***
Рей хотела продолжать пить в тишине, пока внезапно не осознала, что, как бы сильно её ни раздражала пустая болтовня, для Бена Соло это наверняка было куда большим мучением, чем для неё. Решив немного ему досадить, она спросила, как прошёл его день. Как и ожидалось, он ответил стандартным «нормально» и снова замолчал. Она подождала минуту и снова заговорила. — Теперь твоя очередь говорить, Бен Соло. Я спросила про твой день, теперь тебе нужно спросить меня про мой день или сделать какой-нибудь комментарий о погоде. Он наклонил голову и, не проявив фантазию, спросил про её день. Она отпила джина и хмыкнула. — Мой день просто дерьмо. Я подвела дебет с кредитом и внезапно осознала, что куда беднее, чем думала. Но даже этот ответ уже слов на десять длиннее твоего, поэтому, думаю, будет только честно, что опять твоя очередь задавать вопрос. — Ты всегда так разговорчива в барах? — спросил он, поглаживая руками всю ту же пинту эля, которую он нянчил в руках с начала вечера. — О, нет, что ты. В барах я предпочитаю быть максимально молчаливой и угрюмой, — сказала она с чрезмерным сарказмом. Он нахмурился. — А о чем ты обычно разговариваешь в барах? Рей почувствовала небольшой укол жалости, поскольку его голос был искренне растерянным. Она и сама была не самым общительным человеком в мире, но часто выпивала бокал-другой с Финном, Роуз и По, да и её команда собиралась в барах почти каждую неделю, и она всегда получала удовольствие от этих встреч. Она попыталась представить Бена Соло, выпивающего с коллегами или друзьями (у него вообще есть друзья?), но всё, что смогла представить — его мрачное, несчастное и хмурое лицо. — Да обо всём, — она попыталась вспомнить, о чём именно они говорили с Джесс и Ковой в баре на прошлой неделе. — О дерьмовых коллегах, о том, что давно нам в офис не привозили любимый вкус попчипсов, «Очень Странные Дела», программистские шуточки, смешные видео? Он пожевал свои губы какое-то время, затем достал телефон, нагуглил видео и толкнул по столу телефон к Рей. — Мне кажется, это довольно смешно. Она не знала, чего ей ожидать, когда брала телефон. Может быть, видео вредных животных, или чьё-то эпичное падение, или отсутствие координации у младенца? Но ни одна её догадка не оказалась даже близко, поскольку название у видео было следующее: CppCon 2018: Тимур Долмер — Can I has grammar. Она включила видео, в котором мужчина ботанского вида рассказывал о примерах плохой грамматики C++, достойной первоапрельского код-коммита. Она фыркнула, потом захихикала, а потом согнулась пополам, держась за живот, и смеялась так сильно, что её рёбра заболели. И смешным было не столько само видео, сколько факт того, насколько оно было задротским. Из всего, что он мог показать ей, он выбрал запись видео с обсуждением ошибок С++ с конференции СppCon? Когда Рей всё-таки выпрямилась, она пару раз от души похлопала его по спине в знак утешения, потому что, леди и джентельмены, Бен Соло, выдающийся программист тридцати-с-чем-то лет, был абсолютно безнадёжен. Он смотрел на неё с выражением, которое ей было сложно интерпретировать. Что-то было в его лице неправильно — не обязательно плохо, но по-другому. Как будто ты зашёл в комнату, в которой было тёмной ещё неделю назад, а она оказалась белой. Рей растерянно сделала глоток воды, пока её мозг всё ещё пытался понять несоответствие, и потом, после четырёх или пяти глотков её осенило. — Тебе весело! — сказала она в шоке. Его взгляд лениво сполз на неё, и он медленно взял свою пинту. — Что ж, ты довольно забавно пьёшь, — признал он, несомненно, улыбнувшись в своё пиво. И Рей почувствовала, что не в силах отвести от него взгляд. Она смотрела на него долгие двадцать часов во время процесса Хана и не находила его угловатое, усыпанное родинками лицо, привлекательным. Даже наоборот, она смутно помнила, что тогда посчитала его лицо странным, несимметричным, но сейчас... — Ты в порядке? Она моргнула, не почувствовав и половины того смущения, которое должна была ощутить, будучи пойманной за беззастенчивым разглядыванием его лица. — Да. Я просто... — не понимаю, почему ты мне кажешься внезапно таким странно, глупо и неоспоримо привлекательным, — думаю, что ты должен заказать мне ещё один джин-тоник.***
— Это просто полный идиотизм, — сказал Бен, молча прослушав её пятнадцатиминутную тираду о том, как ужасна американская иммиграционная система, как много времени занимает каждая процедура, и как много случайных факторов, от которых зависят судьбы людей. — Нам реально нужно сжечь всю систему дотла и построить заново. Он, наверное, сказал ещё что-то, но она уже не слушала. — Чёрт возьми, я только что назвала тебя Беном в своей голове. Бен с недоумением покосился на неё, очевидно не понимая значимости момента. — Да, это моё имя. — Но в своей голове я всегда называла тебя полным именем! — ошеломлённо объяснила она и добавила: — Ну, и ещё мудаком. Он фыркнул. — Серьёзно, — она потянулась и с силой потрясла его левое предплечье, — за это надо выпить.***
Рей думала о том, как странно было то, что она действительно получает удовольствие от общения с Беном, когда в её голове возникла цитата о невероятных совпадениях из «Автостопом по Галактике». Тот факт, что столь умопомрачительно полезная форма жизни появилась совершенно случайно, воспринимается многими мыслителями как окончательный довод в споре о существовании Бога. Вероятность четырёх последовательных случайных встреч с Беном была, конечно, выше вероятности того, что кто-то настолько же полезный, как вавилонская рыбка, сумел пройти эволюцию, но Рей решила, что она была всё ещё достаточно низкой, чтобы служить доказательством несуществования Бога. Эта мысль так развеселила её, что она засмеялась вслух, чем заслужила странный взгляд своего собеседника. — Просто, возможно, именно это, — она показала руками на них, — доказывает несуществование Бога. На его лице отразилось выражение абсолютного непонимания, отчего Рей засмеялась ещё сильнее. Пожалев его, она решила объяснить. — Видишь ли, Бог никогда не доказывает свое существование, потому что он хочет от людей веры, но так часто сталкиваться с тобой случайно просто невозможно, поэтому смысл в том... — Рей остановилась и нахмурилась, когда поняла, что забыла, в чём, собственно, и был смысл. Он посмотрел на неё и сжал губы в прямую линию. Если бы это был кто-нибудь другой, Рей бы решила, что он пытается сдержать смех, но это был Бен, поэтому куда вероятнее, что он был просто раздражён. — Смысл в том... — повторила Рей и просияла, когда наконец вспомнила. — Смысл в том, что наши встречи настолько невероятные, что они предполагают божественное вмешательство, а поскольку Бог так не поступает, это значит, что его нет. Что и требовалось доказать. Всё абсолютно логично. — О да, логично, — ответил Бен тоном, который подчеркивал, что то, что она сказала, было абсолютной глупостью. Она махнула рукой, как бы показывая, что это не важно. — Не моя вина, что ты не достаточно просветлён для этой истины. — Точно, — сухо ответил он, откидывая со лба свои тёмные волосы, и его губы опять сложились в улыбку. Так он выглядел моложе, казался почти мальчишкой, и Рей почувствовала в своём животе робкие крылья бабочек. Она решила сосредоточиться на напитке.***
— Ты знаешь, какая еда самая отвратительная в мире? Вопрос был взят как будто из ниоткуда, но на самом деле ей его напомнил сюжет на экране, где показывали рекламу сети магазинов «Тако Белл». — Всё, что продают в «Тако Белл»? Рей представила, как Бен в полном отвращении брезгливо ковыряет Крутой Фермерский Доритос Локос Тако пластиковой вилкой и захихикала. Но нет. Это совершенно точно не самая отвратительная еда в мире. Она попыталась сфокусироваться на Бене, но это было сложно, потому что комната начала двигаться медленной волной. — Нет, заливной угорь. — Не уверен, что хочу знать, что это. К счастью, комната немного стабилизировалась, после того как она закрыла и снова открыла глаза. — Это традиционная английская еда. Как будто ешь слизня. — Хм, не фанат окры? Рей медленно и широко покачала головой. — Окра отстой. Но заливной угорь — это просто... — боковым зрением она заметила, что люди, игравшие за бильярдным столом, ушли. — О, бильярд свободен. Пойдем поиграем! Она резко повернулась на стуле, спрыгнула с него, но потеряла равновесие и обязательно бы упала, если бы не спасительная рука, схватившая её. — Помедленнее. Она обернулась и увидела очень утомлённого Бена, взирающего на неё сверху вниз. Она широко улыбнулась. — Но тогда ты не сможешь быть рыцарем в сияющих доспехах. Он мрачно пыхнул. — Я лучше предпочту, чтобы ты не разбила себе нос. Она выпрямилась с минимальной помощью от него, как бы доказывая, что она не настолько пьяна. Получилось это с переменным успехом. Он протянул руку, чтобы придать ей равновесия. Его рука такая огромная, она поднесла к ней свою ладонь, восторгаясь несоответствием. — У тебя не руки, а медвежьи лапы! Он посмотрел на неё с недоумением, но что-то в его лице выдавало, что он находит это забавным. — Медвежьи лапы? — Ну, наверное не гризли, у них лапы по 40 см. Скорее, лапы обычного бурого медведя, взрослого... — Допивай, — он вложил в её руку наполовину выпитую воду. Было нечестно, насколько он был трезвее, чем она. Или это было честно, потому что она была почти уверена, что он ещё не допил своё второе пиво, а у неё уже был.... на самом деле, она сбилась со счёта. Она выпила воду, как он просил, и протянула бокал обратно. — А теперь играем в бильярд? — спросила она с надеждой. Он посмотрел на неё сверху вниз и вздохнул. — Ладно.***
В приглушённых звуках и тусклом свете бара (они же всё ещё в баре? Она не может вспомнить) Рей смогла прочесть слова на агрессивно ярко-желтой табличке на двери. Она расстроенно простонала и пошла (или поскользила? Разве она не плывёт?) обратно туда, где ждал Бен с очень самодовольным и раздражающим выражением лица «я же говорил». Она проигнорировала его и огляделась вокруг. Её глаза остановились на высоком здании, которое выглядело смутно знакомым (как она оказалась на улице?), где, как она почему-то знала, был общественный туалет. В этом не было логики, потому что она не думала, что она когда-либо была внутри этого здания, но она всё равно уверенно туда пошла. — Тебе пора домой, — сказал Бен откуда-то позади неё. Почему он преследует её? — Слишком далеко, — ответила она, чувствуя удивительную уверенность в этом, даже несмотря на то, что она точно не знала, где сейчас находилась. Каждый шаг приносил боль её переполненному мочевому пузырю, но ей удалось докарабкаться вперёд, пока она не оказалась прямо напротив этой двери. Дверь легко открылась, позволяя Рей быстро пройти вперёд, где, как она знала, был туалет. Наконец-то, она может сходить, наконец-то... Но дверь была заперта. Громкий усталый вздох: — Я тебя предупреждал. — Заткнись, Бен, — огрызнулась она. Ей хотелось повернуться и ударить его, если бы не острая нужда. Она чувствовала, что вот-вот взорвётся, но ничего не видела кроме раздражающего света прямо в лицо. Рей зажмурила глаза и снова их открыла.***
Когда она открыла свои глаза, то несколько раз глупо моргнула на свет, просачивающийся из окна, затем положила свою руку на лоб и несчастно простонала. Ощущала она себя неважно. Её спина болела, в горле чувствовалась резь, а в голове словно была наковальня. Аррр. Она попыталась вспомнить, что было прошлой ночью. Разговор о визе. Ужин у Финна. «Blackthorn». О, Боже, «Blackthorn». Она помнила, что там был Бен Соло, который вёл себя неестественно для него мило и терпеливо, пока она надиралась в клочья. Так странно. Но это всё в прошлом, сейчас уже незачем чувствовать стыд. Она откинула одеяло и встала. Напротив неё было матовое окно, окружённое белой стеной по одну сторону и тёмно-серым шкафом и душем по другую. Рядом была раковина и туалет. Туалет. Хорошо. Прекрасно. Он прямо здесь, и он ей действительно нужен. Волна тошноты ударила ей в грудь, когда она слишком быстро встала на ноги, но к счастью, туалет был всего в трёх шагах от неё. Она села, закрыла глаза и вздохнула от облегчения. Смыла, подошла к раковине, помыла руки. Она посмотрела на себя в зеркало и поморщилась. Выглядела она ужасно: грязные и запутанные волосы, а на рубашке какое-то отвратительное пятно. Она чувствовала пот. И пахла тоже ужасно. Ей срочно нужен душ. Рей повернулась в сторону душа, находившемуся позади неё. Он был аккуратный и чистый с крутой хромированной стеклянной дверью, на которой висело белое полотенце. Но она не могла отделаться от мысли, что что-то было неправильно. Она напряженно уставилась на душ. — Тёмный кафель, — подумала она. Глаза были прикованы к плитке, пока несчастные мозги отчаянно пытались понять, что было не так с этим душем. И затем, внезапно, как скоростной поезд, приближение которого она не заметила, её буквально сбило с ног осознание. Это не её туалет. Этот туалет она вообще видит первый раз в жизни.***
Рей теряла сознание только один раз в жизни, во время своего первого похода, когда все вели себя так, будто напоить её было делом всей жизни. На следующее утро она проснулась в палатке Финна и Роуз без малейших воспоминаний, как она там оказалась. Она извинилась перед ними, они посмеялись над ней, сказали, что всё ок, и на этом история закончилась. Но проснуться в неизвестном туалете — это абсолютно другая история. В голове сразу возникло несколько ужасных историй из сети. Её сердце бешено заколотилось, Рей почувствовала приступ паники. Она хаотично оглядела себя сверху вниз. Дышать сразу стало легче, когда она убедилась, что была одета в ту же одежду, что и вчера, включая нижнее белье и носки. Хорошо, хорошо, хорошо. Её глаза метнулись к смятому одеялу, которое она скинула с себя минуту назад. Её сердце замедлилось до приемлемой частоты пульса, когда она увидела две бутылки кокосовой воды и таблетки тайленола на полу. Прекрасно. Скорее всего не психопат. Она вычеркнула ещё один пунктик в своей голове, заметив свой бумажник на бочке туалета. Деньги и карточки были на месте. Офигенно, даже не ограбили. Единственное, что она не могла найти — свой телефон, но ведь он просто мог быть в другой комнате. Решив, что она скорее всего не находится в непосредственной опасности, она потянулась за кокосовой водой и тайленолом. Проверив, что ни бутылка, ни таблетки не были вскрыты, она быстро опустила две таблетки в воду. Её голова раскалывалась от боли и тяжести, но она положила бумажник в задний карман джинсов и подошла к двери. Чем раньше она выйдет, тем выше её шансы найти свой телефон и выбраться отсюда до того, как хозяин квартиры проснётся. А затем она откопает яму поглубже, спрячется туда и навсегда забудет обо всём этом, как о страшном сне. Она глубоко вздохнула и открыла дверь. Рей внутренне возликовала, увидев, что соседняя спальня была тёмной и тихой. Она огляделась вокруг, нашла дверь и подошла к ней на цыпочках. Она уже хотела было станцевать победный танец, когда переступила порог, но услышала шорох, за которым последовали приглушённые шаги. Она замерла. Послышался зевок. А затем знакомый голос спросил: — Как ты себя чувствуешь? Бен Соло. Она отключилась вчера ночью и поехала домой к Бену Соло. Чёрт. Чёрт. Чёрт. Дерьмо. Чёрт.***
Мозг Рей метался с бешенной скоростью, когда она столкнулась лицом к лицу с Беном Соло. Самая вопиющая и самая неотложная проблема состояла в том, что Бен Соло был без рубашки. Объективно говоря, это было логично: он был у себя дома, в своей спальне, и только встал с кровати. Но субъективно из-за этого в её голове произошло короткое замыкание. У него были накачанные руки и рельефный пресс, а она знала точно, что программисты за тридцать так выглядеть не могут из-за многих лет, проведённых за монитором. — У тебя есть рубашка или что-то ещё, что ты мог бы накинуть? — спросила она, отводя глаза как смущённый подросток. Она была благодарна плохому освещению, потому что лицо её сейчас наверняка было неприлично красного оттенка. Он одарил её немного скучающим «не смеши меня» взглядом и демонстративно проигнорировал просьбу. — Ты вчера сильно блевала, — сказал он спустя несколько секунд. — Оу, — ответила она, потому что это было единственное, что мог выдать её контуженный мозг. Если и есть что-то более неловкое, чем стоять напротив полураздетого мужчины, которого ты вроде бы ненавидишь, а вроде бы уже и нет, так это понимание, что этот мужчина помнит всё, что ты вчера делала, в то время как сама ты была в дугу пьяна. И, видимо, чтобы проиллюстрировать правоту её мыслей, он продолжил. — Я предлагал тебе лечь на диван, когда ты почувствовала себя лучше. Но ты заснула на полу, и я решил, что лучше не беспокоить тебя. Её мечта отрыть яму и запрыгнуть туда вернулась с новой силой. Она стыдливо потерла лицо рукой. — Я ничего из этого не помню. — Что последнее ты помнишь? Хороший вопрос. Она напряглась, пытаясь восстановить картину событий: — Мы ходили искать туалет? — Нет? — О, окей, значит это был сон, — сказала она отчасти ему, а отчасти самой себе, пытаясь собраться с мыслями. Она подозревала, что некоторые из его реплик во сне были на самом деле сказаны Беном Соло, когда её выворачивало наизнанку в его туалете. Было сложно думать из-за ужасной головной боли, но наконец она поняла. — Кажется, я пыталась заставить тебя поиграть в бильярд? Пожалуйста, скажи мне, что это последнее, что было, до того, как мы покинули бар. Он задумался. — Возможно, ты заставила меня купить тебе шот, когда бар уже закрывался. Рей простонала. — И после этого ты позволил мне пойти к тебе? — Да я бы не сказал, что позволил, — медленно ответил он, откидывая со лба свои взъерошенные ото сна волосы. — На самом деле, я думаю, у тебя на телефоне есть видео того, что вчера было. Он прошел мимо неё по холлу, направляясь к комнате, напоминающей гостиную. Не зная, что делать дальше, Рей пошла за ним. Первое, на что обратила внимание Рей — это то, что его гостиная была больше, чем вся её квартира. А затем — на прекрасный вид с верхних этажей на центр Сан-Франциско и мост Бей-Бридж, который открывался из окон от пола до потолка. Потом она заметила, какой холодной, безжизненной и мрачной казалась комната, даже несмотря на восхитительный вид из окна и на мебель, буквально сошедшую со страниц каталога «West Elm». — Вау, — пробормотала она в качестве искренней реакции на все три пункта, прежде чем повернуться и увидеть, как Бен Соло снимает её телефон с зарядки. — На, проверь свой альбом. Ты до нуля разрядила телефон пьяными видео. Она взяла телефон, открыла альбом с видео и поморщилась, увидев тёмные, плохо сфокусированные видео, созданные в 02:15 ночи. Рей ненавидела смотреть на себя на видео, но не знать, что случилось, она ненавидела сильнее. Поэтому она собрала мужество в кулак и нажала на кнопку «play».***
На видео целых три секунды был виден тротуар, прежде чем телефон неловко перевернулся, и задняя камера сфокусировалась на её подбородке. — Привет, будущая я! — пьяно поздоровалась она, после чего неровно нацелила камеру на что-то, что скорее всего было торсом Бена Соло. — Бен сказал, что я не могу прямо ходить. Я записываю это видео, чтобы доказать ему, как он ошибается. Телефон снова перевернулся и показал тротуар и кроссовки Рей, а затем камера сфокусировалась на её походке по очевидно кривой траектории, пока она наконец не наступила на собственный шнурок и чуть не упала, если бы не рука Бена Соло. — Рей, — сказал он. Голос его звучал предсказуемо утомлённым, а камера показывала его смутный силуэт и облачное небо, — тебе нужно домой. — Я не хочу. Тяжёлый страдающий вздох. — Ты должна, ты не можешь спать на улице. — А могу я просто, — она икнула, — пойти к тебе? — Не думаю, что это хорошая идея, — разумно ответил он. — Потому что я не достаточно красива, чтобы ты мог отвести меня к себе? — Потому что ты пьяна, и потому что, когда ты протрезвеешь, ты захочешь быть дома, — решительно ответил он. — Я не захочу! — закричала она громко и расстроено. Камера снова зашаталась. — Я всегда просыпаюсь одна, когда я дома. Я ненавижу быть одной! — Рей, скажи мне свой адрес, я вызову тебе Uber. — Нет! Ещё один длинный утомлённый вздох. — Хорошо. Вызови сама себе Uber. — Нет! — Рей. Послышалось шарканье, телефон упал на землю, всё ещё фиксируя облака. Микрофон записал лёгкое всхлипывание, за которым последовало громкое. Спустя несколько мгновений показался подбородок Бена Соло. — Рей. Ты правда не можешь тут спать, — сказал он мягче. — Просто уходи, если собираешься бросить меня одну, — ответила она надломленным голосом. — Меня все всегда бросают одну. — Это... неправда. — Правда! — её всхлипы превратились в тяжёлые рыдания. — Мои родители, Хан, а теперь ещё Финн, Роуз и По. Никто никогда не остаётся, как бы сильно я этого ни хотела. Я всегда одна. — Ты не од... Видео оборвалось.***
Рей больше не хотела отрыть себя яму. Теперь она мечтала, чтобы Земля разверзлась и поглотила её целиком. Никогда за всю свою двадцатишестилетнюю жизнь ей не было так мучительно стыдно, и никогда ещё она не испытывала такого унижения, как сейчас. Это было хуже, чем обзывательства Карла в восьмом классе по поводу её оборванных вещей, хуже чем, когда Крисси в третьем классе рассказала всем о том, как родители оставили её у пожарной части. Во всех этих ситуациях всегда был кто-то, виноватый в этом, но сейчас виноватой была только она сама, потому что она была пьяной и вела себя непозволительно глупо. И сорвалась она именно перед Беном Соло, который.... — Рей, всё в порядке. Только сейчас Рей заметила, что ходит по квартире как сумасшедшая. — Не в порядке! Чёрт! Не могу поверить, что я всё это сказала! — У тебя была плохая неделя, — напомнил он ей. Целая неделя ужасных новостей снова пронеслась у неё перед глазами, заставив её почувствовать себя так, словно она начинает тонуть. — Я думал о твоей проблеме вчера, — продолжил Бен, — я знаю парочку адвокатов, которые могли бы тебе помочь и... Чем они могут помочь, если даже адвокаты «Лаборатории Сопротивления», специализирующиеся на вопросах иммиграционного статуса, специально решая её проблему, не смогли ничего сделать? — ...Тебе не стоит так легко сдаваться... Она не сдаётся, она просто смотрит на вещи реально. — ...И знаешь, если ты не хочешь возвращаться в Британию, ты можешь поехать в Европу, Брекзит ещё не вступил в силу... Её голова раскалывалась, и она больше не могла сдерживать себя. — О, Боже! Ты не мог бы, пожалуйста, заткнуться? Ты всерьёз считаешь, что я не оценила все свои варианты? Или ты думаешь, что я слишком тупая, чтобы изучить вопрос самостоятельно? Моя визовая проблема — единственная вещь, о которой я могла думать последние три дня! Дамба, которая позволяла ей сдерживать свои эмоции была разрушена, и Рей чувствовала невозможность остановить поток слов, слетающих с её языка: — Даже приоритетное рассмотрение заявления всё равно требует много времени! Я недостаточно богата, чтобы жить на свои сбережения без дополнительной работы. А найти подработку в Европе, когда единственный язык, который ты знаешь — английский, очень трудно! И ничто из этого не отменяет того факта, что мне придётся оставить всё и всех, кого я люблю, в США! Её дыхание было рваным, она почти до крови прикусила губу, а Бен Соло всё ещё стоял и смотрел на неё, лишённый дара речи. — Поэтому нет, Бен Соло, если ты конечно не хочешь жениться на мне, то ничем, абсолютно НИЧЕМ, ты мне помочь не можешь! — закричала Рей. Она резко отвернулась, почувствовав, как слёзы предательски побежали по щекам. Чёрт возьми. Это так унизительно. Из всех людей Сан-Франциско, перед которыми Рей могла устроить истерику, она сорвалась именно перед Беном, мать его, Соло. Она сделала несколько шагов назад, готовясь развернуться и убежать в попытке спастись от ещё большего позора, но вдруг почувствовала, как огромная рука с силой сжала её запястье. — Подожди, — целую секунду он больше ничего не говорил. Он смотрел на неё, его брови были сведены, как будто он разбирался со сложной багой, с неразрешимой задачей. Затем, когда Рей уже хотела стряхнуть с себя его руку, она услышала, как он спросил: — Ты этого хочешь?