут. У тяжелой двери их встречает Медведь и ещё какой-то рослый парень, Антон его не знает, — не то чтобы у них был фейсконтроль, но всегда лучше перестраховаться, чтобы потом страха ментов или местной гопоты не испытывать. Медведь кивает Антону приветственно, с интересом пробегает глазами по Арсу и пропускает их внутрь. Интерьер больше напоминает их гараж, но как будто бы его украсили к Хэллоуину, и Антону пофиг, он привык, а вот Арсений с интересом вертит головой по сторонам. До начала официальной части не так много времени, так что Антон хватает его за руку и тащит вглубь толпы, по пути хватая две тонкие черные свечки у раздающей их девушки. У сцены стоят его друзья и о чем-то переговариваются — Терн размахивает руками, пока Эд весело скалится на него, Дана стоит, опустив голову, и не смотрит на них. — О, Эйвон! — Арсений сзади хрюкает, но Эду не слышно, и он продолжает. — А я тут как раз чувакам рассказываю, шо съябываю! — Пиздец, и ты знал? — Терн оборачивается на него, удивленный и злой. Антон поднимает руки в защитном жесте и пожимает плечами, а Арсений тем временем выходит у него из-за спины и переводит любопытный взгляд с Терна на Эда. — О, и птичка здесь тоже! — выдает он, когда замечает Дану. — Ты будешь петь? Сокол хмуро смотрит на Арса и обращается к Антону: — Ты его зачем притащил? — А я сам притащился — прикольно у вас тут, вот я и тащусь, — ухмыляется Арсений, и это то, о чем Антон говорил, но он не может сдержать улыбку. Эд тоже растягивает губы в ухмылке и протягивает руку Арсу. Тот пожимает её и Антон ловит себя, что отмечает контраст между бледной Арсовой ладонью и черными татушками Эда. — Скруджи, — представляется Эдик. — Орифлейм, — лукаво отвечает Арс. — Вы, сука, издеваетесь? — ржет рядом Терн. — Эйвон, ты где его откопал такого? Вы же враждовать должны, по идее, как конкуренты, лол. — Это мой брат, и мы враждуем, — заявляет Антон, неодобрительно косясь на то, что Эд до сих пор не отпускает Арсову ладонь. — И, между прочим, — вмешивается Арсений, отпуская наконец руку Скруджи, — с английского «oriflamme» — знак, указывающий на место сбора перед сражением! — Ну, раз мы все собрались, пора начинать, — хмыкает Эд и подзывает группку ребят, которые стоят у лестницы на сцену. — А что вы начинаете? — живо, хотя надо бы мертво, интересуется Арсений. — Это же Бал, у нас музыка и выступления, и танцы, — отвечает Терн, пока к ним подходят ребята из группы. Антон не помнит их готические имена, знает только, что солистку зовут Женя. — Музыка же неживая, зачем вам инструменты? — подначивает Арсений. До всех доходит очень долго — это Антон смеется практически сразу же — привык к Арсу и к его образу мышления. Солистка Женя реагирует первой: — А они тоже неживые, из человеческих кожи да костей сделаны. — У них что, анорексия? — Арсе-ений, — тянет Эд как-то восхищенно, и Антону не нравится. — Идем выпьем что-то, — дергает он Арса за рукав в сторону бара. — Иди заказывай, я сейчас! — откликается брат, и Антону ничего не остается. Он проходит через людей к бару — народу много, но пройти можно легко. Кого-то узнает, с кем-то здоровается, постоянно оглядываясь назад — Арсений что-то говорит Эду, а тот кивает, пока наконец Арс не направляется следом за Антоном, сияя самодовольной улыбкой. — Что ты задумал? — хмуро интересуется Антон. — Сюрприз! — отвечает Арс, беря протянутый стакан с Кровавой Мэри. Антон собирается узнать, что же там за сюрприз такой, о котором можно знать Скруджи, но нельзя ему, как вдруг группа Жени — он вспомнил, что они называются «Ночной ангел» — выходит на сцену, и во всем клубе потухает свет. Арс хватает его за руку и переплетает пальцы. Ночной ангел начинают играть, на солиста направляют прожектор, и он поет. Антону нравится — голос приятный и мягкий, но он в полнейшем восторге, когда чисто и высоко со своей партией вступает Женя. Они играют двух падших ангелов, и песня о несчастной любви. Арсений встает на носочки и опаляет дыханием ему ухо: — Они очень красиво поют, особенно девушка! Антон кивает ему, они допивают свои коктейли и идут обратно к сцене. Hope one day I’ll see the light You and me will be together again Антон достает свечки, поджигает их зажигалкой и протягивает одну Арсению. Весь клуб водит такими же из стороны в сторону, и это очень красиво. Антону нравится принадлежать к чему-то, быть частью чего-то большого, это делает его важным и нужным, и в такие моменты он не считает, что это ерунда. Вызовы духов на кладбище, после того, как вы вмажетесь по самые яйца, всё ещё остаются хуйней из-под коня, конечно же. Арс выглядит восхищенным, смотрит сияющими глазами, качается из стороны в сторону, и Антон радуется. После этой песни на сцену запрыгивает Скруджи и хрипит в микрофон. — Темной ночи, души! Мы рады, что вы притащили сюда свои бренные тела и готовы зажечь этот крематорий вместе с нами! Приветствуем вас на ежегодном Балу Любовницы и Любовника Смерти! Правила вы знаете, камон, мертвые! От этой проникновенной речи у Антона дергается глаз, но Эд спрыгивает со сцены, и «Ночной ангел» начинает играть новую песню. Арс опять тянется к нему и кричит в ухо: — О каких правилах он говорил? — Под конец Бала надо будет выбрать Любовника и Любовницу, — орет ему в ответ Антон. Арсений задумчиво кивает, и они продолжают слушать музыку. После выступления «Ночного ангела» на сцену выходит девушка, кажется, Оса, и играет на скрипке, а после нее — танцевальное трио. Арс в восторге заявляет: — Да у вас тут и правда как детский утренник, только ноченник! — Людей на творчество вдохновляют разные вещи, культура готов в том числе, — с гордостью отвечает Антон и ловит удивленный взгляд брата. Но тут из ниоткуда возникает Эд и хрипит, пытаясь перекричать музыку: — Ты давай это, если всё ещё хочешь, выходи! Антон пялится на него как на придурка — он никогда не заявлял, что хочет выступить, но тут он понимает, что друг обращается не к нему — Арс кивает с энтузиазмом, подмигивает Антону и продирается к сцене. Это какой-то бред, и Антон не может поверить своим глазам, но Арсению ставят музыку, он не знает исполнителя, но звучание похоже на готик-балладу, и Арс начинает двигаться. Он танцует какую-то импровизацию, судя по всему, разыгрывая историю — Антон не догоняет, он, честно, не слишком силен в библейских сюжетах, но это явно про человека, у которого отобрали крылья. Арсений пластичен и изящен в своих штанах с подворотами и красных носках, с рожками на голове и чокером на шее, танцует красиво, будто бы готовился, и Антон думает «вау». Ещё он думает, что надо всё-таки попросить Арса сняться в его ТикТоке. Но больше всего он думает, что танец Арсения напоминает ему что-то, но он не может вспомнить, что. Брат красив, двигается легко, подпрыгивая и вертясь делает вид, что он одновременно и соблазняет и соблазняется — Антон не может отвести глаз. Когда Арсений заканчивает, все хлопают, а Антон громче всех. Арсений спускается со сцены, дышит прерывисто, он покраснел и волосы торчат в разные стороны, но он восторженно спрашивает: — Как тебе? Антон только хочет сказать, что он в восхищении, что не знал, что брат так умеет, и что это вообще за сюрприз такой, но не может, и глупо улыбается, а тут на сцену выходят Эд с Даной, и Арсений сам отворачивается. Дана поет, и Антон слышал, как они с Эдом репетировали, но это всё равно красиво. Загляни в глаза и прочитай О том, что в мире, где нас растили, Так много гнили, так мало мира, Но я буду сильна. У Антона это любимая песня, и он честно считает, что во многом из-за Даны, а не Эда, чьи хип-хоповые треки, он, кстати, тоже недавно послушал и даже, почти не кривя душой, заверил его, что они пушечные. Почти. Эд с Даной поют ещё несколько песен, и это конец Бала. — Скруджи классный, читает круто, — сообщает ему Арсений в перерыве между песнями, и Антон закатывает глаза. Ну конечно Эд классный. И Арсений классный. Только он один как дурак не умеет ничего путного. Эд звал его сыграть на фоно, но Антон бросил музыкалку ещё несколько лет назад, и уж точно бы не смог бы вспомнить ноты и регистры. А теперь вот. Он передергивает плечами, пока на сцене Эд в своей манере благодарит всех, кто пришел, и заявляет, что настала пора выбрать Любовника и Любовницу Смерти, которые должны будут прямо сейчас поехать для совершения ритуала на кладбище в склеп. Ему приносят два черепа, они выглядят как настоящие, и он достает из первого бумажку. — Любовником Смерти становится Орифлейм! Арсений рядом громко хрюкает. Но Скруджи абсолютно похуистично повторяет. — Чего? Тох, он серьезно? — Арс выглядит одновременно и напуганным и смеющимся, и это какой-то бред, конечно, но Антон молча пихает брата к выходу на сцену. Как его, блядь, успели выбрать? И откуда все знают его имя? Они сами с Арсом подходили голосовать в середине вечера за Терна, который охуенно спел о любви, которая доводит до смерти. На Арсения надевают анх и хотят нарисовать на лбу пентаграмму — снизу видно, что Арс пытается избежать этого, но увидев, что рисовать будут всего лишь тушью, смиряется и позволяет. Пока это всё происходит, Скруджи, ухмыляясь, достает бумажку из второго черепа и заявляет: — Любовницей Смерти становится Сокол. Дана поднимается, неодобрительно косится на Арса, на ней рисуют такую же пентаграмму и надевают анх поменьше. Арсению протягивают микрофон, он прокашливается и выдает: — Раз это Бал Сатаны, а меня тут выбрали вроде как главным, понимаю, что полетать и разгромить квартиру критика Латунского у меня не получится, но, может, вы хотя бы перестанете давать Фриде платок? Никто не реагирует, и в этот раз даже Антон не вдупляет, о чем распинается Арс, он краснеет, но ситуацию спасает Дана, которая выхватывает микрофон и благодарит всех за оказанную ей честь. Дальше всё происходит очень быстро: Скруджи и Терн вызывают такси — на кладбище едут только верховные готы, для остальных собравшихся ночь заканчивается в клубе, Антона с Арсом запихивают в одно из них, рядом приземляется Зима, а спереди садится Эд. Арсений порывается узнать, за каким хуем (он это оформляет изящнее) они едут на кладбище и что ему там надо будет делать, но Эд просит его помолчать и косится на таксиста. К кладбищу они подъезжают в поистине могильной тишине. Там их встречают такие же молчаливые готы и ведут вглубь. Арс смотрит на Антона беспомощно, но Антон сам без понятия, что сейчас будет происходить, — он тоже впервые участвует в послебальном ритуале. Они заходят в склеп, который освещен десятками свечей, и Антону очень не по себе — в конце концов, сейчас действительно будет происходить что-то серьезное, раз его два года до этого не посвящали в происходящее. Арсений выглядит максимально неуютно — он обнимает себя за плечи и с опаской осматривает склеп, в особенности каменные плиты посередине. Антон аккуратно гладит его по руке и пожимает плечами в извинительном жесте. Арс ему улыбается и вдруг в тишине спрашивает: — Чего лежим, кого ждем? Антон прыскает через нос, но никто больше не реагирует, только смотрят на Арса осуждающе. В этот момент прибывает вторая группа с Даной, и Эд, удовлетворенно хлопая в ладоши, заявляет: — Раз все тут, начнем ритуал! — А можно непросвещенным узнать, что за ритуал? — подает голос Арс. Сокол закатывает глаза — видимо, это ее стандартная реакция на любое действие Арсения. — Та ничего особенного, — легко отвечает Эд. — Вам надо будет всего лишь засосать вот этого красавчика, — он головой кивает на стоящую в середине склепа могильную тумбу. Антон только сейчас замечает ломы, которые держат в руках некоторые присутствующие. И они типа что, реально собираются вскрывать гроб? Дана неодобрительно смотрит на Скруджи, разъясняя: — Нас выбрали Любовником и Любовницей Смерти, для совершения ритуала и выхода в астрал нам необходимо совершить Акт Любви. Арсений выглядит максимально охуевшим, он переводит взгляд с ухмыляющегося Скруджи на такого же охуевшего Антона. — Ты знал это? Антон хлопает глазами и смотрит то на Эда, то на Дану. — Арс, вообще не ебу. Эд, вы серьезно? Среди готов в капюшонах, которые безумно напоминают Антону Пожирателей Смерти, проносится ропот. — Ну да, а шо. Мы же не заставляем их сексом трахаться, надо всего лишь чмокнуть. — Эд, я не буду это делать, — твердо говорит Арс. — Это мерзко, негигиенично и неэтично. — Но тебя выбрали, ты обязан, — шипит Сокол. — Ничего он не обязан! — вступает Антон. Привел, бля, Арсения на свою голову, чтобы он с трупами целовался. Охуеть! — Да бля, это ж всего лишь поцелуй, Тох, — заявляет Эд таким тоном, будто бы всё в порядке и Арсения не заставляют засосать непонятно как давно лежащий в могиле труп, ещё и на публику. — Это нихуя не всего лишь поцелуй! — закипает Антон, и Арс уже было открывает рот, как вдруг… — Граждане готы, говорит лейтенант Булаткин, вы окружены, покиньте склеп по одному. — Сука! Менты! Бежим! — кричит Эд, и следом за этим начинается паника. Антон, пользуясь моментом, хватает Арса за руку и выволакивает его из склепа, но тут на них направлено с десяток фонариков. Они ослепляют, и Антон не знает, куда бежать, он поворачивается и тащит Арсения за собой, но их хватают, и смысла сопротивляться нет. Антон только стонет Арсу: — Прости-и. Их запихивают в бобик и везут куда-то, и Антону, в принципе, не привыкать, пару раз его уже задерживали, но сейчас с ним Арсений, и это совсем по-другому. Он представляет, как же вызверится Паша, когда ему позвонят сообщить о, на этот раз, двух задержанных сыновьях. В отделении их оформляют по отдельности, но запихивают в одну клетку — там уже есть два бомжеватого вида мужика и девушка, о профессии которой можно догадаться так же легко, как она себя ведет. Арса впихивают следом за Антоном, и он почему-то сияет как бенгальский огонек, рассказывает воодушевленно, что его обыскивали, что лейтенант, задержавший их, выглядит как Кен и что он пишет какую-то работу по готам, так что сразу же понял, что Арсений — Любовник Смерти, и что они вообще даже успели обменяться номерами. Антона обыскивал и оформлял какой-то стремного вида усатый парень, который даже ничего ему не сказал. — Это лучшее четырнадцатое февраля в моей жизни! — восклицает Арсений, усаживаясь подальше от воняющих мужиков и призывно хлопая по скамейке Антону. — Ты издеваешься? — глухо говорит он, садясь рядом. — Нет, я серьезно! Я станцевал на большую публику, меня выбрали главным красавчиком готов, не пришлось сосаться со скелетом, так ещё я и в обезьянник попал! Волшебно же! Жаль только, что я сторичек наделать не могу. Арсений говорит искренне, и Антону смешно так, что он валится брату на плечо. Они смеются, пока Антон думает, что только Арс мог решить, что попадание в полицию — идеальное окончание Дня всех влюбленных. Паша приезжает за ними через час, платит дежурному и орет всю дорогу домой.