И мир рушится

Гермиона зашла в ванную старост и включила воду во всех кранах. Она не была старостой своего факультета или школы, но получалось, что Гермиона и Джинни всегда знали пароль, как правило от Гарри, который, будучи капитаном команды, имел доступ. Девушка добавила в воду лавандовую пену и, аккуратно сняв одежду, погрузилась в бассейн. Тепло окутало ее со всех сторон, давая ощущение спокойствия и умиротворения. Малфой пошел в Выручай-комнату, а она свернула сюда. Малфой. Сколько мыслей в последнее время крутилось вокруг него. Девушка чувствовала, что он знает куда больше, чем показывает. И возможно именно из-за этого ощущения она тоже наложила Протеевы чары на кормушку. Гермиона ни на секунду не сомневалась, что Малфой на их стороне. Просто она поняла, что он слишком любит играть по своим правилам, не ставя в известность окружающих. Русалка на витраже звонко засмеялась. Гермиона мысленно вернулась к подслушанному диалогу. Нотт упоминал водоросли. Означало ли это, что Малфою пришлось погрузиться на дно Черного озера, чтобы приготовить то зелье? Неужели он ничего не сказал ей. И что это показывало? Как же все было запутано. Какую игру вел слизеринец? Чего пытался добиться? Она вынуждена была признать, что все ее попытки понять Драко Малфоя провалились. Когда она вылезла из теплой ванны и нехотя залезла в очищенную парой заклятий одежду, ее желудок с новой волной дискомфорта дал понять, что необходимо поесть. Девушка еще раз оглядела комнату и подумала, что старая ванна старост была менее уютной, чем эта. Раньше она располагалась на пятом этаже и выходила зачарованными окнами на лес, теперь же в свободные от витражей пространства были видны прекрасные горы. Такой вид нравился ей намного больше. Несмотря на то, что за окном уже стемнело, она сполна насладилась каменными гигантами. Выручай-комната открылась ей, как только она подумала о вчерашнем ее виде, и девушка зашла внутрь. На этот раз диван был несколько больше, а на краю лежал большой уютный плед приятного кофейного оттенка. На столе уже стояли блюда с едой, накрытые колпаками, удерживающими тепло. Малфоя в комнате не было, очевидно, он решил не терять время и принять душ этажом ниже.

***

Стоя под струями воды, Драко думал о том, что в последнее время в жизни стало куда больше неожиданностей. И, пожалуй, главной из них была Грейнджер. Он чертовски сильно хотел ее, настолько, что уже почти полгода не обращает внимание на других. А еще ему нравился ее острый ум. Грейнджер и правда вытянула Уизли и Поттера в их походе. И он уважал ее за это. И было бы глупо не признать, что он считается с ее мнением и не считает ее помехой в расследовании. Драко никогда не был дураком и не был склонен врать себе, именно поэтому признавал все эти факты. А еще он ценил всю иронию того, что судьба заставила его работать бок о бок с Поттером и семейкой Уизли. Впрочем, это сотрудничество даже можно было назвать продуктивным. Мысли вернулись к Грейнджер. Перед глазами всплыла ее улыбка, ее взгляд, то как она нерешительно взлетала на метле, то как она смеялась в коридоре после какой-то шутки Поттера. А потом возник еще более яркий образ вчерашнего дня. Малфой, чертыхнувшись, сделал воду более холодной. Он надел брюки, но вот свитер не стал, так как пройти было всего две двери, а эта часть замка всегда пустовала. Открыв дверь в комнату, он увидел Грейнджер. Она сидела на диване, обогнув который, он понял, что девушка сняла джинсы и ее ноги не прикрывает ничто, кроме слегка длинного свитера. Черт, а она умела его заводить. - Испытываешь мое терпение, Грейнджер? - Она засмущалась, но гордо выпрямившись встретилась с ним взглядом. На лице парня была фирменная ухмылка, а в глазах что-то необычайно притягательное. - Давай есть, а то все остынет. - Как ни в чем не бывало заявила девушка. - Приятного аппетита, Грейнджер. - В воздухе чувствовалось напряжение. Словно вот-вот пространство между ними мог пронзить очередной электрический разряд. - Приятного аппетита, Малфой. Ужин был съеден довольно быстро. Пустые тарелки тут же исчезли, а на столике возник ароматный чай. Но молодые люди не обратили на это внимания. Парень положил свою руку на оголенную ногу девушки и медленно провел ею вверх по нежной коже. Гермиона, не ожидавшая такого прикосновения, завороженно наблюдала за тем, как его пальцы исследуют кожу ее ноги, не поднимаясь слишком высоко, подразнивая и возбуждая. Она подняла голову и посмотрела ему в глаза. Малфой пододвинулся вплотную к Гермионе и аккуратно уложил на диван, устраиваясь рядом и проникая языком между ее губ. Его рука все же поднялась достаточно высоко, чтобы задевать самую чувствительную зону тела девушки. С ее губ сорвался первый стон.Поясница Грейнджер прогнулась, поддаваясь непроизвольному порыву оказаться как можно ближе к мужскому телу. Малфой, отодвинул кружевную ткань, кружась пальцами по нежной коже, заставляя девушку закрыть глаза, погрузившись в мир удовольствия. Он касался ее так, что сознание затуманивалось, оставались только ощущения, которых хотелось все сильнее и сильнее. - Не спеши. - Его шепот едва коснулся ее уха, когда она в очередной раз подалась бедрами навстречу его руке. Ему нравилось наблюдать за ней такой. Кудри Грейнджер разметались по диванной подушке. Ее закрытые глаза, подрагивающие ресницы, приоткрытые губы, с которых периодически срываются стоны - все это заводило его еще сильнее, заставляя желание нарастать. И вот она распахнула глаза, глядя в его лицо, на котором была ухмылка, и слегка прикусила нижнюю губу, пытаясь сдержать очередной стон. И Малфой ощутил, что его возбуждение нарастает, хотя он едва ли мог представить, какого это - желать кого-то еще сильнее. - Ты чертовски сексуально закусываешь нижнюю губу, Грейнджер. - Он ухмыльнулся, когда она, не в силах никак отреагировать на его реплику, все же застонала громче. Казалось, он чувствовал ее тело, потому что каждое его движение дарило ощущения, от которых разум девушки затуманивался. Еще несколько минут подобной ласки, и по телу Грейнджер прошлась дрожь. Она, расслабленная после пика наслаждения, даже не заметила, когда он снял с себя все лег между ее ног, которые она послушно раздвинула, желая продлить наслаждение и ощутить его внутри. И Драко не стал медлить, потому что сдерживаться больше не было сил. Грейнджер вновь сделала это. Она своими стонами, тем как прогибала спину, своими руками, губами и рваными вздохами заставляла его тело изнемогать от желания, а электрические разряды проходить по нервам. Малфой подался вперед, одновременно накрывая ее губы поцелуем. И они растворились в ощущениях. Ее руки сами собой обвились вокруг его шеи, пальцы запутались в светлых волосах, притягивая ближе, словно желая усилить контакт. Амплитуда и темп увеличились, подводя к парня к финалу, еще пара движений и он, лег рядом с ней тяжело дыша и притягивая девушку к себе, обнимая за талию. Когда дыхание успокоилось, Девушка, лежавшая к нему спиной и не открывавшая глаз, почувствовала невесомый поцелуй у основания шеи. - Ну а теперь, Грейнджер, выпьем чай. - Горячий шепот опалил ухо. Она почувствовала, что Малфой встал и, судя по всему, оделся. Тело все еще было приятно расслаблено, тем не менее она заставила себя открыть глаза и села, притягивая к себе одеяло и накрывая ноги. Малфой налил чай и сел рядом, протягивая слегка покрасневшей девушке кружку с ароматным напитком. К своему удивлению Гермиона узнала запах розмарина. - Малина-розмарин? - Она улыбнулась своим мыслям, все еще не до конца придя в себя, чтобы вновь скрывать эмоции, даже самые сокровенные. - Нравится? - Он слегка поднял бровь, ожидая ответа. - Мой любимый. - Честно ответила девушка. - В детстве мы с мамой заваривали его, когда погода на улице была особенно плохой. И когда я приходила после тренировки, она наливала мне этот чай, давала теплый плед и интересную книгу. И садилась в кресло напротив. Так мы проводили вечера. Мама выращивала малину. И у нас был ремонтантный сорт, дававший плоды почти до ноября. Так что первые холода мы встречали этим напитком.- Она не знала, почему так разоткровенничалась, но Гермиона просто чувствовала себя спокойно, ощущая руку Малфоя, обнимавшую ее за плечи. Она положила голову ему на плечо и смотрела на пламя в камине. - А мне после конных прогулок подавали чай с мятой. Мне кажется, я никогда не забуду этот вкус. Я заходил в поместье, и меня ждал домовик с большой чашкой. - Парень грустно усмехнулся, осознавая, что у него нет таких теплых воспоминаний. - Ты сказала тренировок, каких именно? - Танцы. Меня отдали на классический балет, когда мне было шесть. А потом, когда я уже училась в Хогвартсе, на лето я записывалась в студию на контемп. Впрочем, Малфой, едва ли ты знаешь многое про эти направления. - Ты права, не знаю. Зато теперь понятно, почему на Святочном балу у тебя не было проблем с танцем. - Он понял, что сказал лишнее только через секунду, когда она, отстранившись, заглянула ему в глаза. - Что ты имеешь в виду? - Казалось, после этого вопроса Грейнджер перестала дышать, ожидая услышать ответ. - Ну, Грейнджер, ты же умная. - Он усмехнулся. - Видимо, я тогда наблюдал за тобой, как, впрочем и половина школы. Заявившись с Крамом, ты произвела фурор, знаешь ли. Я тогда поспорил с Гойлом, что ты и пары танцев не станцуешь. Часть меня еще верила в какие-то стереотипы, и мне казалось, что у маглорожденной, хоть и умной, нет шансов полноценно вписаться в высшее общество, хотя бы из-за отсутствия должных манер. В то время я уже переосмыслил некоторые установки, дававшиеся мне в детстве, но - Усмешка парня была горькой. - все равно не думал, что ты, к примеру, можешь быть частью какого-либо приема. В тот вечер я понял, что вновь ошибся. И знаешь ли, Грейнджер, для четырнадцатилетнего меня это было очередной странностью этого мира. - Он говорил в типичной для себя небрежной манере, однако чувствовалось, что эта тема во многом была для него непростой. Часто переломные моменты становления личности человек вспоминать не хочет, стараясь просто не замечать, что они вообще были. Малфой же сейчас открыто говорил о том, что происходило в его голове. - Знаешь, я тогда правда думала, что могу почувствовать дискомфорт, так как никогда не была на балах. За день до этого Паркинсон сказала мне в коридоре, что у меня нет шансов не растянуться на полу. - Девушка улыбнулась. - Тогда это казалось таким обидным. Сейчас даже смешно, если честно. Потому что конец того года стал, пожалуй, одним из худших. - Улыбка сползла с ее лица, она вновь облокотилась на спинку дивана. - Когда Гарри появился из лабиринта, я осознала, что война началась, что случилось что-то ужасное. И это чувство, которое появилось еще до того, как я все узнала, оно было потрясением для меня. - Поверь, Грейнджер, для меня тоже. Я понял, что жизнь может измениться за пару секунд. - Парень выдохнул. - А потом, Грейнджер, я вернулся в Мэнор, который уже не был прежним. И впервые увидел отца после пыток. - Он осознавал, что оба они никогда не говорили таких вещей вслух, но, высказавшись, немного отпускали воспоминания, помогая самим себе не уйти в самокопание слишком глубоко. - А я приехала к родителям в мир, где мне казалось, что ничего не происходит, что все это было неправдой. И так хотелось в это поверить, но я знала, что не могу себе это позволить. А потом меня забрали в Орден. Там стало легче, потому что люди вокруг переживали то же, что и я. - Она взмахнула палочкой, заставляя чайничек подняться со стола и долить горячую жидкость в кружки. - Я помню, как подслушивали планы Ордена, пытались понять, когда привезут Гарри, обдумывали дальнейший ход событий. Мозг постоянно был чем-то занят, так что времени на апатию не было. - А я тем летом много летал. Полеты помогали. И Северус занимался со мной зельями. Я учился варить разные эликсиры, это тоже помогало. Но я знал, что рано или поздно меня ждет нечто ужасное. Впрочем, это была война. И было бы глупо ожидать чего-то другого. - Она слышала стальные нотки в его голосе, выдавшие твердую уверенность в сказанном. - И знаешь, Грейнджер, я тоже не мог позволить себе апатию. Было просто не до этого. - На самом деле это хорошо, потому что когда она накрывает, становится во много раз тяжелее. Ты просто не видишь смысла в борьбе, в которой участвуешь, все потери ощущаются больнее, потому что кажутся бессмысленными. Это чувство безысходности ужасно. - Она перебирала в пальцах кончик пледа. - В какой-то момент, наверное, когда мы планировали пробраться в министерство, меня накрыло. Я помню, как вставала каждое утро, пила чай или кофе, выбиралась по очереди с ребятами в Лондон под мантией, чтобы добыть очередную газету, прочитать об очередных жертвах. И мне казалось, что это просто какой-то кошмар, в котором я застряла. Изо дня в день одно и то же, когда знаешь, что задача почти невыполнимая, и понимаешь, что никогда не будешь достаточно готов. И я ненавидела все это. Каждый вечер на душе была такая пустота, будто я просто разучилась испытывать эмоции. Я иногда срывалась на Гарри просто за то, что он не туда поставил чашку или не сложил плед. На Рона за то, что в очередной раз сшиб подставку под зонты. Любые мелочи поднимали волну раздражения, которая сменялась полной отстранённостью. - Она говорила не для него, для себя, смотря на плед, зажатый в кулаке, на кружку, в которой был теплый ароматный чай. - И я помню то чувство, оно ужасно. Наверное именно поэтому, даже зная про проклятие, я не погрузилась в это состояние снова. - Ее голос стал тише. - Я просто не могу себе этого позволить. Я бы вновь срывалась на Гарри, Рона, Джинни. Снова бы не видела смысла ни в чем. Впервые они были близки к тому, чтобы открыто обсудить ее проклятие. Точнее эмоциональное состояние, вызванное им. Девушка просто поняла, что не может держать в себе, ей было необходимо выговориться. Пусть даже этим человеком был Малфой, пусть даже ситуация была странная, пусть даже это могло значить испорченный вечер. - Ты очень сильная, Грейнджер. - Сказал Малфой, после паузы. Почему-то говорить ей эти слова казалось каким-то правильным, у него не появлялось чувство, будто он заставляет себя произнести это. - Знаешь, я видел много людей в безвыходных ситуациях. На полу главного холла Мэнора. Замученных, плачущих, умоляющих. Некоторые держались стойко, но и их в итоге получалось сломить. Был только один парень, которого очень долго пытали, а когда вывели на собрание, он просто... - Малфой выдохнул, перед тем как продолжить. Это были одни из темнейших воспоминаний, которые хранила его память. - он послал Темного Лорда и рассмеялся, глядя в его лицо. Он умер с улыбкой на губах. - Наступила пауза. Наконец, Драко продолжил все тем же ровным голосом, однако девушка чувствовала, что ему нелегко. В этом был весь он. Всегда спокойный, о каких бы вещах ни говорил. Но Гермиона видела немного больше, чем он показывал. - Тогда я заперся в комнате вечером и вспоминал его лицо. Я видел эти глаза и эту улыбку. И я уважал его. И думал, смог бы сделать также. Смог бы достойно встретить судьбу? И, Грейнджер, я до сих пор не знаю ответа. А потом... - Он вновь замолчал, собираясь с мыслями. - Потом они схватили вас. И в какой-то момент я подумал, что тебя сломали. Но я увидел твои глаза, и на секунду вспомнил взгляд того парня. Да, ты молила Лестрейндж о пощаде, но не сказала ни слова. И потом в битве за Хогвартс, я видел, что все произошедшее тебя не сломило. И это показатель силы, Грейнджер. Такая сила есть далеко не у каждого. Поэтому я знал, что ты будешь бороться. И сейчас ты действительно готова это делать. Гермиона, которая все это время неотрывно смотрела в огонь, осознала, что по ее щекам струятся слезы. Она заметила, что крутит чашку в пальцах, рискуя разлить остатки чая, поэтому поставила ее на столик. - А толку в этой силе? - В голосе не было дрожи. Она умела ее сдерживать. - Он есть. И ты сама это знаешь. - Малфой словно озвучивал всем известные факты. - Ты готова бороться. И ты можешь победить. - Ее плечи слегка дрогнули. Парень отодвинул ее от своего плеча и взял одной рукой за подбородок, заглядывая в карие глаза, полные слез. - А вдруг я не справлюсь? - Прошептала она, выдавая свой страх. Она могла быть слабой с ним. Точнее она позволяла себе это. - Это вряд ли. - Его губы слегка дрогнули, а после накрыли ее. На этот раз нежно, даже успокаивающе. Гермиона чувствовала привкус слез. Она обвила его шею руками и прижалась к нему посильнее. Человеческое тело - поразительный шедевр природы: оно дает спокойствие, какое не способно дать ничто иное. Это поцелуй словно забрал все ее отчаяние, постепенно успокаивая. Малфой же чувствовал странное тепло в груди, никак не связанное с физическим влечением. Это было ощущение некой ментальной связи с человеком. Она слегка отстранилась и, стерев со щек мокрые дорожки, легла ему на грудь. Малфой, прижав ее к себе медленно лег на диван. Она была такой хрупкой. Парень задумался о том, что Грейнджер только что открылась ему, высказав страхи, которые скрывала ото всех. Почему-то от этой мысли в душе что-то переворачивалось. Драко взмахнул палочкой, гася свечи и приглушая камин. Темнота обволакивала, погружая в мир раздумий. - Завтра к привидениям? - Тихо спросила Грейнджер через минут пятнадцать, нарушая его цепочку мыслей, успевших уйти уже очень далеко. - На рассвете я трансгрессирую из замка. Думаю, ты поговоришь с ними сама. - Зачем? Ты же не собирался уезжать. - Да так, проверю одну теорию. - Фраза была сказана медленно, словно как раз в этот момент он и формировал теорию в своей голове. Комната погрузилась в тишину, нарушаемую лишь потрескиванием дров и дыханием двух людей, которые прошли через многое, но остались не сломленными, пусть во многом и искалеченными. - Доброй ночи, Гермиона. - Имя вырвалось само. Просто назвать ее по фамилии этим вечером показалось каким-то неправильным. И Драко знал, что это просто магия мгновения, которая рассеется утром, сменяясь привычным "Грейнджер", но тем не менее не мог сказать иначе. Этим вечером он ощущал в ней что-то родственное, как бывает, когда вы с человеком понимаете что-то, не открытое другим. - Доброй ночи, Драко. - Прошептала она в ответ.