Virgin Boy

Тусклое солнце, почти выцветшее от грядущих морозов, проникает сквозь тонкие полупрозрачные занавески, позволяя бесстыжим солнечным зайчикам весело прыгать по чонгуковому лицу, нарушая крепкие сновидения. Омега щурится, не желая распахивать веки, чувствует окружающее тепло от пышного, широкого одеяла или от крепких рук, что обхватили собственную талию по собственнически прижимая к груди. Чонгук улыбается самыми кончиками губ, радуясь новому дню, слегка расправляет плечи, потягиваясь и разминая затекшие после долгого сна мышцы. Тэхён забрал его вчера к себе домой, — и это лучшее завершение недели из всевозможных, Чонгуку нравится просыпаться в чужой кровати, пропахнувшей опьяняющим запахом шоколада и разглядывать часами спящего альфу, наблюдая, как вздымается его грудь от равномерного дыхания. Темноволосый ёрзает в одеялах, разворачиваясь в крепких руках и замирает, уставившись на дремлющего Тэхена, что слегка приоткрыл розоватые от долгих поцелуев губы и сопит в белоснежную подушку. Самая живописная картина из всех, что Чонгук мог когда-либо представить, — пушистые, густые ресницы, чёткий контур расслабленных скул и эти блядские желанные губы. Омега выдыхает слегка рвано и чувствует как сердце пропускает несколько ударов. Тэхён перед ним и каждый миллиметр его тела теперь доступен. Каждый изгиб, каждый, — душа и сердце, эти каштановые, переливающиеся от утреннего солнышка волосы, которые кажутся слегка рыжеватыми; прикрытые веки, расслабленное выражение лица, — во сне он меняется, превращаясь в невинного, беззащитного мальчика, крепко зажавшего в руках любимую куклу в лице улыбающегося Чонгука, который просто искрится на глазах, протягивая ладошки к обнажённой груди и укладывая их, не отрывая влюблённого взгляда. — Тэхён~а, — тихо зовёт омега, пробегая лёгкими касаниями по выступившим ключицам, мощным мышцам вытянутой шеи, а после по всей линии подбородка, поглаживая скулы и останавливаясь в запутанных волосах. Он тянется вперёд, сокращая ничтожное расстояние и легко касается приоткрытых губ, оставляя короткий поцелуй, пропитанный вечной любовью и нежностью. — Тэхен~а, просыпайся, я хочу чтобы ты отвечал на мои поцелуи, — хнычет Чонгук, удерживая голову альфы в ладошках и пытливо разглядывая, освященное золотистыми лучами лицо. Идеальный. В повисшей тишине слышится неугомонный дорожный трафик и тихое шуршание одеял, когда темноволосый в очередной раз ерзает на месте, прижимаясь к сонному парню, в жалких попытках привлечь внимание. — Я не заводил тебя в качестве будильника, — хриплым от долгого сна голосом, бормочет Тэхён, едва приоткрывая веки и встречаясь с миндальными глазами омеги, что сейчас широко распахнуты с игривым блеском и детской настойчивостью. — Почему ты так рано встаёшь? — спрашивает альфа, скорее самого себя, нежели Чонгука, он сладко зевает, откидываясь на спину; а после лениво потирает глаза, пока омега бесшумно усмехается, наваливаясь на парня и обнимая его за шею, не позволяя провалиться в сон. — Мне нравится встречать дни с тобой, — отвечает Чонгук, слегка пожимая плечами. Раньше он не хотел просыпаться. — Мы не в сопливой дораме, — хмыкает альфа, распахивая глаза и разглядывая, нависшего над собой Чонгука, что тут же улыбается в ответ, поддаваясь вперёд и оставляя очередной поцелуй-бабочку в самом центре тэхеновых губ. Они сладкие, как Чонгук любит, — хочется целовать их без перерывов на короткие вдохи, вылизывать как самую желанную сладость, пробовать бесконечно, распознавая все новые и новые оттенки. — В школу опоздаешь, — напоминает Тэхён спустя долгое молчание и заметив выпятившего нижнюю губу омегу, едва сдерживает улыбку, заранее зная все последующие слова. Чонгук такой ребёнок. — Я не хочу в школу, — совсем по-детски. Омега с надеждой заглядывает в тэхеновы глаза, а после тяжело вздыхает, читая по одному взгляду сплошное отрицание. — Глупый, это лучшее время твоей жизни, в университете куда хуже, — отвечает Тэхён, поглядывая на электронные часы, стоящие на тумбочке, а после возвращая взгляд на жалостливые глаза парня, что отчаянно закусывает губу, снова разочаровано вздыхая. — Опоздаешь, — добавляет Тэхён, и Чонгук тоже оглядывается на время, зарываясь пальцами в лохматые волосы парня и слегка наклоняясь к его лицу, чтобы встретиться лбом с тэхеновым. — Мне ко второму, — говорит омега, улыбаясь самой невинной улыбкой, а после тянется за очередным поцелуем, получая слабый щелчек по носу и недовольно пищит. — Не ври, — констатирует Тэхён, победно улыбаясь, на что Чонгук возмущённо сдвигает брови, раздражённо цокая, — что у тебя первым уроком? — Не вру, — отвечает омега, раздосадовано насупившись. Дурацкий Тэхён. — Не ври. — Не вру! — Не ври! -… — Алгебра… — Чонгук затихает, опуская виноватый взгляд, сдаётся, признавая поражение и получая довольную ухмылку. Чего ещё ожидать от Тэхёна? — Это святое, — победно улыбаясь, говорит альфа, и сам тянется вперёд, целуя надутые губки и откидываясь на подушку. — Собирайся, ребёнок. — добавляет он, довольствуясь талантом распознавать любую ложь и забавляется возмущением на чонгуковом лице. — Я не ребёнок, — шипит он, от чего ещё больше напоминает обиженного мальчика, которому не досталось любимой конфеты. — Я пойду сегодня на тусовку к Лухану, — гордо добавляет омега, намекая, что уже достаточно взрослый и тем самым только больше забавляя Тэхена. — Ходишь на университетские вечеринки? — усмехаясь интересуется альфа, очерчивая пальцами чонгуковы щеки и персиковые губы, а после опуская на них задумчивый взгляд. — Нет, но я уже согласился и хочу, чтобы ты пошёл со мной, в качестве… — Чонгук затихает, перебирая судорожные мысли и бегая глазами по полу, на котором хаотично разбросаны собственные вещи, — в качестве… моего альфы, — договаривает он, заливаясь смущенным румянцем. На секунду воцаряется мёртвая тишина. — Но твои друзья ведь не знают о нас? — скорее вопросительно говорит Тэхён, наблюдая за краснеющим омегой, что боится поднять виноватые глаза. — Только Хосок… — признается Чонгук, получая короткий вздох и что-то вроде раздражённого цоканья. — Ты совсем не серьёзный, — задумчиво отвечает альфа, раздумывая об услышанном. Иногда Чонгук слишком легкомысленный, а Тэхён не любит, когда он принимает решения, без предупреждений. — Я не люблю тусовки, — честно признается он, встречаясь с разочарованием в доверчивых, медовых глазах, и немного погодя добавляет, — ты должен побыть с друзьями, мы не обязаны всегда находится вместе. Развейся, только много не пей и не заходи за границы разумного, а то знаю я подобные случаи, — наставляет Тэхён, поглаживая щеки темноволосого большими пальцами и напоследок вдыхая любимый омежий запах. — Ладно, но ты заберёшь меня после этого, и мы поедем к тебе, — соглашается Чонгук, и получая утвердительный кивок, сползает с кровати, лениво плетясь в ванную в одной тэхеновой футболке, что едва прикрывает задницу, привлекая загорающийся взгляд альфы, что облегчённо вздыхает, следом поднимаясь с постели и удаляясь в том же проёме.

***

— Давай я надену это! — пищит блондинистый омега, стукая слабыми кулачками по спине Хосока. Бесконечное количество времени прошло, пока омега выбирал себе наряд на университетскую вечеринку, — Что не так? — Ты выглядишь как шлюха…— бурчит Хосок, что-то нервно выискивая в телефоне, — Шлюха, которая мне не даёт! Юнги усмехается, обходя альфу вокруг. Цоканье каблуков разносится по дому, оставляя после себя звенящую тишину. Хосок кладет телефон на край постели, концентрируя внимание на парне. — Ты так озабочен, Хосок-и, — его глаза находят возбужденные глаза альфы, а ловкие пальцы скользят по накаченным плечам, — ты просто не попросил меня хорошенечко… Его атласная рубашка, что расстёгнута на три верхние пуговицы, поднимается вверх под хрупкими пальцами омеги, а глаза Хосока сами собой приковываются к впалому бледному животу. Он усмехается, расслабляя напряжённые мышцы в спине и подаётся назад. — И как я должен тебя попросить? — поднимает брови он скользя полным похотью взглядом по недоступному телу. Его иногда так бесит, что Юнги чертов манипулятор. Использует его юношеский недотрах в любом удобном и неудобном случае. И работает это в любых ситуациях, потому что такое поведение заводит альфу лишь сильнее. — Ну может…— его пальцы касаются нижней пуговицы, ловко освобождая ее из петельки, — сказать, что я отлично выгляжу и могу идти так на пьянку… Горячие ладони альфы скользят по пальцам Юнги, помогая освобождать его молодое тело от ненужной одежды. — Это не пьянка, — он укладывает ладони на талию, а с омеги уже спадает нежно розовая атласная рубашка, вися на плечах, словно лёгкий халатик. — Для кого как…— на этих словах его губы уже скользят по шее парня, находя то самое заветное место, от которого Хосок не сможет сдержаться. — Иди в чем хочешь, — он откидывается на постель, седлая Юнги на свои бедра и вновь позволяет ему увидеть какую слабость он имеет перед телом омеги. — Только не сболтни ничего лишнего. Драки в прошлый раз хватило, — предупреждает Хосок, возвращаясь к любимым извращениям со своим хёном — парнем.

***

Чимин валяется на помятой постели, равнодушно разглядывая потолок. С виду ничем непримечательный взгляд, уставший и немного глубже, чем когда-либо, а внутри бушующие волны, что разбиваются о скалы, заставляя сердце слегка пощипывать от морской соли, а может от накатывающего волнения. Альфа ставит положительные прогнозы на сегодняшнюю ночь, чувствуя в неритмичном биение груди, некий намёк, на то, что этот день — изменит всю его жизнь, перевернув привычную рутину и набор фальшивых эмоций с ног до головы. Он не сильно расстраивается, получив отказ от Чонгука с нелепой прикреплённой отмазкой на предложение поехать на тусовку вместе, — даже хорошо, что они увидятся только там. Чимин зависает возле шкафа, чуть дольше обычного, делая вид, что ещё не обдумал будущий наряд, за несколько дней перемерив всевозможные вещи непримечательного гардероба и, разумеется втихаря, шмотки своего отца, пропадающего на ночных сменах. Вокруг хаотично разбросаны учебники и толстые конспекты с давящей на виски информацией, из-за которой голова неприятно ноет, а сердце отчего-то совсем не сидит на месте. Хотя, как тут спокойно дышать, если Чимин собирается признаться Чонгуку во всем, что таится в его истерзанной душе; подарить ему миллионы улыбок взамен на любящее сердце и согреть в крепких объятьях этой пасмурной ночью. Альфа много раз перебирал в голове, подходящие диалоги, что тут же рассыпались словно кукурузная крупа куда-то в невесомость. Не испугает ли он Чонгука неожиданным признанием, не сочтёт ли тот это за давление или ещё что-то, что может отвергнуть искренние чувства альфы…? Чимин не думает об отказе, ведь невооружённым глазом замечает, что сам Чонгуку далеко не безразличен. Сколько нежности в его глазах, сколько тяги, и это ласковое «хён», так сногсшибающе, звучащие из его уст; — звезды давно решили за них, думает альфа, и уголки его губ слегка приподнимаются. Парень напоследок освежает дыхание мятной жвачкой, и взглянув на собственное отражение, бодро спускается по лестнице, захлопнув дверь. Совсем скоро потемнеет и на небе появятся лучезарные звезды, которые так сильно любит Чонгук. Они сбегут с шумной тусовки, наполненной блядскими малолетками, а после наконец останутся наедине. Только для друг друга. У коттеджа Лухана, где и проходит университетская вечеринка, стоят несколько тачек, а ближе ко входу толпится орава людей, громко смеющихся и бесцеремонно проталкивающихся внутрь. Чимин паркуется где-то неподалёку, провожая уходящее солнце мечтательным взглядом, а после выходит из машины, захлопнув двери и направляется к особняку, что выглядит немного дороже, чем миллион его почек. Неудачная шутка. — Эй, когда у тебя ухудшилось зрение, что ты собственных друзей не замечаешь? — раздаётся знакомый голос в котором альфа тут же распознает довольного Джина, и поднимая глаза встречается с изучающим взглядом друга, за которым мелькает Намджун, как обычно вцепившись в талию парня и не оставляя того ни на секунду. — Привет, просто задумался, — усмехается Чимин, похлопывая парней по плечу и пропихиваясь в просторный холл с высокими потолками и переизбытком мрамора. Страшно представить, что остается от этой красоты после их вечеринки. Из колонок громко орёт музыка, и альфа совсем не понимает, что пытается донести Намджун, который как рыба распахивает рот, сливаясь с оглушающими битами. В доме темно и слишком людно для того, чтобы нормально выдохнуть, поэтому Чимин судорожно бегает глазами по помещению, пытаясь разглядеть знакомые лица. Одно, знакомое лицо. Джин тащит его за руку, увлекая в какой-то скромный уголок и вскоре они усаживаются на диван, облегчённо выдохнув. Теперь можно разглядеть все как следует. Духота растворяется и музыка немного стихает, хотя все ещё бьёт по ушам своим непроизвольным ритмом, и вскоре на столе появляются три бокала, один из которых Чимин стремительно поглащает, невольно сморщившись от горького послевкусия. - Пафосно, чего и требовалось ожидать, — повышенным тоном оповещает Джин, разглядывая наполненные высокоградусным алкоголем стаканчики и сотни нетронутых бутылок. Кто-то уже ворвался на танцпол, нелепо тряся своим телом; кто-то лобзается по углам, вызывая мимолетное отвращение; а кто-то — Чимин, — разглядывает каждого входящего, пытаясь сконцентрироваться на собственных мыслях, что улетучились с тактом клубной музыки. Чего ещё ожидать от Лухана? Много дыма от сигарет и кальяна; десятки альф и омег, нервно дергающихся под такт музыки; кобылий смех и громкие разговоры, а по стенам разноцветные, бегающие пятна от красочных прожекторов, натырканых где попало. Одного не хватает. — Привет! — а нет, хватает. Глаза поднимаются на высокого темноволосого омегу, и Чимин в приглушённом, неоновом освещении распознает, улыбающегося Чонгука, что подсаживается совсем рядом, радостно кивая друзьям. — Привет, классно выглядишь, — альфа перекрикивает, нарастающую музыку, и Чонгук отвечает ему счастливой улыбкой от которой влюблённое сердце ненароком ёкает, скатываясь в пятки. Светлая рубашка из летящего, ласкового материала, любимые чонгуковы джинсы с потертыми коленками, что обтягивают стройные бедра, заставляя удержать мимолетный взгляд и эти потрепанные ветром волосы, что небрежно спадают на лоб. Чимин разглядывает Чонгука, как самый красивый бриллиант на земле, любуясь идеальными чертами юного лица; глубоким взглядом, что бегает по помещению, рассматривая стремительно пьянеющих людей; розоватые персиковые губы и расслабленно припущенные плечи, — все слова застревают в горле, и альфа тупо пялится, не в силах отвести взгляд. — Здесь шумно, — говорит Чимин, надеясь завести бытовой разговор, но из-за музыки говорить слишком сложно, поэтому Чонгук только кивает, здороваясь с подошедшим Хосоком, что вцепился в руку разодетого Юнги. Кто-то разносит алкоголь, раздавая наполненные бутылки, и альфа ловко принимает протянутое виски, вливая в себя с горла не маленькую дозу. В глазах Чонгука удивление и детское восхищение, что забавляет Чимина, который протягивает бутылку парню, что неуверенно её принимает, мешкаясь лишь пару секунд. Омега морщится, глотая обжигающий алкоголь, но после делает ещё несколько больших глотков, постепенно пьянея. Хочется почувствовать расслабление, и отпустить все скопившиеся мысли, хорошенько отдохнув с родными хёнами и вдоволь натанцевавшись. Чонгук становится чуть более уязвимым, когда помещает в непривыкший к подобному питанию организм, ещё немного алкоголя, а после начинает слегка кивать в такт, оглушающей музыке нелепо двигаясь и игнорируя насмешливые взгляды друзей. — Не хочешь потанцевать? — интересуется Чимин, опуская ладонь на чонгуково колено и слегка поглаживая его. Он встречается взглядом с медовыми глазами, в которых отражаются цветные огоньки и получает одобрительный кивок вместе с радостной улыбкой, а после хватает Чонгука за руку, сцепляя их пальцы и поднимаясь с дивана. Парни удаляются в сторону танцпола, наполненного пьяными подростками и парнями из университета, что двигаются в хаотичном порядке, щуря пьяные глаза от светящихся огней и устраиваются где-то посередине глупо уставившись на друг друга. — Тебе не стоит пить много в первый раз, — напоминает Чимин, вливаясь в ритм, орущей музыки, и ритмично пританцовывая, улыбается темноволосому омеге, что расцепив их ладони тоже начинает неуверенно двигаться, оглядываясь по сторонам. — Я знаю, хён, я и не собирался, — отвечает Чонгук, радуясь привычной заботе. С Чимином легко и безопасно, как за каменной стеной, он отбивает неуверенность и сомнения, заставляя отжигать на танцполе в куче молодых альф и омег, едва не теряя равновесие. Алкоголь даёт о себе знать, когда парни вновь опустошают несколько стаканов, и оба вливаются в бесконечную волну, ликующий толпы, что-то выкрикивая и нелепо дергаясь в ритм попсовых песен. Чонгук разглядывает парочки на танцполе, что будто приклеились друг к другу, и сам мечтает о том, чтобы крепкие ладони Тэхена легли на хрупкую талию, нежно приобняв со спины и увлекая в медленный танец, а после останавливает взгляд на танцующем Чимине, что выглядит сегодня, чертовски красиво, а улыбается ещё ярче. Чонгуку тоже хочется выглядеть сногсшибательно. Сердце скачет в ритм непрерывной музыки, и омега окончательно уходит в отрыв, вертясь вокруг своей оси, а после плавно приземляясь в руки Чимина, которые успевают подхватить его за плечи и ловко прижать к себе, защитив от падения. Альфа пытается разглядеть в толпе направление к их диванчику, где остались только Хосок с Юнги, что сидит на коленях парня, играя с его волосами и попивая какой-то пафосный коктейльчик. Намджун с Джином, видимо, удалились в более тихий уголок для дел поважнее танцев, — но в неугомонной толпе, смешанной с темнотой и орущими битами, отыскать положенное место крайне сложно. Чонгук что-то кричит сквозь громкую музыку, продолжая виснуть в руках альфы, который усердно тащит его с танцпола. В неоновом освещении, что слилось с непрерывным миганием и ритмом непрекращающейся музыки, сплошная толкучка и пьяные студенты, вышедшие из-под контроля. От этого глаза побаливают, а в голове стоит невыносимый звон, поэтому Чимин облегчённо вздыхает, когда наконец доходит до положенного места, усаживаясь на диван, широко раставив ноги, чтобы поместить между них слегка нетрезвого Чонгука. — Почему мы раньше не ходили на тусовки? — интересуется темноволосый, послушно укладываясь на грудь Чимина, что тут же скрепляет свои руки на его плечах, уверенно обнимая и притягивая ближе. Сейчас Чонгук чуть более уязвим, и альфа ждёт подходящего момента, когда сможет утащить его из этого шумного борделя, оставив позади тонны алкоголя, клубных песен и нарастающего дыма от вонючих сигарет. — Потому что ты ещё маленький, — отвечает Чимин, довольно усмехаясь привычной чонгуковой реакции. Парень ерзает в его руках, устраиваясь поудобнее и снова начинает что-то кричать в такт приглушенной музыке, качая головой и подзывая Чимина дёргаться в неистовых танцах вместе с ним. Он уже достаточно потный и горячий, рвано дышит, игнорируя туман в голове; тянется к новой бутылке, но тут же получает по рукам от Юнги, который с явной усмешкой наблюдает за чонгуковым возмущением. — Хватит бухать, мелкий, — говорит омега, обнимая Хосока за шею, а после что-то шепча ему на ухо с дебильной улыбкой. Чонгук в ответ послушно оставляет алкоголь, а после прикрывает веки, расслабляясь на груди альфы и выдыхает через приоткрытый рот, не подозревая каким диким взглядом впился в него Чимин, что буквально доводит самого себе да заветного края, и вот-вот потянется за поцелуями. — Давай свалим, — он говорит это прямо на ухо, от чего вызывает мурашки по спине, и Чонгук слегка ёжится, замечая, что голос Чимина отчего-то отрезвляет. — Зачем, хён? Ещё самое начало, — незамысловато отвечает Чонгук, желая подольше остаться в непрерывной тусовке, пропитавшись ароматом алкоголя и сигаретами, что смешались с собственным — виноградным. — Ладно, — соглашается Чимин, надеясь, что омега не чувствует взволнованное биение его, вырывающегося из груди сердца и тяжёлого дыхания. Он коротко вздыхает, испытывая слабое облегчение, а после прикусывает нижнюю губу, зарываясь носом в макушку темноволосого омеги, что по прежнему сидит между его расставленных коленей и размеренно дышит. Запах чонгуковых волос свежий, пропитанный виноградом и каким-то фруктовым шампунем с лёгким оттенком кислинки; руки на его плечах приятно давят, успокаивая неадекватные мысли, вызванные дозой алкоголя, что стремительно распространяется в крови, и Чонгук вновь прикрывает глаза, едва ли не засыпая. Он не знает, почему Чимину дозволено столь многое: держаться за руки, заключать в крепкие объятья, что давно не походят на дружеские, просто это Чимин, и он исключение из правил. Альфа ждал этого вечера, может даже больше чем следует и теперь отсчитывает последние минуты, наплевав на волнение и грядущий страх. Мало сказать, что Чимин готов. Он уверен на все сто процентов, что проснется завтра, обнимая своего омегу. Другого варианта просто нет, разве может быть иначе? Громкая музыка уносит за собой всю неловкость, оставляя лишь проделки алкоголя в запутавшихся мыслях. Самое время подготовить Чонгука. — Ты такой красивый сегодня, — Чимин склоняет голову, снова утыкаясь носом в макушку Чонгука. Он наслаждается виноградным запахом, представляя как на лице омеги рисуется его кроличья улыбка, лучше которой альфа не видел никогда в своей жизни. Но Чонгук лишь упрямо смотрит на танцпол, понимая, что альфа не видит на мгновение испугавшихся глаз. Их пальцы переплетены в тугой узел. Чонгук расслабляет ладонь, фокусируя пьяный взгляд на движущихся парах. Все идёт кругом. Световые блики летают по головам кружащихся людей, от чего сознание переворачивает все вверх тормашками. — Безумно, Гук, ты всегда такой, — он чувствует как рука альфы расслабляется на его талии, и как к горлу подступает ком. Отчего-то в висках начинает сильно давить, а рвотный позыв сильнее с каждой секундой. Мысли сбивает бесконечный гул, и он быстро вскакивает на ноги, вырывая потную ладонь из уверенной хватки. — Я хочу признаться, что… — Хосок! — омега зажимает руками рот и все вокруг кажется лишь сотней разноцветных огней, что с каждой секундой меняются местами, и от них становится только хуже. Чонгук чувствует сильные руки на своей талии, и отшатывается, еле удерживаясь на ногах, благодаря Хосоку, что успел предотвратить падение. Паника охватывает каждую клеточку тела, и по коже бегут миллионы мурашек, будоража опьяненное сознание. Чонгук не хочет знать в чем Чимин собирается ему признаться, потому что неожиданно понимает к чему ведёт альфа и какие важные слова собирается сказать. Все пазлы складываются воедино, и темноволосый чувствует, подступающие слезы от досады или окутавшего его страха. Лучше бы он был тупым как бревно, и так и не разглядел прозрачных намёков, но к сожалению, Чонгуку хватает ума, чтобы произвести в сознании все совместные моменты с любимым хеном, — прогулки за руку, поцелуй, взгляды, крепкие объятья. Ему кажется, что он был слеп всё это время, что пропустил слишком многое мимо глаз. Он ощущает себя отчего-то использованным и до одури глупым, — они давно не друзья. Очевидно. — Только не надо здесь блевать, — возмущенный голос Хосока отчего-то действует как успокоительное, и омега уже не слышит судорожное биение сердца у себя в ушах. Они плетутся по безлюдному коридору, и Чонгук опирается о стены, придерживаемый альфой, успевает услышать короткую вибрацию от входящего уведомление, что всплыло на экране. В глаза бросается яркий свет, когда пьяный парень наконец проморгавшись, замечает, что оказался в ванной, склоненный к унитазу. Хосок бережно подобрал, спадающие волосы и говорит что-то бодрящее, похлопывая по плечу, пока Чонгук совершенно потерянный и полуживой, избавляется от алкоголя, распространяющегося в крови. — Молодец, мой хороший, зато больше пить не будешь, — ухмыляется Хосок, подводя все ещё не соображающего Чонгука к раковине и помогая прополоскать рот. Как же он ему благодарен сейчас. Слава Хосоку. Дрожь в руках постепенно сходит, и он ослабляет хватку, рвано выдыхая. Чонгук ещё пару минут подавляет бешеный стук сердца и приступ паники, что охватил так неожиданно, заставляя ноги подкоситься, а дыхание участиться, минимум, в два раза. Он оглядывает элитную ванную с ярким освещением, а после тянется к телефону, что лежит в заднем кармане с непрочитанными сообщениями, и сердце снова начинает биться, намериваясь выпрыгнуть из груди. Входящее: Всё в порядке? Тэхён Входящее: Мне уже выезжать за тобой? Тэхён Размытый взгляд едва фокусируется на светящемся экране, и Чонгук вновь чувствует дрожь по всему телу. Тэхён не спит третий час ночи, ожидая звонка или хотя-бы сообщения от любимого парня, едва разлепляя сонные глаза, а Чонгук здесь пьяный и напуганный, совсем по-детски наивный. Он мешкается пару секунд, игнорируя вопросы взволнованного Хосока, который наблюдает за бегающими эмоциями на его лице, а после отправляет короткий ответ, отключая мобильное устройство и пряча в задний карман любимых джинс. Исходящие: Не приезжай.

***

— Не иди за ними,— хватает за локоть Чимина Юнги,— не думаю, что он позвал на помощь Хосока, а не тебя, потому что хотел, чтобы ты узрел всю красу блюющего омеги,— будто ни в чем не бывало говорит омега, усаживаясь на место, где секунду назад сидел Чонгук. Чимин проводит горящими глазами парней, скрывающихся за толпой танцующих людей и садится рядом, устало закрывая глаза. Сердце отчего-то ноет, будто предупреждает беги, Чимин, беги или живым не уйдешь, но парень продолжает упрямо сидеть, уставив глаза в место, где только что за фигурами скрылся его омега. Он уже поверил своему сердцу, когда оно кричало целовать Чонгука, когда просило держать себя под контролем, не срываясь на что-то большее, чем просто поцелуи ради Чонгука, а сейчас бежать от него? Это кажется глупым. Самым глупым, о чем оно могло просить после всего, что было. Сегодня особенный день, а сердце вероятно просто ошиблось. Юнги расслабленно закидывает ноги на маленький журнальный столик, кивая головой в такт музыке, и Чимин тоже расслабляется, уходя с головой в представления о будущей ночи, когда сквозь стоны Чонгука он уже не услышит бешенный крик откуда-то из глубины своей души. Может даже из будущего. — Презик есть???— омега наклоняется к столику, хватая юркими пальцами бокал с ярким коктейлем. Чимин даже поражается его гибкости, из-за которой он запросто дотянулся до столика даже не убрав с него ног, и лишь затем, вспоминает заданный вопрос. — Мне самому он нужен,— он проводит рукой по заднему карману джинс, убеждаясь, что все на месте, а после поворачивает голову на прифигевшего Юнги. — С кем это ты собрался, у тебя уже как года три не было нормального секса... — Был, как насчёт нашего преподавателя по физ.анализу, у нас был чудный секс,— добродушно усмехается Чимин. Он, кажется, по другому и не умеет, его не научили,— но этот для Чонгука...— тихо добавляет он. Сердце в груди останавливается, на секунду Чимин забывает как дышать, а все из-за ничего, казалось бы. Омега замирает, не скрывая явного страха в темных глазах. За всего одну секунду его лицо изменилось с расслабленного на настороженное, и Чимину это совсем не нравится, потому что Юнги редко бывает серьёзен, а если и бывает, то есть чего опасаться. Опасаться и бояться очень сильно. — Чонгук об этом знает?— несвойственно серьезно задаёт вопрос Юнги. Что в этом такого? Чимин успокаивает дрожащие руки, потому что выражение лица Юнги явно удивлено и даже расстроенно. И это безумно парит Чимина. Пауза растягивается, потому что Чимин упрямо молчит. Он ведь ни разу не интересовался, что думает по этому поводу Чонгук. Ведь даже и маленькой мысли о отказе не возникало в его голове. Никогда. Осознание оседает тяжким грузом на плечи, но Чимин держится, сохраняя твердость в глазах. Чонгук ведь для него самой судьбой был дан, не так ли? Юнги закусывает губу, болезненно щуря глаза. Все и так понятно. Ответ ему больше не нужен. Альфа не отрывает серьёзного взгляда от омеги, что убирает ноги со стола, возвращая коктейль на место. — Чимин... Ты не спеши... Альфа хмурит брови, понимая, что речь пойдет далеко не о цветочках. — О чем ты?— он сцепляет руки в замок, кладя острые локти на колени. В глазах Юнги несвойственная досада, а сердце Чимина вновь кричит куда громче, чем раньше и на этот раз приносит невыносимую боль. — Он ведь встречается с Тэхёном, ты знал? Чимин не знал. Он сидит, не моргая, глядя на омегу пустым и холодным взглядом, которого не было никогда у прежнего Чимина, а теперь, кажется, будет.