Худший случай

— На сегодня хватит. — Еще рано, — протестует ребенок. Какой трудолюбивый стал… С чего бы? А я какой-то раздраженный. Может, мы с ним слишком много времени проводим вместе. Ну, это скоро закончится. Надо только немного потерпеть. — Завтра начнем делать черновой настил. Это сложно. — Почему? — Увидишь. До школы еще четыре дня. Вдохнуть. Выдохнуть. Не раздражаться. Интересно, как люди вообще терпят своих детей всё время? С маленькими же еще сложнее, наверное… Убираю в ящик инструменты, занавешиваю вход в комнату пластиком. Предвижу вопрос и объясняю: — Чтобы стекловатой не дышать. — Угу… Ребенок вооружается книгой и окапывается у себя в спальне, и это почему-то раздражает еще больше. Забираю ноутбук и тоже ухожу к себе. На следующее утро встаю пораньше и начинаю крепить к нижней части балок доски. Вообще-то полагается прибивать черепные бруски по обе стороны балок, но они постоянно трескаются, да и работы в два раза больше… Лучше уж поползать по земле какое-то время. — Это зачем? — спрашивает откуда-то сверху ребенок. Чтоб он провалился! Я думал, еще часа три дрыхнуть будет, а он пробирается куда-то к середине комнаты, балансируя и смешно размахивая руками. Ребенок, будто вняв моему пожеланию, оступается и проваливается. К счастью, тут невысоко, но он наверняка ободрался о балки… Так ему и надо. — Больно? Перестает растирать ушибленную голень, бросает на меня убийственный взгляд. Я не имею права спрашивать, больно ли ему. Вообще никогда. Он не простил и не забыл. Я всё ещё садист и палач. Так и будет всегда. Ну и ладно. Ну и пусть. — Раз спустился, помогай. После минутного колебания ныряет под балки, распластывается, как и я, на мокрой земле, спрашивает: — Что надо делать? — Подавай мне доски. Подчиняется. Ни о чем не спрашивает. Какое-то время молча креплю доски к балкам гвоздезабивным пистолетом, потом не выдерживаю и объясняю: — С каждой стороны балки получаются выступы. На них потом положим специальные листы фиброцемента, тогда можно обойтись без пергамина. — А пол не провалится? — с сомнением спрашивает ребенок, рассматривая узкие выступы. — Нет. Основной вес будут держать балки, на досках лежат только плиты и стекловата. Они легкие. Он явно не представляет себе, как всё будет выглядеть, и я объясняю еще раз: — Когда заполним пространство между балками стекловатой, сверху положим ДСП. Вес будет распределяться между балками. — Погодите, а разве не надо сначала укрыть стекловату пластиком, чтобы влажность не проникала? — спрашивает ребенок и тут же смущается, отворачивается. — Всё правильно, надо. Сначала фиброцемент, потом стекловата, потом пластик, потом ДСП, потом шумоизоляция, потом ламинат. — А на упаковке написано, что это минеральная вата, — не унимается ребенок, как будто решил во что бы то ни стало вывести меня из равновесия. — Потому что иногда минеральная вата — это общее понятие, которое включает в себя стекловату и каменную вату. Так, я уже не дотягиваюсь. Ты пролезешь? Откатываюсь в сторону, пуская ребенка к самому тесному углу, где балки нависают сантиметрах в тридцати над землей. — Вроде бы. Протягиваю ему пистолет. Сейчас прострелит себе что-нибудь… Ребенок кое-как протискивается, неловко удерживает доску и пытается дотянуться до нее пистолетом. Дотягивается, нажимает кнопку. Ничего. — Носик надо вдавить до упора, иначе не выстрелит. Едва не роняет доску и пистолет на себя, снова пытается. — Не получается, опоры нет. Протягиваю руку, поддерживаю его за локоть, помогаю нажать. Получилось. — Еще раз, теперь пониже. На одну балку у нас уходит почти полчаса. — Перерыв, — говорю я, когда мы наконец заканчиваем с самым сложным. Ребенок выдыхает с явным облегчением. Мне очень хочется сказать, что он не обязан мне помогать, но я молчу. Пока он смывает с себя пот и грязь, убираю инструменты. Потом тоже споласкиваюсь и переодеваюсь. Рассматриваю россыпи синяков и ссадин, которыми обзавелся, пока лазал под балками. Ребенку, наверное, досталось еще больше. За обедом рассчитываю время. С досками мы управимся уже завтра, если не будем отвлекаться, фиброцемент стелить легко. Значит, скоро придет черед стекловаты. — На сегодня хватит. — Почему? Потому что стекловатой я займусь сам, пока ты будешь в школе. Набить ею щели — одно дело. И совсем другое — прыгать по балкам и нарезать огромные пласты, чтобы они подошли по размеру. Стекловата будет везде, никакие респираторы с перчатками не помогут. Будешь чесаться, переживать, что крошечные стекловолокна ползут по венам, чтобы искромсать их изнутри… — Потому что. Убираю со стола, ставлю чайник. Ребенок помогает вымыть посуду и куда-то уходит. Ну и хорошо, хоть отдохну. Беру свою чашку, иду в гостиную и обнаруживаю, что он устроился на диване. Ничего, скоро ему в школу. В конце концов, не так уж он и мешает. И вообще, что это со мной? Я же совсем недавно так хотел, чтобы он перестал меня избегать… Я неправильный. Сломанный. Нет, не так. Пустой? Тоже нет. Скорее ненастроенный. Как телевизор. Вроде бы и включается, а показывает только «снег». Забываю, что не один, вздыхаю. Ребенок удивленно смотрит на меня, тут же отводит взгляд. От неловкости меня спасает звонок. Вынимаю телефон, смотрю на экран. Незнакомый номер. — Да? — Здравствуй, мой хороший. Мама.