а вдруг мы будем верить в нас

Если подумать, он не сдавался, только вот ошибок в один-семь до хуя, когда один, когда использован, когда в кошмарах темный подвал и боль-боль-боль, а потом - “ты только молчи, это же грех”. Какой к черту грех, когда липкими вечерами до одури стирается мочалкой кожа, чтобы не помнить, чтобы убрать фантомы чужих пальцев, а потом крики в пустоту, потому что уже до отчаяния противно и больно. Только вот у родителей свои законы, и это Джун совершил ошибку, а не те, кто зажимали рот и говорили “еще вся ночь впереди”. Еще вся жизнь впереди, только вот в два-один он сжимает нож и режет чужие глотки, дрожащими пальцами рисуя узоры на почти холодной коже, чтобы думали, что сектанты, чтобы не поняли, не нашли, он же просто сделал то, что надо. Просто Джун начал гнить изнутри еще в один-семь, четыре года спустя слизывая кровь с запястий и не думая, что попадет в рай. Он потом в два-два с рассветами просыпается в холодном поту, сжимая в объятиях прибившегося пса и с закатами выдыхает, как в последний раз, потому что несмотря на ножи и крики - его подвал еще с ним, как и гнетущая боль, что не дает остаться. Он бы себе лезвием по шее - он уже знает как, но пес - молчаливо-безымянный - лижет пальцы и просит есть. Он думает, что не хочет дальше, но в два-три все еще жив, теряясь между сном и реальностью, глотая таблетки вместо завтрака и кофе вместо еды. Он дышит сигаретным дымом, надеясь, что хоть это его добьет, захлебываясь ором, когда становится страшно. Подвал в два-четыре становится темнее, а его все еще никто не спасает, хотя он все еще ждет. В два-пять он просыпается от собственного крика и утыкается лбом в теплую шею, слушая тихое “я рядом”, и плачет, цепляясь за тонкие плечи. Минхао его целует в висок, сжимает в объятиях и говорит-говорит-говорит, прося быть с ним, прося не сдаваться. Джун вплетает пальцы в его волосы и закрывает глаза. В два-пять он насквозь переломан и выпотрошен, только вот Минхао трогает его запястья губами, будто он - что-то ценное. И просит - “не оставляй меня”. Джун ему в ответ всегда молчит. И целует.