Худший случай

В магазинах давно началась предновогодняя паника, но сегодня она становится просто невозможной. Люди пихаются, раскидывают по тележкам припасы, будто уже завтра с прилавков пропадет абсолютно всё. Мне хочется спросить их, помнят ли они магазины, украшенные толпами искусственных елок из серебристой и мятно-зеленой мишуры. А бумажные гирлянды, похожие на пышные цветы? А хлопушки, наполненные конфетти из цветной бумаги? А бенгальские огни в плоской невзрачной коробочке? А может быть, они помнят пустой, бесконечно серый магазин с бетонным полом, змеящуюся очередь, которая утыкается в тетку с кружевной короной на голове и половником в руке? У всех своя тара, и от этого очередь позвякивает, продвигаясь. Половник опускается в громадный бидон, наполняется жидкой сметаной. Белая струйка течет в очередную банку. До самого горлышка. Тетка проводит по нему рукой, вытирая сбежавшую капельку, стекло влажно скрипит. Она сует палец в рот, слизывает сметану. Вытирает руку о белый халат, натягивает на банку тугую пластмассовую крышку. Деньги, следующий. Однажды она перевернула бидон, залила серый пол белым, собирала черпаком обратно, охала. Собрала, но не всё. Убытки, убытки… А может быть, они помнят рынок с тяжелым мясным запахом и вездесущими мухами, которые, кажется, даже на зиму не засыпают. Весы с легкими гирьками, чавкающая под ногами грязь, скок-скок с поддона на поддон, дерево тонет, грязь пузырится, чистым отсюда не уйти. Запах крови, запах смерти. Вон идет женщина. Рваная куртка, валенки с калошами. У женщины в руках пакет с мозгами. Тоненький зеленоватый пакет, а в нем хлюпают мозги. Пунктирная струйка крови помечает путь добытчицы. Из мозгов женщина приготовит семье ужин, обед и снова ужин. Из остатков накрутит начинки для пирожков. А пакет постирает и повесит на кухонный кран сушиться. Пакеты многоразовые, их не выбрасывают. А может?.. Суета, изобилие. Толкаться, чтобы не остаться за пустым столом. А мало ли. А вдруг. Кто-то пихает ребенка в бок, продираясь к шоколадным конфетам. Конечно, без конфет какой праздник… — Не люблю Новый год, — говорит ребенок, когда мы наконец вырываемся из объятий магазина. — Вообще? Почему? Пожимает плечами. — Можно вопрос? Не надо. Не надо его ни о чем спрашивать. Он снова пожимает плечами: — Можно. — Вы как праздновали? Вот я молодец. Напомнил ему о матери, о навеки ушедшей атмосфере праздника, о внезапно оборвавшемся детстве… — Как все, наверное, — как-то не очень уверенно отвечает ребенок. — Взрослые собирались за столом, разговаривали, смеялись. Ну, мама и… Предложение обрывается, трепещет на ветру недосказанностью. — А ты? — Нет. — Молчит, разглядывает заплаканный дождем асфальт. — А вы? — А что там праздновать, я же один живу… Жил. Ну, вот мы и подошли к главному вопросу. Остается его только задать. И я задаю. — Ёлку наряжать будем? Пожимает плечами: — Да ну… — Как хочешь. Зачем придумали праздники? Это же стресс, обманутые ожидания, удар по самооценке, в конце концов… Экономь. Жди. Не трогай, это на Новый год. С ног сбивайся, ищи подарки, сочиняй праздничный стол, терпи тех, кого не любишь, поздравляй тех, кого не знаешь, красней, понимая, что ошибся с подарком, улыбайся вежливо, благодари за ненужное, стыдись, что ничего не успел за год, давай обещания, которые не выполнишь. Терпи, не спи. Встречай. Делай вид, что чувствуешь то, чего нет. Давись желчью послевкусия и доедай то, о чем так долго мечтал. А попробуй не праздновать — и захлебнись последствиями. Что скажут люди? От меня чего-то ждут? Я должен всё же купить и нарядить эту чертову ёлку? Чего ты хочешь, ребенок?