Шоу

Выйдя из отделения полиции, Павлик вздохнул с облегчением, но, как оказалось, напрасно: самое опасное дознание было еще впереди. Ленка встретила его в квартире со своим фирменным «траурным» лицом, не предвещавшим ничего хорошего. — Павлик, что произошло? — спросила она мрачным загробным голосом. — Да ничего, — отмахнулся Павлик, все еще надеясь как-то обойтись без разборок. — это из-за плаща моего. Ну я же рассказывал тебе, который украли. — Ты сказал, что не заявлял в полицию, — возразила Ленка. Она стояла перед ним, скрестив руки на груди, загораживая вход в квартиру, всем своим видом будто давая понять: пока не расскажешь все, как на духу, домой не войдешь. — Ну, я и не заявлял, — подтвердил Павлик. — Они сами. Плащ нашли, а там же документы мои, ну вот и… — И что? — подбодрила Ленка. — Нашли твой плащ и увезли тебя на допрос? Где плащ-то, кстати? — Лена, ну какой допрос?! — Павлик заметно занервничал, тем сильнее от того, что понимал, что Ленка, знающая его как облупленного, прекрасно это видит. — Какой допрос? Просто, им надо было детали узнать, как дело было. — Какое дело? — холодно спросила Ленка. — Паша, что ты меня за дурочку держишь? Где они нашли твой плащ? Почему не отдали его тебе? — Лен, ну я не знаю почему, — взмолился Павлик. — Там какое-то преступление было. Наверное, этот, который мой плащ отобрал вляпался во что-то… — Паша, я вижу, что ты мне врешь. Павлик знал, что это не блеф. Они с Ленкой были знакомы почти сорок лет, и она прекрасно знала все его повадки. Она еще в школе учила его, что, когда он с упоением рассказывает Надежде Сергеевне  о том, что произошло с домашним заданием, бегающие из стороны в сторону глаза и неизменный румянец на пухлых щеках выдают его с головой. С тех пор прошло много лет, и Павлик, конечно, кое-чему научился, но обмануть Ленку ему никогда еще удавалось. — Если они просто нашли твой плащ, то почему не отдали его тебе? Павлик, если ты мне сейчас же не расскажешь, во что ты вляпался, то я просто позвоню в прокуратуру и узнаю у них. Тебе будет стыдно. Павлик знал, что это не пустая угроза. Ленка и правда может позвонить этому Бикфорду, а тот, конечно, только рад будет выложить ей целую кучу пикантных подробностей в надежде таким образом надавить на Павлика. Придется удовлетворить ее любопытство. Причем, врать нельзя: если соврать сейчас, а потом позже она каким-то образом узнает правду, это будет катастрофой, тогда уже она точно ни за что не поверит, что он был ни при чем, потому что она твердо убеждена в том, что тому, кто ни в чем не виноват, врать незачем. — Лен, ну ни во что я не вляпался, — проныл он жалобно. — Ну чего ты? Ну, они каких-то педофилов накрыли, и там мой плащ почему-то был, я не знаю. И вот, они решили, что я что-то знаю про это, стали спрашивать, а я-то ни сном ни духом, понимаешь? — Каких… «педофилов»? — спросила Ленка почти шепотом, и Павлик испуганно увидел, как она стремительно бледнеет и широко раскрывает глаза.  — Павлик, каких «педофилов»? — Лен, ну мне-то откуда знать? — поспешил успокоить Павлик. — Я там ни при чем, говорю же. Ленка не глядя нащупала за спиной стул и тяжело опустилась на него. — Я так и знала, — сказала она безнадежно упавшим голосом, и Павлик увидел, что ее глаза наполняются слезами. Он знал, что, когда Ленка начинает плакать, всякие надежды убедить ее в чем-то можно оставить навсегда. Она все поняла и все решила для себя и все ваши логические построения для нее теперь просто не существуют. Всегда, сколько помнил себя, он ненавидел, когда Ленка ревела. И уж тем более терпеть не мог, когда она она ревела из-за него. Она, конечно, знала об этом и умело использовала это свое оружие. По крайней мере, так ему казалось. — Лен, ну ты чего? — он сделал шаг к жене и попытался обнять ее за плечи. — Ну чего ты «знала», а? — Не трогай меня! — взвизгнула Ленка, отталкивая его руку, — Я же видела, видела, что что-то не так, — объяснила она сквозь слезы. — Что ты изменился. У нас с тобой секса уже два месяца не было. Я знала… И плащ этот… — она разрыдалась, закрыв лицо ладонями. — Какая я была дура! Все было очевидно, но я не хотела… закрывала глаза. — Блин, Лена, ты что! — заорал Павлик в отчаянной попытке заставить жену выслушать его, но Ленка, не переставая рыдать, вскочила со стула и бросилась в спальню. Оттуда сразу послышался какой-то грохот, и Павлик, зайдя в комнату следом за ней, увидел разложенный на полу чемодан, в который Ленка, швыряла какие-то шмотки. — Не смей ко мне подходить! — выкрикнула она истерично, как только он появился в дверях. — Извращенец! — Лен, ну что ты выдумала…  — промямлил Павлик безнадежно. — Я заберу Дашу из школы, и мы с ней где-то переночуем, — деловито сообщила Ленка, нагнувшись над чемоданом и щелкая замками. — Хо… рошо, — сдался Павлик. — Ты успокоишься, а завтра… — Никаких завтра! — отрезала Ленка. — Не смей мне звонить и к Дашке приближаться даже не думай, понял?! Если я только узнаю, что ты… — она помолчала несколько секунд, гневно раздувая ноздри, и закончила беспощадно: — Если ты к ней только попробуешь сунуться, я подам на развод, и всем там подробно объясню почему. Ты понял меня? Подхватив с пола чемодан, она рванулась к двери, таща его за собой, и Павлику осталось только отступить в сторону, иначе она просто налетела на него. Павлик оторопело стоял в дверях, глядя вслед ей, спускающейся по лестнице, грохоча по ступенькам тяжелым чемоданом. «Двадцать пять лет, — блуждала в голове одинокая мысль — двадцать пять лет жизни…»