Колдун

И долго ещё обсуждали трапезники наболевшие дела: как быть с пленными татарами, какие преступные дела затаивали бояре мятежные. Вяземский стал разговорчивей и упомянул новгородцев, которых сам сатана подговорил присягнуть на верность литовцам. Прошёл не один час и царь, которому по ночам часто теперь снились кошмары, почувствовал глубокую усталость. Когда на дворе уже темнело и холопья зажигали новые свечи, осветившие ярко масляного цвета слюдовые окна терема, Иоанн отпустил своих любимцев. Вяземский и Малюта целовали руку его и удалились. Царь остался один. На дворе товарищи, которые с царём хлопали по плечу друг друга и смеялись вместе, теперь свирепо молчали. Некая сильная энергия разделила их, поставила на разные стороны. Они смотрели в глаза друг другу с тихой ненавистью и холодящим притворством. Они беспечно проводили время с Иоанном и знали, что когда один отсутствует, другой шепчет на ухо скверные домыслы. Однако теперь, когда тот, кого они ненавидели более друг друга был по велению государя далеко от царя и Слободы, что-то пробудило в них новые усилия бороться за любовь царя. Усилия эти без их же ведома объединились и породили связь, которая на время померила двух противников. Потому когда они прощались, Малюта похлопал по плечу Вяземского. - Глядишь, Афонька, в гору идём. - Так ведь и так на горе - пожал плечами Афанасий. Он чувствовал, что в последнее время Малюта сблизился с Иоанном, но отсутствие других препятствий смягчало его негодование. - Поживём - увидим. - заключил Малюта и сладко улыбнулся. Они коротко поклонились и разошлись по домам. Покои царя были мягко освещены свечами в глиняных горшочках, поставленных на широком подоконнике. Пол и стены устланы коврами, а над кроватью повешены пунцовые ткани светлых оттенков. Опочивальня напоминала вошедшему восточную горницу из детских сказок, но худо освещенная она больше походила на кладовую с богатым убранством. Со стен на царя смотрели многочисленные иконы и было столь много, что взгляд их невольно смущал каждого вошедшего своим непоколебимым давлением. Царь был уже в ночной сорочке. Длинные рукава ее покрыли его измученные руки и слабые колени, на которые он опустился перед Святой Иконой Богоматери. Отовсюду тянулась благоговейная тишина. Царь не открывал глаз, не смотрел по сторонам. Сердце его не стонало, мысли убыли спокойны. Тишину оборвал нарочный стук в дверь. Иоанн пошатнулся, но не ответил и не открыл глаз. Он знал, кто пришёл. То был Малюта. Постояв ещё пять минут, Малюта увидел как царь приподнялся с колен и приоткрыл очи. Только тогда он бесшумно проник в опочивальню и тихо затворил дверь за собою, как разумная мышь, вытаскивающая сыр из мышеловки. Малюта был хитер и изворотлив, то были его сильные качества. Иоанн повернулся к нему и поднял сухие веки, опухшие и покрасневшие от беспокойств и слез, рождённых ночными кошмарами и странными сновидениями, сулящими страшное будущее. - Малюта.. - добро сказал он - чего тебе, рыжий пёс? - Да вот, ключи принёс, батюшка.. - затрепетал Малюта под ласковым взглядом грозных очей господина. Он вообще не был рыжим, просто так уж пошло после того как Басманов вылил на него медовуху. - Давай их сюда. - царь протянул худую руку, в которую слуга вложил связку тяжелых ключей. Малюта кланялся. - Доброго сна тебе, отец наш.. Иван медленно подошёл к окну. Кивком головы он ответил Малюте и тот, не сводя глаз с государя, медленно приблизился к двери. Малюта опасался, что государь даст ему ещё какое указание, а тот не услышит, уйдёт слишком быстро. В последнее время желания Иоанна было тяжело разгадать. И вдруг царь, прикованный взглядом к дворцовой площади, произнёс. - Подожди, Малюта, есть дело для тебя. Малюта обрадовался, что сумел предугадать замысел владыки и молча похвалил себя за продуманные действия. Не глядя на него, царь продолжал. - Езжай сей же час к Фёдору. Скажи, мол, скучаю по нему. - и, ухмыльнувшись, добавил - Дельце для него сыщется. Всю радость Малюты как рукой сняло. Его обдало жаром, нижняя губа задрожала и оба кривых глаза вперились в точку. Он сделал над собой усилие, стараясь не выдавать своего негодования, выпрямился, чтобы ответить. - Будет здесь утром, если твоя милость попросит. - его губы скривились и чтобы Иоанн ненароком не взглянул на него, слуга согнулся в низком поклоне. Царь снова ухмыльнулся. Он отошёл от окна и не глядя на Малюту прошёл мимо него к кровати. Теперь вид у него был весел, казалось он намеренно издевался над своим подопечным и это доставляло ему удовольствие. Забравшись под одеяло, он сказал - Ну! Чего стоишь! Иди скорее, исполняй царскую волю. И Малюта, от злости начавший икать, еще раз низко поклонился и поспешно покинул покои господина. Иоанн укрылся пышным покрывалом. Улыбка сошла с лица его. Перед ним стоял Федор и, громко смеясь, взмахивая руками, шутил над Малютой, над Вяземским и над всеми, кого мог только вспомнить. Когда-то Иоанну эти шутки нравились и он от души смеялся. Сердце его на миг сжалось, но ведение рассеивалось, в потемневшей комнате Иоанн готовился спокойно уснуть. А в пришлую ночь, Федя приснился ему и то, и предшествующее сновидения были похожи. «Завтра дай бог он будет здесь - и будь что будет..» - подумал царь, положив свою голову на пушную подушку. Через минуту он уже уснул. *** Малюта, задыхаясь примчался на подворье Вяземского, силой загреб посиневшего от страха холопа и процедил сквозь зубы: - Доложи хозяину, Скуратов пришёл. Новость недобрая у меня. Тотчас холоп скрылся за стальными воротами и через мгновение перед Малютой стоял Вяземский. Он держал свечу, которая тускло освещала высокий лоб и покрывающие его кудрявые волосы. Голубые глаза его будто-бы покрылись инеем, сердце предчувствовало недаладное. Вообще Вяземский, любивший причесываться перед сном вечером напоминал бабу в детородном возрасте. Ещё говорят он немного припудривал себе щеки и нос, ссылаясь на натуральный румянец. Жил он один и если бы отсутствие других поводов, слухи давно бы же начали слагаться. Увидев загнанного Скуратова, он выпрямился, и, приняв вид гордого бурундука, внимательно посмотрел на него. - Какой черт тебя принёс, Гриша? - сказал он, немного картавя. Такая уж природа была у князя. И Малюта дал волю мучавшим его чувствам. - Дело дрянь, Афонька! Рано нам было радоваться. - глаза его сверкнули от злости - царь приказываете Федяшу приволочь сюда! Вяземкий сначала даже немного растерялся, но тут же взял себя в руки. Он криво улыбнулся и вдруг разразился громким хохотом. Малюта в недоумении уставился на него. Князь продолжал смеяться. - Да что ты, право, как больной.. - Малюта уже терял терпение. - Ах ты дурачьё! Было бы чем меня побеспокоить! - Вяземский откашлялся. Холодный воздух обдал его лицо и освежил разум. - у нас с Федькой дельце не замято.. А ты что? Палач Иоаннов! Чего тебе бояться! Малюта задумался. - Так ведь правду говорят, что он колдует.. Афанасий прищурил оба глаза и снова расхохотался. - А ты.. а ты - твердил он не в силах побороть смех - оказывается колдунов боишься? Так знай, что нету колдовства! Нету! Все выдумки проклятые! Он вдруг замер и на румяном лице его сверкнула злая ухмылка. - Выходит, бог нас любит.. - рука князя мягко опустилась на Малютино плечо, что заставило последнего вздрогнуть от такого нежного жеста. - это нам пойдёт на руку, ты не волнуйся, Гриша.. «Тьфу, молокосос недоношенный..» - бормотал Малюта, уходя от князя. Когда они разошлись, на дворе стояли сумерки. В свете зажженных факелов поблескивали купола церквей, белизной крестов отливавших на темно синем небе магические силуэты пасхальных звёзд. Повсюду царила мгла Слободского раздолья. Стаи птиц пролетали в вечерней голубизне и где-то за горизонтом ещё различались разлившиеся мальковые лучи умирающего солнца. В вечерней тиши пробил колокол. Мимо церкви проскакал всадник в чёрных одеждах. То был Малюта, который попрощавшись со своей супругой, тотчас седлал коня и отправился в дальнюю дорогу.