Худший случай

В аэропорту я наконец вспоминаю, что собирался купить ему книгу. Конечно, ребенок взял с собой почти всё содержимое этажерки (включая Шклярского), но чемоданы уже сданы в багаж. Заворачиваю в один из многочисленных магазинов. Ребенок теряется, замирает у входа, и я беру его за лямку рюкзака и увлекаю за собой. Рюкзак — не он сам, к рюкзаку можно прикоснуться. Веду его к вертушке с карманными изданиями, выбираю наугад какой-то триллер с полуразрушенным замком и капельками крови на обложке: — Читал? Мотает головой. Выхватываю из той же вертушки магнитную закладку, потом беру из холодильника у противоположной стены пару бутербродов, кофе со льдом и сок. Расплачиваюсь на кассе, кофе и один из бутербродов оставляю себе, остальное вручаю ребенку. Он не смеет протестовать. Пока он страдает над своим бутербродом, я с таким же усилием глотаю омерзительный холодный кофе. Мы переглядываемся, будто коллективный гастрономический подвиг нас немного сблизил. Потом ребенок раскрывает книгу и перестает обращать на меня внимание. Себе я книгу не купил, приходится разглядывать пол. Наконец объявляют посадку. Огни города растворяются внизу, и мне сразу становится легче дышать. Посматриваю украдкой на ребенка, пытаясь разгадать его настроение. Но он опять застегнут на все пуговицы, ничего не разглядишь. Он рассеянно проводит рукой по волосам, и я вдруг понимаю, что эти свои кудряшки он унаследовал не от матери. Хорошо, не только от нее. У Сережки они были русые, но точно так же спадали на лоб, так же смешно пружинили, когда он пытался убрать их с лица, и так же упрямо возвращались на место. После бритья они стали крупнее, послушнее, вот я и забыл. Ребенок недоуменно поворачивается ко мне, пронзает серьезным взглядом, но ничего не говорит. — Скоро приземлимся, — говорю я. — Угу. Я не могу избавиться от чувства, что вся его уязвимость стремительно прячется за какой-то новой твердой оболочкой. Может быть, это и хорошо. Он сам справился, мне ничего не надо делать. Во второй раз за лето я везу его из аэропорта в свой лес, но теперь всё иначе: не он едет ко мне, а мы вместе возвращаемся домой. Я пытаюсь пережить заново ощущения от предыдущей поездки, но у меня не получается. Его присутствие на пассажирском сиденье кажется вполне естественным и уместным, будто он всегда там был. Похоже, я успел к нему привыкнуть. Может быть, и он ко мне тоже. — Что? — спрашивает он, отрываясь от почти дочитанной книги. — Ничего. Приехали. Выходим из машины. Я замечаю, как он поднимает чемодан, чтобы не зацепить им новые ступеньки. Он старается. Я стараюсь. Всё должно получиться. Он пропускает меня вперед, и я вспоминаю, что так и не заказал ему ключи. Завтра съезжу. Сделаю копию и заодно куплю брелок, чтобы ему не приходилось каждый раз выискивать новый ключ в связке старых. А пока… — Смотри, — говорю я, пропуская его в открытую дверь и показывая на щиток. — Когда отключаешь сигнализацию, просто вводишь код. Когда подключаешь, сначала нажимаешь на кнопку с домиком, потом код.