Колдун

Через степи сквозь озера и луга уже второй день, насвистывая весёлую частушку скакал подвыпивший Васька Грязной. Ночью он не сомкнул глаз, но местами останавливался и, закинув высоко саблю над головой, пугал мирных прохожих, которые бросали возки и тележки и кидались врассыпную. Василия хохотал от души. Рысью теперь подходила лошадка его к именитому храму - Сергиевой Лавре. Старейшая церковь с ветхими обрядами, боязливо открывала перед Василием свои высокие почти дворцовые двери. Он, нехотя слезая мерина, грубо схватив изнуренную дорогой лошадь под уздцы, с наглой полуулыбкой направлялся прямо во двор монастырской обители. А что это было да место! Нетронутое немилостью Иоанна, оно стояло как высокая башня над бескрайним болотистыми полями сырой, серой местности. Незамысловатая, но изящная и торжественная роспись куполов и стен главных церквей влекли проходимцев внутрь, а внутри каждого встречала благодать в виде бессмертно прекрасных картин и старинных икон, которым и иностранные путешественники не знал цены. Туда и держал путь истосковавшийся по житейским нежностям Грязной, неопрятный, немытый, одетый просто. Двери распахнулись и он молча сунулся внутрь беспечного убранства неописуемой красоты храма. Внутри все готовились к богослужению: одни накрывали столы, хлопотали о цветных скатертях и белом хлебе, какой пекли только в монастырских пекарнях, другие тряпками сбивали в железные коробки ещё тёплый воск с посвешников и лампадок с благоуханным маслом. Грязной бесцеремонно пошёл вперёд вдоль зала, в своей одежде оставаясь практически незамеченным в связи с общей суматохой: те, что примечали известного в округе за злодейства опричника, шатались в стороны, при этом глядя вслед душегубу дерзко и непокорно. Около алтаря, весело беседуя о чем то с молодым послушником, хлопая своего подопечного по плечу, стоял батюшка Авдотий, грузный и висковаоый священник с лукавым, сдобным лицом. Заметив стремительное приближение к нему незнакомого гостя, он оборвал слово молоденького пастыря и резко посмотрел на Василия. Грязной, тем временем, уже стоял вплотную к священнику. С явной долей панибратства опричник отвесил низкий поклон внимательно наблюдающему за ним Авдотию. - Здравивуй, отче - начал Грязной - вот и свидились мы с тобою, отец небесный.. Побледневший от гнева Авдотий жестом приказал мальчику удалиться. У того, казалось, ноги уже подкашивались от беспокойства и лицо побагровело от вида пьяного опричника. Священник встретился с ним взглядом и, укоряюще сдвинув брови, произнёс: - Ещё бы столько же не увидел бы тебя - бросил он в лицо усмехнувшемуся Грязному - говори, с чем приехал? Зачем здесь божьих людей пугаешь? Грязной оскалил зубы в неприятной улыбке. Казалось, нетерпение опричника нарастало: на лбу его выступили капельки пота. Он повёл плечами и, с притворной лаской взглянув на Авдотия, продолжил. - Не по своей воле я здесь, батюшка.. - он скорчил горькую ухмылку - это же царь нас посылает.. - Я жду приказа. - отчетливо сказал Авдотий, заложив руки. Он свысока смотрел на опричника, стараясь напугать его своим видом. - А я чем не приказ, а, отче? - поборов легкое раздражение улыбнулся Василий. - Кромешник! - Авдотий громко топнул ногою - а не царский приказчик! - Так слушай же приказ! - Грязной повысил голос - Не буду! - Авдотий смело подошёл к Василию и посмотрел в его затуманенные очи - езжай, и не возвращайся без письма мне от царя батюшки! Нетерпение медленно обволакивало поплывшие от пьянки черты лица Грязного. Он оскалил зубы и двинулся вперёд на святого отца. От неожиданности высокий, большой Авдотий в недоумении отшатнулся. Грязной практически прижал его к алтарю. - Царь приказал мне.. - улыбаясь, шипел он - взять у вас вещицу одну.. Батюшка вздрогнул. Сразу догадавшись о чем пойдёт речь, он в страхе опустил глаза. Василий, видя его смущение, только улыбнулся. - Та вещица у вас - спрятана, и царь просит распахнуть двери тайника и дать мне то, что просит милость его.. - Сему не быть.. - сделав над собой усилие, тихим голосом ответил священник. - для чего царю-аспиду священная реликвия понадобилась! Тут Грязной рассвирепел и схватил Авдотья за ворот. - А мне донести на тебя, как царя назвал, а? Но тут не выдержит и сам Авдотий. Он силой свой ворот и, пошатнувшись, крикнул служивым, которые давно уже наблюдали за сценой их разговора. - Вяжите змея! Тут же самые смелые монахи кинулись к опричнику с голыми руками. Это были сильные мужики, закалённые монастырской жизнью в чёрном теле. Но Василий оказался быстрее. С гневом выхватив нож он, скупо перекрестился и бросился на четырёх мужчин, не приметивших его орудия. Когда точным движением он ударил служителя в бок и расписной ковёр обогрелся малиновой ртутью, Авдотий в ужасе вскрикнул - Остановись! Не смей, проклятый! Устрашенные монахи, замершие в испуге, глядели на тело истекающего кровью, поражённого насмерть брата, стопившись неподалёку от Авдотия. Доселе никому не приходилось видеть кровь в храме. Гнев душил сердце священника, но он, тяжело дыша снова заговорил - Злочинцы.. аспиды проклятые.. - глаза его налились красными пятнами - я посылаю анафему тебе и детям твоим, безумец! Грязной отер короткий серебристый кинжал о полон своего скудного одеяния и холодно окинул взглядом монахов. - Если вы не вынесете мне, чего прошу - он постучал пальцем о глянцевую поверхность лезвия - одним не расплатитесь.. Батюшка уже еле стоял на ногах. Двое служителей подбежали к нему, чтобы держать его большое тело навесу, но он отмахнулся от них. Встряхнув головой, Авдотий произнёс: - Братия.. бог ведает, что делаю я это из любви к вам, из страха за жизни ваши - губы его задрожали, но он мягко перекрестился - да будет так, как он сказал.. Ларец вынесите сюда, братия.. Бодрыми песнями зазывали вечер птицы, кружащие в небе над головой опричника, который бережно неся под боком злосчастное сокровище скакал вперёд сквозь засыпающую природу, оставляя за себя прекрасную обитель с золотыми куполами, сверкающими окнами. Довольный собой, Грязной думал лишь о том, как опохмелиться. - «Успею к царю, уж опоздать не посмею.. - он приговаривал про себя - потрапезничать не грех!» Вскоре уже стемнело, опричника занесло в сырую чащу. Холод и промозглый воздух подремали в нем желание найти лачугу, где можно передохнуть и найти съестное. Начался сильный ветер и в тёмной синеве свободного неба заискрились слезинки дождя. Дорога привела опричника к мелкому кабаку, зарытого вдалеке от дороги. В маленькой избушке, грязной и плохоосвещенной, за столами сидели пара постояльцев, по виду мужиков хмурых, неопрятных, а вокруг хлопотала старуха и ещё молодая девица. В углу, накинув чёрный плащ, сложив руки на столик где стояла еле тронутая пинта, сидел какой-то странник. Грязной, не обращая внимания на постояльцев, сел за ближний стол и бросил рядом мешок с реликвией. - Эй! Старуха! - крикнул он перепуганным женщинам - скорей неси мне сбитню! - Да, барин мой хороший.. - защебетала старушенка и отправила за горючим веснусяасютвю девку. Грязной откинулся на спинку стула и прикрыл глаза. День выдался тяжким, он долго скакал туда - сюда и, казалось, сейчас даже не мог пошевелиться.. Он вдруг заметил, что кто то к нему идёт. Василий вздрогнул, его рука беспокойно сжала мешок, а глаза враждебно уставились на непрошеного гостя. К нему, сверкая шёлковей мантией, подошёл странник. Василий не заставил долго ждать. - Чего надо, любезный? - зашипел он, пытаясь разглядеть лицо человека под низко спущенным капюшоном. Пришедший коротко кланялся. - Здравия тебе, Василий - начал он при первом же слове обескуражив собеседника. Василий приоткрыл рот от удивления. - Ты.. откуда.. - Василий Грязной, позволь мне сесть с тобой и поведать, зачем пришёл я к тебе - с такими словами странник опустил подол мантии и сел напротив опричника. Он откинул капюшон, открыв лицо полностью. Андрей сидел против Грязного и своим ясным взглядом внимательно изучал его застывшую фигуру. Василий тем временем сдвинул брови и враждебно приблизился к Андрею. Тот был спокоен. - Ну, - опричник раздраженно повёл бровями - я жду, молодец.. - Я знаю твоего отца, Василий - Андрей улыбнулся, тоже подавшись вперёд - хотел узнать и его сына, спросить, почему кручинишься, Васюша.. - Какое дело тебе, погань! - глаза Василия сверкнули горькой злостью - папаша... пусть лучше держится от меня подальше.. - А матушке твоей что передать? - холодно взглянул на него Андрюша. Василий осекся. Мозги его начали просыпаться, а сам он думал, что если незнакомец и правда знает и отца и мать его, то донести им может, что сказал ему в похмелье. Родителей Василий чтил, как позволяло его худое сердце, понемногу любил только их и царя. Он испытующе посмотрел в глаза молодому человеку и ответил ему: - Кто ты - не ведаю, но ступай отсюда, коли жизнь дорога - и после добавил - если и правда знаешь отца, скажи, что скоро их навещу.. Девица поднесла опричнику серебряный кубок, с поклоном поставила его на стол и поспешила уйти. Василий уставился на хмелящее зелье тупым, потерянным взглядом. Наступил час, которого так жаждал Андрей. - Если позволишь мне, боярин, я кое что сделаю для тебя Зная, как опричник может отреагировать на слово «колдовство», Андрей решил промолчать. Василий ещё враждебнее посмотрел на него. - Ты что, глуховат? - заорал он - я сказал тебе - проваливай! Но Андрей уже успел прошептать пару магических слов и провести рукой над чашей. Хмель в ней на миг загорелся изумрудным огнём и тут же погас. Грязной вытращил оба глаза. - Выпей, любезный мой, питье стало слаще, чего бы ты не пил. Грязной и воспротивился бы предложению незнакомца, но вдруг почувствовал, что какая то неведомая сила тянет его к кубку с зельем. Не в силах побороть силу, он взял в руки кубок и отпил из золотой чаши серебряной, густой жидкости. Все внутри него задребезжала от нежного чувства, навеянного сладким питьем. Василий знал, что не пил ничего лучше этого хмеля за всю свою жизнь. - Ну как? Нравится тебе мой хмель, добрый человек? Одурманенный, пьяный Василий закатил глаза перед гостем. - Ничего ещё.. ни разу.. Вдруг рассудок его помутнился и все вокруг почернел и расплылся. Опричник уронил голову на руки и уснул непробудным сном. Проснулся он спустя несколько часов, расталкиваемый двумя причитающими, охающими женщинами, роптавшими на свалившуюся беду с захмелевшим гостем. Увидив, что Грязной медленно приходит в сознание, они с глубоким облегчением вздохнули, всплеснув руками. - Батюшки! Очнулся! А мы уж думали, мужиков звать, чтоб вашу милость будить.. Грязной сначала растеряно покачал в разные стороны, столы убедиться, что силы возвращаются к нему. Голова раскалывалась от начавшейся боли, а пальцы рук отказывались пошевелиться, онемевшие во время глубокого помутнения. От незнакомца и след простыл. Только поставленный рядом стул напоминал опричнику о их недавней встрече. Воспрянув духом, Василий попытался податься к столу. Вдруг глаза его вспыхнули, внутри что-то с силой грохнулось и мысли в помутневшей голове зажглись лихорадочным огнём. Начиная задыхаться от страха, Василий с вытаращенными глазами судорожно полез под стол, опрокинув остаток вина. Когда руки его нащупали холщовый мешок, а в нем - заветный ларец, сердце Грязного чуть не остановилась от счастья. Жизнь его, которая полностью сосредоточилась теперь в мешке, сохранила свой смысл, вселила в него прежнюю беспечность. «А если что и украли - то пусть царь батюшка со святошками разберётся. Уж они то заслужили..» - с мрачным удовольствием рассудил криводуший Василий. Опустошённый напрасной тревогой, измученный ночными прикльчениями, Василий крепко сжал в руке мешок и глубоко вздохнув откинулся на спинку стула. - Эй.. хозяюшки.. - ласково обратился он к застывшим старухе и девушке - несите ещё чего.. выпить на дорогу. И с улыбкой Василий наблюдал за всполошившимися женщинами, наливавшими ему новый кубок хмельного..