you're driving me wild

      — Это только мне кажется, или снаружи небо темнеет? — Минхо зовёт Чанбина, добавляя ещё немного сыра в кастрюлю с кипящим на плите будэчиге*. Его сосед по комнате рискованно стоит на одном из стульев, который вытащил из своей комнаты, пытаясь повесить мишуру на верх окна гостиной. Он останавливается посреди процесса, прижимая белую липкую массу** к стене, щурится в окно и напевает что-то в подтверждение.       — В прогнозе погоды говорилось, что сегодня может пойти снег, — отвечает он, поднимая последнюю мишуру и слезая со стула, чуть не споткнувшись о спящую Бёль. Минхо вздыхает, убавляя огонь в плите и вытирая руки кухонным полотенцем.       — Надеюсь, они успеют добраться досюда. Еда стынет.       Каждый год, начиная с первого курса Чанбина, они устраивали празднование Рождества в своём общежитии. Не настолько грандиозно, как когда они были в университете — просто небольшая встреча друзей, на которой они разорялись на более качественную еду, смотрели рождественский фильм на ноутбуке Минхо и напивались магазинным соджу. После того, как они закончили учёбу и получили квартиру, они были вынуждены вести себя более взросло. Минхо стал готовить, а Чанбин занимался декорированием. Также увеличилась длина списка приглашённых — от тусовки на четверых до званого ужина на десять человек.       По крайней мере, это оправдание для Минхо, чтобы позвать Джисона потусоваться, не чувствуя себя виноватым в краже его времени. В прошлом месяце младший был занят, тратя большое количество времени на подготовку к своим предстоящим экзаменам и работу для выставки. Минхо не видел его почти две недели, и хотя они встретились лицом к лицу два дня назад, чтобы Джисон мог поздороваться с Бёль, он скучает по младшему. Хан согласился провести канун Рождества в квартире Минхо, главным образом потому, что Минхо угрожал сжечь все его книги, если он осмелится учиться в канун Рождества.       Звонок в дверь раздаётся как раз в тот момент, когда Ли ставит горшочек с будэчиге на обеденный стол, окружённый несколькими гарнирами и бутылками соджу. Чанбин вышел из своей комнаты, переодевшись в нелепый рождественский свитер с динозаврами, и Минхо пришлось подавлять смех, когда его сосед по комнате открыл дверь. Он слышит, как Чанбин говорит:       — Привет, хён! Добро пожаловать в нашу скромную обитель, — тому, кто стоит у двери, что означает, что это…       — Хороший свитер, Чанбин, — весело комментирует Чан, как раз когда Минхо выходит из-за угла, чтобы поприветствовать своих гостей. Он и Джимин стаптывают снег со своих ботинок, а их руки нагружены мешками с подарками. Джимин входит первой, вешает пальто на вешалку и улыбается, когда видит приближающегося Минхо.       — Не поощряй его, — говорит Минхо, забирая несколько сумок из рук Пак. Чанбин бросает на него обиженный взгляд преданного друга, провожая Чана внутрь и закрывая дверь, но Ли не обращает на него внимания. — Ты даже не представляешь, сколько уродливых рисунков мне пришлось увидеть за эти годы.       — Прошу прощения? — шмыгает носом Чанбин. — У меня безупречный вкус на свитера. В какой-то момент ты сдашься и позволишь мне заказать один для тебя.       — Попробуй ещё раз в следующем году, Со, хотя я сомневаюсь, что мой ответ изменится, — фыркает Минхо, ведя их в столовую. Джимин хлопает в ладоши, когда видит разложенную на столе еду, широко раскрыв глаза.       — Твою мать, выглядит здорово!       — Не трогай еду, пока все не придут, — ворчит Минхо, и Джимин фыркает, но убирает руку, которая тянулась за парой палочек для еды. Минхо берёт одну из бутылок соджу, встряхивает её, а затем откручивает крышку и протягивает её двум хёнам. — Пить, однако, не запрещается.       Остальные гости вскоре прибывают, просачиваясь, в течение пяти минут, друг за другом. Сынмин и Хёнджин прибывают следующими, жалуясь на холод и ноя о том, что Чанбин должен был забрать их из университета, но перестают, как только Минхо не даёт им воспользоваться своей учётной записью Netflix, чтобы заткнуть их. Чонин появляется с магазинным рождественским тортом, носом, розовым от холода, когда Хван шутливо не называет его «симпатичным Рудольфом», после чего внезапно оказалось, что не только его нос выделялся краснотой. Дверной звонок звучит снова, в то время как Чанбин и Хёнджин борются за то, какой включить фильм, а Сынмин просто пытается запустить Кошмар перед Рождеством, пока никто не заметил. Джимин сидит с Бёль на коленях, которая удовлетворённо мурлычет, когда Чан почёсывает её за ушами, а Чонин незаметно подстрекает Сынмина. Минхо опрокидывает рюмку соджу, прежде чем встать и направиться к двери, гадая, кто из трёх гостей окажется за дверями.       Как оказалось, все они.       — Минхо! Я испёк имбирное печенье, надеюсь, ты не возражаешь, — радостно здоровается Чону, когда Минхо открывает дверь. Его рыжие волосы убраны под шапочку, а в руках он сжимает бумажный пакет. Он и Минхо встретились неделю назад за кофе, как и обещали, и Ли захотел пригласить его на Рождество. Он также попросил привести гостя, и Минхо предположил, что им является этот светловолосый улыбчивый человек рядом с Чону. А вот и Джисон, который явно чувствует себя неловко рядом с двумя великанами, но его лицо проясняется, когда он смотрит на Минхо.       — Конечно, нет, я помню, что твоё печенье было чертовски вкусным, — говорит Минхо, принимая сумку от Чону и заглядывая внутрь, чтобы увидеть большую чашку, наполненную пряничными людьми. Он обращает своё внимание на плюс-один Чону, улыбается и, протягивая ему руку. — Вы, должно быть, Лукас, очень приятно познакомиться.       — Взаимно! Чону-хён сказал мне, что сегодня вечером я смогу съесть много хорошей еды, — говорит Лукас, беря его за руку, и Минхо смеётся над его честностью. Его голос противоположен мягкому тону Чону, глубокий и с акцентом. Лукас не выглядит старше Чанбина, но очевидно, что он и Чону будут возвышаться над всеми, кроме Хёнджина. Он впускает их всех внутрь, закрывая дверь до того, как холод сможет просочиться дальше и останавливая Джисона нежным прикосновением к руке.       — Привет, — тихо говорит Ли, улыбаясь. Волосы Хана растрёпаны ветром после пребывания на зимнем воздухе, а на носу сидит очаровательная пара очков с круглыми линзами, и по пуговице, выглядывающей из-под куртки, Минхо может сказать, что младший пытался красиво одеться. От этого зрелища тепло разливается от головы до пальцев ног.       — Привет, — говорит Джисон так же тихо. Чону и Лукас болтают всего в нескольких шагах от них, но почему-то кажется, что это только между ними двумя, украденный момент уединения в коридоре. Джисон виновато улыбается, наклонив голову, и чёлка падает ему на глаза. Минхо приходится на долю секунды отвести взгляд, прежде чем они снова устремляются к парню, стоящему перед ним. — Извини, что я «пропал без вести», хён, было очень много работы.       — Всё нормально. Твою картину ведь отправили, верно? Всё кончено? — спрашивает Минхо. Хан кивает, покусывая губу.       — Только ещё один отчёт после рождественских каникул и практический экзамен по одному из факультативов. Мой профессор, вероятно, скоро напишет мне о выставке.       — Не беспокойся слишком сильно об этом. Я знаю тебя, и знаю, что ты пройдёшь, — успокаивает старший, сжимая руку Джисона.       — Спасибо, — говорит парень, застенчиво склонив голову. — Просто хочется покончить с этим и знать, приняли или нет. Готовить картину, параллельно готовясь к экзамену — было ужасно. Благослови пробежки Феликса за кофе в 2 часа ночи. О! Говоря о Феликсе, он снова хочет извиниться за то, что не смог прийти.       — Ничего страшного, — говорит Минхо, отмахиваясь. — Он что, должен был лететь обратно из Австралии? Это хорошо, что он проводит время со своей семьёй на Рождество…       Он был прерван громким восклицанием Чанбина:       — Быть не может!       — Чувак! Это же потрясающе! — соглашается Лукас под звук восхищённого смеха Чону. Минхо оборачивается, чтобы посмотреть, из-за чего поднялся переполох, и смотрит на них, наполовину в смятении, наполовину в ужасе. В какой-то момент их с Джисоном разговора Чанбин вышел из гостиной, чтобы поприветствовать гостей, и Лукас сбросил своё зимнее пальто. Теперь они оба стоят друг против друга, широко улыбаясь при виде одинаковых свитеров с динозаврами, которые носят. Дизайн свитера Лукаса немного отличается, но динозавров на нем не меньше и выглядит он не менее ужасно.       — Где вы их вообще взяли? — спрашивает Хан, явно довольный. У Минхо внезапно возникает мысленный образ Джисона, одетого в один из этих ужасных свитеров, утопающего в предположительно мягком и удобном материале, из рукавов которого выглядывали бы его пальцы, и признаёт, что младший выглядел бы в десять раз симпатичнее, чем Чанбин сейчас.       — Онлайн, — радостно говорит Чанбин. — Месяц назад у них была распродажа.       — Значит, мы купили их одновременно! Я купил его и для Чону-хёна, но он отказался надеть его сегодня вечером, — говорит Лукас, надувая губы.       — Я ценю количество денег, которое ты потратил на доставку этого свитера из Калифорнии, но я ни за что не надену его за пределами нашей квартиры, — парирует Чону. Минхо ухмыляется про себя. Они живут вместе. Интересно.       — Ты упустил свой шанс, хён, — фыркает Лукас, присаживаясь рядом с Чанбином. Разница в росте настолько нелепа, что на мгновение отвлекает внимание Минхо от свитеров. — Ты мой новый лучший друг на эту ночь, — говорит он Чанбину, который только смеётся.       Джимин высовывает голову из гостиной, чтобы поглядеть на сцену, выглядя крайне не впечатлённой.       — Это всё весело конечно, но не могли бы мы, пожалуйста, сесть и поесть?       — Ладно, ладно, пошли. Чёрт возьми, ты говоришь так, как будто не ела целую неделю, — говорит Со, ведя гостей через гостиную. Как только Джисон переступает порог, с другой стороны гостиной раздаётся громкое возбуждённое мяуканье, и Бёль спрыгивает с колен Чана, практически врезаясь в ноги Хана, спеша поприветствовать его. Она обвивается вокруг его лодыжек, трётся головой об икры и мяукает, требуя внимания. Джисон хихикает и наклоняется, чтобы поднять её. Бёль становится полностью послушной в его руках, наблюдая за ним широко раскрытыми глазами и дёргая ушами. Минхо краем глаза видит обиженное выражение лица Чанбина; его сосед по комнате несколько дней назад пытался взять Бёль, но всё закончилось тем, что она оттолкнула его руку и убежала прятаться в соседнюю комнату. С Ханом, однако, она ведет себя спокойно, когда он поднимает её, по итогу держа котенка на уровне глаз.       — Ты скучала по мне? — спрашивает он, продолжая смотреть ей в глаза, и медленно моргая. Бёль не отвечает, но её язык высовывается, чтобы облизать уголок рта, и она медленно моргает в ответ. Джисон улыбается, как будто она сказала «да», прижимая её к своему плечу, словно ребёнка. Вся сцена такая милая, что Минхо почти всхлипывает.       Большинство гостей вместе с Чанбином уже разошлись из столовой, а грохот тарелок доносится из гостиной. Лукас, однако, задерживается позади, с детским удивлением глядя на Бёль.       — Она такая милая! Как её зовут? Она твоя, Минхо-ши?       — Её зовут Бёль. Ну, разве она не милая? — шепчет Хан, демонстрируя котёнка, и Лукас с энтузиазмом кивает.       — Она была удочерена мной, но Джисонни спас её, так что я бы сказал, что она любит его больше, чем меня и Чанбина вместе взятых, — продолжает Минхо, подходя ближе, чтобы почесать Бёль под подбородком. Хан пыхтит.       — Не глупи, хён, она любит тебя и Чанбина! Она живёт с тобой!       — Поверь мне, если бы я когда-нибудь получил от неё такое восторженное приветствие, я бы её осмотрел. Специально, чтобы посмотреть, не съела ли она чего-нибудь странного, — серьёзно говорит Минхо. Джисон закатывает глаза, поворачиваясь так, что Бёль оказывается лицом к Лукасу, наблюдая за ним сузившимися глазами. Он говорит через плечо:       — Ты можешь подойти поздороваться, если хочешь. Только предупреждаю, она не особо дружелюбна к незнакомцам.       Ли отступает в сторону, чтобы Лукас мог подойти к ним, неуверенно протягивая руку. Бёль обнюхивает её, затем равнодушно отворачивается чтобы потереться лицом о рубашку Джисона. Лукас отпускает руку, выглядя немного разочарованным из-за отсутствия энтузиазма у котенка, и Минхо успокаивающе похлопывает его по плечу.       — Извини, иногда она бывает немного снобисткой, — успокаивает он, хотя в его голосе звучит нежность. Он поворачивается к Джисону, и тычет его в плечо. — Это потому, что он её ужасно балует.       — Эй, извини, я не вижу её каждый день. Если уж на то пошло, то это ты её балуешь. Не думай, что я не видел тот новый трехъярусный столб для царапанья в коридоре.       — Почему бы вам, ребята, просто не начать жить вместе? — спрашивает Лукас, моргая. — Разве так не было бы проще? То есть, вы же вместе усыновили кота.       Минхо вопросительно смотрит на него.       — Ну, я не думаю, что Чанбин обрадуется, если я просто вышвырну его, — медленно говорит он. — А Джисонни живёт в университетском общежитии, потому что так удобнее.       — Ах, может, я слишком любопытен? — Лукас потирает затылок. — Извините, я просто нашёл это странным. Большинство пар живут вместе, прежде чем завести домашнее животное, ведь так?       Хан становится ярко-красным, а Минхо давится собственной слюной. Пара, сказал Лукас. Боже. Они знают друг друга меньше пятнадцати минут, а Лукас уже может сказать, как далеко зашёл Минхо?       — Мы… мы не встречаемся, — слабым голосом говорит Джисон. Бёль возмущённо мяукает, и он ослабляет хватку, незаметно усилившуюся от слов Лукаса. Он извиняющимся жестом гладит её по голове, прячась от взгляда Ли.       — Оу, извините, — говорит Лукас. Похоже, он не очень сожалеет об этом. На самом деле, он выглядит любопытным, его глаза бегают между Минхо и Джисоном, как будто он может видеть что-то, чего они не могут. — Я просто предположил.       Минхо прочищает горло, не совсем уверенный в том, что стоит сказать, дабы спасти ситуацию, но Чан, вошедший в комнату, спасает от необходимости думать об этом.       — Эй, ребята, вы идёте или как? Все ждут, и Джимин снова начинает жаловаться.       Они входят в столовую, где все сидят с дымящимися мисками риса и парами палочек для еды перед ними. Джимин бормочет что-то вроде «наконец-то», когда видит, что они входят, её палочки уже в руке. Лукас монополизирует место рядом с Чону, ухмыляясь, когда старший пододвигает ему миску риса. Осталось только два свободных места — в конце стола, лицом друг к другу, и Джисон опускает Бёль, прежде чем сесть напротив Минхо.       Ли протягивает руку, чтобы снять крышку с горшочка с будэчигэ, и его дразнящий пряный запах плывёт по комнате.       — Давайте есть!       Раздаётся хор благодарностей, и все набрасываются на еду, как стая диких стервятников. Звук стучащих палочек и низкий гул разговоров успокаивают ум Минхо. Он встречает взгляд Джисона, когда младший тянется к гогума маттангу, и неуверенно улыбается. Джисон улыбается в ответ, несильно пиная ноги Минхо под столом, и он понимает, что между ними снова всё в порядке, так как оставшееся напряжение между ними рассеивается.       Они ведут светскую беседу о своих планах на завтра. Чан и Джимин собираются в Лотте Ворлд, чтобы увидеть Рождественское световое шоу и провести день вместе. Минхо делает вид, что его тошнит от их откровенного проявления романтики, но Пак спокойно жуёт свой кимчи, и, указывая палочками на Минхо, угрожает отправлять тому ежесекундно их селки, если он не заткнётся. Хёнджин и Сынмин едут домой, Хван потому что скучает по своей собаке, а Сынмин, потому что скучает по маминой стряпне. Чонин первым делом с утра сядет на поезд до Пусана и до Нового года не вернётся в Сеул.       — Мы с Чону-хёном, наверное, поедем в центр и найдём самое дешёвое место с самгёпсаль, — небрежно говорит Лукас с полным ртом риса. Минхо ловит взгляд Чону и вопросительно поднимает бровь, а тот слегка качает головой, выглядя смущённым. Минхо тихо хихикает. Он предполагает, что Лукас, будучи иностранцем, ещё не знает, что пары проводят Рождество вместе.       Хан говорит им, что все иностранные студенты обычно устраивают небольшую рождественскую вечеринку в общей гостиной, поэтому он пойдёт к ним и пообщается. Сердце Минхо разрывается от упущенной возможности пригласить Джисона провести Рождество с ним и Чанбином, уютно попивая зелёный чай и смотря ужасы, но он счастлив, что Хан начинает дружить со своими товарищами по учёбе.       В течение нескольких минут каждое блюдо уничтожается, что и следовало ожидать от девяти парней и девушки, севших за один стол. Чан откидывается назад, его миска вылизана дочиста.       — Чёрт, Минхо-я, ты так хорошо готовишь. Как-нибудь принеси что-нибудь в приют.       — Ты должен заслужить эту привилегию, — поддразнивает его Минхо, вставая и аккуратно складывая тарелки. Он делает руками отталкивающее движение. — Я приберусь, а вы идите смотреть кино или ещё что-нибудь.       Чонин вскакивает на ноги.       — Чур, я лежу на диване!       — Это нечестно! — Хёнджин скулит, мчась за младшим в гостиную. Чанбин и Сынмин быстро следуют за ним, пытаясь подставить подножку друг другу. Остальные остаются, чтобы помочь отнести большое количество посуды на кухню, но возвращаются в гостиную по настоянию Минхо. Чан и Лукас ведут праздную беседу, когда уходят.       — Хён, Бёлли уже покормили? — спрашивает Джисон. Минхо качает головой и, не спрашивая разрешения, Хан на цыпочках подходит к средней полке верхнего шкафа, уже знакомый с планировкой квартиры Минхо. Он достаёт банку с куриным кормом для котёнка, проверяя срок годности, прежде чем удовлетворённо замурлыкать. Постукивая пальцами по металлу, он зовёт котёнка, выходя из кухни, и по слабому мяуканью и звону колокольчика Минхо догадывается, что котёнок терпеливо ждёт.       Он поворачивается, готовый выгнать и Чону, но у парня в руке кухонное полотенце, прислонённое к раковине.       — Ты моешь, а я вытираю? — бодро спрашивает Чону. Минхо фыркает, но всё же подходит к раковине и открывает кран. Знакомая сцена: Минхо скребёт многочисленные миски и столовые приборы, прежде чем передать их Чону, который их насухо вытирает, прежде чем аккуратно положить на сушилку. Это была их система, когда они встречались. Вместе мыли посуду после утомительного дня тренировок. Разница в том, что теперь желудок Минхо не наполняется бабочками, когда их бёдра соприкасаются друг с другом, и Чону не наклоняется, чтобы отвлечь Минхо поцелуями, когда тот моет тарелки.       — Он ещё не знает, да? — спрашивает Чону, понизив голос. Из-за шума кино и разговоров Чанбина и Хёнджина их вряд ли услышат, но Минхо ценит усилия. — Я имею в виду Джисона.       Минхо тихо вздыхает.       — Нет, — признаётся он.       — Ты когда-нибудь признаешься?       — Может быть, — говорит Минхо, закрывая кран и передавая последнюю чашку парню. Он издает разочарованный звук. — Клянусь, он сведёт меня с ума. Иногда мне кажется, что я ему тоже нравлюсь, а иногда он такой глупый, что начинаю беспокоиться.       — То же самое я могу сказать и о тебе, — парирует Чону. Минхо толкает его локтем, но без злобы. Он может признать, что Чону прав. — А что мешает тебе просто сказать ему об этом?       Минхо прикусывает губу.       — Не знаю, — говорит он. — Просто… боюсь, наверное. Может быть, я неправильно трактую знаки? А что, если я ему не понравлюсь? Я не хочу поставить всё в неловкое положение, ты же понимаешь. Он и Бёль так привязаны друг к другу, что я не хочу быть тем, кто разлучит Джисона с ней.       — Сомневаюсь, что ты смог бы, даже если бы попытался, — говорит Чону. Он ставит сухую миску на полку, а затем поворачивается так, что они с Минхо оказываются лицом друг к другу. Его бедро упирается в край стойки.       — Ты прав, он, вероятно, ворвался бы в мою квартиру только для того, чтобы увидеть Бёль, — говорит Минхо с кривой улыбкой.       — Вот видишь, тебе не о чем беспокоиться, — говорит Чону. — Если ты ему скажешь, то не оттолкнёшь его. Доверься мне. Он любит тебя так же сильно, как и эту кошку.       — Это ложь, и ты это прекрасно знаешь.       — Ну, по крайней мере, я попытался тебя утешить, — говорит Чону с дразнящей усмешкой. Минхо задыхается в притворной обиде, ударяя парня мокрым кухонным полотенцем. Чону даже не дёргается, а просто поднимает руку. — Тогда давай дадим обещание. Если он сделает что-нибудь такое, что покажет тебе, как сильно он заботится о тебе, тогда ты признаешься ему.       — Хорошо, — соглашается Минхо, соединяя их мизинцы. Он на мгновение задумывается, а затем добавляет, — но это должно быть что-то очень значимое. Такие вещи, как объятия или покупка еды друг другу, не считаются.       — Посмотри на себя, ты говоришь как старый супруг, — Чону закатывает глаза, но касается большим пальцем руки Минхо.       — Минхо-хён? — голос Джисона доносится из дверей кухни. Минхо оборачивается и видит, что младший остановился прямо перед кухней, и его улыбка дрогнула, когда глаза остановились на переплетённых мизинцах Чону и Минхо, но она становится такой же яркой через секунду. Ли отпускает руку Чону, надеясь, что Джисон не слышал ни слова из их разговора. — Я хочу поговорить с тобой. Ну, наедине.       — Прямо сейчас? — спрашивает Минхо, хотя уже отходит от раковины. Хан кивает, и Минхо вполоборота поворачивается к Чону с молчаливым вопросом в глазах. Парень кивает, отпуская его с лёгким смешком.       — Идите. Я принесу печенье в гостиную через минуту.       Джисон хватает Минхо за запястье, как только тот оказывается достаточно близко, практически таща его прочь от кухни, в сторону комнат. Минхо послушно следует за ним, а в голове у него вертится с десяток вопросов. Они останавливаются прямо перед комнатой Ли, голоса их друзей приглушены стенами. Минхо ждёт, что Джисон заговорит, но вместо этого младший достаёт свой телефон и включает его. Протягивает его перед Минхо.       — Прочти, хён.       Минхо осторожно берёт телефон в руки, быстро просматривая. Это электронное письмо, и когда Минхо поднимает глаза, чтобы посмотреть отправителя, он обнаруживает, что автором является профессор из Университета JYP.       — «Дорогой Хан Джисон, — говорит он. — Благодарим вас за своевременное предоставление своей картины на зимнюю выставку. После обсуждения на совете директоров, они решили принять вашу картину. Я рад сообщить вам, что ваша работа будет частью выставки, и ваша стипендия не будет изменена. Поздравляю!»       Минхо поднимает широко раскрытые глаза от экрана телефона, чтобы увидеть огромную улыбку Джисона.       — О боже, Джисонни, — выдыхает он, а затем обнимает младшего, крепко прижимая его к себе.       — Не смотри так удивлённо, а то я начну сомневаться в твоей вере в меня, — хихикает Хан, и Минхо слышит скрытое облегчение в его смехе. Ли только пыхтит, уткнувшись лицом в плечо младшего. Джисон пахнет персиками, теплом, и его руки нежно гладят нижнюю часть спины Минхо. Старший хочет остаться в таком положении навсегда. Но вместо этого он неохотно отстраняется.       — Я горжусь тобой, — искренне говорит он Джисону. Хан снова улыбается, его глаза изгибаются в полумесяцы, и даже в тусклом свете Минхо видит, что тот покраснел.       — Нам разрешено приглашать гостей на выставку, — говорит он. — Ты ведь придёшь, правда? Можешь привести Чанбин-хёна, если хочешь.       — Я бы ни за что на свете этого не пропустил, — говорит Минхо. Он легонько щёлкает Джисона по лбу. — Не могу дождаться, чтобы увидеть, что придумал твой гениальный мозг.       — Теперь, когда ты сказал это, ты больше не имеешь права называть меня идиотом, — поддразнивает Джисон. Он наклоняется чуть ближе к Минхо. — Надеюсь, тебе понравится моя картина, хён. Только не возлагай слишком больших надежд.       — Мне понравится, — твёрдо говорит Минхо. Его сердце колотится в груди, громом отдаваясь в ушах. Он храбро добавляет. — Ведь она твоя. Иначе и быть не может.       Джисон смотрит на него не отрываясь в течение нескольких секунд, от чего жар разносится по лицу Минхо. У него нет времени обдумывать, сказал ли он что-то не то, потому что глаза Хана быстро поднимаются вверх, прежде чем он тянется вперёд, целуя щёку Минхо.       Ощущение губ младшего на коже исчезло так же внезапно, как и появилось, но сердце Ли начинает пытаться прийти к нормальному ритму, когда Джисон отступает, выглядя немного смущённым.       — Омела, — тихо говорит он, указывая вверх. Минхо машинально поднимает голову и видит веточку омелы, приклеенную над дверью; должно быть, Чанбин повесил её туда, когда украшал дом, ошеломлённо замечает он. Минхо судорожно кивает, всё ещё пошатываясь.       — Я… — начинает было Джисон, но тут же замолкает. Он делает шаг назад, и Минхо едва удерживается, чтобы не потянуться к нему вновь. — Я вернусь в гостиную. Эм. Приходи на выставку, хорошо?       Он снова отступает назад, раз, другой, затем поворачивается и пытается уйти, стараясь не выглядеть так, словно торопится. Он терпит неудачу, но Минхо не гонится за ним. Он поднимает руку, касается своей щеки. Чувствует жар своего румянца, даже когда Хан исчезает из виду. По его лицу медленно расползается улыбка, и он позволяет себе погрузиться в туманное чувство головокружительного счастья.       Снаружи начинают падать первые снежинки, окрашивая ночное небо пятнышками света.