И мир рушится

Забини перенес ее в свой особняк, откуда девушка переместилась на Гриммо. Они тут же созвали собрание. Гарри встретил Блейза у кофейни, откуда переместил его в дом номер 12. Малфой, который уже был посвящен в тайну, прибыл через камин. - Гермиона, что с твоей ногой?!- Джинни до этого не видела раны, так как подруга сидела на диване и ее нога была скрыта черной мантией, которую та сжимала в руках. Теперь же ткань съехала чуть в сторону, открывая вид на разодранные джинсы. - Попал камень. - Гермиона посмотрела на ногу. Она разрезала штанину заклинанием, чтобы иметь возможность рассмотреть рану. Зрелище было неприятное: синяк, который распространился на половину икры, и несколько глубоких царапин от острых граней. - Что произошло? - Малфой зашел в гостиную, осматривая присутствующих. Грейнджер уже была в своем облике. Она сидела, сжав в кулаке ткань мантии. - Теодор убит. - Она сказала это так тихо, что Гарри едва не переспросил на автомате. Джинни ахнула, прижав руки к губам. Рон плавно опустился в кресло, уронив голову на руки. Забини, который уже знал эту новость, поджал губы, а Малфой просто стоял как каменная статуя. - Как? - Наконец произнес он. - Бомбарда. - Гермиона видела боль, которая успела промелькнуть в глазах Драко. - Ты ранена? - Его взгляд остановился на тонкой полоске крови, которая прошлась от раны на голове по кромке волос, стекая куда-то за ухо. Повреждение на ноге девушка вновь закрыла темной тканью. - Не сильно, наверное. - Она не чувствовала боли. Гермиона все еще не до конца осознавала произошедшее. - Давайте решим, что делать, а потом разберемся. - Нужно забрать тело Тео. - Забини больше не сдерживал слезы, которые просто катились по его щекам. - Я отправлюсь туда через час. Их там точно не будет. - Как они вас нашли? - Рон оторвал голову от рук и посмотрел на подругу. - Я не думаю, что специально. Человек сказал Тео, что он не ожидал встретить того во время миссии. Это не было слежкой. Возможно он куда-то шел. Он вызвал подкрепление, когда узнал Нотта. Потом один из двух, прибывших на его вызов, хотел кинуть Аваду, но второй его остановил. Думаю, только из-за того, что тот услышал, как Блейз назвал меня по фамилии. Конечно, он сказал это тихо, но это единственное нормальное объяснение. - Скорее всего у них приказ не убивать Грейнджер. - Забини был согласен с версией гриффиндорки. - Гермиона, - он посмотрел в ее глаза. - это хотя бы было не зря? - Оберег у меня. - Девушка показала браслет, обвязанный вокруг запястья. Забини кивнул и, не говоря больше ни слова, направился к двери. Джинни беззвучно плакала, а Рон сел рядом с сестрой, обнимая ее. - Пойдем наверх. - Тихо сказал он ей. Оба видели состояние Гермионы и понимали, что той нужно дать пространство. Если она захочет, она придет к ним сама. - Гермиона, нужно тебя вылечить. - Гарри подошел к подруге. - Только лучше не я, у меня практики в этих заклинаниях почти нет. Могу позвать Джинни, но она, похоже, не в том состоянии. - Я помогу. - Малфой сделал шаг в ее направлении. Он оставался спокойным, но Гермиона видела, что на самом деле это не так. Гарри просто кивнул. - Пойду принесу Джинни какао. Гермиона, ты будешь? - Гермиона слишком хорошо знала друга, чтобы понимать, что он будет винить себя. Будет проходиться в голове по их плану и думать, что он мог бы изменить, чтобы этого не случилось. - Ты не виноват. Это был его план. И это была личная месть того человека. - Друг в ответ лишь кивнул и скрылся в дверном проеме. Гермиона смотрела в серые глаза, пока Малфой шел к дивану, на котором она сидела. Он опустился на колени на бежевый ковер у ее ног, увидев, что она закрывает мантией рану. Девушка застыла, когда его руки забрали у нее ткань и отбросили в сторону. - Черт, Грейнджер. Ты же в курсе, что это выглядит плохо? У тебя может быть трещина. - Приятный холодок от его палочки коснулся кожи. Одной рукой он придерживал ее ногу снизу, а второй направлял кончик палочки вдоль поврежденной икры. - Драко, мне жаль. - Прошептала она. - Мне так жаль. - Он потерял друга этим вечером. Потерял человека, занимавшего не последнее место в его жизни, но сидел перед ней на полу и накладывал диагностические чары. - Мне тоже. - Устало сказал он, наконец сбрасывая маску. - Тео был лучшим другом Блейза. Ему тяжелее. Я с ним мало общался в последний год. - Он сжал губы, сосредоточенно рассматривая показатели возникшей диаграммы. - У тебя трещина. - Костерост в сумке. - Она призвала бисерную сумочку, лежавшую в кармане мантии, которую он недавно отбросил. Девушка всегда носила ее на задания, но в этот раз она не смогла им помочь. - Акцио костерост. - Пузырек прилетел ей в руку. Грейнджер поморщилась и выпила залпом содержимое склянки. Малфой произнес какое-то неизвестное ей заклятие, после чего синяк на ноге стал зеленовато-желтым, будто с момента ранения прошло несколько дней. - Что это за заклятие? - Любопытство никуда не исчезло, какой бы убитой Гермиона себя не чувствовала. - Меня научил Снейп. Предполагаю, что это его изобретение. Гермиона просто кивнула. - Кто такая Меган? - Вопрос вырвался сам собой. Она просто чувствовала необходимость знать. - Меган? - Малфой нахмурился. - Тео думал, что я - она, когда умирал. - Гермионе хотелось лучше понять парня с голубыми глазами, который ушел с улыбкой на губах. - Не может быть... - - Пораженно произнес Малфой. - Она училась в Хогвартсе. Они когда-то встречались с Ноттом, а потом он узнал, что она не придерживается взглядов чистоты крови и порвал с ней. - Он задумался после этих слов. - Слишком демонстративно. Черт, мы должны были догадаться. В голове были десятки мыслей. Драко впервые понял, когда и почему Тео изменил свои взгляды. И он осознал, что не был рядом с другом, когда тот, как выяснилось, пережил тяжелейшую потерю. Винил ли Драко себя? Нет, он не был чертовым Поттером. Молчание было выбором Нотта. Просто он чувствовал горечь потери, которая стала еще более яркой. - Она погибла, да? - Гермиона не нуждалась в ответе, но Драко все равно кивнул. Гермиона была разбита. Она видела искреннюю любовь в глазах Тео, когда он смотрела на нее, думая, что она - Меган. Как можно было любить так? Любить до последнего вздоха. Любить спустя долгое время после потери. Кем бы ни был оставшийся для нее загадкой Теодор Нотт, он был хорошим человеком. Девушка горько усмехнулась от этих мыслей. Как можно так любить? Будто она сама не чувствовала этого сейчас. Она смотрела на его руки, в его глаза. И понимала, что она, как и Нотт, уходила, неся в себе эту любовь. Малфой стал ее личным наваждением. И умирай она на пыльной брусчатке, ей бы тоже хотелось видеть взгляд этих серых глаз. Гермиона понимала Нотта куда сильнее, чем ей хотелось бы. И от этого было больно, но это позволяло чувствовать себя живой. Малфой поднялся с ковра и сел на диван. - Наклони голову вправо. - Тихо произнес он. Девушка сделала то, что он сказал. И, почувствовав волну его магии, неожиданно вскрикнула от боли. - Прости, там был кусок стекла. Небольшой, но его нужно было вытащить. - Все нормально. - Не могла же она сказать ему, что в душе раны были куда сильнее.

***

Почти неделю спустя Джордж Уизли появился на пороге ее квартиры внезапно. Гермиона, посмотрев в глазок, сначала даже не поверила своим глазам, пока не услышала ответ на контрольный вопрос. - Привет, я рада тебя видеть. - Она улыбнулась, обнимая друга. - Привет, я пришел передать тебе кое-что. Был тут накануне в одном штабе Ордена. В общем-то это было строго запрещено... - Протянул парень, падая на бежевый диван. - Но ты же знаешь, что я приравниваю это к указанию к действию. Кстати про действия. - Он взял с маленького столика конфету, которая лежала рядом с кружкой кофе. Гермиона улыбнулась. Джордж Уизли был, наверное, единственным человеком, которому было дозволено такое по-хозяйски небрежное отношение к ее квартире. - Что про действия? - Она села на кресло, демонстративно взяв кружку и оставшуюся конфету со стола. - А я думал ты гостеприимная. Ты же хорошо знаешь, как я люблю чужую еду. - Он поднял одну бровь. - Подлила ли ты мой рождественский подарок Филчу? - Джордж, ты вроде тоже хорошо меня знаешь. - Она закатила глаза. - Я этого бы не сделала. - Ну вот... - Разочарованно протянул он. - Но я оставила его на видном месте в гостиной с запиской. И думаю, даже знаю, какие неугомонные третьекурсники его найдут. Джордж рассмеялся. По-настоящему. И девушка, не сдержавшись, присоединилась к нему. Отчего-то, стоило Джорджу Уизли войти в квартиру, атмосфера в ней менялась. Он будто нес с собой удивительную легкость. Гермиона впервые почувствовала, что тяжесть, лежавшая на сердце, слегка отступила, даря ей эти пару минут искреннего веселья. В голове всплыли слова Рона про улыбку. Она не предавала папу. Но почему-то улыбка тут же сменилась подступившими слезами. Она будто забыла на минуту о случившемся. Могла ли она? Джордж увидел перемену ее настроения и похлопал рукой по дивану рядом с собой. Он вновь был серьезен. - Прости, я просто сама не своя. - Гермиона села рядом с другом, позволяя тому обнять себя за плечи. - Я понимаю. Честно, ты всегда казалась нам с Фредом самой адекватной частью вашего трио, которая спасала нашего безголового братца и Гарри от эпического провала. - Он уткнулся носом в ее волосы. Джордж часто делал так с Джинни, когда та плакала после какой-либо неудачи. - Когда Фреда не стало, я не мог собрать себя. Но я всегда знал, что должен жить. Он часть меня. Всегда ею будет. Как и твой отец - часть тебя. Он не уйдет, если ты отвлечешься от мыслей о нем на пару минут, на день, да даже на неделю. Он будет жить в твоем сердце. И ему будет приятнее, если он не станет причиной по которой ты перестала быть собой. - Он замолчал, чувствуя, как трясутся плечи девушки. - Держи. - Он протянул ей конверт, который достал из кармана. - Не говори никому, что я его достал, иначе придется подлить тебе в кофе что-нибудь в качестве мести. Гермиона взяла конверт. Она узнала почерк. Узнала бы его из тысячи. Письмо от мамы. Не говоря ни слова, она открыла его, пробегаясь глазами по ровным строкам. "Доченька, Я очень тебя люблю. Ты сделала все, чтобы мы были в безопасности. Ты не виновата, не смей винить себя. Я горжусь тобой. Горжусь тем, какой ты стала. Ты сильная, Гермиона. Всегда такой была. А когда ты вернула нам память, мы поняли, что ты еще сильнее, чем мы могли думать. И пусть я не рядом с тобой сейчас, я знаю, что ты борешься. Папа любит тебя. Я знаю, он смотрит оттуда, следит и заботится. Он с нами. Он жив в твоем сердце. И ты живи, девочка моя. Я не знаю, когда мы увидимся. Мне сказали, что пока это опасно. Но это не важно. Между детьми и родителями особая связь, помнишь? Это правда. Я просто это чувствую. Мы с тобой имеем право на счастье, потому что папа этого хотел. Я не могу тебя обнять, но могу сказать, что обязательно сделаю это. Позже, когда мы увидимся. А это ведь обязательно случится. А пока ты должна сделать все, чтобы тебе было, что мне рассказать. Чтобы твои глаза светились во время того, как ты будешь говорить о пережитых счастливых мгновениях. Каким бы темным ни был мир вокруг, мы сами можем зажечь свечу. Я люблю тебя, Мама" На письме были следы от слез, и Гермиона только добавляла новые, но на душе стало легче. Это было настоящее свидетельство того, что мама жива, что она в порядке, что она верит в нее. И тогда Гермиона впервые почувствовала это. Она должна жить. Жить во что бы то ни стало. Ради папы. Ради его жертвы. Ради маминых морщинок у глаз, которые появляются от улыбки. Ради этого письма и сотни других, которые они еще напишут друг другу, пока Гермиона будет путешествовать по миру. Ради уютных вечеров, которые она должна подарить маме, когда они наконец снова смогут быть рядом. Она будто вынырнула из-под толщи воды, жадно глотая воздух и понимая, что должна плыть, чтобы вновь почувствовать почву под ногами. - Спасибо, Джордж, спасибо тебе. - Она не могла передать словами, насколько важным было то, что он сделал, но он и так все понял. Когда Джордж ушел, Гермиона схватила лист пергамента со стола и написала пару строк. Уже сегодня Медичи прочтет, что она готова рискнуть, если не найдет других вариантов.

***

Ближе к вечеру Гермиона трансгрессировала к хорошо знакомым воротам. Малфой на этот раз переместился к ней сам, не прося эльфов ей открыть. - И что же тебе понадобилось, Грейнджер? - Он задал этот вопрос, слегка наклонив голову набок. - Книги, Малфой. - Почему я не удивлен? - Он усмехнулся, распахивая перед ней ворота поместья. Гермионе действительно нужно было прочитать больше информации про кровь оборотней и вампиров, но сейчас это было лишь предлогом. Ей хотелось быть рядом с ним. Какая-то ее часть все еще злилась за тот поцелуй, при помощи которого он влез ей в голову. Другая ненавидела за поцелуй с Бенар. Но сейчас ей нужно было не свихнуться. Нужно было цепляться за человека, который стал так нужен, что без него боль ощущалась в сотни раз хуже. Он был не только ее якорем, он был ее спасением. Неправильно. Противоречиво. Больно. Все это было про ее чувства. Но впервые Гермионе было плевать, даже когда здравый смысл кричал, что это не лучшая идея, и если в результате ритуала у нее получится избавиться от проклятия, то каждая их встреча будет вспоминаться с болью, потому что ей придется выдрать его из своего сердца. Ведь их сказка не могла быть со счастливым финалом. Пока она была обречена, мыслей о будущем не могло быть. Не было нужды мучиться от неизвестности и осознания того, что придется отпускать. Но если бы у нее появился шанс, тогда это было бы больно. Однако ей было плевать. Пусть она потом через всю жизнь пронесет это чувство. Сейчас ей нужно было ощущать себя живой. Нужно было цепляться за эмоции, чтобы не утонуть и продолжить бороться. Она шла к нему, зная, что каждый шаг приближает к разрушению. И все равно не могла остановиться. Завтра она могла возненавидеть себя за эту слабость, но это завтра могло не наступить для нее никогда. Даже если все получится и она сможет жить, даже тогда, она запретит себе жалеть. Как только они зашли в дом, Малфой остановился. Девушка уже хотела сделать первый шаг, но он ее опередил. Своим телом он прижал ее к стене коридора, наклоняясь к ее губам. - Я слишком близок к тому, чтобы свихнуться, Грейнджер. Останови меня. - И его губы накрыли ее. Целовать его после этих слов было извращенным видом мазохизма. Она нужна была ему, чтобы остановить от сумасшествия, он же был ее личным безумием. Та ее ложь, брошенная ему в лицо, чтобы не выглядеть обиженной глупой девочкой, была прямой противоположностью правде, которая разрывала душу. И сейчас, даже когда Малфой сказал ей прямо, что ему просто нужно забыться, она лишь прижала его ближе. Она целовала его яростно, выплёскивая все чувства, что скопились внутри нее. Он подхватил девушку, заставляя обнять его ногами, прижимая к стене. Ее прямая юбка оказалась собрана на талии. Грейнджер прошлась по его шее, оставляя легкие укусы, которые тут же обводила языком. Он впитался ядом в каждую клеточку ее тела, вынуждая желать его еще сильнее. Малфой, воспользовавшись контрацептивными чарами, отодвинул в сторону мешавшее сейчас белье, резко заполняя ее собой. И Грейнджер вскрикнула в его губы, а он впитал в себя этот звук, заставляя мозг запечатлеть его в памяти. В этот раз все было не так как прежде. Она всхлипывала с каждым его толчком, кусала его шею, мочку уха, нижнюю губу. Страстно, яростно. Грейнджер не была его в то мгновение, она будто продолжала борьбу, впиваясь ногтями в его плечи сквозь тонкую рубашку, вскрикивая от слишком резких толчков, смотря в его глаза, закусывая нижнюю губу и запрокидывая голову. Он почувствовал, как ее мышцы начали сокращаться. Малфой не позволил ей утянуть его вслед за собой. Вместо этого он вышел из нее, вызывая очередной всхлип из-за того, что задел самую чувствительную точку ее тела, и трансгрессировал, перенося их обоих в его спальню. Гермиона сделала шаг назад и опустилась на кровать. Малфой последовал за ней, ложась рядом. Их губы снова нашли друг друга. Он начал расстегивать пуговицы ее блузы. Одну за одной. Медленно. Мучая тем самым и ее и себя. Грейнджер же была менее терпелива, быстро справившись с его рубашкой, она начала стягивать ту с его плеч. И он отстранился, чтобы сбросить ненужную вещь на пол. Вернувшись к ней, он поцеловал ее в шею, спускаясь все ниже и ниже, проходясь по коже, которой только что касался пальцами, расправляясь с пуговицами ее одежды. Грейнджер выдохнула, когда он дошел до живота. Руки Малфоя взялись за поднятую юбку, и он начал медленно снимать ту с девушки вместе с нижним бельем. Как только вещи оказались на полу, он поцеловал внутреннюю сторону ее бедра, заставляя Грейнджер выгнуться и вцепиться рукой в его волосы. Выше и выше. Он дразнил ее, не доходя до самой чувствительной точки. Это было пыткой. Так сильно хотеть его. Невозможно так жаждать кого-то. Но когда его язык коснулся клитора, Гермиона задохнулась от нахлынувших ощущений. Она стонала, извивалась, кричала, пока не почувствовала приближение нового оргазма, однако Малфой отстранился. Он посмотрел прямо в ее глаза, нависая над ее телом, и вошел в нее, заставляя выкрикнуть его имя прямо в губы, которые вновь накрыли ее.

***

Утром Гермиона проснулась, когда Малфоя уже не было рядом. Она бросила взгляд на время - девять утра. Ей было пора идти, если она планировала зайти в свою квартиру. Она усмехнулась. Хотела сумасшествия? Что ж, она его получила. Она не знала, сколько раз выкрикивала его имя этой ночью. Она знала лишь одно. Он был ей нужен. И что бы это ни было, ошибкой оно точно не являлось, поэтому какая бы боль за этим не последовала, сейчас она чувствовала себя живой. На тумбочке была записка: "Будь у входа в Менор в семь. Я нашел новую информацию." И Гермиона пообещала себе, что на этот раз правда поищет что-то про оборотней и вампиров. Впрочем, она не была уверена, что сдержит слово.

***

Гарри напрочь отказался отмечать свой День Рождения. Слишком мало времени прошло с момента смерти Нотта. Всего неделя, за которую каждый из них написал по три рапорта и объяснения произошедшего. Все они были эмоционально измотаны. И Гермиона не могла винить друга за то, что тот просто хочет оказаться где-то очень далеко вместе с Джинни. Поэтому Грейнджер просто трансгрессировала на Гриммо к десяти утра и вручила другу подарок. Долгие теплые объятия были нужны им обоим. Когда они пили чай с тортом, переданным Молли Уизли, в дверь раздался тяжелый стук. Кингсли ограждал их от контактов с Орденом, объясняя это опасностью распространения информации, поэтому до выяснения обстоятельств дела они оказались в вынужденной изоляции от всех, кто имел отношение к Ордену Феникса. - Кто это? - Гарри, достав палочку, направился в коридор, откуда через мгновение послышался громкий голос их друга. - Гарри, с праздником. Я это... Испек такой же. Даже не помял в этот раз. - Хагрид вошел в кухню, ударившись головой о низко висевшую люстру. - Мерлиновы соплохвосты! Кто ж так низко-то люстры делает? Полувеликан поставил на стол большую коробку, в которой был ярко-розовый неровный торт с еще более кривыми буквами: "С Днем Рождения, Гарри". - Как на одиннадцатилетие. - Гарри улыбался. Искренне. Гермиона всегда поражалась способности Хагрида поднимать настроение. Друг мог это сделать даже в самые темные времена. - Спасибо, Хагрид. - Как у тебя дела? Как там Хогвартс без нас? - Рон отрезал большой кусок торта и отлевитировал его на тарелку именинника. - Да все хорошо. Только это... Коня-то крылатого помните? Сбежал один. Вот оно как. Тот что буйный был. Я ж даже расстроился, ведь я ж вернуть их обещал. Да вот Олимпия сказала, что не страшно это. По ошибке двоих отправили, должны были только одного - спокойного. А этот второй вечно и от них бегал. Так что она думает, что он вернется. - Это точно не твоя вина. - Поспешила успокоить друга Гермиона. - Спасибо, Гермиона. Где-то час они пили чай, обсуждая разные мелочи, после чего Хагрид поднялся из-за стола. - Мне пора. Я вообще это... Не должен был сюда заходить. Но не мог не поздравить. Попрощавшись с лесничим, ребята вернулись в гостиную. - Знаете, - Гарри сел в кресло. - когда все закончится, мы должны выбраться в маггловский Лондон на весь день. Просто побродить по улицам и съесть по огромному мороженому. Может даже в кино сходить или в парк аттракционов. - Поддерживаю, что бы последнее словосочетание ни значило. - Рон призвал с кухни их кружки с чаем.

***

Ровно в семь Гермиона трансгрессировала к Менору. Сердце колотилось как бешеное. Она пять минут перед выходом пыталась стереть с лица глупую улыбку. Сейчас важно было разобраться с ритуалом. Она должна была найти книги. Но как же чертовски сильно вновь хотелось оказаться в его объятиях. Малфой не появился сразу. Миппи тоже не трансгрессировала, чтобы ее встретить. Гермиона разглядывала узорчатые ворота, думая, что было бы, если бы она сама попыталась их толкнуть. Наверняка древняя родовая магия. Пробовать девушка не собиралась, но отметила про себя, что нужно спросить Малфоя. Хлопок трансгрессии раздался внезапно. И Гермиона вздрогнула, думая, что Драко застал ее врасплох, появившись за ее спиной, а не за створками ворот. Она обернулась, но там был не Малфой. Мужчина в маске держал в руках палочку, в то время как второй создавал щит. Самым паршивым было то, что они успели ее обезоружить, застав врасплох. Гермиона закричала, когда путы Инкарцеро оплели ее, заставив упасть на землю, напоровшись бровью на острый камень. Двое мужчин подхватили ее, снова придавая вертикальное положение. И тогда она увидела его. Серые глаза встретились с карими. Малфой просто стоял в тени деревьев и смотрел на то, как ее затягивают в коридор аппарации.