Пески Древней Арабии

       — Аль-Заратустри? Он же просто дикарь из пустыни! — воскликнула Далия. Служанка непроизвольно оглянулась на дверь опочивальни принцессы, словно боялась, что подслушивавший за ней султан ворвётся в комнату. Продолжила она почти шепотом. — Не может же ваш отец отдать свою единственную наследницу такому… Такому…        — Ошибаешься, Далия, — печально вздохнула принцесса. — Он уже все решил.       Вождь племени пустынных кочевников по определению должен быть хитрым, жестоким и опасным. Веками шейхи самых сильных племён сражались за право «охранять» караванные пути и оазисы, через которые проходили вереницы неутомимых верблюдов, груженных товарами предприимчивых арабийских купцов.       Иногда какой-нибудь шейх собирал целую армию ради вторжения в какой-нибудь из султанатов. Один из таких свирепых полководцев пустыни когда-то утвердился над землями, ставшими позже султанатом Аграба. Но с той поры прошли века и самый удачливый шейх считал за счастье вытребовать у какого-нибудь султана за «дружбу» пару сундуков золота или стать новым защитником пограничья, сменив менее удачливого предшественника.       В молодости отец вдребезги разбил пару таких «великих завоевателей», решивших, что Аграба легкая добыча. Но партии тех вождей были куда меньше того воинства, которое собрал под своими знаменами самозванный пророк Ормазда по имени Аль-Заратустри Али ад-Дин…       Кем может быть вождь пустынных дикарей, который выходит на закованного в сталь северного варвара с одной лишь пращой и оглушает его одним-единственным камнем? Не просто пустынным дикарем, а песчаным колдуном, что было ещё хуже. Вдобавок колдуном, командовавшим целой ордой всадников. Пока эта орда вела себя довольно мирно, в отличии от недавно убравшихся пиратов. Но это только пока, до той поры, пока их вождь может овладеть престолом Агробы относительно мирным путем. Но если им отказать и вынудить пойти путем войны… Последствия могут оказаться ужасными даже в случае победы.       Жасмин прежде думала, что подобное могло происходить лишь в старину или в далёких землях вроде тех, о которых писал Марко Поларе, чью книгу о путешествии в таинственный Катай, страну Императора-Дракона она очень любила в детстве. Сам путешественник родился по ту сторону Чёрного залива, в одном из городов-государств Тилеи, откуда в Аграбу нередко приходили торговые корабли.        — Госпожа, — натянуто улыбнулась Далия. — Может он и дикарь, но по крайней мере, он не такой старый, как Джаффар.       Раджа недовольно открыл глаза. Тигр недолюбливал визиря и его имя насторожило могучего зверя. Жасмин успокоила своего любимца ласковыми словами и почесала за ухом. Раджа довольно зажмурился. Хозяйка печально улыбнулась. Тигр понимал ее с полуслова, но все же не был человеком. А Далия… Между ними, как и другими придворными, всегда будет пролегать тень султанского трона. Принцесса постоянно окружена людьми, но всегда одинока… И будет нежный цветок пустыни страдать от иссушающего зноя людских душ даже если… Когда очередной претендент с покрытой кровью железякой небрежно и как бы походя сорвет ее, как свой «законный» трофей, по праву силы. А если победит ее отец, то он рано или поздно все равно заставит ее выйти замуж за того, к кому она будет в лучшем случае равнодушна — на «благо Аграбы», разумеется. И никуда ее одиночество не денется. Возможно, в этом и состоит ее судьба?..        — Может быть, это знак судьбы, — задумчиво сказала Далия, критично разглядывая своё отражение в высоком, в рост человека, зеркале. Черноволосая служанка сетовала, что рядом с Жасмин она похожа на кухонную замарашку, но самой принцессе казалось, что Далия лукавит, и если бы ей дать все то, что имеет сама Жасмин, то та была бы столь же красивой, если не красивее. Ах, если бы можно было поменяться с ней местами — не иметь никаких тревог по поводу того, что твое замужество может иметь последствия для тысяч и тысяч людей! — Ах, будь я принцессой, то согласилась бы… Но мне кажется, о госпожа, ты и на него спустишь Раджу… — весело улыбнулась служанка.       Принцесса запустила в девушку подушкой, но смеющаяся Далия легко увернулась. Молочная сестра наследницы Аграбы вела себя куда свободнее, чем полагалось служанке, но Жасмин прощала ей это. Она была ее единственной подругой, насколько это вообще было возможно, учитывая «тень трона».       Со стороны жизнь Жасмин походила на мечту любой девушки Аграбы. Принцесса с рождения была окружена роскошью и почти все ее желания исполнялись. Будущую властительницу Аграбы или того государства, куда ее выдадут замуж учили истории, географии, поэзии, музыке, верховой езде и законам, она понимала рейкшпиль, знала эсталийский, тильянский и владела классическим языком Ремеанской империи. Однако, несмотря на все блага, данные ей от рождения, девушка всю жизнь чувствовала себя в золочёной клетке.       Умом Жасмин понимала, что законы и традиции о браке не самодурство ее предков. Династия должна продолжаться, несмотря ни на что, и уж тем более несмотря на мнение отдельно взятой мечтательницы. Но ей хотелось верить, что это все-таки возможно, что такое на свете — жениться по любви, как бы не намекал отец, что брак принцессы дело сугубо государственное. Султан был уже стар и отчаялся увидеть рождение сына. Правда, несмотря на свои слова, он не спорил, когда она отклоняла одного за другим сыновей правителей, являвшихся в Аграбу просить ее руки.        — Однажды я рассорюсь со всеми соседями, — шутливо грозил отец. — Видят небеса, я этого не хочу, но тогда мне придётся отдать тебя за Джаффара! Будь снисходительней к женихам… Рано или поздно все равно ведь придется! Только сейчас ты можешь выбирать, а когда нужда придет, выбора уже не будет!       Джаффар… шакал в сравнении с ним воплощение чести! Визирь, тоже не раз попытавшийся очаровать принцессу как будто не был расстроен ее отказами. Он, как подлый стервятник, выжидал, пока принцесса не отвергнет всех, кто претендовал на ее руку. Жасмин ловила на себе его алчные взгляды, «второй человек в Аграбе» рад был бы заполучить ее в жёны. Правда, скорее он жаждал власти над Аграбой, став из второго — первым. Жасмин хорошо выучила арабийскую историю и слишком хорошо знала Джаффара, чтобы наивно полагать, что он влюбился в нее.       Когда она встретила того забавного воришку, Аладдина, ей показалось, что вот он, тот юноша, которого она с радостью назвала бы мужем. Простой парень, честное и верное воплощение того самого народа, которым ей вскоре предстояло править. Жаль, что жизнь это не сказки, только в них любовь знатной девушки и бедного юноши заканчиваются чем-то хорошим. Стражники тотчас схватили Аладдина, и, судя по всему, казнили. Их командир при этом сослался на распоряжение визиря. Жасмин в тот день хотелось убить Джаффара, но сейчас она наконец-то поняла, что они все равно не смогли быть вместе. Простолюдин не сможет быть мужем принцессы, а она…       Жасмин не могла бросить отца одного, это разбило бы его сердце и ввергло бы Аграбу в смуту. Она бы не смогла вернуться и призвать придворных и эмиров к порядку, девушку объявили бы самозванкой или она стала бы женой самого жестокого, хитрого и свирепого из отцовских вельмож. Почему-то на этом месте ей представлялся именно Джаффар.       Сейчас Джаффар и его гнусный попугай далеко. Визирь во главе войск Аграбы сражался с напавшими на Ширабад кочевниками. Защищать город остались дворцовая стража, моряки эмира-аль-бахра и ополчение. Отец, сообщивший ей о своём решении, был непривычно мрачен и сказал, что не будет ее неволить, но не знает, что предпримут кочевники в случае отказа. Жасмин взглянула в глаза отца и поняла, о чем он умолчал.       Северные пираты ушли после смерти своего вождя, а тысячи пустынных наездников остались, раскинув свои шатры на почтительном отдалении от стен. Жасмин содрогнулась, представив, что будет, если она откажется. Шейхи кочевников не отличались кротким нравом и если городские стены им будут не по зубам, они отыграются на деревнях. Урожай сожгут, финиковые пальмы вырубят, а крестьян угонят в рабство — и, как она уже думала об этом ранее, да Делия отвлекла, последствия будут просто катастрофичными. По сути Аграба потеряет значительную часть своих доходов, отец не сможет содержать армию и скорее всего будет завоевана — не кочевниками или северными варварами, так соседями-султанами, которые уж точно не упустят шанса добить павшего льва подобно шакалам, жадных до чужой слабости.       Вернувшийся из Ширабада Джаффар снимет осаду, но султанат уже будет разорен и отец может от отчаяния выдать ее за визиря. Жасмин, хотя это и было ей неприятно, признавала, что визирь был умен и решителен. Аграба не Ширабад, правительницы-женщины были тут в диковинку. Отец перебрал всех возможных женихов, дойдя даже до имперца. Так что или кочевник, или Джаффар…       Она поставила своим условием сперва взглянуть на того, которого отец просил ей в мужья. Султан постарался скрыть свою радость, напомнив, что у неё все же есть выбор. Девушка кивнула и отец вскоре покинул ее покои. Когда она рассказала о своём решении Далии, то служанка не сразу ей поверила. Потом вздохнула и сказала, что Жасмин совсем сошла с ума.        — Вы бы хоть взглянули на него, моя госпожа, — осторожно сказала Далия, усевшаяся на краешек ложа, где вольготно развалился Раджа, которого принцесса гладила, точно большого котёнка. — Ну, колдун, ну, кочевник, но он ведь молодой мужчина, а не старый уродливый евнух. Это не один из эмиров вашего отца, он дикарь и хитрость у него должна быть дикарская… Вы из него веревки вить будете…        — Или сама стану игрушкой в руках этого Аль-Заратустри! — невольно вырвалось у Жасмин. — Уж лучше показать, что кровь властителей Аграбы ещё не остыла. Если отец боится, то это сделаю я…        — Наш султан, да хранят его небеса, прав, госпожа, — не согласилась Далия. — Этот доспех едва не сгубил вашего предка, вы же не хотите той же судьбы вашему отцу… И себе. Вы же даже не видели его, может быть, он вам понравится. Есть же любовь с первого взгляда…        — У меня уже была любовь с первого взгляда, Далия, — сухо сказала принцесса, но все же дала себя уговорить не пытаться пробраться в оружейную, где хранилась броня ее дальнего и весьма грозного предка. Хотя она сомневалась, что смогла бы заставить несущих караул гвардейцев отца пропустить ее к заветной цели. Быть может, ее молочная сестра права и Аль-Заратустри не будет так уж неприятен. В конце-концов, сложно быть хуже Джаффара. Хотелось бы верить в лучшее, и да направят принцессу в столь трудный час боги предков. И все же мысли о бедном Алладине, который погиб из-за неё, не выходили из ее головы. Ни о чем она так не мечтала, как о том, чтобы боги повернули судьбу вспять и позволили им быть вместе...