Неподходящий человек

От автора: это глава - моя первая попытка повествования с точки зрения Дориана. Мне понравилось писать ее, но я не могла звать Андерса иначе, чем «Тревельян», потому что Дориан не знает, кто он на самом деле. И эта миссия одна из моих любимых в игре. ________________________________________________________ Дориан всегда считал себя довольно жизнерадостным − и даже когда его оптимизма не хватало, он, по крайней мере, хорошо умел притворяться, пока не добивался желаемого. Подобные навыки были обязательным требованием в Магистериуме, и еще в юном возрасте он понял, что гораздо хуже позволить честной реакции ускользнуть от его внимания, чем прикрывать свои чувства щедрым слоем безразличия. Так что Тевинтер и Орлей имели гораздо больше сходств, чем отличий Единственное важное различие заключалось в том, что Орлей опирался на фарфоровые маски, как на костыль, помогающий скрыть правду. Вестник был не из Тевинтера или Орлея, − Дориан даже сомневался в том, что он из Вольной Марки, − но где бы ни находилось родина этого человека, его явно никогда не вынуждали этому учиться. Эмоции Тревельяна были необузданными, скрытыми лишь тончайшими щитами, и его уязвимость проявлялась с болезненной очевидностью. Не самые лучшие черты характера для того, кто стоит во главе такого движения, как Инквизиция, и, возможно, именно поэтому другие легко переступали через него. На самом деле, больше всего Вестника отличала пассивность, хотя иногда он демонстрировал вспышки, которые предполагали, что он не всегда был таким. Дориан не очень-то прислушивался к дискуссии, шедшей в военном зале, прежде чем ворваться в дверь, чтобы предложить свои услуги, но он услышал достаточно, чтобы понять, что мнение Вестника не очень ценится −особенно человеком, возглавляющим армию Инквизиции. Умение улавливать оттенки взаимодействия членов группы являлось еще одним навыком, которому Дориан был хорошо обучен, и он с первого взгляда понял, что власть в организации не принадлежала Тревельяну, несмотря на то, что общественное мнение относилось к нему как к божественному посланнику. В то время как Тревельян пытался убедить остальных отправиться в Редклифф, командир, казалось, считал преследование магов пустой тратой времени, а Искательница была явно больше заинтересована в изгнании Алексиуса из замка, чем в получении поддержки от магов. Но затем Соловей предложила решение, с которым согласился каждый − единственным неприятным последствием оказался риск для жизни Вестника. Дориан подозревал, что, если бы метка на руке не делала его столь необходимым для Инквизиции, для командира это не имело бы большого значения, но остальные все-таки казались более обеспокоенными. Сам Тревельян отнесся к риску пренебрежительно и принял окончательное решение, и его невнимание к собственной безопасности лишь усугубило беспокойство Дориана. Тревельян вел себя как человек, избежавший смертного приговора и теперь ожидающий, пока судьба, наконец, настигнет его. И все же в Редклиффе все начиналось необычайно хорошо. Они довольно быстро взяли ситуацию под свой контроль, но потом Алексиус вытащил этот амулет и решил продемонстрировать свою магию времени. Вот тогда-то все и пошло наперекосяк, но, по крайней мере, происходящее обрело некую закономерность. Благодаря многолетней практике управления своими реакциями Дориан принял эту неудачу совершенно спокойно, но Тревельян не справился с шоком так же хорошо. − Мы прошли сквозь время, − сказал Тревельян, как будто повторение этих слов могло помочь ему принять происходящее. − Это… безумие. Он выглядел так очаровательно с этой маленькой морщинкой между бровями, его волосы были взъерошены после их путешествия и торчали во все стороны. Дориану не терпелось привести их в порядок с помощью нескольких прикосновений пальцев и языка, как это делает кошка, ухаживающая за котенком, но он передумал. − Безумие заключается в том, что это может сделать с тканью мироздания, − сказал Дориан. − Мы не столько путешествовали во времени, сколько пробили в нем дыру и бросили в выгребную яму. Но не волнуйся. Я здесь с тобой. И я защищу тебя, − его рука опустилась на плечо Тревельяна, пока он говорил, хотя маг никак не мог вспомнить, когда решил положить ее туда. Это было тревожно; Тревельян определенно дал толчок чему-то внутри него. Инстинкту, вынуждающему Дориана испытывать желать защищать его. Инстинкт, который, как он думал, давным-давно в нем перегорел. Взглянув на его руку, Тревельян слегка улыбнулся, прежде чем уйти от этого прикосновения с неожиданным самообладанием. Удивленный, Дориан еще внимательнее вгляделся в выражение лица Вестника. Возможно ли, что он недооценил этого человека? Может быть, видимость уязвимости − это просто форма брони, предназначенная для того, чтобы люди недооценивали его? − Возможно, это мое первое путешествие во времени, − довольно резко сказал Тревельян, − но не первая безумная схватка. Надеюсь, твое обещание помочь содержит план действий, направленных на то, чтобы вернуть нас в наше время? Дориан пожал плечами: − Да, у меня есть кое-какие соображения на этот счет. Это прекрасные идеи, настоящие маленькие драгоценности. − Будем надеяться, что это так. Дориан постарался не рассердиться на сарказм, прозвучавший в его голосе. − Мы должны начать с того, чтобы осмотреться вокруг. Если мы будем знать, где находимся, получим больше шансов найти дорогу назад. Тревельян кивнул, но тут же нахмурился, попытавшись открыть дверь и обнаружив, что она заперта. − А ты не думаешь, что кто-то еще мог быть втянут в этот разрыв? − Сомневаюсь, что он был достаточно большим, чтобы вместить всю комнату, − ответил Дориан, помогая Тревельяну искать ключ у охранников. − Алексиус не рискнул бы вероятностью, что его самого или Феликса может затянуть в эту ловушку. Возможно, они там, где и когда мы их оставили. Во всяком случае, в некотором смысле. Ага! − вытащив ключ из кармана охранника, он поднял его, чтобы показать Тревельяну. Тревельян кивнул в сторону двери и спросил: − Как ты думаешь, что пытался сделать Алексиус? Дориан с легкой улыбкой подчинился молчаливому приказу и первым вышел в разрушенный зал. − Я полагаю, что его первоначальный план состоял в том, чтобы полностью удалить тебя из времени. Если бы это случилось, ты никогда не оказался бы в храме Священного праха и не разрушил бы план этого Старшего, − он замолчал, увидев, что Тревельян не идет за ним, а все еще стоит в дверях со странным выражением на лице. − Убрать меня из времени... Ты думаешь, такое действительно возможно? С тревогой осмыслив этот вопрос, Дориан задумался о том, почему Тревельян задал его. − Я бы не упоминал об этом, если бы не думал, что такое возможно. Тревельян вздохнул, как будто был разочарован неудачей Алексиуса, и Дориан покачал головой, чувствуя сильную неприязнь к фатализму, что он продолжал видеть в Вестнике. − Я думаю, что твой сюрприз в зале замка вынудил Алексиуса поступить безрассудно, − продолжил он, как будто его не прерывали, и Тревельян, наконец, присоединился к нему в коридоре. − Он швырнул нас в разрыв прежде, чем был готов. Я сопротивлялся этому, магия вышла из-под контроля, и вот мы здесь. В этом есть смысл? − Такой же, как и во всем остальном. Они начали исследовать подземелья, иногда возвращаясь назад, когда им преграждал путь рухнувший коридор или заросли красных кристаллов. Окружающая обстановка была кошмарной, но, возможно, именно странная природа их окружения помогла Дориану забыть о серьезности их положения. Все казалось слишком похожим на сон, чтобы быть реальным, как небольшое путешествие через Тень вместо путешествия в другое время. Возможно, это о чем-то говорило. С каких это пор мысль о том, что ты находишься в Тени, стала утешительной? − Не трогай его, − резко предупредил Тревельян, когда Дориан протянул руку, чтобы опереться на красный камень, растущий из ближайшей стены. Вибрирующий алый свет отбрасывал странное свечение на его черты, делая углы более жесткими, а линии и шрамы более яркими. Повернувшись, чтобы изучить камень, Дориан спросил: − Что это? − Красный лириум. Ты когда-нибудь слышал о рыцаре-командоре Киркволла? − Киркволл? Я помню кое-что об их церкви, но ничего особенного об их храмовниках. Невеселый смешок сорвался с губ Тревельяна, и он зашагал дальше. − Ну, конечно, именно это всем и запомнилось. − И? Разве ты не собираешься объяснить? − Достаточно сказать, что красный лириум может свести человека с ума. Войдя в другую комнату, они услышали зловещий гул чьего-то голоса. Это был один из магов, распевающий церковный гимн, совершенно не осознающий, где находится. Тревельян посмотрел на эльфа с болью и сочувствием, но Дориан махнул рукой, побуждая его идти дальше. Они не могли себе позволить помогать каждой бедной душе, которую находили, а, по всем признакам, этому магу уже нельзя было помочь. Они нашли Великую чародейку в камере, заполненной красным лириумом, кристаллы которого буквально росли вокруг ее тела, и на этот раз зрелище заставило остановиться даже Дориана. − Ты жив! − воскликнула она. − Как же так? Я видела, как ты исчез в разрыве. Дориан объяснил ей ситуацию, и она восприняла ее довольно спокойно. С другой стороны, чародейка была практически съедена заживо светящимися красными кристаллами, так что она могла привыкнуть к сумасшествию, творящемуся вокруг. − С тобой все в порядке? − спросил Тревельян, как будто ответ был не очевиден, и прислонился к решетке камеры, чтобы получше видеть женщину. − Пожалуйста, − взмолилась она, − остановите это! Алексиус служит Старшему. Он могущественнее, чем Создатель. Никто не может бросить ему вызов и выжить. Тревельян вцепился руками в один из прутьев решетки. − Этот магистр пожалеет, что просто не убил меня. Прервавший их, чтобы уточнить дату, Дориан поморщился, услышав ответ. − Целый год, − поймав взгляд Тревельяна, он сказал: − Наша единственная надежда − найти амулет, который Алексиус использовал, чтобы отправить нас сюда. Если он все еще существует, я могу использовать его, чтобы снова открыть разрыв в том самом месте, откуда мы прибыли. Возможно. − Хорошо, − сказала Фиона. − Я сказал, возможно. С той же вероятностью нас может превратить в фарш. − Ты должен попытаться. Ваш шпион Лелиана тоже здесь. Ты должен найти ее и побыстрее, пока Старший не узнал о твоем присутствии. Дориану пришлось практически силой оттащить Тревельяна от камеры, но он стряхнул его руки, как только они снова оказались в коридоре. − Как ты думаешь, кто этот Старший? − спросил Тревельян. − Я подозреваю, что это предводитель Венатори. Какой-то магистр, стремящийся к божественности. Все та же старая песня. Давайте поиграем с магией, которую мы не понимаем. Это сделает нас невероятно сильными. И ничего страшного, если мы разорвем ткань времени в процессе. Тревельян кивнул, не отвечая на шутливый тон Дориана. − Нам нужно найти Лелиану. Следующим человеком, которого они нашли, была не шпионка, а Искательница. Она читала какой-то стих из Песни, но не религиозная мантра заставила Дориана стиснуть зубы. Может быть, Кассандра и не была заметно поглощена красным лириумом, но он все равно заразил ее; глаза горели, и мерцание красного света витало вокруг нее, как призрачная аура. − Ты вернулся! − воскликнула она. − Неужели Андрасте дала нам еще один шанс? Конец, и вправду, близок, раз мертвые возвращаются к жизни. − Я не воскрес из мертвых, − ответил Тревельян. − Я только… ну, это трудно объяснить, − он взглянул на Дориана в поисках поддержки. − Алексиус послал нас вперед во времени, − ответил тевинтерец. − Если мы найдем его, то сможем вернуться в настоящее. Надежда наполнила глаза Кассандры, когда она посмотрела на них. − Вернуться назад во времени? Тогда вы можете сделать так, чтобы ничего из этого никогда не происходило? Тревельян решительно кивнул. − Да, таков наш план. Кассандра вздохнула с облегчением, избегая прикосновения Тревельяна, когда он протянул руку, чтобы помочь ей подняться на ноги. Дориан подумал, что это объяснимо, особенно после предупреждений Тревельяна о красном лириуме, но его поступок казался инстинктивным жестом человека, привыкшего помогать. Когда Кассандра, хромая, вышла из камеры, она рассказала им о том, что произошло, пока их не было, о появлении Старшего, о падении Орлесианской империи после убийства императрицы, о том, как армия демонов неуклонно завоевывала мир. Дориан отказывался даже рассматривать эти события как истину, уверенный, что они могут изменить все, если дать им шанс. Тревельян выглядел менее уверенным, но не менее решительным; Дориан понял, что под хрупким фасадом скрывается человек стальной выдержки. В соседней камере они нашли гнома. − Блондинчик! − воскликнул Варрик. − Ах ты, хитрожопый хрен! Как тебе удалось сбежать на этот раз? Тревельян улыбнулся, хотя выражение его лица было напряженным. − Мы не совсем сбежали. Просто сделали небольшой крюк во времени. У нас есть план, чтобы вернуться и исправить все это. − То, что связано с тобой, всегда очень странно. Тревельян с тревогой в глазах заметил: − Ты выглядишь не очень хорошо, Варрик. Что случилось? − Пытался не сдохнуть от красного лириума? И кое-что еще гораздо хуже. Просто к слову. − Может быть, я смогу... − Тревельян протянул руку, чтобы дотронуться до Варрика, но гном отстранился и покачал головой. − Нет. Уже слишком поздно, Блондинчик. Просто вернись, чтобы это исправить, и все будет в порядке, − он взглянул на Кассандру и рассмеялся. − И кстати, банда снова в сборе. Что же теперь может пойти не так? Дориану нравилось отношение гнома к ситуации. Но атмосфера позитива быстро увяла, когда они приблизились к камере Лелианы. Эхо голосов, звенящих в сырых коридорах, было наполнено гневом и открытым неповиновением и периодически прерывалось звуками пыток. Тревельян вздрогнул от криков Лелианы, как будто они причиняли ему физическую боль, и Дориан мог с уверенностью сказать, что Вестник чувствовал себя ответственным за те ужасы, которые произошли в его отсутствие. Несмотря на просьбу Кассандры соблюдать осторожность, Тревельян резко ворвался в комнату, на мгновение заколебавшись, когда рассмотрел Лелиану. Дориан не мог винить его за это. Хотя она, казалось, была свободна от влияния красного лириума, шпионка была в худшем состоянии, чем двое других соратников Вестника. Она была замучена до полусмерти, но все же воспользовалась тем, что их появление отвлекло внимание охраны, и убила своего мучителя, используя только ноги. Впечатляюще, но в то же время пугающе. −Ты жив, − сказала она, с удивлением глядя на Тревельяна, когда тот снял ее с цепей. − Теперь ты в безопасности, − мягко сказал он, растирая ее запястья, чтобы восстановить кровообращение. Ее лицо потемнело от его слов, и она отдернула руки. − К черту, безопасность. Если ты вернулся из мертвых, то нужно сделать больше. Тебе нужно покончить с этим, − она оглянулась на остальных, словно предупреждая, чтобы они не смели жалеть ее. − У тебя есть оружие? Магистр, наверное, уже в своих покоях. Шокированный ее резкостью, Дориан понял, что не обладает и малой толикой ее стойкости; он бы рыдал, как ребенок, если бы пережил тот кошмар, через который прошла она. − Разве... − начал он, качая головой. − Разве тебе не интересно, как мы сюда попали? Лелиана пристально посмотрела на него, собирая лук и колчан со стрелами. − Нет. Он попытался объяснить ей, что произошло, несмотря на ее безразличие, пытаясь заставить ее понять, что они могут все исправить. Они могли бы предотвратить все те страдания, которые она испытала. − Хватит, − отрезала она. − Для тебя это все игра. Какое-то будущее, которое, как вы надеетесь, никогда не будет существовать. А я страдала. Весь мир страдал. Все это было по-настоящему. Потрясенный Дориан заговорил снова, прежде чем у него хватило ума остановиться. Его потребность понять пересилила чувство самосохранения. − Что случилось, пока нас не было? − Перестань болтать. Взгляд Лелианы заставил его вздрогнуть, но он просто не мог держать рот на замке. − Я просто хотел получить информацию. − Нет, ты болтаешь, чтобы заполнить тишину. Не случилось ничего, о чем вы хотели бы услышать. После этого они почти не разговаривали, сосредоточившись на том, чтобы найти Алексиуса и сбежать от этого кошмара, пока не стало слишком поздно, чтобы все исправить. Они должны были пробиваться через разрушенный замок, каждый угол которого открывал путь бродячим демонам или безумным культистам. Дориан не привык использовать так много боевой магии. Дома они использовали боевую магию скорее в состязаниях, чем в настоящей битве, но остальные сражались с эффективностью, которая заставляла стыдиться недостаточности своих умений. Даже Тревельян был силой, с которой приходилось считаться в бою, стихийная магия вылетала из его посоха с легкостью, в которой чувствовался опыт. Больший опыт, чем мог бы получить обычный маг Башни из тихого уголка Вольной Марки. Однако его истинная сила заключалась в исцелении − области тайных знаний, которую Дориан никогда не находил особенно интересной. Тревельян удерживал остальных на ногах бесконечной цепью заклинаний, чье действие длилось гораздо дольше, чем у целебных зелий, которые очень быстро заканчивались. Но это стоило Вестнику немалых усилий. Дориан видел напряжение в том, как он опирался на посох, когда шел, в его вздрагивающих пальцах, когда он толкал дверь. Остальные за последний год пережили столько ужасов, что, казалось, не замечали, как выдохся Тревельян, так что Дориану оставалось только попросить Вестника о передышке. − Нам нужно немного отдохнуть и восстановить силы, − сказал он. − Мы почти открыли эту чертову дверь, и ты знаешь, что Алексиус будет готов к бою, как только мы туда попадем. − У нас нет на это времени, − запротестовала Лелиана. Ее глаза пылали гневом, когда она ходила взад-вперед. − Нет. Он прав, − сказала Кассандра. − Нам нужно немного отдышаться. − Я и сам собирался это сказать, − признался Варрик. − Мои ноги короче, чем у всех остальных, понимаешь? Тревельян усмехнулся, присел на стул и откинулся на спинку. Дориан с облегчением среагировал на этот звук, радуясь тому, что гном все еще мог рассмешить Вестника, несмотря на окружающее его облако меланхолии. Усевшись рядом с ним, Дориан вложил ему в руку лириумное зелье. Когда Тревельян вопросительно посмотрел на тевинтерца, он объяснил: − Тебе нужнее, чем мне. Откупорив склянку, Тревельян с облегчением глотнул зелья. − Как ты стал таким умелым целителем? − спросил Дориан. − Магия восстановления не слишком популярна в Тевинтере. Печальная улыбка мелькнула на лице Тревельяна, и это выражение было так болезненно мимолетно, что Дориан поймал себя на том, что смотрит на губы мужчины в надежде, что оно вернется. − У меня была большая практика. − Я так понимаю, в Оствике было много людей с синяками и шишками? Или ты просто имеешь в виду свое время в Инквизиции? Если это так, ты должно быть быстро учишься. Тревельян повернулся и посмотрел на него с такой отстраненностью, что Дориану стало не по себе. Кроме того, он был совершенно уверен, что Вестник поймал взгляд, устремленный на его губы. − Я знаю, что ты делаешь, − тихо сказал Тревельян, так тихо, что никто в комнате, вероятно, не услышал бы его слов. − Я и сам когда-то неплохо в этом разбирался. Но тебе стоит поберечь свое очарование для кого-то, кто не видит тебя насквозь, − оттолкнувшись от стола, он добавил, снова улыбнувшись: − Спасибо за лириум. Дориан посмотрел ему вслед и на мгновение застыл в изумлении. Не так уж часто кто-то отвергал его так основательно, но, несмотря на реакцию, которую Тревельян, вероятно, намеревался вызвать, Дориан почувствовал себя лишь заинтригованным сильнее, чем прежде. Этот человек был загадкой, а Дориан всегда имел серьезную слабость к тайнам. − Нам нужно двигаться, − нетерпеливо сказала Лелиана, но Тревельян уже направился к двери. − Пошли, − сказал он, и остальные последовали за ним.