Virgin Boy

— Зачёт на следующей неделе, — устало проговаривает Юнги в трубку, оглядываясь по сторонам. Утро встречает пасмурными тучами и моросящим дождём, который лил не переставая всю ночь, а теперь портит настроение невыспавшимся прохожим. Ещё и Хосок не унимается с самого утра, заваливая глупыми вопросами и бессмысленной болтовней, перерастающей в бытовую ссору. — Это я не уделяю тебе время? — ошарашенно выдыхает парень, показывая всё своё недовольство и борется с желанием отбросить телефон куда-нибудь подальше. Чёртов Хосок со своим нытьём сейчас крайне не вовремя, ведёт себя как ребёнок. — Иди пудри мозги Чонгуку, — шипит омега, пытаясь отделаться от лишних проблем. Хосок начал откровенно бесить своей легкомысленностью, когда сквозь ехидный смех сообщил, что Чонгук сегодня не придёт из-за первой течки. Кому как не Юнги, знать что такое первая течка, да даже не первая, вообще в целом, кому как не ему знать, что это за дерьмо, и парень насмехающийся над подобным конкретно доводит. Зачем Чонгук вообще поделился такой интимной информацией с таким придурком, как Хосок? — Ты хоть знаешь, что он сейчас терпит? Друг, называется, — фыркает парень, закатывая глаза на быстрый ответ «ему нужно поебаться». И он клянётся, что видит эту широкую, дебильную улыбку, а после слов «и мне тоже» знакомые искры во взгляде и вообще всего Хосока, который вырастает в памяти соблазняюще оттягивая низ рубашки. — Хорошо, давай я брошу всю подготовку и приеду вылизывать твой член! — раздражённо выкрикивает Юнги, игнорируя вылупившихся прохожих. Для дороги в университет как-то слишком много потерь, и парень встряхивает промокшей чёлкой, неожиданно натыкаясь взглядом на бредущего поодаль Тэхена и тут же умолкая. — Хосок~а, я тебе перезвоню, — загадочно шепчет он, не обращая внимания на возмущенные звуки, и тут же скидывает звонок, ускоряя шаги. Омега не знает, с чего вдруг решил подойти к этому горе репетитору, и зачем собирается рассказать ему то, что вовсе не нужно рассказывать, но подбадривает себя тем, что хочет элементарно помочь. Ведь Чонгук сейчас совсем один, без поддержки, без необходимой близости, без кого-либо, наверняка, валяется на кровати, изгибаясь от нескончаемой боли и не знает куда деться, а Юнги искренне переживает, потому что сам через подобное проходил и повторить, знаете ли, не хотелось ещё ни разу. — Хён! — восклицает он, оказываясь совсем рядом. Лёгкая одышка сбивает непрерывный ритм сердца, и Юнги старается выглядеть непринуждённым, когда встречается с удивлённым взглядом шагающего Тэхена. — Мы знакомы? — сбавляя темп интересуется альфа, и Юнги отмечает, что Ким действительно необычайно красив, а его запах очень подходит в сочетании с чонгуковым. — Вот уж не поверю, что ты не знаешь, кто я, — усмехаясь выдаёт омега, ожидая чего угодно, но точно не ответной улыбки. Тэхён хорош собой не только в плане внешности, он кажется добрым, и парень невольно одобряет выбор друга, заметно повеселев. — Юнги, — всё же говорит парень, протягивая альфе вытянутую руку и дружелюбно пожимая её. — Знаешь… — омега затихает, собираясь с мыслями и пытаясь подобрать подходящие фразы, а Тэхён лишь вопросительно выгибает бровь, когда молчание затягивается, а Юнги нервно потирает костяшки пальцев. — Ты же знаешь, что такое течка? — выпаливает парень, и лицо репетитора вытягивается ещё больше. Омега вообще не мастер заводить серьёзные разговоры, поэтому мысленно бьёт себя по лбу, осознавая, что взрослый альфа тупо не может не знать, что это за явление. — Знаю, — спокойно отвечает Тэхён, невольно задумываясь, что Юнги довольно странный и мало ли, что ему сейчас нужно, но продолжает упорно шагать рядом, надеясь, что скоро окажется в университете и избавится от навязчивых знакомых Чонгука. — Знаешь, первая течка это полное дерьмо. Мало у кого в период первой течки уже есть верный альфа, способный помочь. — продолжает Юнги, ощущая всё недоумение Тэхена, которое тот старательно скрывает за стеклянным взглядом. Это, наверняка, пиздецки странно. — Слушай, может ты обсудишь подобное с другими омегами, а не со мной? — голос Тэхёна звучит немного грубовато, но на то явно есть свои причины, однако Юнги только толкает язык за щеку, отмечая, что эти альфы намёков вообще не понимают и постепенно начинает закипать. — Скажу прямо, у Чонгука течка и мне кажется, что тебе стоит развернуться прямо сейчас и быстренько очутиться у него на пороге, — выпаливает омега, поднимая глаза. Тэхён выглядит словно ошпаренный, на его лице пробегает столько эмоций, что Юнги сомневается, возможно ли чувствовать столько всего за раз. Альфа сглатывает, чувствуя покалывания в кончиках пальцев и неожиданно разбушевавшееся сердце, а после встречается с медовыми глазами, стараясь игнорировать нахлынушвее навождение. В голове только Чонгук со своими лохматыми локонами и сосредоточенным взглядом, его нелепые попытки казаться взрослым и доверчивые, детские глаза. Тэхену хочется обнять его прямо сейчас, заключив в крепкие объятья, но он упорно отрезвляет размытое сознание, вновь сосредотачиваясь на омеге, шагающем рядом. — Мне жаль, но вряд ли я смогу помочь, — отвечает он охрипшим голосом, размышляя о том, что отрежет Чонгуку язык при первой же возможности, ведь, каким надо быть треплом, чтобы рассказать своим друзьям о их…отношениях. (?) — Я знаю, что сейчас он хочет видеть именно тебя, и если в твоём сердце есть хоть что-то, кроме математики, проваливай отсюда и беги к своему омеге, — Юнги и сам не знает, был ли когда-нибудь так серьёзен, но мысленно гордится своей идеальной речью, когда видит, что Тэхён замирает на месте, судорожно повторяя всё услышанное в голове. «Беги к своему омеге», — отражается в голове оглушающим эхом, и Тэхён не уверен что способен сейчас дышать кем-то кроме Чонгука, пробирая эти слова снова и снова, пробуя их на вкус жадно и трепетно. Альфа невольно выпрямляется, чувствуя затягивающийся узел внизу живота, а после, когда Юнги наконец кивнув на прощание, удаляется в сторону университета, тяжело вздыхает, зная, что теперь на учёбе сосредоточиться не выйдет. Он готов поспорить, что чувствует запах омеги отсюда, что он сводит его с ума, находясь так неимоверно далеко. Последняя мысль о том, чтобы сдержаться улетает в момент, когда аромат топлёного молока с ноткой винограда оказывается слишком близко. Альфа с шоколадными, идеально уложенными волосами проходит мимо, окружая всё вокруг знакомыми ароматами, и Тэхён узнает в нем, того самого парня из кафетерия, на груди которого так расслаблено лежал Чонгук. Его Чонгук. В сердце закрадывается неприятное ощущение, и нарастающая ревность окончательно срывает крышу. Чонгук не достанется никому, кроме Тэхена. Никакой Чимин не достоин его большого, любящего сердца, поэтому альфа подрывается с места, проводив ненавистного врага колючим взглядом, и стремительно исчезает в потоке, спешащих студентов, не задумываясь о том, что и сам не достоин даже капли чонгуковой верности.

***

Папа, не о чем не подозревая, ушёл на работу рано утром, оставив Чонгука один на один со своей течкой и нездоровым желанием близости. И если бы неопытный омега знал, что такое гребаная течка на самом деле, он бы удушил себя ещё вчера, или хотя бы попросил Чимина остаться. Ему хочется прижаться к крепкому телу, коснуться горячей кожи, обжечься чужим, настойчивым взглядом, почувствовать биение постороннего сердце и крепкие ладони, удерживающие хрупкую талию. Болезненные спазмы вдруг отчего-то отпускает, но все тело все ещё изнывает от длительной боли, что терпел Чонгук всю ночь, извиваясь на измятых простынях в безуспешных попытках остановить природную смазку из-за которой все одеяло стало влажным и липким. Он провалялся все утро в обнимку с чиминовой курткой и наконец ощутил мимолетное спокойствие, пропитанное запахом любимого хёна. Он кладет пару ложек какао в кружку и, когда заливает её кипятком, чтобы насладиться шоколадным вкусом напитка, чувствует еле доносящийся запах шоколада, что совсем не похож на тот, чем решил побаловать себя Чонгук пару минут назад. Что-то острым лезвием пронзает Чонгука, и он резко скручивается, роняя кружку с горячим какао на пол, а после хватается руками за живот от сильной боли, завладевшей всем телом. Блять. В ушах раздаётся оглушающий звон, и омега не удерживаясь на ногах, падает на колени, не в силах разогнуться и вдохнуть необходимый воздух. Всё тело становится ватным, неощущаемым, словно чужим. И колючая дрожь прошибает парня с ног до головы, повышая влажность в уголках тёмных глаз. Лоб покрывается мелкой испариной и растрепанные волосы прилипают к влажной коже, пока темноволосый жадно глотает, закончившийся кислород, что смешивается с нарастающим запахом шоколада, а после с негодованием, осознает, что за дверью стоит, никто иной, как ненавистный репетитор по алгебре. Сука. Раздаётся настойчивый звонок, а спустя пару мгновений требовательный стук. Чонгук проклинает проделки природы, ощущая влажность на плотной ткани боксеров, что скрываются за домашними шортами. Становится невыносимо жарко, и омега бесшумно скулит, облизывая пересохшие губы. Он опирается ладонями об пол и наконец поднимается, с трудом доковыляв до коридора на дрожащих ногах. Когда стук повторяется уже в который раз, Чонгук наконец достаёт до дверного замка, на секунду замирая. Стоит ли открыть Тэхену, стоит ли рисковать собственным рассудком, который он теряет от одного запаха альфы, стоит ли поверить ему снова? Отчаянный вскрик собственного сознания, окончательно лишает сил сопротивляться и дверь отворяется со звонким щелчком, запуская волну шоколадного запаха, который тут же окутывает еле удерживающегося на ногах омегу. Хочется застонать от этой боли, смешанной с возбуждением и бесконечным желанием, и Чонгук поднимает блестящие от влаги глаза, встречаясь с озабоченным взглядом Тэхена. Тэхён. Тэхён. Тэхён. Ритм собственного сердца отбивает где-то в ушах. И хочется узнать, почему, блять, Тэхён так прекрасен сейчас, — мокрые от дождя каштановые волосы, которые растрепал северный ветер, устроив небрежное гнездо на голове; глубокие, нежные глаза, что смотрят с тихой надеждой и восхищением, Чонгук никогда не видел таких взглядов; промокшая расстегнутая ветровка, что открывает крепкий торс, обтянутый спортивной майкой и чёрные джинсы, так некстати, обтягивающие бедра. — Всё хорошо, Чонгук~а, — горячий шёпот нисколько не отрезвляет, только больше лишает рассудка, и омега отшатывается, впуская Тэхена в квартиру. Альфа стягивает куртку и промокшие кроссовки, откидывая куда-то в сторону, пока темноволосый опирается об стену, откидывая голову и приоткрывая рот, чтобы дышать было немного легче. Сил держаться больше не остаётся, и Тэхён замечая, как подкашиваются ноги парня, хватает его за руку, чуть выше локтя. — Лучше не прикасайся… — хрипло проговаривает Чонгук, чувствуя тепло разливающееся по телу от тёплой ладони, что крепко удерживает на плаву. Он вновь облизывает губы, приоткрыв глаза и разглядывая напряжённое лицо альфы, который отпускать, кажется, не намерен. — Я не знаю выдержу ли… — добавляет Чонгук, вновь прикрывая веки и переводя тяжёлое дыхание. А Тэхён глаз оторвать не может от его покрасневших губ, от беспомощного вида и прикрытых глаз, поэтому лишь подтягивает парня ближе, удерживая за плечи, а после рывком подхватывая на руки. — Если ты собираешься свалить, то убирайся прямо сейчас, — Чонгук выдыхает в шею, опаляя рваным дыханием, а у Тэхена сердце от этих слов ныряет в пятки, и он ненавидит себя за то, сколько боли причинил этому беззащитному парню, самому прекрасному из всех, что когда-либо встречал. — Всё будет хорошо, расслабься, — уверяет альфа, бережно укладывая парня на помятую постель, а после оттягивая влажные одеяла в сторону. Здесь каждый миллиметр пахнет спелыми гроздьями винограда и Тэхён на грани того, чтобы не сойти с ума прямо в эту секунду. Он хочет изучать Чонгука медленно, трепетно, гладить по мокрым волосам и напряжённым скулам, зацеловать каждый сантиметр дрожащего тела, сделать все возможное, чтобы облегчить его душевную и физическую боль. — Тэ… — зовёт Чонгук, распахивая обеспокоенные глаза и вгрызаясь ими в замершего альфу, который в бездействии сидит на кончике постели, боясь шевельнуться. Его передергивает от этого нежного обращения и весь мир теряет значимость, оставляя только Чонгука и его хриплый голос. — Хочешь чаю? Или воды? — спрашивает Тэхён таким же осипшим тембром и едва не срывается на стоны, когда омега кладёт ладонь на его колено, ведя рукой вдоль крепкого бедра. — Поцелуй меня, — просит Чонгук, притягивая альфу за низ футболки из последних сил. Хочется добавить очень многое, сказать очень важное, «прижми меня, озвучь все свои мысли, целуй меня так, как не целовал никого на свете, лиши меня девственности здесь и сейчас, расскажи, как скучал, хотя бы сегодня…», но Тэхён забирает все слова, когда подаётся вперёд, оказываясь слишком близко. Он прикасается лбом к чужому и выдыхает в приоткрытые губы, наслаждаясь редким моментом долгожданной близости. Чонгук проскальзывает пальцами в каштановые волосы, оттягивая их у корней и трётся носиком о нос Тэхена, чувствуя, как тот растворяется в его аромате, прижимаясь грудью к омежьему телу. — Я скучал… — признается альфа, заставив хрупкое сердечко подскочить с привычного места, а возбуждение внизу живота затянуться с новыми силами. Чонгук ныряет в него с головой, настойчиво впиваясь в тэхёновы губы, водит горячим языком по нижней, а после жадно посасывает, игнорируя переменную одышку. Тэхён в ответ только приоткрывает рот, позволяя углубить требовательный поцелуй, и придерживает парня за голову, поглаживая пальцами гладкую щеку. Влажные губы встречаются в страстном поцелуе, и Чонгук откидывает все рамки, позволяя себе без стеснений выстанывать в чужой рот и водить ладонями по всему телу альфы. Хочется большего, хочется целиком и полностью, хочется навсегда. Тэхён впивается поочерёдно в мягкие губы, издавая громкие причмокивания, что заводят с непозволительной скоростью. Языки переплетаются, распаляя жаркие пожары внутри обоих парней, и Чонгук льнет все ближе, ощущая тэхеново возбуждение сквозь плотную ткань чёрных джинс. Он трется стояком о член альфы, целуя развязно и жадно, откидывая голову, чтобы Тэхён получил доступ к молочной шее, раскрасив её разноцветными засосами. Альфа покрывает фарфоровую кожу мокрыми поцелуями, периодически возвращаясь к припухшим губам, а после добирается до мочки омежьего уха, оставляя слабый укус и тут же зализывая. Чонгук в его руках изгибается, ерзая от бушующих чувств, и Тэхён наслаждается этой властью, удерживая юркое тело в крепких ладонях, обшаривая талию, спускаясь на упругие ягодицы, сжимая их с нескрываемым желанием. — У тебя был… — альфа не успевает задать откровенный вопрос, видя как Чонгук отрицательно мотает головой, сквозь рваную отдышку. Он замирает на его детских глазах, с восхищением рассматривая их глубину и едва сдерживает восторженный выдох, осознавая, что Чонгук выбрал именно его, позволил лишить сокровенной девственности, разрешил быть тем самым. — Ты растягивался? — спрашивает Тэхён, отрываясь от влажного поцелуя и невольно любуясь мокрыми, раскрасневшимися губами на которых красуется слабый укус. Чонгук выдыхает, чувствуя влажность где-то внизу и только кивает головой не в силах заговорить. Он судорожно перебирает пряди тэхеновых волос, рассматривая каждый миллиметр его лица, что замерло в нескольких сантиметрах. — У тебя есть смазка? — следующий вопрос заставляет почувствовать невыносимую боль, давящую на живот и требующую внимания, Чонгук больше не может ждать, он на самом пределе безграничного желания и мнимого рассудка, Тэхён слишком прекрасен сейчас, слишком нежен и заботлив, слишком. — В тумбочке возле стола, — отвечает омега, чувствуя колотящееся сердце. Тэхён сползает с него, открывая небольшой ящик и шаря там руками в поисках маленького тюбика, нетронутой смазки. Он кидает мимолетный взгляд на брошенную возле стола куртку Чимина и чувствуя запах чужого альфы, ещё больше довольствуется тем, что Чонгук только его. Наконец отыскав необходимое, парень возвращается к кровати, переползая через нервно выдыхающего Чонгука и усаживаясь рядом. Омега смотрит восторженно и немного испуганно, следит за ловкими движениями тэхеновых пальцев, стараясь не думать, скольким омегам он делал так же хорошо. Руки сами тянутся к майке репетитора, и Чонгук задирает её, заставляя альфу ненадолго отложить пугающий предмет и стянуть с себя серую футболку. Тэхён замечает таящийся страх в чёрных глазах омеги и решает расслабить его до конца. Он маячит обнажённым торсом, заставляя Чонгука чуть ли не взвыть от насыщенных ощущений в области паха. Омега обнимает крепкую шею, заставляя парня вновь навалиться сверху и примкнуть к пухлым губам. Пальцы Тэхена проскальзывают вниз к резинке домашних шорт, и он медленно оттягивает её, припуская. Жадный поцелуй, сопровождаемый сладкими причмокиваниями не прекращается, и альфа окончательно стягивает омежьи шорты вместе с влажными боксерами. — Не бойся, детка, — выдыхает Тэхён в чонгуковы губы, и тот отвечает жалобным стоном, а после самостоятельно стягивает с себя черную футболку, оставаясь совсем обнажённым. Сердце отбивает непрерывный марш, и омега только крепче вцепляется в спину репетитора, царапая её короткими ногтями и возвращаясь к страстному поцелую. Страх затмевается нежными прикосновениями длинных пальцев, что щекотно обводят непонятные узоры на чонгуковом теле, спускаясь к впалому животу. — Мне страшно, Тэ, очень страшно, правда, — сбивчиво шепчет Чонгук, выгибаясь вперёд, когда крепкая ладонь альфы ложится возле паха, накрывая возбужденный член, и тихонько хнычет в исцелованные губы. Тэхён замедляется, стараясь быть как можно нежнее, расцеловывает все лицо, заставляя кожу гореть в местах прикосновений. Он целует вдоль линии подбородка, мажет по раскрасневшимся щекам, оставляя поцелуи-бабочки везде, где только можно. Он целует успокаивающе, едва касаясь молочной кожи, покрывает бережными прикосновениями каждый миллиметр, целуя прикрытые веки, брови, горячий лоб, приоткрытые губы, и Чонгук невольно расслабляется от этих прикосновений, открываясь Тэхену с новыми силами. — Смотри мне в глаза и ничего не бойся, — шепчет альфа, останавливаясь у самого уха, а после целует чонгукову мочку, заглядывая в доверчивые глаза, что смотрят с нескрываемой любовью. Чонгук едва заметно кивает, позволяя Тэхену двигаться дальше, и тот не разрывая зрительного контакта, проскальзывает ловкими пальцами между напряжённых ягодиц, бережно оглаживая, покрывшуюся мурашками кожу. Омега выдыхает, когда руки парня оказываются прямо у колечка замерших мышц и в глазах появляется предательский блеск. — Раздвинь ножки, — шепчет Тэхён, нежно целуя приоткрытые губы, а после успокаивая одним своим взглядом. Он быстро справляется с тюбиком смазки, который почти и не требуется из-за обильного природного выделения. Чонгук послушно раздвигает ноги, позволяя альфе устроиться посередине, а после дрожащим дыханием опаляет чужое лицо. — Извращенец, — шипит в лицо Чонгук, чувствуя, как кожу Тэхёна опаляет жаром от его слов. Альфа лишь пошло усмехается, облизывая красные припухшие губы, и не отрывает возбужденных глаз от Чонгука. Он не видел много того, на что способен этот репетитор. — Смазка нам не понадобится, ты хорошо постарался, детка, — в его зверином взгляде горят непотухаемые огоньки. Они никогда не потухнут, если Чонгук будет лежать перед ним совсем без одежды и раздвинутыми ногами. Все нежности хочется отбросить, когда омега выстанывая имя репетитора прогибается всем позвоночником из-за одного, толкающегося пальца. Он распахивает глаза, сбивая и без того далеко не размеренное дыхание и вцепляется в плечи Тэхена, умоляя о большем. — Черт, ты так сжимаешься, детка, — выпаливает парень, наклоняясь к приоткрытым губам и втягивая возбуждающие стоны в развязный поцелуй. Сущность дикого альфы просыпается, бодро оглядываясь вокруг, и Тэхён напрочь забывает обо всех бережных касаниях, проникая вторым пальцем в узкую дырочку. — Блять, — цедит Чонгук сквозь зубы, а после чувствует, как по щекам инстинктивно катятся слезы, ему никогда не было так хорошо. Вся боль, разрывающая тело отходит на второй план, и он тянется к изнывающему члену, что обильно выделяет смазку, тут же получая по рукам. — Я сделаю всё сам, — уверяет Тэхён, приподнимая пальцами подбородок Чонгука, заставив смотреть только на себя. Третий палец входит грубо и резко, выбивая из омеги приглушенный стон и он заливается алым румянцем из-за привычного смущения, ведь альфа жадно пялится на него, прожигая насквозь диким взглядом. Двигает кистью руки размашисто и быстро, доводя Чонгука до самого края одними пальцами. — Ты нарушил слово, — выдаёт омега, упираясь носом в крепкую шею на которой выступают напряжённые вены. — Обещал, что выебешь меня, только если я завалю контрольную, — объясняет он, ехидно усмехаясь, но тут же давясь собственным рваным дыханием, ведь Тэхён совсем не щадит. — Я обещал, что выебу тебя на столе, если ты завалишь контрольную, а насчёт кровати разговора не было, — отвечает альфа с такой же ядовитой улыбкой, а после вновь примыкает к сладким губам, ненасытно вылизывая их, словно сахарный леденец. Чонгук тем временем утопает в бесконечном наслаждении, наощупь разыскивая ширинку тэхеновых джинс. В этот раз он его не остановит, не уйдет, оставив одного, поэтому темноволосый вцепляется в холодный металлический замочек, а после тянет его вниз, припуская плотную ткань. Тэхён отрывается от страстного поцелуя, стягивая джинсы до уровня колен вместе с чёрными боксерами, и Чонгук восторженно выдыхает, опасаясь, что член альфы напросто разорвёт его. — Сейчас ты узнаешь, что будет, если ты не станешь учить математику, — говорит Тэхён с диким оскалом, а после снова наклоняется к чонгуковому лицу, оттягивая его нижнюю губу и влажно целуя напоследок. Глаза альфы быстро скользят по впалому животу, груди, что сейчас вздымается вверх и плавно опускается. Его взгляд находит лицо Чонгука, что, кажется, сейчас в эйфории. Ресницы немного подрагивают, и он смотрит на Тэхёна из-под полузакрытых век. Эта картина просто сводит с ума, заставляя колом стоящий член немного дёргаться в приятных пульсациях. — Напомни, сколько тебе лет? — альфа опускается на локте к самым губам хнычущего Чонгука, выдавливая это из последних сил. Черт, конечно он знает возраст Чонгука, но так хочется услышать это совсем невинное число из его уст, перед тем, чтобы трахнуть его так, словно занимались этим уже сотни десятков раз. — Мне семнадцать, — выстанывает Чонгук, жмуря глаза, в заднице орудуют пальцы Тэ, выбивая из Чонгука все слова, поэтому он лишь кривит губы квадратом и жмурит глаза, выстанывая ещё один гортанный долгий звук. Его совсем не волнует как это может выглядеть со стороны, он просто ежит лицо от безумных ощущений внутри себя, понимая, что это только начало. — Отлично, значит не посадят. Умелые пальцы покидают Чонгука, оставляя после себя мокрый след на ягодице. Тэхён, не отрывая взгляда от резко сжавшейся дырочки, тянется чистой рукой к карману лежащих на краю джинс. Огромные глаза Чонгука не дают забыться— омега девственник и то что прокатывало со всеми предыдущими с ним не работает. Его нельзя просто нагнуть и войти. С ним нужно вести аккуратную игру и Тэхёну она пока что нравится. Через секунду в руках крутится глянцевый пакетик контрацептива. Тэ бросает быстрый взгляд на истекающий смазкой анал, ловя себя на мысли, что он первый, кому Чонгук позволил видеть себя таким уязвимым. — Не напрягайся, а то на зря старались, — усмехается альфа, скользя рукой по чонгуковому бедру. Влажной ладонью он держит презерватив. Прямо между их лицами. Чонгук изумлённо смотрит, когда Тэхён немного покачивает пакетик в руках, словно показывает плюшевую игрушку маленькому ребенку. — Поможешь мне? — альфа быстро устраивается удобнее между ног омеги, смотря лишь в его напуганные глаза, а затем ловким движением открывает рот Чонгука. Через секунду в зубах омеги красуется глянцевая упаковочка презерватива, а его внимание устремлено на Тэхёна, что крутится над ним. Их лица в паре сантиметрах, и альфа хватается зубами за край пакетика, открывая контрацепцию без рук. — Спасибо, детка, — он опаляет жаром дыхания покрасневшие чонгуковы щеки и встряхивает кудряшками перед тем, как надеть взятый чуть ли не из чонгукового рта презерватив. Презерватив обтягивает каждую венку на стоящем члене, пока Чонгук зачарованно не может отвести взгляда от этого зрелища. Он должен был увидеть это ещё тогда. — Повеселимся? — задаёт вопрос Тэхён, на который ответ даже не нужен. Они уже давно веселятся. На досуге Чонгук обязательно подумает, могло ли бы это быть реальностью, если бы не его первая течка, а сейчас между его ног на коленях стоит Тэхён, обхватывая юркими пальцами головку своего члена, а затем наклоняется, касаясь ей чонгуковой задницы. Их взгляды сталкиваются. В глазах Чонгука больше ни капли сомнения и страха, он доверился. Омега хватается пальцами за венистую руку Тэхёна, когда тот лишь самым кончиком оказывается в нем. Чонгуку кажется, что он готов кончить прямо сейчас. Собственный член изнывает, а ощущение заполненности лишь увеличивается с каждой долгой секундой. Чертов Тэхён, чертов Тэхён Ладони Тэхёна собственнически ложатся на бедра омеги, впиваясь в бледную кожу длинными пальцами. Ему так чертовски тесно в теле Чонгука, что член невольно дёргается, в желании движения, но Тэхён ждет. У него по всему телу разливается приятное тепло, от которого хочется низко застонать в голос, но Тэхён и тут сдерживает себя, издавая лишь гортанный вздох. Он видит как голова Чонгука немного приподнимается, держаться больше нет сил. Он припадает к губам Чонгука, больше не сдерживая свои бедра в одном положении, кусает губу громко стонущего парня, что сейчас впервые чувствует, как большой член двигается в нем. Тэхён первый раз с пошлым шлепком ударяется бедрами о Чонгука, и омега не сдерживаясь рвано выкрикивает непонятный стон, быстро что-то нашептывая под нос. У Тэхёна нет сил вслушиваться. Он с рыком вновь входит по самое основание не задерживаясь ни на секунду, из раза в раз повторяя толчки. Он снижает амплитуду до минимума, срываясь на быстрый темп, в котором не замечает, как у Чонгука сводит все тело приятной судорогой, а на пушистых ресницах едва держится вновь подступившая влага. — Формула дискриминанта, Чонгук? — он прожигает парня глазами, на которые с каждым резким движением падает кудрявая челка. Его голос низкий и хриплый, похожий больше на рычание спорткара, нежели на человеческий голос. Чонгука только больше коробит. Все тело сжимает неимоверная судорога, он утыкается мокрым лбом в тэхенову грудь, заламывая брови до предела. Не напрягаться не получается, и он чувствует как болезненно сжимает внутри себя альфу, но наслаждение что он получает от этого закрывает пеленой все кроме ощущения полной заполненности. Импульс накрывает до такой степени, что пальцы на ногах сводит, и Чонгук уже не может сдерживать своих стонов. — b квадрат минус четыре на a на c, — быстро выбрасывает Чонгук, тут же возвращая на лицо заломленные брови и кривые губы. Он чувствует, что больше не сможет терпеть. — Всегда бы так, — Тэхён ни на секунду не отпустил хрупкие бедра омеги, вдавливая его в кровать до самого предела, пока его член так идеально входит в чонгукову задницу. Его начинает потряхивать, когда ствол входит в омегу до самого предела, и он чувствует собой мягкого Чонгука. От этих слов сносит крышу. С громким стоном-криком омега изливается себе на живот, ещё сильнее сгибаясь под Тэхёном в оргазменных судорогах. — Чёрт, да, — выругивается альфа перед тем, чтобы с диким рыком кончить внутрь омеги. Он еле держится на руках, чтобы не рухнуть рядом, не прижать к себе, так сильно как может, все ещё дрожащего парня. Член безумно сжимает, так что становится даже больно, но Тэхён все также остаётся в теле омеги не желая разрывать контакт. Громкое дыхание заполняет комнату, и Тэхён покидает тело Чонгука, стягивая со стоящего члена наполненный спермой презерватив. — Да ты громкий! — усмехается альфа, ложась спиной на кровать рядом с Чонгуком. Он обхватывает талию омеги, придвигая ближе к себе и надеется, что это был не очередной сон. А Чонгук в ответ только учащенно дышит, устраиваясь на крепкой груди и вслушиваясь в биение чужого сердца. Запах альфы, как смертельный наркотик заполняет пустые лёгкие, и оба, кажется, совсем не уверены в происходящем.