Virgin Boy

За прошедшие две недели погода на улице заметно потускнела, а может это Чонгуку всё в округе кажется непозволительно серым. Словно от наивного детского сердца кто-то безжалостно оторвал здоровый кусок, оставив истекать кровью, и с каждым днем эта рана только растёт, превращаясь в бессонные ночи, украшенные кругами под глазами; чрезмерные рыдания, от которых кожа на лице стала сухой и жёсткой; и это блядское безразличие со стороны любимых хенов, что игнорируют существования Чонгука успешно добивая его истерзанную душу. Сколько бы жалких попыток омега не предпринял, ставив себя на их место — все тщетно. Он думает о Чимине, и о том, что быть может, вёл бы себя также по отношению к тому, кто разбил бы сердце его любимого хену, но… Почему эта участь выпала именно ему? Почему он оказался виноватым в том, что просто полюбил?.. Чонгук не замечает, спешащих прохожих, потому что прячется у Тэхена дома, зарываясь в тёплые одеяла и периодически всхлипывает, пока альфа, сидящий рядом, устало прикрывает веки, ободряюще поглаживая его по спине. Тэхён мало ест за последнее время, ещё меньше спит, и по-прежнему беспросветно любит Чонгука, что отталкивает его, не физически, а морально. Как же больно видеть тоску и печаль в любимых, шоколадных глазах, как страшно осознавать, что твоего единственного человека сломали, может, даже по твоей вине. Тэхён никогда не был более несчастлив, чем в данный момент. Он заваривает четвертую чашку кофе за эти пару часов, и пытается сосредоточиться на конспектах, изредка поглядывая на Чонгука, что упрямо зарылся в подушку, впав в бесконечную депрессию и искренне не понимает, какого хрена все именно так. — Давай закажем пиццу и посмотрим, что ты захочешь, я даже готов на сопливые мелодрамы, — улыбаясь проговаривает Тэхён, переползая поближе к лежащему Чонгуку и опуская ладонь на его плечо, скрытое одеялом. Омега не шевелится, уставившись в пустоту стеклянным взглядом, — ему хочется узнать как там разбитая губа Чимина, и на месте ли его зубы после этой бесполезной драки; хочется узнать из-за чего на этой неделе поссорились Юнги с Хосоком, и какую книгу прочёл Намджун за сегодняшнее утро. — Не хочу, — коротко отвечает он и ещё больше зарывается в подушку пропитанную шоколадным запахом. Хочется исчезнуть куда-нибудь или стереть себе память, оставив только заботу Тэхена и его опечаленные глаза. Чонгук на грани, — отчаяния и бесконечной грусти, — он поворачивается, устремляя взгляд в потолок и задумчиво добавляет: — Разве я достоин этой ненависти? — омега немного ёрзает под обильными слоями одеял, но не отрывает серьезного взгляда от потолка, как будто с секунды на секунду на нем должен появится ответ. Нет, он просто совсем не хочет видеть опечаленные глаза Тэхёна, что страдает не меньше. За это время он всегда был рядом, поддерживал, обнимал, целовал, но Чонгук просто игнорировал его заботу, лишь сейчас понимая, что сложно не только ему. На Тэхёна прилетело достаточно грязи, чтобы он тоже утоп в ней с головой. — Боже, детка, конечно нет…— он забирается руками в маленькую щель между матрасом и одеялами, сгребая поддатливое тело в свои объятия. Чонгук и сам не понимает, как Тэхён продержался, и теперь чертовски им восхищается, зная что его альфа самый лучший. Только вот сам альфа в этом очень сомневается, виня себя во всей его грусти. Это ведь из-за него он лишился всех своих друзей. Хотя можно ли назвать таких друзьями? Многие совершают ошибки в юношеском возрасте: импульсивные слова и поступки, — Тэхёну очень хочется придумать оправдание этим подросткам, что бесцеремонно высказали подобные глупости, но смотря на разбитого Чонгука, что равнодушно устроился в его руках оправдывать их совсем не хочется. — Мы валяемся как пельмени уже вторую неделю, давай съездим куда-нибудь. Куда ты хочешь? — спрашивает альфа, сильнее прижимая кокон из одеял среди которых затерялся Чонгук. Темноволосый в ответ только мычит, а после коротко всхлипывает, неужели Тэхён не понимает насколько ему хреново в данный момент?.. — Я ненавижу людей, — тихо отвечает омега приглушенным из-за плотных одеял голосом. — Я вообще ненавижу эту жизнь, — добавляет он, и в уголках его глаз скапливаются кристаллики прозрачных слезинок, которые вскоре оказываются на щеках. — Что за детские глупости, ты же… — Тэхёна прерывает резкое движение парня, который отшвырнув одеяла, присаживается на кровати, впиваясь в альфу красным, отчаянным взглядом. — Да потому что я ребёнок, Тэхён! Я не скрываю! И я должен таскаться по клубам со своими друзьями, совершать ошибки и заваливать экзамены, а теперь все меня возненавидели, и тебя тоже! — Чонгук вспыхивает, переходя на глубокие рыдания. Его лицо вмиг становится краснее на несколько тонов, а взгляд размывается из-за потока слез, что обжигают щеки. Он вздыхает рвано и всхлипывает, отбивая кулаками подушку. — Моего парня все ненавидят, меня все ненавидят, какого хуя я должен радоваться? Я разбил сердце своему лучшему другу и теперь у меня ни осталось никого, а ты… — Чонгук замолкает, не решаясь обвинить во всем ошеломленного Тэхена, который сидит, уставившись на него расширенными глазами и его губы немного вздрагивают после услышанного. Это действительно глупо. Здесь нет виноватых. Омега дрожит всем телом, подавляя неожиданную истерику и закрывает ладонями лицо, растирая непрекращающиеся слезы; сердце отбивает в своеобразном ритме, и теперь Чонгуку по-настоящему страшно. Он боится, что Тэхён уйдёт прямо в эту секунду, обидится на громкие слова и оставит его одного. Темноволосый распахивает влажные веки, опасаясь ответного взгляда, но альфа просто молчит и смотрит на Чонгука по-прежнему нежно. Тэхён поджимает губы, усмиряя ураган, что сейчас творится у него в душе. Что он? Придавая виду серьёзность, он призывно поднимает брови, задавая вопрос одним взглядом. В черных зрачках мелькает страх, но Тэхён сдерживает себя из последних сил. — А что я? — альфа и сам не представляет, что может услышать в ответ. Брови съезжаются к переносице, но он все также остаётся непоколебимым. Страх, что Чонгук обвинит его во всем случившемся, что выскажет в лицо то, что разобьёт Тэхёну сердце, съедает его живьём и сердце от этого обливается кровью, потому что омега молчит, отвечая испуганным взглядом, а после слегка ёрзает на месте, обдумывая каждое слово. — А ты… все равно остаёшься рядом, — выдаёт Чонгук после затянувшейся паузы и его глаза вновь наполняются пеленой солёных слезинок, застелающих фокус. Тэхён вздрагивает от этих слов, не в силах отвести взгляда от растрепанного, отчаянного омеги, что искренне смотрит на него, поджав губы и тянется ладонями к заплаканному лицу, словно пытаясь закрыться от этого мира, не может поверить в услышанное, чувствуя необходимое облегчение и счастье, расцветающее в груди. — Детка… — шепчет Тэхён, подползая к всхлипывающему Чонгуку и опуская руки ему на плечи. — Ты самый лучший, — добавляет он, заключая его в нежные объятья и прижимая к своей груди как самое драгоценное, что есть в этом мире. Лёгкое биение сердца ощущается сквозь ткань толстовки, и Чонгук вытерев слезы обхватывает голову альфы, зарываясь носиком в открытую шею и вдыхая, успокаивающий шоколадный запах. — У меня нет ничего тебя дороже, — продолжает Тэхён, поглаживая примкнувшего парня и утыкаясь носом в лохматую макушку. Он никогда не чувствовал подобного, никогда и ни с кем не был настолько искренен и чист. Чонгук в его руках, словно наивный ребёнок, отвергнутый миром, — льнет ближе к альфе, дышит рваными выдохами и целует горячую кожу, отчаянно и развязно. — Хей, все будет хорошо, — тихо шепчет Тэхён, сжимая в руках ком одеял, в которых затерялся хлюпающий омега, — я обещаю тебе, а я честный, знаешь ли… Я ведь все ещё не имел тебя на столе, потому что твои оценки пошли в гору, — он усмехается, нежно касаясь мягкими губами горячего лба Чонгука. Солнечные лучи пробиваются в комнату без каких-либо препятствий, падая на белые одеяла золотыми бликами и, оставаясь блеском на коже. Омега тихо хихикает, ёрзая в одеялах, тем самым утопая в них с головой, — Первый раз в жизни так хочу, чтобы ты цапанул какую-нибудь двойку, — хриплым голосом говорит альфа. За то время, что он занимался с омегой математикой, состоя в отношениях, оценки Чонгука действительно улучшились, а желание заниматься будто бы проснулось из зимней спячки, что не могло не радовать Тэхёна, — вылазь, — он постукивает рукой по одеялу, и через пару секунд наружу вылазит растрёпанная голова с очаровательной улыбкой на губах. — Ты же знаешь, как сильно я тебя люблю, папочка, — Чонгук закусывает язык между зубами, наблюдая за шокированным Тэхёном. Его кудряшки переливаются медью на солнечном свете, а не прикрытые тканью одежды крепкие плечи распрямляются. Чонгук знает, как похотлив добрый Тэхён. — Это перебор, Гук, — в его глазах загораются искорки, и он нервно лижет губу, напрягая чёткие скулы. На лице появляется пошлая ухмылка, и он поднимает брови, — я и так чувствую себя педофилом, малыш, — он вызывающе смотрит на Чонгука пошлым взглядом, давая понять, что лишь одних слов ему достаточно, чтобы завестись не на шутку. Омега выкарабкивается из одеял, сминая их в сторону, а затем неуклюже седлает бедра кудрявого парня. — Тогда, почему ты называешь меня малыш? — игриво спрашивает он, водя длинными пальцами по оголенной груди Тэхёна. Его выражение лица сменяет лёгкая нежная улыбка, на фоне которой красные огоньки глаз совсем меркнут, но не исчезают. — Потому что ты и есть малыш, малыш, — усмехается старший. Его рука поднимается в воздух, находя место на чонгуковой шее, и он притягивает парня к себе для нежного поцелуя. Ладошки Чонгука укладываются на ритмично вздымающуюся вверх грудь альфы, давя на неё. Их языки сплетены в жарком танце, и оба не хотят терять контакт ни на секунду. Тэхён откидывается на простыни, с причмоком отстранившись от Чонгука, а затем заводит руки за голову. На его бедрах расслабленно сидит омега, смотря на него черными, как две пуговички, глазами и дышит сбитым ритмом. — Ты же знаешь, как сильно я тебя люблю?— с надеждой спрашивает парень, ёрзая на чужих бедрах. В его глазах вновь проблескивают капельки изумрудных слёз. Кажется, он никогда не перестанет плакать, признаваясь Тэхёну в любви, ведь он до сих под не верит, что этот взрослый, умный и красивый альфа достался именно ему — маленькому Чонгуку. Старший убирает руки из-под головы, укладывая их на обнаженные бедра Чонгука. Возбуждение отпускает на минуту, пока альфа прокручивает в своей голове лишь три слова раз двести перед тем, как ответить. Его лицо становится серьезным, а взгляд осознанным, что происходит, когда он думает о чем-то важном. Чонгук важен для него. — Думаю, представляю, — он смотрит прямо в глаза, не давая усомниться ни в едином своем слове,— потому что я люблю тебя ещё сильнее, детка... Он так чертовски скучал по своему мальчику, по его детской улыбке и по виноградным губам, которые можно целовать бесконечно. Сейчас его мальчик с ним, с улыбкой на лице, и этим вкусным телом совсем рядом с ним, и больше ничего не надо. И это настоящая любовь, такая как бывают в сказках для детей и голливудских фильмах с хэппи эндами. Такая была, есть и будет только у них. Были неудачи, промахи, да и вообще если посмотреть целиком никакая это не история из сказки или фильма. Просто самая обычная Любовь. А Любовь обычной, к счастью, не бывает.

***

Сегодня непривычно солнечно, хочется оставить все ненужные разногласия, забить на учёбу и нудные пары, уехать куда-нибудь на пару недель подальше от назойливых мыслей и серых прохожих, спешащих невесть зачем. Чимин бредет по улице, пропахнувшей свежестью после тёплого ободряющего дождя и расцветающими ландышами; он жмурится от ярких лучей, не скрывая лёгкой улыбки, что трогает уголки его губ, подавляя серьёзность. В глазах привычный блеск и какое-то необъяснимое облегчение, сердце бьётся размеренно радостно, и от эмоций, что вспыхивают в душе хочется улыбнуться только шире. И пусть эту улыбку сопровождает прозрачная грусть и потерянная надежда, пусть все сложилось не так, как кому-то хотелось, но может именно так и должно было случится, может именно так правильно и необходимо, ведь впереди светлое будущее с сотнями долгих, насыщенных дней, впереди столько улыбок и глаз, столько неизведанных мест и ярких красок, — Чимин как обычно в образе пушистого ангела, в лёгкой ветровке и свободной рубашке из летящей ткани, что слегка шалыхается на ветру, играясь с солнечными зайчиками. Он проходит в универ, улыбаясь знакомым лицам и кивая, проходящим друзьям, а после проскальзывает в людный коридорчик, сворачивая за первым же поворотом и оказываясь в просторной аудитории. Ему повезло — первая пара проходит в южном крыле и из широких окон пробивается мягкий, солнечный свет, создавая невообразимые тени на партах и высоких стенах. Альфа проходит внутрь и поднимается на самый верх, усаживаясь на место в гордом одиночестве и вызволяет чистый неисписанный лист. Вокруг у каждого свои проблемы и радости, где-то раздаётся заливистый смех молодых омег, где-то ворчание невыспавшегося студента, а для Чимина свой собственный мирок, ограниченный синими чернилами новой ручки, листочком в мелкую клеточку и солнечными лучами, отражающимися на лице. Он замирает на секунду, собираясь с мыслями, а после едва касается листа, вырисовывая первое слово. Дыхание учащается и становится немного рваным, а сердце отбивает быстрее какой-то произвольный ритм, напоминающий попсовую песню, которую они слушали с обиженным на весь мир Чонгуком, катаясь по ночному городу. Хочется убедиться, что он по-прежнему смеётся так же чисто; что всё ещё улыбается приторным шоколадкам и радуется пролетающим самолётам над головой; что он все ещё наивный ребёнок с цветущими розами в душе и надеждами на доброту большого мира; что сердце его окружено счастьем и нежностью с кем-то другим. Вся ненависть к Тэхену испарилась в долю секунды, ушла с первыми минутами нового дня, бесследно растворившись в темноте и отпустила, оставив мимолетный осадок. — Дорогой, Гукк~и… — шёпотом проговаривает Чимин, словно в последний раз пробуя это имя на вкус, а после словно срывается с невидимых петель, заполняя лист новыми словами, которые альфа открывает буквально от сердца, вкладывая в каждую строчку частицу своей безграничной души. Он шёпотом перечитывает начало, сосредотачиваясь на собственных чувствах, и продолжает пополнять письмо с большей жаждой. В уголках глаз невольно собираются мелкие слезинки, хрустальными капельками скатываются по щекам, оказываясь на парте и весь мир вокруг окончательно растворяется, оставив только детский знакомый взгляд и кроличью улыбку с милой родинкой под губой. Все буквы размываются расплываясь небольшими пятнышками из-за застилающих взгляд слез, и Чимин улыбается дрожащей улыбкой, вытирая глаза и продолжая свою затею. Слова сами рождаются, возникая на листке как расцветающие фиалки, и альфа не сдерживает грусти, по-прежнему искренне улыбаясь. Никто не замечает этой грустной улыбки, никто не подозревает что совсем рядом, внутри незаметного парня с ангельской внешностью творится целый шторм, с солнцем и радугой, с грозами и дождями, с самым светлым небом и самыми чёрными океанами. В сознании вырастает силуэт до боли щемящий сердце, захвативший душу и дыхание, — Чимин не виноват в том, что полюбил, а Чонгук в том, что сделал тоже самое. Перед глазами мелькают все совместные моменты, начиная с первой вечеринки и заканчивая последней, — тёмные волосы, развивающиеся на ветру; наивный взгляд со смеющимися искрами; опьяняющий запах винограда и эта до одури любимая улыбка, — только он. Время пролетает стремительно и незаметно, выскальзывает как песок сквозь пальцев и вскоре преподаватель отпускает уставших студентов громкими словами напутствия, которые вырывают Чимина из непрекращающихся мыслей и чувств, что теперь разложены на листке, слегка влажном в самом уголке страницы. Он поднимается с места, предварительно поставив дату и свернув его вчетверо, а после удаляется из аудитории, чувствуя приливающую энергию и силу, растекающуюся по всему телу. И нет ни сожаления, ни обиды, только лёгкая грусть и безграничная благодарность за всё, что было, пусть и прошло, оставив только тёплые воспоминания. Альфа бредет по коридору, пересекая широкий холл и напоследок заглядывает в университетскую столовую, оглядывая присутствующих студентов. Где-то вдалеке стоит нахмуренный Тэхён что-то активно обсуждающий с жестикулирующим Феликсом, и внутри все подрывается от неизведанного ощущения. Вот он, тот кто согревает Чонгука; тот, кто находится рядом в трудные минуты; тот, кто отдал и сердце, и душу взамен на эту детскую улыбку и наивный взгляд. Чимин поджимает губы, разворачиваясь к выходу, но после замирает, чувствуя, словно оставляет что-то важное, не позволяющее уйти просто так. Он оборачивается и затаив дыхание, все-таки возвращается, проходя внутрь шумной столовой напрямик к стоящему неподалёку альфе. Толпы студентов рассеиваются вокруг него, позволяя пройти ровным шагом, и Тэхён заметив, приближающийся силуэт, поднимает глаза, встречаясь с нечитаемым взглядом, а после бросает что-то Феликсу, который тут же понимающе кивает, удаляясь в неизвестном направлении. И нет ни грома, ни молний, ни злости, ни ненависти витающей между ними. Только пару метров и прозрачные взгляды, уставившиеся друг на друга. Чимин подходит, останавливаясь на расстоянии вытянутой руки и едва заметно улыбается, чувствуя облегчение, когда видит ответную улыбку. Тэхён может и серьёзный, взрослее чем кажется на первый взгляд, но тоже не сдерживает, таящихся эмоций. Улыбается искренне и дружелюбно, смело всматриваясь в тёплый взгляд и ожидая продолжения. — Прости, — на выдохе начинает Чимин, и вновь поджимает губы, не выдержав пронзительных глаз и направив виноватый взгляд куда-то насквозь, — я был не прав. — добавляет он, все же поднимая голову и встречаясь с поощрительной улыбкой. Тэхён в ответ молчит, но это даже к лучшему, не норовит набить морду, не посылает отборным матом, просто ждёт мучительной развязки, замерев на месте. — Это выбор Чонгука и… — продолжает Чимин, на секунду затаив дыхание, чтобы перебрать судорожные мысли, — и я желаю вам счастья, — добавляет он, прикусывая щеки изнутри и нелепо ёрзая на месте. — Он твой. Ровный взгляд, почти не дрогнувший голос и долгожданное облегчение, — каждое слово стоило того, чтобы испытать то счастье, что оба ощущают в данную секунду, когда Тэхён протягивает руку, скрепляя их ладони и отдаёт дружеское рукопожатие, растворяя непробиваемые льдины так и не промолвив ни слова. Наверное, бывают моменты, когда слов не надо. Поэтому Чимин так же молча отвечает на рукопожатие и коротко кивнув, удаляется из университета, окрыленный своей свободой и безграничной радостью, — порою легче отпустить, нежели держать из последних сил без всякого смысла. Он проходит мимо людей, размышляя о несбывшихся мечтах и искренне радуется тому, что они все же не сбылись. Не всему положено сбываться. Минуя несколько кварталов, альфа забегает в знакомый подъезд, останавливаясь перед почтовыми ящиками, а после собираясь с мыслями глубоко вздыхает, чувствуя как трепетно подскакивает сердце, когда он опускает сложенный листок в одну из ячеек и напоследок улыбается счастливой улыбкой, наконец выполнив всё загаданное и удаляясь со спокойной душой навстречу новым возможностям. А где-то там на дне почтового ящика последний глоток его прошлой жизни, наполненной искренностью и самыми живыми чувствами, предназначенными для самого важного человека, любовь к которому по-прежнему лишь сильнее. «Дорогой, Гукк~и. Подходящего момента так и не нашлось, мы не успели поговорить о стольких важных вещах, хотя может оно и к лучшему… Я бы хотел попрощаться с тобой на хорошей ноте и запомнить тебя с твоей детской наивной улыбкой и живым взглядом. Знаешь, жизнь может измениться в любой момент и это просто очередной этап, который нам необходимо пережить, чтобы стать теми, кем мы являемся. Я не сожалею обо всем, что происходило между нами, потому что за все мои двадцать четыре года — ты был лучшим воспоминанием. Не всегда нужно оставаться с теми к кому ты привык, и порой нужно просто сбежать от всего и начать жизнь с нуля, доверившись судьбе. Я планирую это сделать как только закончу последний курс. В будущем я хочу уехать в Швецию на обучение, так что смело возвращайся в свою компанию, и знай, что теперь тебя там ждут и поддержат. Без тебя нам не хватало чего-то очень важного, и пусть меня там больше не будет, я всегда останусь в сердце каждого из вас. Я не сбегаю, а иду в светлое будущее, и, к сожалению, на этой развилке наши дороги расходятся. Но я всегда буду помнить нашу компанию, что стала мне настоящей семьёй. Ты ведь знаешь, как вы мне дороги, и может быть, через много лет, мы пересечемся в местном супермаркете, когда ты будешь покупать карамельки своим детям, а я забегу за очередной пачкой сигарет. Хотя нет, я планирую бросить :) Просто живи, Чонгук, живи так, как хочется только тебе, не слушай никого и иди своей дорогой, не опасаясь того, что с кем-то важным может быть не по пути. Я искренне желаю тебе самого наилучшего, бесконечного счастья и жаркой любви. Я навсегда останусь для тебя любимым хеном, к которому ты можешь обратиться. Я люблю тебя, Гук, черт, ты даже не представляешь, насколько сильно. И я отдаю эту любовь тебе, чтобы ты сохранил её для кого-нибудь особенного. Береги себя. Твой любимый Чимин-хён. 07.04.2020»