***
Комната встретила Гермиону тишиной. На кровати лежало, вытащенное Джинни, новое платье для приема. Проведя по мягкой ткани рукой, Гермиона заклинанием отправила его в шкаф. Произошедшее в кабинете казалось нереальным, будто не было его губ, целующих ее, не было его рук на талии. Но она знала, что это не было галлюцинацией или сном. Она провела рукой по губам, словно пытаясь понять, не изменилось ли в них что-то, но буквально через пару секунд одернула себя. «Он просто срывается на мне. Сама же видела его вчерашнее состояние.» - пробормотала она себе под нос. Он срывался по-малфоевски, властно и грубо. Будь то ссора в коридоре или поцелуй. Этот парень все годы старался выбить ее из равновесия и глупо было бы полагать, что пара недель нормального общения и даже взаимной «терапии» могут что-то изменить. И сейчас ей стоило изучать книги, которые Малфой оставил в ее распоряжении. Так что девушка забралась на кровать и открыла тяжелый том, стараясь выкинуть из головы все посторонние мысли. Час она вчитывалась в рукописный текст, стараясь цепляться за малейшие детали, которые могли бы оказаться значимыми. Но ничего. Завитушки складывались в слова, которые никак не хотели давать ей хоть тонкий намек. От отчаяния хотелось плакать. Приступы периодически бывали, а тот, который случился день назад и вовсе ужасал. Ведь стало ясно, что это заклятие действовало не только физически, но и давило на психику, что было по-настоящему пугающим. Она читала про камни, высасывающие магию, про амулеты, дарующие иммунитет к укусам оборотней, про кольца, медленно отравляющее владельцев, но ничего из этого не было похоже на ее случай. В окно постучал филин. Красивая белая птица влетела в комнату, стоило девушке открыть створку. Он протянул записку и небольшую колбу. Гермиона быстро проверила ее на наличие следов простых чар и, убедившись, что все чисто, взяла в руки. Красивым ровным почерком на ней было написано: «Грейнджер, Нотт прав. Новая порция будет готова только через два дня, а пока выпей то, что завалялось в моих запасах. Твое проклятие, конечно не бытовое, но посмотрим как оно повлияет на симптомы. Д.М.» И все. Никаких намеков на случившееся. Что ж, значит Малфой сделал вид, что ничего не было. Но зелье он прислал. И от этого в груди почему-то чаще забилось сердце. Девушка проверила пузырек еще парой простейших заклятий, хотя и не сомневалась, что отправителем был именно Драко Малфой, и выпила зелье залпом. Проверять всю почту вошло в привычку, когда после победы их завалили записками, письмами, поэмами и даже альбомами. Все они проверялись, ведь могли прийти не только от доброжелателей, но и от недругов. Так это вошло в список военных привычек, которые стали неотъемлемой частью жизни. Гермиона невольно усмехнулась, подумав о том, что такие заклинания использует даже чаще бытовых. На душе от этого становилось как-то тяжело.***
Блейз Забини стоял у озера и смотрел на воду, гладь которой только что нарушил камень, брошенный им же. Волны расходились кругами. И после каждой волны шла еще одна. Камня уже не было, а вода все не успокаивалась. Череда нападений на усадьбы аристократов настораживала. Во многом из-за того, что было совершенно не ясно, кто и какие цели преследует. Они вывезли из поместья все ценные вещи в Грингортс, а с темной магией его мать никогда не хотела иметь дела.По крайней мере в явном виде. Так что он был спокоен. В крайнем случае за себя. Но у него была Пэнси, на душе у которой явно скребли кошки. Было видно, что ее что-то мучает, девушка стала более замкнутой, совсем как в год, когда в Хогвартсе хозяйничали Кэрроу. Блейз и сам не понимал как можно быть настолько фанатичными, хотя они были не одни. Таких было много: тех, кто шел за безумным полукровкой за идею чистоты крови, что уже само по себе было абсурдом. Крэбб был таким, хотя быть может он просто был глуп. Но Блейз помнил, что когда услышал от Драко о смерти Винсента ему стало не по себе. Тот хоть и был злым и туповатым, но он не заслуживал такой страшной гибели. Хотя шла война и глупо было думать о таком. Ведь если думать так о каждом, можно было свихнуться. Остались и те, кто сейчас активно играл роль, чтобы выжить, но в душе искренне верил в свое превосходство. Не только слизеринцы. И зная это, Блейз жил и старался быть всегда готовым к тому, что ему попытаются вонзить нож в спину. Причем ждать этого можно было по сути от кого угодно, разве что кроме Пэнси и, пожалуй, Драко. Впрочем, Малфой, казалось, ждет ножа в спину абсолютно ото всех. Пэнси… Были времена, когда они не особо ладили. Она была умна и всегда четко умела просчитывать ситуации. Ему бы было интересно поговорить с ней о ярых фанатиках Лорда, но такие темы не обсуждались. Пэнс всегда была аристократкой до мозга костей и курса до шестого его это дико бесило. А еще она постоянно вилась вокруг Малфоя, нарушая их и без того хрупкий союз. Возможно она отчасти была виновата, в том, что они не могли назвать друг друга друзьями. По крайней мере в общепринятом понимании этого слова. Но было в ней и то, что он полюбил. Возможно упрямо поджатые губы или морщинки, которые появлялись возле глаз, когда она хмурилась, а может умение по-аристократически держаться даже в трудные времена. Если подумать, то и сейчас, когда она снова боялась за жизнь близких, Пэнс умудрялась прекрасно играть свою роль на публике: глуповатая и не заботащаяся ни о чем вокруг. Блейз усмехнулся, девушка настолько виртуозно играла роль, что временами он и сам чуть ли не начинал ей верить. И возможно, если бы не было этих встреч в пустых аудиториях, он бы действительно купился. Но там, наедине с ним, в его объятиях, когда их тела сливались воедино, она была настоящей. И они долго сидели в пустых аудиториях, возвращаясь в гостиную после отбоя, чтобы как можно дольше не надевать свои маски.***
Элоиза Нордвин сидела на кровати, закрывшись синим пологом от соседок. Руки дрожали, когда девушка перелистывала страницу. Ее усадьбу ограбили утром, а она вынуждена была сидеть в Хогвартсе и просто мириться с мыслью о том, что ее дом уже не прежний. В письме мама написала, что нападавшие сожгли все северное крыло. И от этого было вдвойне больней. Потому что там была комната, которую Элоиза любила больше всего в старинном родовом особняке. До отбоя еще было время, поэтому, не выдержав, шестикурсница вскочила с матраса и вышла из комнаты, никак не отреагировав на удивленно-сочувствующие взгляды девушек, с которыми делила спальню. Нужно было успеть. Коридор, еще один, поворот, темная лестница, проход под гобеленом, еще пара поворотов, и она оказалась в библиотеке. Облегченно выдохнув, она поняла, что не ошиблась. Александр Колдстоун, склонившись над пергаментом дописывал эссе по трансфигурации. - Алекс. Я рада, что ты здесь. - Решимость девушки начала таять, уступая место волнению, которое почти всегда охватывало ее в присутствии этого Гриффиндорца. - Элоиза? Ты выглядишь взволнованной. Что-то случилось? - Он тут же отложил в сторону незавершенное эссе, а в его глазах появилась тревога. Отчего все внутри девушки перевернулось. - Алекс, я... Дело в том, что эти нападения... Это все-таки случилось. И они сожгли часть моего дома. Никто не пострадал. Но я просто не могу. - Девушка не выдержала и впервые за этот бесконечный день из ее глаз полились слезы. Парень встал со своего места и заключил хрупкую когтевранку в свои объятия. Эта девушка вызывала в нем чувства, которые Александр никогда раньше не испытывал. Ему хотелось оберегать ее всегда, просто быть рядом. Так и сейчас хотелось показать, что она не одна. - Я не могу оставить это просто так, Алекс, просто не могу. Я должна понять почему. Происходит что-то ужасное. Я боюсь за маму. - Всхлипывая, она крепче прижалась к парню, о чьих объятиях так давно мечтала, но вот уж точно не при таких обстоятельствах. - Мы не оставим, Лиз, ни за что. - гриффиндорец успокаивающе поглаживал русые волосы девушки и понимал, что действительно готов ей помогать.***
К удивлению Гермионы приступов почти не было. Прошло три дня с момента принятия зелья, а ее руки начинали трястись только один раз, да и то не очень сильно. И это радовало, давало хоть какую-то надежду. Малфой прислал записку о встрече в кабинете рун. И в восемь она была на месте. - Грейнджер.- Он готов был поклясться, что она ухмыльнулась в его манере. - Малфой. - Словно не было того поцелуя. Настолько нереальным он сейчас казался. И Гермиона внутренне ругала себя за то, что так много о нем думала. - Нашла что-нибудь? - Небрежный вопрос. - Нет. - Такой же ответ. Словно они говорили о погоде. - А зелье? - В этот момент его голос выдал заинтересованность. А Гермионе пришлось напоминать себе, что он волнуется за нее исключительно как за подопытного кролика. - Помогает. - ей показалось, что он как-то облегченно выдохнул. Но лишь на секунду. - Что ж, будем искать дальше. Я возьму «Темнейшие тайны магического мира», а ты «Ежедневник проклятых». - Девушка лишь кивнула в ответ. Погрузившись в чтение, она не чувствовала на себе изучающего взгляда серых глаз. Грейнджер как всегда внимательно смотрела в книгу. Периодически она сосредоточенно хмурилась, доходя до описания какой-либо уж больно темной вещицы, наподобие кубка времени или камня порабощения, но буквально через пару секунд, морщинки разглаживались. И это было так привычно. Драко действительно неплохо ее изучил за последнее время: он знал, когда она проведет рукой по волосам или изменит позу, или покрутит стопами, чтобы их размять. Парень и сам не заметил, как запомнил все эти детали, они сами по себе въелись в его память. И сейчас, когда он уже не был на эмоциях, ему от одного взгляда на ее губы снова хотелось почувствовать их вкус. Он встряхнул головой, словно выкидывая эти мысли из головы, и углубился в чтение. Стрелка настенных часов медленно ползла к полуночи, когда взгляд Малфоя все же зацепился за циферблат. - Грейнджер, а ты не боишься быть пойманной Филчем? - Парень произнес это с легкой издевкой. - Неужели ты и правда думаешь, что меня теперь пугает нарушение школьных правил? - Гриффиндорка усмехнулась. - Да уж, Грейнджер, сдаешь позиции. - Он достал из кармана мантии флягу, в которой плескались остатки огневиски. Сделав глоток, он молча протянул напиток девушке. К его удивлению, та взяла флягу, лишь пожав плечами. Ему хотелось выпить с того момента, когда все полетело к чертям. Когда он начал чувствовать отчаяние и страх матери, которые она старалась скрыть в письмах, когда понял, что помогать Грейнджер вошло в привычку, что он стал зависеть от их общения. Когда перестал чувствовать ледяное безразличие к этой упрямой гриффиндорской девчонке. - По какому поводу пьем? - По голосу чувствовалось, что ей не так уж и важен ответ. В последнее время девушка жила в постоянном напряжении, что служило причиной сильной моральной усталости. - Поминаем твою законопослушность. - Поздновато. - Она свесила ноги с парты и посмотрела на него. - Правда? А мне казалось, вы не так уж многое в своей жизни нарушили. - Не тебе судить, Малфой. - ответ прозвучал чуть грубее, чем ей хотелось. Гермиона сделала большой глоток обжигающей жидкости. - Мы много чего нарушали. И школьные правила после этого ничего не значат. В ответ юноша лишь пожал плечами. Едва ли эта Гриффиндорка понимает каково это применять запретные заклинания, пытаясь заключить сделку со своей совестью и убедить себя, что ты делаешь это ради своей семьи. Забрав у нее флягу и сделав пару глотков, Малфой все же решил начать очередной сеанс их своеобразной терапии. - Ты не представляешь, что значит накладывать на человека непростительное. - Высказал Драко вслух свои мысли. Ему хотелось увидеть на ее лице непонимание, быть может страх от осознания того, что он и вправду их использовал. Малфой смотрел на ее волосы, которые отливали рыжим в неровном свете факела. - Ты не знаешь, что значит в открытую идти против закона. И я сейчас не беру в счет закон о маггловских выродках, как его когда-то обозвали. Я накладывал Империо дважды, и от обоих раз ощущения не очень. Этот стеклянный взгляд никогда не был мне по душе. А о Круцио вообще молчу. - Вместо ожидаемой реакции- испуга, ужаса, непонимания - на ее губах лишь появилась усмешка. Он хотел сказать что-то еще, но она его прервала. - Ошибаешься. - Подняв глаза от пола, она столкнулась с заинтересованным взглядом Малфоя. Он был красив в полумраке комнаты. Его скулы эффектно выделялись освещением, а волосы, спадавшие на лицо, создавали интересную игру теней. Сейчас его красота была какой-то опасной, но в то же время не ледяной. - Мы использовали Империо. - Она никогда никому об этом не рассказывала. До сих пор она боролась со своей совестью, понимая, что без этого заклятия им было не справиться, но все же это было тяжело. Осознать, что ты, пусть и на короткий промежуток времени, лишил человека воли. - Зачем? - Между бровей парня появилась складка. Ее ответ его ошарашил. Снова. - Когда грабили Гринготтс. Это было необходимо, чтобы нас пропустили. - Она гордо вскинула подбородок, словно бросая вызов. - Как вы вообще это провернули? В облике кого ты туда зашла? - Малфой был не глуп, и девушка уже готовилась к похожему вопросу. - Беллатрисы Лестрейндж. После поместья у меня оказалась ее палочка. Признаюсь, это было странно. - Она протянула руку к фляге и снова сделала глоток. - Мы использовали Империо, потом столкнулись с заклинанием Пламенной Руки и чарами умножения, а потом, - Она замерла, понимая, насколько невероятно будет звучать дальнейшая фраза, но алкоголь уже ударил в голову, позволяя расслабиться, поэтому девушка, с усмешкой закончила. - Улетели на драконе. - Вы сделали что? - Вопрос заданный спокойным тоном не сочетался с глазами Малфоя, в которых было недоверие. Девчонка опять удивила. И возможно даже куда серьезнее, чем в прошлые разы. Но одновременно с удивлением, пришла и непонятная злость за то, что она после пыток его тетки почти сразу полезла в самую гущу событий. Его всегда бесили выскочки. - Да уж, это второй по странности полет в моей жизни. - Гермиона сделала еще два глотка. - Расширенная фляга? - Спросила она, не нуждаясь в ответе. - А какой первый? - Тема полетов была близка Малфою, но для него было сложно представить нечто более странное, чем передвижение на драконе. И снова их диалог вызывал острый интерес. - Фестрал. На пятом курсе. Я их тогда не видела. - Последняя фраза была произнесена тихо и обреченно. Он промолчал, не зная что ответить. Так они сидели и по очереди делала глотки, не желая напиваться, но доводя себя до того состояния, когда мысли становятся легче. - Спасибо за зелье, кстати. - Не за что. - Чертова Грейнджер смотрела ему прямо в глаза своими карими омутами. Зачем? Зачем она это делала? И он пропал, понял, что не сдержится, не сможет подавить желание, которое оказалось развязано тем количеством алкоголя, который он выпил. Нет, он не был пьян, он был лишь свободен от неких оков, которые едва ли дали бы ему сделать то, что он сделал через секунду. Гермиона так и осталась сидеть на парте, а он подошёл к ней вплотную. И снова поцелуй. На этот раз властный, опьяняюще желанный. Она ответила сразу, не оттолкнув, чем еще больше разожгла в нем огонь. Ее руки, которые она закинула ему на плечи, прошлись по напряженным мышцам, а ее губы, слегка обветренные, но такие податливые, раскрылись чуть сильнее, позволяя ему углубить поцелуй. Рубашка Грейнджер казалась лишней в те мгновения, и он выправил ее из брюк, получая доступ к нежной коже спины. Девушка еле слышно застонала ему в губы. Немного отстранившись, Гермиона посмотрела прямо в глаза парня: зрачки были расширены, выдавая желание. Она подняла одну руку чуть выше, запутывая пальцы в его волосах, и это стало нажатием на спусковой курок. Малфой снова накрыл ее губы своими, властно и немного грубо. Он почувствовал, что Грейнджер подняла его рубашку и теперь ее рука лежит на его оголенной пояснице. Парень опустил руки на бедра девушки и придвинул ее на край стола. Она лишь выдохнула от неожиданности. Верхние пуговицы ее рубашки уже были расстегнуты, давая доступ к ключицам, во впадинках у которых играли тени факелов. Ее кожа была очень бледной, почти как его, а руки холодными и мысль о том, какого почувствовать прикосновения этих пальцев к сосредоточению его возбуждения сводила с ума. Наклонившись к ее шее, он поцеловал чувствительную кожу, слегка прикусывая, отчего Грейнджер сильнее притянула его к себе. Стоило ему приподнять голову, как девушка в ответ приникла к коже на его шее, оставляя влажную дорожку. Она целовала его иначе: нежно, почти невесомо. Руки Малфоя гладили ее бедра. И это было сумасшествием, но таким желанным и необходимым для них обоих. Когда он сделал полшага вперед и она сквозь ткань брюк почувствовала силу его желания, Грейнджер внезапно отстранилась, тяжело дыша. - Что мы делаем, Малфой? - Она сказала это шепотом, словно боясь нарушить тишину класса. - Я не знаю, Грейнджер. - Он ответил честно, потому что и правда не знал. - Мы… мы должны остановиться. - Теперь гриффиндорка смотрела в сторону, избегая прямого зрительного контакта. - Это неправильно. Как только парень сделал шаг назад, она слезла со стола и, быстро взяв свою сумку, вышла из кабинета. Сердце все еще учащенно билось, когда она остановилась в одной из ниш. Гермиона понимала, что это ненормально, неправильно, но в то же время часть ее жалела, что они остановились. Хотя… Так было нужно, и Гермиона четко это понимала. Нельзя так сильно спешить, особенно если не знаешь, есть ли у Малфоя чувство, которое робко зарождается в ее душе. Пьянящее, новое и такое неправильное. Страсть. Запретная и сладкая.***
Чертова Грейнджер, только она могла так уйти, словно опомнившись, вспомнив о внутренних табу. Ну конечно, он же не Уизли, почему-то о мысли о Грейнджер и этом рыжем идиоте стало тошно. Малфой усмехнулся: докатился, ревнует грязнокровку. Вот только, правда ведь ревнует, а значит и ощущает что-то. Страсть. Это знакомое чувство впервые охватывало его с такой силой, быть может потому что Грейнджер была не похожа на других. Все с кем он спал, не представляли загадки, они хотели этого также как и он, без всяких противоречий. А упрямая Гриффиндорка была ходячим противоречием, сложной загадкой, которая в последнее время занимала все его мысли.