***
Микки смотрит на Йена с другого конца коридора, и у него тот самый взгляд — маленькая ухмылка и приподнятая бровь, словно единственное, о чем он думает — извращения. Блядь, этот взгляд делает Йена как минимум наполовину твердым каждый ебаный раз. Йен предполагает, что для большинства людей это не проблема. Вот только на самом Йене сейчас чистая одежда и он просматривает карточки пациентов в центре очень публичной больницы — не самое идеальное время для стояка. Получится довольно неловко. Но неловкость никогда не длится очень долго. Когда Микки дает Йену «проблему», он всегда счастлив стать ее решением. Взгляд Микки, как правило, означает, что его ждет как минимум пятиминутный трах. Микки по своей природе нетерпелив и импульсивен, и Йен обожает ее, особенно теперь, когда она одна из главных причин его невероятно активной сексуальной жизни. Микки неторопливо идет по коридору, его глаза горят огнем, когда он смотрит на Йена, и он удивляется, как нахуй все остальные упускают их переглядки? Хотя может они и не упускают, просто Йен слишком влюбленный ублюдок, чтобы заметить. Микки не говорит ни слова, когда равняется с Йеном, они оба уже знают, чего хотят. Микки просто смотрит вниз на промежность Йена с грязной ухмылкой (он всегда так доволен реакцией, которую вызывает у него одним своим блядским взглядом) и грубо хватает за воротник рубашки. Он украдкой смотрит по сторонам, а затем втаскивает Йена в ближайшую кладовку, ногой захлопывая дверь и впиваясь в губы крепким поцелуем. Микки стягивает свою форму вниз ровно настолько, чтобы вытащить член, и Йен полностью зеркалит его движения. Все происходит быстро и грязно, они грубо дрочат и проглатывают стоны друг друга. Йен кончает первым, слишком взвинченный блядской взглядо-прелюдией Микки, но вскоре Микки следует за ним. Йен нежно покусывает его нижнюю губу, — Ты, блядь, дразнишь меня. — Не моя вина, что ты похотливый ублюдок. — О, это определенно твоя вина. Они оба хихикают и приводят себя в порядок. Микки дарит Йену последний долгий поцелуй, прежде чем оттолкнуть его и выйти за дверь. Йен счастливо вздыхает и прислоняется к одной из медицинских стоек. Это не совершенство, но очень близко к нему.***
Йен стоит на коленях с членом Микки во рту, делает глубокий минет и ласкает одну из его ягодиц одной рукой, а другой нежно растягивает его «ножницами». Манипуляции и ласки Йена заставляют Микки стонать и задыхаться от удовольствия. Он отпускает задницу Микки и прижимает ладонь к собственному члену, чтобы хоть как-то снять напряжение: Микки так близко, что становится грязным, громким и чертовски соблазнительным. Йен испытывает искушение просто позволить Микки спустить ему в горло, когда его крепко хватают за волосы и тянут вверх. — Трахни меня. Йен облизывает губы и кивает. Он встает и разворачивает Микки, они находятся в пустой комнате для дежурных. Идея просто вставить Микки и выебать у стены не покидает Йена, но очарование кровати слишком привлекательно, чтобы отказаться. Несмотря на все время, что они трахались, они никогда не делали этого в кровати. Йен впивается губами в шею Микки и подталкивает к двухъярусной койке. — Сверху или снизу? — спрашивает Йен. — Я думал, к этому времени все уже будет ясно, но если ты хочешь сменить тему… Такая задница. Йен нежно кусает его за шею, и Микки смягчается, — Сверху? Они оба карабкаются на верхнюю койку, и Микки ложится на живот, раздвигая ноги и приподнимая задницу. Йен прикусывает губу и ухмыляется. Это не так интимно, как бы ему хотелось, но он будет рад всему, пока в его власти полностью накинуться на Микки, касаясь каждого дюйма его тела. Йен надевает презерватив и медленно входит в Микки, когда они синхронно стонут, и Микки резко задыхается от чувства вошедшего до конца члена. Блядь, Микки ощущается так хорошо, что Йен не уверен, как он вообще может считать себя живым, если он не внутри Микки. Он движется в медленном неуверенном темпе, входя и выходя, ускоряясь, когда Микки снова начинает задыхаться. Звуков, которые издает Микки, почти достаточно Йену, чтобы кончить, и это смешно, потому что при всем своем сексуальном опыте он готов взорваться за три секунды из-за простых звуков, как ебаный девственник. Йен отвлекает себя, хватая одну из рук Микки, прижимая ее к кровати и сцепляя их пальцы вместе. Йен сгибается и сосет нежное местечко между плечом и шеей Микки. Йен так сильно влюблен в него. — Сейчас кончу, — предупреждает Микки со стоном. Йен рычит. Спасибо, ебаный боже. Он ускоряет темп, сверля Микки с быстротой и точностью, шипя, — Давай, Мик, сделай это. Кончи вместе со мной. И Микки кончает, зарывшись лицом в подушку и громко постанывая. Йен распадается на кусочки следом за ним, задыхаясь и дрожа. Он в полном блаженстве снимает и завязывает презерватив, когда дверь открывается. Йен видит, как глаза Микки расширяются и уверен, что его выглядят точно так же. Это мужчина, доктор Пит Френч. Он стажируется вместе с Йеном, так что Йен знает его довольно хорошо. Пит приятный парень, хотя и пристает к большинству медсестер и однажды сказал Йену, что у него цель «трахнуть одну из них в дежурной комнате. Я видел такое на Грейс, выглядело миленько» — поэтому Йен сомневается, что Пит станет их осуждать или трепаться на каждом углу. Тем не менее, Микки замер и напуган, поэтому Йен решает действовать. Пит отвернулся, он разговаривает по телефону и говорит что-то о своих студенческих кредитах. Сейчас время выплат, поэтому Йен думает, что речь идет о чем-то таком. Йен скатывается с Микки и прижимает его к стене позади себя, шепча ему, — Залезай под простыню, — и Микки делает это. Микки прилип к спине Йена и крепко вцепился в него. Йен отодвигает их обоих чуть дальше, пока Микки не прижимается спиной к стене. Йен глупо надеется, что такая поза заставит их выглядеть так, будто Йен просто прилег вздремнуть. Так и будет, если Пит не станет всматриваться слишком пристально. — Это идиотизм, — бормочет Пит, вешает трубку, хмуро поворачивается и засовывает телефон в карман пиджака. Он оглядывается и щурится, когда видит Йена, лежащего на одной из верхних коек, — Йен? Правильно, потому что вместо того, чтобы притвориться спящим, Йен решил просто уставиться на Пита, как придурок. — Эй, Пит! Как дела? — Йен чувствует, как колотится сердце Микки. Пит закатывает глаза, — Гребаные сборщики кредитов никогда не дают отсрочек, какая бы причина у тебя не была, на хуй их, я просто заставлю своих родителей оплатить мой телефон и коммунальные услуги в этом месяце, все должно быть в порядке. Йен почти видит осуждающий взгляд Микки — это очевидно выставляет Пита не в лучшем свете, но он действительно неплохой парень, и, по мнению Йена, если родители готовы помочь, почему бы не воспользоваться их помощью? — А, плевать, — Пит пожимает плечами и направляется к двери, но останавливается, когда его рука уже лежит на дверной ручке, — Это твоя одежда на полу? Йен смотрит на пол, где сложена форма его и Микки. К счастью, красный халат медбрата Микки прикрыт синими боксерами Йена. Йен кивает и коротко улыбается, — Я люблю спать голым. — В дежурной комнате? — Мхмм. Пит выглядит немного недовольным, но в конце концов отворачивается и выходит из комнаты. Микки ослабляет хватку на Йене и отталкивает его, — Сукин сын, — шипит он, — Слишком близко на хуй, — Микки переползает через Йена и спрыгивает с койки, быстро натягивая боксеры и форму. Йен откидывается на спинку кровати, Пит уже думает, что он урод, так что он может просто смириться с этим, — Может, мы начнем делать это у меня дома? — предлагает Йен. Он думал об этом какое-то время, но никак не мог найти в себе силы и время, чтобы спросить. Йену нравится, что у него есть хотя бы кусочек Микки, и он боится, что может слишком надавить и оттолкнуть его. Свое место — отличное укрытие, и это совсем не значит, что Йен отчаянно хочет, чтобы Микки проводил с ним все свое свободное время (вообще-то это так), просто уединенный трах гораздо приятней. — Или у тебя дома? — Йен продолжает говорить, когда ответом ему служит молчание, — Так нам никто не помешает. Микки заканчивает натягивать рубашку и смотрит на Йена, — Хорошо, но… — он прикусывает нижнюю губу и выгибает бровь, — Убедись, что это будет стоить моего времени, Галлагер. Йен ухмыляется и быстро спрыгивает с койки. Он хватает Микки за пояс халата и притягивает к себе. Ткань формы Микки мягкая и тонкая и приятно ощущается на голой коже Йена. Микки мягко царапает его шею, когда Йен прижимает того к стене и начинает вылизывать его рот. — Это будет того стоить, — хрипло бормочет Йен. В ночь, когда они трахаются в кровати Йена, Микки лежит с распахнутыми глазами и тяжело дыша, — Никогда больше не будем тратить время на еблю в дежурной комнате. Декабрь. Конечно, дежурная комната слишком удобная и соблазнительная, чтобы больше никогда не пользоваться ею. Когда Микки стоит у стола медсестер, нахмурив лоб и посасывая леденец, Йен не хочет ждать до дома — и Микки, к счастью, тоже. В ту же секунду, как за ними закрывается дверь, Микки набрасывается на Йена, дергает за завязки его халата и кусает за шею. Блядь, это потрясающе — Микки чертовски удивителен. Йен едва успевает насладиться прелюдией, как Микки падает на колени и растягивает губы вокруг его члена, посасывая его и впиваясь ногтями в его задницу. — Твою мать, блядь, — Йен задыхается, широко раскрыв глаза и тяжело дыша. Его голова откидывается на закрытую дверь, а глаза медленно закатываются. Все во рту Микки грешное: эта грязная маленькая ухмылка, то, как он кусает губы, и его гребаный язык, когда он облизывается. Или когда он облизывает губы Йена, или его шею, или его член. Господи, Йену нравится, как язык Микки ласкает его член — скользко облизывает уздечку, обходит широкими мазками головку и дразнит дырочку на самом верху, прямо как сейчас. Блядь, долго Йен не протянет. Как раз в тот момент, когда он думает, что вот-вот взорвется, и из последних сил готовится предупредить об этом, Микки срывается с места. Когда Йен в замешательстве смотрит вниз, собираясь узнать у Микки, что, блядь, происходит, тот начинает небрежно целовать его бедро, и Йен чувствует влажный палец, проталкивающийся внутрь него. — Господи, — Йен снова прислоняется головой к двери. Микки целует его яички, захватывая по одному за раз, и начинает медленно двигать пальцем внутри задницы Йена. Йен хватает Микки рукой за волосы и тихо стонет. Он не помнит, когда в последний раз его кто-то трогал, но он забыл, насколько же приятно это может быть. Микки предпочитает быть снизу, что Йен очень быстро обнаружил в нем. Он удивительно хорош в том, чтобы быть пассивом и точно знает, как нужно надавить на мышцы, чтобы глаза Йена застелила белая пелена, не причиняя при этом ни капли боли — это ебаное чудо. (Иногда Йен задается вопросом, сколько раз ему придется трахнуть Микки, прежде чем он слишком заебется, а его задница заболит. Честно говоря, Йен даже хочет попробовать это как-нибудь. Они могли бы взять выходной и провести все время в постели, пока не измотают друг друга до потери пульса. Однажды Йену придется рассказать Микки об этом.) — Еще, — бормочет Йен, поглаживая Микки по волосам. Йен — топ и был чертовски рад услышать, что Микки предпочитает снизу, однако время от времени Йен все же наслаждается нижней позицией. Ощущением того, как что-то растягивает его, толкается внутрь, как задница горит поначалу, но затем жар сменяется удовольствием. Это подавляюще, и этих ощущений может быть слишком много, но иногда… это пиздецки хорошо. Особенно сейчас, с Микки, это неописуемо. Скоро все закончится. Йен в ужасном состоянии, слишком громко стонет и снова хватает Микки за волосы. Он ничего не может с собой поделать. Микки сосет член, как конфету, и безжалостно массирует его простату. Это все так хорошо, так охуенно удивительно и хорошо. Йен открывает глаза и смотрит вниз. Микки смотрит на него темными глазами, пристально наблюдая за Йеном и за тем, как он разваливается. Йен вздрагивает: взгляда Микки на него достаточно, чтобы дойти до края. Он стонет и спускает вниз в горло Микки, все время глядя ему в глаза. Микки облизывает губы, как только отрывается и вытаскивает пальцы. Он наклоняется и игриво покусывает бедренную косточку Йена, — Я хочу трахнуть тебя как-нибудь, — тихо говорит Микки, глядя на Йена прищуренными глазами. Йен хватает Микки, поднимает его с земли и разворачивает, прижимая к двери. Он засовывает руку в халат Микки и обхватывает ею его член, он твердый и истекает предэякулятом. Йен не теряет времени и начинает быстро надрачивать его, обрывая все слова, которые хотел сказать Микки. Вместо этого Микки прерывисто вздыхает, и его веки трепещут. Йен наклоняется, чтобы уткнуться носом в шею Микки, глубоко вдыхая его запах. Просто в том, как пахнет Микки, есть нечто такое, чем Йен никак не может насытиться. Он вылизывает шею Микки широкими мазками, — Это единственное, о чем я смогу думать до конца дня. Микки хрипит, — В самом деле? Йен кивает, — Твои пальцы будут растягивать меня часами, заставят умолять, пока ты наконец не трахнешь меня, — Йен сосет мочку уха Микки и тихо стонет, — Это было бы так туго, Мик, каждый дюйм тебя вжимается в меня так по-блядски хорошо. — Ох, ебаный в рот, — хнычет Микки и прижимается ближе к Йену, покачивая бедрами. Он начинает терять терпение, и Йен ускоряет темп, выкручивая запястье и проводя большим пальцем по головке члена Микки. Он слегка откидывает голову назад, чтобы посмотреть на лицо Микки: его губы приоткрыты, а глаза в ебаном беспорядке. Йен кусает нижнюю губу и ухмыляется, услышав резкий вздох Микки. — Будешь трахать меня так сильно, что единственное, что я смогу делать — это выкрикивать твое имя снова и снова, — продолжает Йен. Микки ахает и кивает, небрежно целуя Йена, — Да, блядь, хочу овладеть тобой. Сердце Йена колотится от этих слов, он толкается обратно в поцелуй, беспорядочный и грязный в идеальном смысле. Он пытается напомнить себе, что это просто грязные разговорчики, просто что-то, что заводит Микки, но… блядь. — Все, что ты захочешь, — шепчет Йен между поцелуями — Блядь, ты сможешь овладеть мной. Затем Микки задыхается и дрожит, когда он сжимает руку Йена на своем члене. Микки опускает голову на плечо Йена, держась за его руки и тяжело дыша. Йен позволяет ему передохнуть там мгновение, потому что и сам чувствует себя слишком дрожащим и захваченным интенсивностью, чтобы хотеть двигаться. Микки поворачивает голову, проводя линию поцелуев вдоль ключицы Йена, прежде чем отстраниться. Йен отступает назад и оборачивается, хватая несколько салфеток с маленького столика возле одной из кроватей, чтобы вытереть липкую сперму с рук. Йен уже привык к тому, как они трахаются на работе. Дома Микки обычно ведет себя немного более интимно, но на работе он поправляет свою одежду и довольно быстро сваливает — возвращается на пост и проводит остаток дня, делая вид, что не он только что стоял на коленях с членом Йена во рту. Поэтому Йен удивляется, когда чувствует, как Микки прижимается к его спине и крепко обнимает за бедра. Йен оглядывается через плечо и приподнимает бровь, — Уже готов повторить? Микки ухмыляется, — Нет, просто хотел убедиться, что ты придешь сегодня вечером? — О, и почему же? Микки приподнимается на цыпочки, чтобы прижаться губами к уху Йена и прошептать, — Потому что я определенно трахну тебя сегодня вечером. Йен вздрагивает, когда Микки отходит, и поворачивается, чтобы увидеть, как Микки покидает комнату с той же похотливой ухмылкой, с какой вошел. Блядь, Йен так ужасно влюблен в него.***
Микки хрипло смеется, скатываясь с Йена и тяжело опускаясь на другую сторону кровати, — Мужик, это было хорошо, — говорит он. Йен поднимает руки, потягивается и опускает их над головой. Он тяжело дышит и уверен, что выглядит совершенно разбитым, но ему плевать. После целого дня ожидания компенсация в виде Микки, втрахивающего его в матрас, оставила Йена смехотворно счастливым, но обессилевшим. Помогает то, что каждый раз, когда Йен смотрит на Микки, он видит, насколько тот расслаблен и счастлив. Откровенно говоря, даже если бы секс был паршивым, выражение лица Микки после него было бы более чем достаточно для Йена. Не то чтобы секс с Микки хоть когда-то был плох. Микки закуривает сигарету и неторопливо затягивается, а после протягивает ее Йену. — С тобой все в порядке, Галлагер? Йен счастливо кивает, посасывая фильтр. Он жестом указывает на свое распростертое и расслабленное тело и говорит, — Рефракция (1). Микки фыркает и смеется, выхватывая сигарету. Он не произносит ни слова, но все еще улыбается, откидывая голову назад и закрывая глаза. Йен не может оторвать от него взгляд: Микки выглядит настолько потрясающе, что Йен не уверен, настоящий ли он вообще. Слишком, блядь, идеальный и великолепный. — Вот почему ты сверху — мне не нужны гребаные часы рефракции, — самоуверенно объясняет Микки, — Или я просто лучше тебя в этом деле. Йен перекатывается на бок и свирепо смотрит на него, — О нет, я знаю, что я лучше. — Ну, не знаю, не знаю, Галлагер, ты разве не стараешься изо всех сил? Йен фыркает на поддразнивания Микки, — Думаю, тебе просто придется подождать второго раунда, чтобы узнать. Микки прикусывает нижнюю губу, — Жду с нетерпением. Их окутывает уютная тишина, когда они вместе ложатся в постель. Йен протягивает руку и касается руки Микки, Микки не останавливает его, но открывает глаза и наблюдает за движениями. Йен лениво рисует подушечками пальцев невидимые линии на обнаженной руке и груди Микки. Такие простые и приятные моменты, как этот, случаются все чаще с тех пор, как Йен приобрел эту привычку. Он не уверен, откуда она взялась, он никогда не чувствовал подобного с кем-то еще, но ему кажется, что, возможно, все потому, что он всегда хочет прикасаться к Микки. — Почему ты захотел стать медбратом? — спрашивает Йен. — Дешевое обучение и хорошая зарплата, — быстро произносит Микки свой подготовленный и отрепетированный ответ. Йен нежно улыбается и качает головой, — А по-настоящему? Микки глубоко вздыхает через нос, переводя взгляд на потолок, а затем снова на Йена, и наконец отвечает, — Мой отец не самый хороший человек. В детстве у меня было много шрамов, как и у моих братьев и сестры. Мы мало что могли сделать с ними, они просто были, — Микки кладет руку себе на грудь, постукивая пальцами в ровном ритме, — Я хорошо справлялся с порезами, швами, бинтами и прочим дерьмом, так что я просто начал делать это для всех. Не знаю, отец всегда пытался на хуй разрушить нас, но потом я мог все исправить, и это было хорошо. Йен осторожно кладет свою руку поверх руки Микки, нежно потирая большим пальцем тыльную сторону его ладони, — Значит, тебе нравится помогать людям? Микки молчит одно долгое мгновение, и Йен видит, как в его голове крутятся шестеренки, пока он пытается подобрать правильные слова для описания своих чувств. — Иногда людям кажется, что они слишком сломаны, чтобы их можно было починить, и мне нравится, что я могу помочь собрать их обратно, показать им, что они… ну, не знаю, сильные. Это не красноречиво и не поэтично, но это одна из самых глубоких и прекрасных вещей, которые Йен когда-либо слышал. — Мне это нравится, — говорит Йен, — Я думаю, что так должен чувствовать себя каждый медицинский работник. Микки фыркает и пожимает плечами, как будто его чувства не имеют большого значения, но Йен видит, как легкий румянец проступает на его щеках. — А почему ты стал врачом? — спрашивает Микки, глядя на их соединенные руки. Йен слегка смеется и подползает ближе к Микки, — Мой брат Лип называет это комплексом героя, но я думаю, что мне просто нравится помогать людям, помогать миру. Микки фыркает, — Ясненько, мать Тереза. Йен смеется и перекатывается на Микки, крепко прижимая его к кровати, — А я-то думал, что у нас тут сладкий момент. — О, неужели? Потому что я думал, что мы просто убиваем время, пока ты не сможешь снова поднять свой член, — Микки поднимает голову и покусывает нижнюю губу Йена, — Ты все равно должен доказать мне, что я ошибаюсь. Йен громко смеется и втягивает Микки в глубокий поцелуй. Несколько часов спустя, когда Микки крепко спит, свернувшись калачиком в объятиях Йена (награда за то, что он доказал свою сексуальную доблесть), Йен обнаруживает, что совершенно не хочет спать и проводит руками по телу Микки. Он прослеживает шрамы, о которых Микки никогда не говорил, и каждый раз чувствует жгучую боль. Йен задается вопросом, сколько из них Микки должен был вылечить сам, сколько были нанесены его отцом, и чувствовал ли Микки когда-нибудь, что он сломан без надежды на ремонт. Йен уже знает ответы и ненавидит их. Он крепко прижимает Микки к себе и тоже начинает засыпать, обещая никогда больше не позволять ему чувствовать себя сломанным.