Три желания

Через еще три долгих дня, которые всем казались вечностью, Джабраил принял решение. Всё это время между ним и Луи с Вуди шли разговоры, во время которых он решал, щадить Луи или нет. Как понял сам король, Луи хотел не не предавать свой народ, а просто не хотел больше войн. Но если уж Джабраил и собирался пощадить жизнь кровососу, то уж точно в обмен на что-то полезное от него. Человек во всём этом сыграла большую роль. Если бы не она, Казан бы уже давно убил Реджинальда в его старом замке, и ни у кого бы не болела голова. Кстати о Казане. Когда всё решилось, Джабраил вспомнил о наказании своего ученика. В принципе сам он ничего серьёзного не сделал, но вот его слова очень не понравилось королю. Так мог соображать только ифрит. Он надеялся, что Казан хорошенько подумал о своём поведении, ведь нет страшнее для джинна, чем быть заточенным в лампе, где тесно, холодно, одна темнота и никакого могущества. Ощутил он своего ученика в комнате Джинны, и был удивлен, что она так и не отнесла Казана к нему. — Дочка. — Вошел он без стука, но не скрывал того, что идёт к ней. Сама она находилась на кровати, что-то нашептывая лампе, и Джабраил не мог не улыбнуться. — Некрасиво, когда совершеннолетний джинн находится один на один с женщиной в ее комнате. Он, конечно, в лампе, но Джабраил не мог не напомнить. — Отец! — испуганно вскочила с кровати Джинна и чуть не уронила Казана, но вовремя подхватила и прижала к груди. — Он же в лампе. Хоть и сказала об этом, а все равно смутилась, отводя взгляд. И лампу все же опустила, продолжая вертеть ее в руках. Она так заболталась, пытаясь скрасить заточение Казана, что не заметила приближения, пока к ней не вошли. — Отец, — решилась она на просьбу, поднимая на него серьезный взгляд, — помилуй Казана. В это опасное время, когда во дворце вампир, слишком рискованно находиться в лампе. Конечно, она умолчала, что сама пыталась его вытащить вопреки воли отца, но у нее не было того могущества, коим обладал Джабраил. Да что там, у нее и лампы своей ещё нет! Но озвучив свою просьбу, она не опустила голову, как сделала бы раньше, боясь вызвать гнев отца своей просьбой. Сейчас она собиралась отстаивать свое мнение до последнего, пусть это и разозлит его. — Ты права, Джинна, — с благонастроенным видом ответил Джабраил, — но джинн, который медленно сходит с верного пути, многого своему народу не даст. Казалось бы, на этом вопрос был исчерпан, но всё-таки сам король не забыл, зачем сюда пришел, ведь именно миловать. Лёгкой поступью он подошел к кровати дочери и не сделал ничего. Даже глазом не моргнул, но лампа задрожала — Казану было разрешено выйти. — Надеюсь, ты усвоил этот урок, мой мальчик. — Вот только с ним он говорил строже, чем с дочерью, не дождавшись, когда он появится. — Ты отстраняешься от военных действий, пока не докажешь, что готов вновь стать смиренным. С этими словами, даже не смотря, как Казан полностью появляется из дыма, Джабраил развернулся и покинул покои дочери. И пусть его больше не было, Казан материализовался именно на полу, лежащий в поклоне и целующий лбом пол. Когда он сам перестал слышать шаги короля, то рискнул поднять голову, только даже на Джинну взгляд не поднимал — ему сейчас было безгранично стыдно. Так быть наказанным! И она вместо того, чтобы продолжить заниматься благотворительностью, тратила своё время на него! Казан был безмерно ей благодарен, ведь её голос — единственное, что скрашивало его скуку. Но он готов был провалиться к ифритам со стыда. — Прости меня, принцесса, — прошептал он, скрывая лицо под шелковым капюшоном, — я так облажался. — Все иногда ошибаются, — мягко сказала Джинна и положила руку ему на плечо, прося подняться с пола. — Я боялась, что он откажется. Чем же ты его так разгневал? Бриджинна вновь обхватила его лампу руками и прижала к себе, даже не замечая этого за собой. Закусив губу, она взволнованно смотрела на Казана. Почему-то ее обуял страх, что Казан так же, как и Барти, может отдалиться от нее. Если она потеряет и второго друга, ей будет очень больно. — Я сказал зло про человека. — Но сказав это, Казана и мышцей не повел. Даже совесть не заиграла. Потому что: — Но так было нужно. Из-за неё в нашем замке появился вампир, которому Барти вынужден прислуживать. Казан поднялся, ведомый рукой Джинны, и сел на кровать, где всё также не поднимал на неё голову. Он продолжал считать точно так же, хотя искренне думал о своём проступке в лампе. Благодаря подруге, он знал, сколько прошло дней, и больше всего Казан боялся, что вампир остался в замке. Зная Джабраила, он не станет рисковать неполученными лампами своих джиннов. — Барти прислуживает ему? — ахнула Джинна и упала на кровать рядом с Казаном, будто силы оставили ее ноги. Но почему Бартимеус ей ничего не рассказал? Она бы обязательно помогла решить этот вопрос мирным путём, а не так, как вышло. Она до жути боялась вампиров, и Луи первый из них, кого она встретила лицом к лицу, но она бы правда постаралась ему помочь. Это же Барти, ее… А кто он ей сейчас? В голове всплыли слова, которые он ей сказал: «Мы же друзья». Всего лишь друзья. За своими мыслями она не замечала, что все ещё вертит лампу Казана, только уже на коленях. Думать о Барти было сейчас очень неприятно, поэтому она постепенно увела свои мысли к человеку и Казану. — Если это желание человека, у нас нет выбора, — заговорила Бриджинна. — Это наш долг и цель всей нашей жизни — исполнять их желания. Мы приводим их в наш мир, и в это опасное время неудивительно, что могут возникать подобные ситуации. Люди ведь не понимают, что происходит. Возможно, у человека Барти были на то причины. Если то была магия вампира, уверяю, отец разберётся. Ей не нравилось, что Казан не смотрит на нее, и говорить с капюшоном было как-то странно. Обхватив его лицо обеими ладонями, она повернула его к себе и продолжила: — Казан, мне тоже не нравится, что вампир здесь, и мне очень страшно. Но ты не должен винить в этом человека, пока не будешь знать точно, что произошло. — Я и так вижу, что произошло, — буркнул он, смирно держа своё лицо перед ней. Боги, как же она была мила, когда волновалась. Так и хотелось обнять её и утешить. Держать и оберегать от всех бед мира. Казан не мог не улыбнуться ей: — Ты только ничего не бойся, Джинна. Я твой верный слуга на веки, и моё счастье — твоё счастье. Этот вампир не подойдёт к тебе, если он вообще посмел остаться в замке. И что-то Казану подсказывало, что вопрос точно по поводу Реджинальда решился. А то Джабраил бы побольше оставил его в лампе. Может, и хорошо, что его временно лишили радости воевать за свой народ. Казан узнает о Луи, и если этот мерзавец в замке, станет оберегать покой Джинны. Тем более ей нужно наверстать все, что она не смогла сделать для тех, кто потерял дом, находясь вместо этого с Казаном. И, решая это, он ощутил что-то холодное на своём лице, и не мог не улыбнуться шире: — Ты всё-таки надела тот перстень? — Ну… Да, — смутившись, она быстро убрала руки от его лица и спрятала кольцо. — Оно просто к платью подходило. Но это было три дня назад. С тех пор она уже сменила наряд, а перстень так и не сняла. Возможно, после отдаления Барти ей хотелось почувствовать, что хоть кто-то остался с ней. Казан всегда, даже после заданий, в первую очередь приходил к ней — прилетал на своем ковре на балкон ее комнаты. Глупо, но это стало чем-то привычным для нее, что не хотелось терять. — Кому, как не тебе, принцесса, понимать, что зеленый не подходит к твоему коричневому платью, — прошептал он с хитрой улыбкой, но отодвинулся — не стал смущать. Она его носила, и Казану было приятно. Но было бы еще приятнее, если бы он подарил не найденный в замке вампира перстень, а что-то, что долго искал, неделями выбирал. «Вот этим и займусь», — решительно подумал он. А этот перстень бросит в лицо вампиру, как нечто гнилое и грязное. От его слов Бриджинна только сильнее смутилась и была уже похожа на помидорку. И почему так засмущалась? Такие шуточки друг над другом для них были обыденными. Отчего же сейчас она их восприняла иначе? Чтобы не выставлять себя ещё большей идиоткой, она нашла объект, на который можно было переключить внимание. — Твоя лампа. — Джинна подхватила ее с колен и протянула Казану, чуть ли ткнув ему в грудь. — Возвращаю ее тебе. Я с нее пылинки сдувала все три дня, так что она в полном порядке. — Я знаю, — шепотом сказал Казан, но лампу так и не взял. Он опустило своё лицо к Джинне и медленно, чтобы не спугнуть резкими движениями, коснулся лбом её макушки, как бы благодаря за это. — Спасибо, Дженн. Я не хочу, чтобы ты когда-нибудь была заперта в собственной лампе. Это было неприятное испытание. Просто так хотелось ей донести на самом деле, как её голос спасал его в минуты отчаянья, когда он думал, что его тут заперли на недели, а может, даже месяцы. Слушать её, убаюкиваться голосом и успокаиваться; знать, что его никто не бросит в той тьме совсем одного. — У меня и лампы-то нет, — усмехнулась Джинна и пожала плечами. Но сейчас такой интимный момент, что шутки были неуместны. Они никогда не были так близко, по крайней мере, с тех пор, как вышли из детского возраста. Казан всегда в шутку, чтобы лишний раз по-доброму поддеть Бриджинну ее статусом принцессы, целовал ей ручку, но это не воспринималось всерьез. Сейчас же это касание лбом чувствовалось как нечто гораздо более личное и глубокое. Неужели в лампе так плохо? Опустив руки с лампой обратно к себе на колени, Бриджинна подумала, что ей поскорее нужно стать сильнее, чтобы научиться вызволять джиннов из плена лампы, как отец. Только сначала им нужно вернуть их всех. — Отец слишком строг к тебе, но это потому, что он возлагает на тебя большие надежды, — тихо заговорила Джинна, боясь шевельнуться, иначе он мог отстраниться. — Запирать тебя было неправильно, я ему этого больше не позволю. К тому же мне не верится, что ты мог сойти с верного пути. Ты же лучший из нас. И все же она сама немного отстранилась, чтобы взглянуть ему в лицо, а то разговаривать с грудью было ещё более странно, чем с капюшоном. Помимо этого она положила руку ему на плечо в знак поддержки, которую была готова дарить в любой ситуации, лишь бы он позволял. Его лицо оказалось так близко, что на ее щеках опять вспыхнул румянец, но она больше не убегала в смущении. — Что-то я сомневаюсь, что он продолжает на меня что-то возлагать после произошедшего, — с грустной улыбкой сказал Казан, качая головой и даже не думая от неё отстраняться. Ему нравился тот румянец, который он заставлял появляться на этих девственных щеках. В отличие от Джинны Казан понимал, что всё-таки сошел с верного пути, но ничего с собой сделать не мог. Лишь обиду, что была у него на человека за судьбу Бартимеуса, он готов был превратить в силу, которая поможет ему биться против Луи. — Кстати, ты ведь не знаешь, чем в итоге дело закончилось? — спрятал он улыбку. Всё-таки нужно было знать, прежде чем что-то предпринимать. — Нет, — качнула она головой. Стыдно было признаться, но все это время она боялась подходить к тронному залу, потому что там был вампир, а поздно вечером не хотела тревожить отца в его комнате. Закусив губу, она все же поделилась: — Мне немного боязно ходить по дворцу. Знаю, глупо, у нас ведь полно стражи, а он всего один, но это сам Луи! Тот самый, которым нас в детстве пугали. В конце она перешла на шепот, опуская глаза, и сильнее сжала плечо Казана, начиная опять волноваться из-за вампира. Джинна не хотела показаться трусихой, ведь для окружающих наследница должна быть такой же сильной, как отец, и только Казану и Барти, хотя на его счёт уже не была уверена, она могла доверить свои переживания. — С утра перед отбытием я обязательно расспрошу о текущем положении дел, — решилась она. Пора преодолевать свои детские страхи. — До утра я и сам всё узнаю, — сказал Казан и взял её ладонь, что так нещадно сжимала его плечо. Но он не отпустил, а сжал её своими пальцами, после чего в привычной манере поцеловал. Правда, сразу наткнулся подбородком на этот перстень. «Ублюдок Реджинальд! Теперь хозяйка дома вынуждена бояться находиться в своих же стенах!» Ну почему, почему Казан не попытался сделать хоть что-нибудь, когда была возможность? «Убить! Нужно было его убить!» — Прошу, принцесса, не переживай, — прошептал он сначала в ладонь, потом поднял на неё глаза и положил вторую руку поверх её, но лишь затем, чтобы медленно, будто бы ничего не происходило, снять этот перстень. Он сразу заметил вопрос в глазах Джинны и попытался оправдаться. — Я не хочу, чтобы из-за этого кровососа ты не могла даже сладко спать. Позволь я зачарую драгоценность, чтобы моя принцесса спала сладко-сладко. Без тебя благотворительность остановилась, а тебе нужны силы, чтобы вновь встать в строй свежей и отдохнувшей. Он хотел избавиться от кольца. Он выполнит обещание, но не с этим. — Только верни поскорее, мне с ним как-то… спокойнее, — призналась она, хотя объяснять настоящие причины не собиралась. Она и сама в них не до конца разобралась. Когда кольцо оказалось в руках Казана, она вдруг вырвала ладонь и хлопнула его по плечу. — Сколько раз говорить, чтобы ты не делал так? Да, я принцесса, но мы с тобой давно друг друга знаем — все эти официальности необязательны. Надув губки, Бриджинна недовольно уставилась на Казана. Вот вечно он так! То руку целует без спроса, то на балкон прилетает без разрешения. Если отец их поймает, будет недоволен. Но она никогда не закрывала двери для него и не носила перчатки. — Думаю, верну уже завтра, — пообещал Казан и засмеялся на её резко выпущенные иголки. — О, моя принцесса наконец-то проснулась. Хотя, надо признать, я с твоей копией тоже неплохо проводил время. Казан поднялся с кровати и взял лампу, только, немного о чем-то подумав, вложил её в руки Джинны. Он не знал, что творится снаружи. И не знал, чем всё может обернуться, если он увидит этого кровососа. Может, если этот гад еще тут, то только потому, что у него есть какой-то план! Реджинальд уже знал о местоположении лампы Казана, и несмотря на то, что лампа должна быть со своим «рабом», Казан не собирался от неё уходить надолго. А значит, ничего дурного не случится. — Джинна, могу тебя попросить придержать её у себя? Мне спокойнее, когда она в твоих руках, — без тени улыбки, а значит, совершенно серьёзно, попросил Казан. — Но… — Джинна приняла лампу, как самый драгоценный дар. Для джинна отдать свою лампу кому-то — величайшее доверие. В ней их сила, в ней и их же слабость. Владелец лампы может делать с джинном все, что захочет, поэтому так ужасно, что стольких многих из них захватили вампиры. — Я позабочусь о ней, — пообещала Бриджинна и обняла лампу, как самое ценное, что когда-либо было у нее в жизни. Но она опять взволнованно встала. — Казан, что бы ты ни задумал, не натвори глупостей. Если что-то случится, приходи ко мне, мы разберемся с этим вместе. Не поступай как Барти. — За меня не бойся, я умнее Барти. — Казан весело подмигнул ей, но через минуту добавил серьёзнее: — Я помогу ему выбраться из этого дерьма. А если он уже выбрался — вправит ему мозги за переживания Джинны. Он точно не выбрался — иначе за эти дни уже пошли бы слухи о новом воине, который получил лампу. Значит, человек здесь. Здесь ли вампир? Казан решил об этом узнать из первых уст. Хоть Джабраил сейчас еще зол на него, но не откажет же он в знании о том, что сейчас творится вокруг. — Ты все время была со мной и плохо спала, Джинна, отдохни пожалуйста… Моя принцесса. Больше с издевательской улыбкой, чем с нежной, Казан поклонился перед ней. — Осторожнее, у меня в заложниках кое-что ценное, — напомнила она и потрясла лампой, в шутку сделав вид, что разозлилась на него. Бросив драгоценность на кровать, она весело погнала Казана прочь из своей комнаты, а то он что-то засиделся. Когда дверь за ним закрылась, она прислонилась к ней лбом. — Вы такие идиоты. Оба! — негромко усмехнулась Джинна, хотя поводов для веселья вовсе не было. Повернувшись спиной к двери, она посмотрела на лампу, оставшуюся на кровати. Казана в ней уже не было, и стало как-то грустно без него. Она три дня болтала без умолку, должна была устать, но её это нисколько не тяготило. И ещё столько же говорила, если бы пришлось. Вернувшись на кровать, она обняла лампу. *** Луи держали в клетке, пока Джабраила не удовлетворили все условия сделки. Архиджинн мог выдвинуть любые требования, и у Луи не было бы выбора, кроме как согласиться, если он хотел жить. Но старик был справедлив, что немало удивило. Если сравнивать его с архивампиром, то они абсолютно противоположные личности. Морте как раз оставил бы Луи в безвыходной ситуации. Джабраил же спрашивал мнение Луи и думал о его благополучии тоже, пусть и не позволил всё-таки остаться в стороне от этой ужасной войны. На утро четвертого дня Луи отпустили, и за ним пришел Бартимеус. Отдав приказ присматривать за вампиром и охрану в виде двух стражников, Джабраил отпустил их с миром. В дверях Барти столкнулся с принцессой Бриджинной, хотел с ней поздороваться, но она так странно отступила от него. — Джинна… — позвал он ее, но она лишь быстро проскочила мимо и убежала к отцу. Ее поведение казалось странным, но Бартимеус не хотел задавать вопросы при посторонних. Потом обязательно ее выловит в коридорах. Но сначала ему нужно отвести вампира в комнату и запереть там. — Идём, — бросил Барти и направился дальше. Луи покорно последовал за ним, бросая заинтересованные взгляды назад. — Твоя подружка? — не удержался и спросил Луи. — Тебя это не касается. Не смотри даже в ее сторону, — огрызнулся Барти. Вот уж на что, а на болтовню по дороге он не рассчитывал. — Ах, безответная любовь, — заключил Луи, на что чуть не получил от Бартимеуса. Главное — вовремя увернуться. Но на этом разговор не закончился. — Да ладно, мы же почти друзьями стали. Мне ты можешь все рассказать, выслушаю, помогу советом. Меня все равно убьют, как только Вуди загадает последнее желание. Он не тешил себя надеждами, что его отпустят после всего. Даже если он поможет джиннам выиграть войну, слишком много зла было совершено его руками. — С Вуди разговаривать будешь, а сейчас заткнись и просто иди за мной. — Как же Барти был зол на него. И как этот кровосос вообще смеет говорить такое! Скорей бы и правда появилась возможность прибить его. Барти попросит, чтобы ему лично предоставили этот шанс. Если конечно он сам не будет лежать прикованным на соседнем столе. — Как скажешь, дружище. Ты у нас главный, — усмехнулся и развел руки в стороны Луи. Кажется, он нашел для себя развлечение, если Барти все также будет оставаться с ним и Вуди в одной комнате. Но покосившись на стражу, по крайней мере, перед ними решил быть сдержаннее. Так они и дошли до комнаты. Она все также находилась в необитаемой части, но это не та, в которой они остановились в первый раз. Немного поменьше, но обставлена практически точно так же, как и предыдущая. В ней и ждала вердикта джиннов Вуди. Есть совсем не хотелось, что сказалось на её коже и волосах, и хоть её одиночество тоже было скрашено лицом Бартимеуса, она не могла перестать бояться за жизнь Луи. И когда открылась дверь, Вуди и ухом не повела — была уверена, что это её джинн. Так и оказалось — боковым зрением она увидела знакомое лицо, но за ним прошло второе, и тогда она всё же соизволила обернуться. — Луи! Её радостный крик был слышен и в другом конце дворца. Где-то наверху, Казан, идущий от короля, злой и расстроенный тем, что узнал, тоже услышал это, и его пробрало от ненависти. Вуди вскочила с подушек и пересекла комнату за долю секунды, после чего упала в холодные объятия Луи. Уже теряла всякую надежду его увидеть. — Как хорошо, что с тобой всё порядке! — всхлипнула она. — Бартимеус убеждал, но я всё равно так боялась… — Принесу еды. Может, хоть ты заставишь ее поесть. Отсюда ни шагу, — бросил Барти и вышел, оставляя их одних. Двое стражников остались снаружи у двери. Прижав к себе Вуди, Луи уткнулся носом ей в макушку и глубоко вздохнул. Как же он соскучился по ней. Сам не думал, что когда-нибудь снова испытает подобное к человеку. — Ничего, я и не такое переживу, — шепнул Луи и немного отстранился, чтобы поцеловать Вуди. Но поцелуй этот был короткий и невесомый, после чего он отстранил ее за плечи и очень строго посмотрел. — Что значит ты не ешь? Тебе нужно много сил, чтобы подкармливать меня и придумывать желания. Вуди удивленно похлопала глазами и застыла. И такой эффект был по двум причинам. Его поцелуй был таким… непривычным. Ведь был всего раз, когда она его пыталась заставить думать о чем-то, но не о крови, а тут он сам. И всё это после того, что она узнала о нём и об Анне. Его любви. Первой или последней — неважно. Но точно очень глубокой. И потому Вуди вовсе перестала рассматривать себя как пару ему (хотя, если честно, эти три дня о такой мелочи даже не думала). Но после Луи вовсе выбил её из колеи своими словами. И это даже обрадовало Вуди. Когда она очнулась от удивления, её лицо озарила улыбка, а в глазах впервые за несколько дней стали танцевать бесята. — Значит, ты больше упрямиться не будешь? Уже сам согласен на это? — Из моих слов ты только это услышала? — усмехнулся Луи и снова обнял Вуди. Но не все же время им стоять в дверях, хотя это было самое приятное за последние несколько суток. Усадив ее в кресло, он с улыбкой опустился рядом. — Мы вроде договорились ещё в тот раз, что я попробую. Мне нужны силы, если я хочу сбежать отсюда после того, как ты уйдешь. Договор с Джабраилом запрещает питье крови, но мы же никому не расскажем? Он приложил палец к губам и хитро посмотрел на Вуди. Это был его запасной план. А чтобы никто ничего не заподозрил, он будет пить совсем немного, а силу скрывать. Побег из центра мира джиннов будет не простым, но он должен попытаться. — Всё-таки бежать? И без меня? — надула она губки, но не могла долго кукситься — уж больно сильно улыбка рвалась наружу, и вот она уже обнимала его за голову и прижимала к себе. — Не отпущу. Хоть дьявольская мысль и промелькнула, что он и не собирался быть с ней уже по известным причинам, но так не хотелось ею портить себе встречу с ним. Вместо этого Вуди тихо зашептала свои мысли: — Несколько дней будешь есть, пока полностью не восстановишь силы, а после этого я загадаю Бартимеусу, чтобы он нас переместил туда, где нет ни вампиров, ни джиннов. Может быть, только люди… Я слышала, тут тоже есть людские поселения. Можно туда. Только знай, начнешь питаться другими — буду ревновать. — На этих словах она отстранилась от него и нахмурила бровки, выражая тем самым своё недовольство даже от мысли, что такое могло случиться. — И с их нарядами я не знаю, где можно это сделать. У джиннов полупрозрачные и открытые одежды. А про то, что она спечется, если в этих погодных условиях наденет что-то закрытое и плотное, даже думать не хотелось. — Что за мысли? Я не собираюсь пить чужую кровь, кроме твоей, — возмутился Луи, выпутываясь из захвата, чтобы точно так же строго посмотреть на Вуди. А потом и вовсе буркнул, глядя куда-то в сторону: — Что за ревнивая женщина мне досталась? Но после этого он улыбнулся, показывая, что шутит. Луи приблизил свое лицо и внимательно посмотрел ей в глаза, обдумывая слова. Ему не нравилось, что она думает о том, чтобы остаться здесь и бросить свою жизнь там, где есть штуки вроде телефонов. Он был бы счастлив провести с ней ее жизнь, но не хотел отнимать привычный устрой. Об этом он обязательно поговорит с ней позже. — Есть место, но не знаю, позволишь ли ты. Я и так от тебя слишком много прошу, — сказал Луи, переводя взгляд на платье Вуди. Он и правда знал, куда можно укусить, чтобы никто не заметил, но предложить такое девушке, с которой пока ещё не настолько близок. — Ну… у нас выбора-то особо нет, чтобы точно никто не заметил, а я не выглядела подозрительно, обмотанная тканью. Проследив за его взглядом и еще раз промотав в голове слова, что его, что свои, Вуди покраснела и вовсе отвела взгляд. В любом случае это место где-то посередине тела. Живот? Бедра? Ягодицы… Вот в последнее точно не даст себя укусить! Это пошло, больно и… Пошло! И даже мысли, что это для его сил и питания, никак не успокаивали. — И какое из возможных мест выбрал ты? — тихо, заливаясь еще большей краской спросила она. — Это место, где я смогу добраться клыками… — начал он, но замолчал, наблюдая, как она вся краснеет. Сколько в этой головушке было пошлых мыслей, и он сейчас ещё подбавит. Это забавляло. — Внутренняя сторона бедра. Луи выделил каждое слово, рассчитывая произвести должный эффект. Вуди молчала. Переваривать эти слова не было смысла — всё четко и понятно. В принципе, оно и верно — не помешают кости, кожа, другие части тела, кровь в этом месте особенно хорошо течет при ранах, но вот так просто повернуть язык и сказать: «хорошо», почему-то воспитанность не позволяла, и Вуди просто промямлила еще раз ранее сказанные слова: — Выбора нет. Так хоть точно никто не заметит. А захотят устроить проверку — туда не посмотрят. Да и не позволю. Но эффекта Луи добился — краснее, чем сейчас, человек не мог быть в принципе. Взгляд искал любую точку, лишь бы с его глазами или, еще хуже, губами не встретиться. — Только там будет больно… — чтобы не затягивалось молчание, ляпнула она первое, что пришло в голову. — Я постараюсь сгладить эти ощущения, — пообещал Луи, прекрасно понимая, как это звучит. Тихо засмеявшись от того, как она бегает глазами, он осторожно обхватил пальцами ее подбородок и повернул лицом к себе, заставляя посмотреть в глаза. — Вуди, не переживай, я не сделаю ничего лишнего. Если не хочешь — заставлять не стану. Будет очень больно — сразу прекращу. Решать только тебе. Его ладонь переместилась с подбородка на щеку Вуди, и Луи нежно ее погладил. Ее благополучие было первостепенным для него. Если ему опять придется голодать, что ж, пусть так и будет. Она стала еще краснее, хотя это было просто невозможно. От его первых слов в голове такие картинки всплыли, что просто жар по всему телу забегал, а уж как забилось её сердце, даже не вампир мог услышать. — Всё хорошо, — прошептала она и улыбнулась ему, стараясь думать о чем угодно, но не о… Именно об этом укусе она и думала. Прижалась щекой к его руке и закрыла глаза, так как на него пока еще не готова была смотреть. — Но нужно будет дождаться момента, когда мы будет одни… Надолго одни. Эту комнату мы делили с Бартимеусом, я надеюсь, он не собирается, как в той, быть третьим? Ему тут будет просто не лечь. Но нетрудно было догадаться, что, если Луи оставили в живых, если они обо всём договорились с королём, к нему ведь всё равно должны были приставить охрану, верно? За закрывающейся дверью она увидела еще каких-то джиннов. Значит, охрана. А они тут еще о таких вещах говорят! — Но смогу ли я тебя остановить… в такой неудобной позе? — В прошлый раз он хотя бы сам набросился на неё. Да и в принципе лицо было близко, а так… — Я уже не настолько голодный, думаю, справлюсь, — сказал Луи. Он подумал о Бартимеусе. Вуди права, им нужно будет оставаться одним, и желательно не отвлекаться на то, что в любую секунду эта дверь может открыться. Как вот сейчас — стоило о нем подумать, как Барти явился с полным подносом еды. Но Луи не отпустил Вуди, а вместо этого обнял ее за затылок, пряча лицо у себя на плече. — Тише, оглушить меня решила? — шепнул он с усмешкой. — Твое сердце сейчас выпрыгнет из груди. Ко всему прочему он положил ей руку чуть повыше груди, как бы на сердце. Знал, что так точно не успокоит, но ему нравилась ее реакция. — Давайте без этого, — фыркнул Барти, с грохотом ставя поднос на стол. — Флиртовать будете не при мне. — Завидуй молча, — съязвил Луи, бросая на него ядовитый взгляд. — До своей девчонки добраться не можешь, так другим не мешай. На пару секунд Вуди просто не могла вздохнуть. Сердце так билось в груди, что выбивало всё, плюс к этому Бартимеус, которого она не услышала сразу, напугал её подносом. Горячо выдохнув в плечо Луи ртом, она положила свою ладонь поверх его и сжала, но только чтобы оторвать от себя. — Сам виноват, — прошептала она. Хотя уместнее было бы сказать, что это он заставляет её сердце так стучать, но уже не при Барти. Несмотря на плохой аппетит ранее, сейчас есть совсем не хотелось, но только от того, что в голове были совершенно иные мысли. И если бы не перепалка мужчин, Вуди и дальше бы пребывала в своих фантазиях. — Не ругай его. Пусть дело в желаниях, но Бартимеус не оставлял меня одну, если в том не было необходимости. В чем я ему очень благодарна. Всё-таки наконец-то взглянув в лицо Луи, Вуди улыбнулась ему, после чего встала и прошла за стол к еде. Дышать без Луи хоть и было трудно, но когда он здесь, не в заточении, глоток свежего воздуха был сродни с жизнью — Вуди, еще чуть-чуть, и упала бы в беспамятство от переизбытка «очарования» вампира. — Бартимеус, спасибо тебе большое, — поблагодарила она за еду и накинулась на неё. Сначала чтобы отвлечься, а потом, когда сердце стало успокаиваться, а желудок возмущаться, чтобы насытиться. — Ты еще не говорил с королём? С тобой что-нибудь будет из-за… из-за того, что я натворила? — И пусть она спрашивала об этом с набитым ртом, Вуди всё равно очень беспокоилась за его судьбу, а тем более после того, как он несколько раз заикался про плаху. — Да черт его знает, — довольно обречённо произнес Барти и сел напротив. Честно говоря, он устал переживать и гадать, что с ним сделают. Если ему уготовили смерть, то до этого хотя бы позаботится о человеке, которого привел в свой ужасный мир. Барти злился на Вуди довольно долго, но теперь в этом больше не было смысла. Она ни в чем не виновата. Ну, загадала дурацкое желание, с кем не бывает? — Сегодня спрошу, — пожал плечами Барти. — Сейчас у него Джинна, но после обеда, думаю, повелитель будет свободен. Твои желания мне точно дадут исполнить, а там будь что будет. — Барти махнул рукой и развалился на кресле, закидывая ногу на подлокотник, как всегда любил сидеть. — Теперь мы можем поговорить о том, чего ты хочешь? Когда твоя голова не занята им, — кивнул он на Луи. — Или тебе ещё время дать? — Еще дать время, — сразу же ответила она, даже не думая над ответом. Ведь у них с Луи был план!.. Вот только теперь еще был такой исход, о котором Вуди ранее не думала. Так-то они с Луи будут накапливать его силы, чтобы вместе сбежать, иначе, когда она загадает желания, его убьют. Верно? Верно. А вот теперь, когда план с Луи был готов, был еще один смертник. Если она загадает все желания, то убьют Барти. Верно? Вполне. И вот к этому засранцу, который вообще изначально всё заварил, за пару-тройку дней тоже прикипела. Он был зол на неё, но эти дни подбадривал, пытался накормить. И что-то ей подсказывало (или она надеялась на это), что Барти делал это по своей воле. И что ж теперь? Им бежать… втроём? Вуди, пока всё это думала, смотрела как дурочка на Барти. А закончив думать, посмотрела на Луи. «Согласится ли он на их трио? Нет! Что значит "согласится"?» Вуди не допустит, чтобы вообще кто-то из них умер! — Дай мне время, — глухо еще раз повторила она. — Я хочу сначала узнать, чем все дела тут закончатся. — Эй! Ты меня без лампы на всю свою жизнь оставить решила?! — возмутился Барти, поняв ее ответ именно так. Прорычав, он от бессилия запрокинув голову назад на спинку. — Делай, как знаешь. Может, ее к Джабраилу отвести, и пусть он своими умными словами подведёт ее к желаниям? Но это задача сейчас возложена на Барти, и если он не справится с ней, то точно не достоин ни лампы, ни жизни. Разбираться в том, что заварил, придется самому. Бросив из такого положения недовольный взгляд на Луи, который, к счастью, больше не открывал своего рта, Барти подумал, что надо было дать Казану его прибить ещё в первый раз. Но тогда бы он нарушил желание… Надо было подговорить кого-нибудь другого, чтобы с вампиром разделались, ведь в желании было оговорено лишь оберегать Луи от Казана! «Проклятье, и почему раньше об этом не подумал?» Теперь уже было поздно, Джабраил сам заинтересовался сотрудничеством с этим кровососом. По крайней мере, Луи ведёт себя и правда достаточно безобидно. Лишь бы это им всем не вышло боком. — Прости… Взглянув на Бартимеуса, на его злость, Вуди, как и раньше, стало совестливо перед ним, и она, отложив вилку, грустно посмотрела на еду. И как есть, когда вина тебя разъедает изнутри? «Пожалуйста, Барти, потерпи. Ты получишь лампу, обещаю». Но сказать это вслух она не могла. И вовремя — дверь в комнату открылась, да с таким грохотом ручка ударилась о стену, что испуганная Вуди подпрыгнула на месте, задев коленями стол. — Значит, ты теперь здесь обитаешь, кровосос, — едким шипением сказал Казан, когда его взгялд тут же наткнулся на Луи. Но сейчас не до него… Почти. Получив от Джабраила приказ, Казан лишь бросил в лицо перстень Луи со словами: — Никто из наших женщин не достоин носить эту мерзость! Только если бы сам Луи был мертв. — Бартимеус! — Выплеснув злость на вампире, Казан сразу обратил взор на собрата, но взгляд его сразу стал мягче. Вот уж кому не позавидуешь. — Барти… Тебя Джабраил зовёт. Решив, что Казан опять бросится в драку, Бартимеус вскочил с кресла и мгновенно оказался перед Вуди, чтобы загородить ее собой. Если придется, он был готов встать на ее защиту и защиту Луи, как бы противно это ни было. — Казан, ты в порядке? Тебя уже отпустили? — Не нравилось Барти, что Казан был так зол. Он никогда его таким не видел, и это… пугало. Когда джинны так злятся, если перейти черту, могут превратиться в ифритов. Надо было увести его отсюда, раз уж он так ужасно реагировал именно на Луи. Положив руку на плечо Вуди, мысленно попросил ее не беспокоиться, после чего Барти по-дружески обхватил плечи Казана и вместе с ним вышел. Такого от него вообще не стоило ожидать, особенно по отношению к сопернику, но его состояние изрядно обеспокоило. Барти не мог придумать ничего лучше — это правда. Удивление быстро пододвинуло злость на второй план, и Казан бы пошутил что-нибудь в своей манере, но уж слишком время было не подходящим, да и настроения не было. — Я в порядке, — немного заторможено произнес он. — Но провести дни в лампе из-за кровососа — я не помню время, когда был униженным хотя бы в половину этого. И о чем бы Барти не думал, его лично Казан никогда не винил. Здесь любой джинн был бессилен — желание есть желание, и когда Казан полностью узнал историю Бартимеуса и человека, в миг забыл о домыслах о предательстве. Даже просил у Бартимеуса прощения об этом, правда, мысленно. — Тебе еще хуже, — честно признался он. — Жить бок о бок с этим кровососом, еще и оберегать его покой… Я в порядке, Барти. Сам как? — Жить буду. Если мне позволят после всего, — усмехнулся Барти и почесал в затылке, отпуская наконец Казана. — Если мне разрешат, я собственными руками порву этого кровососа, как только его перестанут защищать желания. А как Джинна? Сегодня встретил ее впервые после того случая, она на меня даже не взглянула. Он отвернулся, опуская грустный взгляд. Вот уж кого он точно не хотел обидеть, так это Джинну. Ему обязательно с ней нужно поговорить, потому что если дела так и пойдут дальше, он ее окончательно потеряет. — Джинна сейчас очень напугана, — поделился с ним ее переживаниями Казан. Как бы они друг друга не воспринимали соперниками, но за сердце принцессы у них была тихая, но честная борьба. Да и нельзя исключать того момента, что они не только влюблены в неё, но оба были её друзьями. Казан и не думал как-то стравливать их или пользоваться её страхами. — Только из-за кровососа. На тебя никто из собратьев не держит зла. По крайней мере, я не слышал за полчаса и тени плохо про тебя. Не переживай на её счет. Все эти дни она боялась даже к отцу подойти из-за этого гнилья, который осквернял своим телом тронный зал повелителя. Конечно, она сейчас очень расстроена, что приходится делить замок вместе с Реджинальдом. — Ничего, скоро мы от него избавимся, мне только нужно время, чтобы разговорить Вуди на ее желания, — вздохнул Барти. Хотя такими темпами, он ещё не скоро уговорит ее загадывать желания. Надо снова поднять этот вопрос. Завтра. Пусть уж она окончательно выкинет из головы свое беспокойство о Луи. Так они дошли до тронного зала, откуда как раз выходила Бриджинна, поправляя свою накидку, в которой она обычно и посещала города. Подняв голову и увидев Барти, она резко замерла, но Луи поблизости не было, поэтому она сразу расслабилась, выпустив напряжение шумным выдохом. — Барти, рада тебя видеть, — с улыбкой поприветствовала она. Но более его вниманием не удостоила, обращаясь к другому. — Казан, ты готов? Отец сказал, что отправляет тебя со мной сегодня. Ящики уже должны были собрать. — Да, король еще перед уходом попросил меня привести Бартимеуса, — улыбнулся он Джинне, похлопал Барти по плечу и перешел на сторону Джунны, теперь уже вставая по правую руку от неё, но наглости себе не позволял при Барти — руки были при себе, и даже слегка Казан не смел её приобнять. А прежде чем пройти мимо него, он подмигнул и с сочувствием взглянул за плечо на дверь тронного зала. — Удачи тебе. Внутри магией было пропитано всё. От неё даже занавески слегка искрились — видимо была проведена чистка, чтобы даже духу вампирского здесь не чувствовалось. И правда. Такой сильной ауры, как у Луи, не ощущалось, хотя он тут пробыл три дня. Сам же Джабраил только-только вставал со своего трона, будто он хотел было пойти отдохнуть, а тут в его покои ворвались, мол, дела еще не закончены. Но он не сел обратно, а с какой-то грустью посмотрел на Бартимеуса; на то, как он хотел было склониться перед ним, но жестом архиджинн не позволил ему это сделать. — Мне помнится, Бартимеус, что ты не смог выполнить своё первое желание по поиску какого-то предмета, который человек потерял чуть ли не в одном километре от вас, — издалека начал Джабраил, подходя к вставшему перед ним Барти. — А тут ты вдруг с особым усердием исполнил её желание по защите нашего злейшего врага. И не просто врага, а векового убийцу, которого боятся даже опытные воины. Говорил он тихо, спокойно. И даже не ясно, к чему он мог вести этот разговор. Так мягко хотел огласить о дате казни? Барти ещё не отошёл от новости, что Джинна отправляется куда-то с Казаном, а тут на него с ходу выбросили что-то новое. Причем неизвестно, к чему все это приведет. С чего бы Джабраил вспомнил про самое первое желание? — Ну, она просила вернуть ей телефон, а я даже не знал, что это такое… — с опаской рассказал Барти, наблюдая за Джабраилом. По его лицу никак не мог понять, что же собирается сделать повелитель. Казнит его прямо сейчас? Луи был полезным источником информации, а Барти… Просто проблемным джинном, коим являлся с самого детства. — Спасти же вампира от Казана было вполне конкретным желанием. Я уже не мог оправдаться, что чего-то не знаю или не понимаю. Да и после той выволочки, что вы мне устроили, не хотел снова опростоволоситься с выполнением своего долга. Я понимал, на какой риск иду, и надеялся, что после того, как Вуди загадает оставшиеся желания, смогу расправиться с вампиром или передать его кому-то, кто справится лучше. Договорив, Барти опустил голову, готовый выслушать вердикт повелителя. Если это будет смерть, он готов был принять такое решение. Будь его выбор, он бы сам себя казнил. Пусть Казан и сказал, что никто не считает его виноватым, сам Барти чувствовал себя настоящим предателем своего народа. — Спокойно, мой мальчик. — Тем временем Джабраил подошел почти вплотную к Бартимеусу, и сделал то, чего тот никак не мог ожидать — король по-отцовски обнял своего ученика и похлопал по спине. На его лице появилась улыбка. Пусть и слабая. — Бартимеус, я опечален тем, что выпало на твою долю, но я никогда не был горд тобой так, как сейчас. Джабраил не помнил последнего джинна, который бы смог исполнить столь страшное желание человека. Они платились за это новыми желаниями, десятками желаний, пока в конце-концов не теряли лампу навсегда. Но это было во времена, когда сам Джабраил был лишь маленьким принцем, а ему не одна тысяча лет. Отстранившись от Бартимеуса и прочитав в его лице тысячи вопросов, Джабраил вздохнул. — Бартимеус, несмотря на страх передо мной, ты выполнил страшное желание. Но именно это делает нас джиннами. Сжав зубы, закрыв глаза, мы обязаны делать то, что велит нам судьба, какой бы страшной ни была воля хозяина. На твои плечи взвалилась несправедливая отвественность. Твоё сердце было подвержено тяжелому испытанию: долг перед своим существом или долг перед своим домом, родными и близкими. И, как бы ни был страшен результат, мой мальчик, ты выбрал правильный путь. Ты — джинн. Прежде чем получить лампу, тебе еще осталось выполнить волю человека, но я, король Джабраил, повелитель джиннов, с гордостью заявляю, что ты уже достоин лампы, мой мальчик. Джабраил вновь улыбнулся. Его сердце всегда спокойно, когда его дети шли по правильному пути, и оно обливалось горькими слезами, когда они сходили с него. Такой в своё время проблемный ученик, как Бартимеус, не подающий больших надежд, в дни своих испытаний на совершеннолетие уже смог сделать и доказать больше, чем кто-либо из его сверстников. Тот же Казан, Джабраил уверен в этом, не смог бы исполнить такую волю человека. — Повелитель, я… — Барти настолько растерялся, что не мог связать пары слов. Он открывал и закрывал рот, боясь лишний раз вдохнуть, а потом просто бросился на колени перед Джабраилом, и его словно прорвало: — Я просто делал то, чему вы нас учили! Я не достоин таких слов от вас. Это большая честь для меня — слышать, что вы гордитесь мной, несмотря на то, что я привел врага в ваш дом. Я обязательно получу лампу, подведу человека к желаниям и до конца жизни буду верой и правдой служить только вам, повелитель. — Нет большей отрады для меня, чем слышать такие слова. — Джабраил опустился к Бартимеусу и положил руку на его голову, как будто бы благословлял. Хотя мысленно он это и делал на клятву, которая была только что произнесена молодым джинном. — Ступай, мой мальчик. Вижу, ты все эти дни терзал себя неведением, но, право, глупо было полагать, что тебя накажут за то, чему учили всю жизнь. Запри Реджинальда, Бартимеус, и, прошу тебя, отдохни. Мы все заслужили хороший отдых перед ударом по вампирскому логову. А что-то мне подсказывает, что это случится очень скоро. Потому что на Луи Джабраил теперь делал большие ставки. Наконец-то бразды правления в этой войне получат именно джинны. Хватит с них горестей, хватит и Джабраилу видеть слезы своего народа. — Благодарю, повелитель. Бартимеус кланялся всю дорогу и не переставая говорил слова благодарности, пока шел к двери. Он был безгранично счастлив и действительно собирался исполнить обещанное хоть прямо сейчас. Но сначала, как и велел Джабраил, отдохнет. Запрет комнату на всевозможные замки, оставит стражу, а сам наконец-то выспится где-нибудь ещё.