flashback-1995
— Я вас ненавижу! — я с кулаками бросаюсь на близнецов, готовая рвать и метать все на своем пути. Они снова строят из себя великих шоуменов в самый неблагоприятный момент. И брезгливые шуточки во время собраний Отряда Дамблдора я им не собираюсь прощать, хоть тресни. — Ты нас обожаешь, Грейнджер, не ври! — Фред даже не думает отступать и подходит ко мне сам, вызывая на дуэль взглядов. Слишком самоуверенный. — Стала бы ты тратить столько сил на неинтересных тебе людишек? — Джордж отличается меньшей уверенностью и оглядывается по сторонам с выискивающим что-то взглядом.Смотри мне в глаза, когда я хочу подвесить тебя с братцем за уши.
— Да еще и с повышенным чувством собственного достоинства! — Как вообще можно шутить в такое время? Вы здесь, чтобы суметь защитить себя от темной магии, а не смешить нас! — старший близнец лишь опускает руку на мое плечо и похлопывает, сковывая буйные жестикуляции. Я скидываю его руку одним движением, ощущая горячий след под рукавом свитера.Это я горю от злости и твоего безнравственного поведения.
— Не будь такой серьезной, мисс злюка. — Как можно жить, не умея поднять себе настроение, — вот, что поистине страшно! — Вы неисправимые… — я только поднимаю указательный палец, собираясь проткнуть им грудь кого-нибудь из них, как Фред вскидывает руки с театральной гримасой ужаса. — Ой, нет, нет! Фордж, нам пора линять, пока Грейнджер не закатила истерику. — Не конфисковала все, вплоть до наших подушек! — И не написала мамаше! Братья почти держатся за животы от смеха, и мне не остается больше ничего, кроме как покинуть их отвратное общество. И пытаться восстановить дыхание, закрыв глаза и считая до десяти. — Брось, Герм. Это их призвание — выискивать тоску и разбавлять ее красками. Будь проще, — парень врывается на моей «девятке». Ты совершенно не вовремя. Я тяжело выдыхаю и, сложив руки на груди, с опаской посматриваю на выход. — И ты с ними заодно, Гарри. Быть проще — оказаться на поле боя с пробитым черепом. Быть проще — не успеть удрать от ищеек Волан-де-Морта. Быть проще — больше никогда не иметь возможности засмеяться. — Быть проще… — Они идут сюда! — Дин вываливается из дверей, наблюдение за которыми я бросила, погруженная в вязкие рассуждения. Я машинально хватаюсь за палочку и стараюсь унять колотящееся в страшных натугах сердце. — Бежим! — ученики срываются с мест, словно ударенные молниями, и Гарри тянет меня за руку куда-то в гущу страстей. Он хочет скорее выбраться с остальными. Он не хочет быть пойманным. И не должен быть. Поэтому я вырываю кисть из кольца его пальцев. — Иди вперед! Я сейчас! Пульс отдается в ушах отчаянными ударами грома, срывая башню, но рассудок не привык меня покидать: я вижу, как кто-то оставил свои сумки в страхе быть взятым с поличным и совсем не позаботился о том, что вычислить всех по личным вещам будет проще простого. Недальновидность — истинный порок. Поток студентов медленно редеет в дверях, и я трясущимися руками колдую, пряча все, что только можно, в один из тайников в стене. Рон упал туда однажды, не справившись с заклинанием. Я радуюсь тому, что в таких глупых ситуациях он остается полезным. — Ты сошла с ума? — Уизли хватает меня за плечо, разворачивая к себе. Его лицо омрачает непривычная тень, на разъяснение которой у меня нет времени. — Ты все равно не успеешь. — Значит, останусь здесь, — я уверенно отворачиваюсь и продолжаю зачистку. Буду выкручиваться, как смогу. Я спиной чувствую чужое присутствие в комнате и боковым зрением ловлю скорые попытки Фреда мне помочь. Я не удивляюсь. Было бы странно, начни он сейчас паясничать. — Ты права, здесь отличные шторы. Они спрячут наши задницы, пока мы не найдем более подходящий случай ретироваться. — Все ушли? — чьи-то шаги становятся все отчетливее, но я себя утешаю. — Джордж им поможет. А нам лучше… Парень тянет меня за локоть к подоконнику и прикрывает нас обоих алой занавесью. Дверь тяжело ударяется о стену, почти выбитая кем-то одним ударом. Я вздрагиваю и закрываю рот ладонью, но следом немного успокаиваюсь: Фред поддерживающе сжимает мои плечи и, кажется, дышит немного сбито. Однако он держится молодцом, и я желаю себе того же. — Эти малолетние революционеры поплатятся! — каблуки Амбридж отбивают похоронный марш. Стоит ей пройти мимо нас, я неосознанно пячусь, сильнее прижимаясь к Уизли. В нашем положении очень душно. Я бы с удовольствием подышала свежим воздухом. — Их давно пора прижать к стенке! — Согласен, мэм! Очень сложно вывести Поттера и его шайку на… разговор. Но однажды они будут исключены из Хогвартса, — голос Филча доносится с противоположной стороны. Значит, они прошли внутрь и исследуют комнату, как минимум, взглядами, стараясь зацепиться хоть за что-то. — И справедливость восторжествует, — я снова съеживаюсь, но только сглатывая смешок.«Справедливость», дорогой Аргус, вы, кажется, с чем-то перепутали.
Услышав близкое шипение миссис Норрис, я нахожу руку близнеца, крепко в нее впиваясь тонкими пальцами, — я отрицательно машу головой, давая ему понять, что… — Мы в самом дерьме, — шепчет он и неожиданно подхватывает меня за талию. — Держись крепче. — Посмотрите-ка… За тонкой стеной моих плотно стиснутых век разворачивается самый настоящий спектакль. И я все еще не в курсе, как отчаянно буду расхваливать этим вечером фейерверки близнецов, позволившие скрыться нам от гнусных ищеек.end of flashback-1995
Салли пообещала рассказать о моем новом неприятном опыте Теччеру, и уже выйдя из душа, я обнаружила терпеливо ждущего хозяйку филина за неприкрытым шторами окном. Разворачивая письмо, я была готова буквально ко всему, но злости все же не сдержала: — Отлично. Отдыхай. Набирайся сил. Работай на Уизли. Эти выражения никогда даже помыслить вместе нельзя, не то что поставить в одном абзаце, неугомонные вы детективы! Однако выход оставался один: вникать в устройство рыжего бизнеса. Совать свой нос туда, куда не следует, и быть чуточку проницательнее в компании тормозящего умственную деятельность высокого обстоятельства.Ты обстоятельство, Фред, а не причина. Имей в виду.
В доме было тихо, время открывать магазин настало бы только через пару часов, и сами близнецы, скорее всего, досматривали десятый сон, мирно посапывая в подушку. А я решила действовать. Несколько интересующих меня комнат, включая место, где близнецы проводят основные исследования, даже не нуждались в Алохоморе, будучи открытыми. Сперва это казалось безответственным поступком, но толка в них, как оказалось, не было никакого. Зачем запирать, если нечего прятать, конечно. Мне даже удалось пролистать все многочисленные дневники Уизли, обнаружив, на удивление, много интересного и почти ничего смертельно опасного. — Ваши блевательные батончики всегда стояли у меня поперек горла, мальчики. Но сейчас вы превосходите сами себя. Я с долей благоговения осознала, как близнецы выросли за время ведения своего теперь уже довольно успешного бизнеса. Разработки стали масштабнее и, судя по тому, что я увидела, больше не несли столько когда-то разъяряющих меня угроз общественности. Ко многим зельям имелась добрая парочка антидотов, и официальный список ранжирования всех изобретений по степени их опасности оказался утвержден Министерством. Особого доверия это не вызывало, но о чем-то говорило: близнецы никогда не относились к тем, кто будет вымаливать почестей коленопреклонением. Значит, в их случае все законно. Парни добились цели радовать мир собственным существованием, о чем всегда беззаветно мечтали, и пообщавшись с ними всего пару дней после такого долгого отсутствия, я не нашла причин для беспокойства. Может быть, из своего прежнего к ним доверия. Может быть, из нежелания сомневаться в людях, с которыми меня связывали крепкие узы. Может быть, сомневаться в них куда больше было до физического неприятия болезненно. Страница с зельем правды мне также попалась, но и в ней я не заметила ничего подозрительного кроме отсутствия точных ингредиентов. Многие из них были перечеркнуты, заменены или добавлены впоследствии, но точный состав, видимо, определился в процессе его создания и еще не был задокументирован. Я разложила все записи по их законным местам и вышла, тихо прикрыв за собой дверь. — Утро доброе, — меня слегка дернуло от постороннего звука. Обернувшись, я нашла старшего близнеца, застрявшего на полпути по лестнице, и щеки зарделись от того, с каким интересом он остановился на моем бедре, экстренно спасенном его заботливым братцем. — Доброе утро, — как-то скованно. — Что-то ищешь? — он неуверенно продолжил подниматься ко мне на второй этаж, отчего смутил еще больше. — Решила осмотреться. И заодно подумала, что было бы неплохо приступить к работе… После секундного молчания Фред пару раз кивнул и, засунув руки в карманы, облокотился о перила: — Да, хорошая идея. Мы собираемся кое-что изучить… Если хочешь, ты можешь присоединиться. Когда речь шла об исследованиях, я всегда поднимала обе руки. И этот случай вовсе не был исключением, пусть мне и пришлось бы проявить особое усердие, чтобы скрыть излишнюю ими заинтересованность. И еще сохранить репутацию непутевой ведьмы, забывшей элементарные вещи. — Да… Да, можно! То есть, я бы хотела. Вся эта кухня изнутри, — я нелепо сжимала и разжимала кулачки и в целом двигалась как-то сумбурно по направлению от двери, не зная, куда деть руки, пока парень изучал меня немигающим взглядом.Признавайся, ты тоже ведешь какую-то игру.
— Тогда встретимся в лаборатории через час, — заявил он с холодной отрешенностью и прошел мимо, заставляя меня тысячу раз пожалеть. О том, что он снова может так поступать. Хотя не имеет на это никакого права.Я все еще не могу тебя понять, Фред.
flashback-1995
— До сих пор не верится, что я это делаю. — Как тебя только угораздило, Грейнджер. — Связалась с Уизли, вот это потеха. Когда близнецы поведали мне о своих планах, я согласилась им помочь, не усомнившись ни на секунду в безбашенности идеи, и даже предложила свой вариант развития событий. Долорес Амбридж зашла слишком далеко, чтобы я задумывалась о нормах и приличии. — Можете подтрунивать над ней, сколько хотите. Подкидывайте ей мышей, выкрашивайте одежду во что-угодно-не-розовое, я не знаю… Оставьте на лбу красочное «стерва», я не против, но! — Сейчас будет лекция, Дред? — О том, как плохо переходить границы, Фордж? — О нет, парни. О том, как играть по-крупному с такими мерзкими созданиями, как она! — Вы опять все привираете. Но мне действительно не нравятся ваши методы, какими бы гениальными они ни были! — Она только что назвала нас гениями, ты слышал? — Фред даже вздымает руки к небесам. — Да с вами нельзя серьезно, Уизли! — я позволяю себе широкую улыбку, выглядывая из-за стены. — Малфой, сукин сын. Мы втроем выбежали из общей гостиной за полночь и добрались до первого этажа без особых приключений. Дальше пришлось прятаться в стенах и тайниках, давно изученных близнецами, чтобы не быть пойманными Жабьими отпрысками. — Будешь так громко сквернословить, нас точно засекут, Грейнджер, — шепчет Фред, и я хочу его ударить, но, повернув голову, только застываю. Подлец находится слишком близко, чтобы мое сердце не пропустило пару-тройку непривычных ударов. Я даже рисую в воображении события свежей давности, когда так недвусмысленно близко прижималась к его телу спиной, боясь быть замеченной. Вот это химия. — Я Гермиона, — отвечаю сбито, секундно задержавшись на пряных губах. Ночное наваждение. — Я Фред. Приятно познакомиться. Но до тех пор, пока я буду Уизли, ты останешься Грейнджер, — я манерно дуюсь, поджимаю губу и отворачиваюсь подальше от греха. — Он ушел. Джордж — ты в совятню? — интересуюсь у застывшего в проеме парня и пытаюсь разглядеть, что стало причиной его замешательства, но не успеваю. Фред аккуратно одергивает меня за запястье, таща в мрачную бездну подземелий. — Работаем по плану! — шипит он, и я не спешу вырывать руку из его цепкой хватки. Так все же немного спокойнее. — Можно задать неприличный вопрос? — Попробуй, — поведение Фреда немного сглаживает атмосферу и успокаивает. Общаясь с близнецами, я начинаю понимать, как ценны шутки в объятиях бесконечного напряжения. — Сколько раз ты так нарушала правила? — он смеется. Догадывается об ответе, но все равно ведет меня за собой, как маленькую. — Скажем так, если бы ты меня сейчас отпустил, я бы ушла далеко вперед. — Я уяснил, Гермиона! Но не думаю, что смогу, — он резко останавливается и слегка толкает меня в угол, несильно прижимая к стене. Дежа вю. Слыша посторонние шаги, я почти задерживаю дыхание, неосознанно крепко впиваясь пальцами в плечо парня. Снова. Разве что дышу я ему сегодня в грудь. Шаги удаляются и вовсе затихают, — отпустить тебя. Кто знает, чего можно ожидать от такой смелой девушки. Я принимаю его слова за шутки, но неконтролируемо заливаюсь краской, услышав в них нотки искренности. — Что ж, буду держаться опытного героя с не меньшим почтением, — мне нравится улыбка Фреда. Не в те моменты, когда он громко скандирует непотребные шутки и взрывает доспехи, предварительно набитые слизью. Не так. Другое дело, когда в его голове зреет очередная идея, а из глаз струится ни с чем не сравнимое предвосхищение чего-то незабываемого. Такой Фред Уизли вселяет в меня уверенность. — Не застывай, бежим! Наш план идеально вписывался в реалии нового школьного устава: ожесточенного, деспотичного, не щадящего никого. — Дверь в ее кабинет закрыта, когда Амбридж не внутри. И попасть туда нереально. — Если вы уже не будете внутри. — А ведь мы можем просто совершить очередной разгром, это верно! — Да, брат, мне уже не терпится оказаться на ее ковре снова. — Звучит отвратно, Джордж! — восклицаю я и заливаюсь неудержимым смехом, пока братья отбивают друг другу «пять». Успокоившись, я продолжаю. — Так вот. Наша задача не только позлить Директрису, — беру слово в кавычки, недовольно морщась. — Нам нужно зафиксировать как можно больше ее неправомерных действий! — И это самое сложное, — отвечает Фред, нервно потирая ладони. — Я бы так не сказала… — У тебя есть козырь в рукаве? — удивленно вскрикивают оба, и я опять улыбаюсь. Улыбаться в это время почти невозможно, но пара блестящих голов отлично справляется с этой сложнейшей задачей. — Он звучит не очень убедительно, скажу сразу… Но можно рискнуть, — в нерешительности перебираю мантию пальцами. — Видеокамера. — Ого, — они на время задумываются. — Ее используют маглы. Для записи колдографий со звуком. — Это называется видео. — Точно! — Нужно ее отвлечь. И незаметно пронести эту «машину». Поставим ее где-нибудь в углу. Я позаимствую у Гарри мантию-невидимку. — Но она же не будет там стоять долго? — неуверенно начинает Фред, зачесывая волосы назад. Этот жест меня также трогает по непонятным на то причинам. Провожаю его пальцы и пропущенные сквозь них рыжие волны. Сглатываю.Ты плохо на меня влияешь, когда распрыскиваешь свои феромоны.
— Именно поэтому нужно будет спровоцировать ее. — Мисс Грейнджер, да вы дьявол во плоти! — Слава Мерлину за то, что мы познакомились! Несколько дней мы придумывали средства для отвлечения Амбридж. Нужно было провернуть фокус с немагическим изобретением как можно скорее — бесконечные слежки и тирания порядком отбивали охоту находиться в стенах когда-то приветливого Хогвартса, и это давило на всех, лишая последних сил. Однако не прошло и недели, когда парни за обедом показали мне чертеж «облачной бомбы». — Ваши способности выбирать названия всегда меня поражали. Что же «облако» скрывает в этот раз? — Только тебе, — Фред заговорщически ухмыляется, подвигаясь ближе, — мы расскажем, как действует эта крошка. — Часики тикают. — Часики раздражают Жабью голову. — Часики взрываются в ее ручках. — Облако мрачнее ночи. — Крики и непрекращающиеся чихания. — Я не просила вас писать сценарий к боевику, парни! Но идея от этого не хуже. — В чулане Снейпа точно будет чихательный порошок. Если Чарли действительно понял, какие из хранящихся в нашей комнате винтиков нужно отправить нерадивым братцам, мы в шоколаде, Гермиона! — Давай сначала доберемся до чулана, — я прикладываю ухо к двери и прислушиваюсь. — Никого. Алохомора. — Что-то мне подсказывает, ты уже навещала нашего грязноволосого друга в одну из ночей? — Мерзко звучит. — Но сегодня мы здесь вдвоем, дорогая. — И ты знаешь, мне от этого не легче! Мы сдерживаем хохот, зная, насколько эти шутки беззлобны. Зная, что в них уже зреет зерно неприкрытого восторга. Зная, что завтра будет только лучше.end of flashback-1995
Когда-то мы понимали друг друга с полуслова и полувзгляда. Вычитывали тайные послания под подушками и ночью бежали по туннелям, придумывая вечные шутки — ставшие мне отдушиной — и генерируя лучшие идеи. Со временем мы начали встречаться вдвоем. У Джорджа появились дела. Я знала, что нет. Я догадывалась об остальном. И эти часы под звездами и в предельной близости за стеной, чтобы не попасться Филчу и другим старостам, были реальным воплощением предела моих самых сокровенных с момента нашего тесного общения с Уизли мечтаний. Но сейчас я возвращаюсь в куда более мрачную реальность. Час прошел непростительно быстро — за моими внутренними душащими прокрастинациями с благодарностью их создателю. Я нервно сглатываю и записываю наблюдения за зельями — занятие унылое для человека, который видит корень проблемы. — Нужен еще один котел, Дред. — Если и этот взорвется к чертовой матери, мы просто потратим время ни на что. Они рассказали мне, как давно горят идеей создать зелье выслеживания, и восхищенно посвятили в планы, достойные только великих предпринимателей: — Мы бы смогли решить столько проблем! С его помощью можно было бы составить собственные Карты Мародеров для определенного участка… — Только основывался бы принцип их работы на капле нашей зачарованной водицы! — Как для внутреннего, так и для внешнего применения! — эта часть задумки пугала меня больше всего. Я сразу же схватила ход их мыслей и в воображаемом пункте «выбор ингредиентов» поставила заслуженное «превосходно», закрывая глаза на отсутствие самого важного действия и даже не догадываясь, как намекнуть. Я знаю, на что похожа их формула. И веду борьбу с полярными рвениями: помочь или же остаться в стороне. — На этот раз выглядит неплохо. Хотя бы не засвистело… — Пробуем? — Что ты сказал? — мои брови взлетают наверх, а перо выпадает из сжимающих его пальцев, пачкая страницу с ненужными наблюдениями чернильными разводами. — Нужно испробовать, — произносит Джордж, будто в этой стандартной проверке нет ничего такого. — Это ведь кощунственная безответственность! — вырывается из меня на возмущенном выдохе, и секундой после Фред роняет на пол что-то тяжелое. Я вновь захлебываюсь воздухом, находя в его фигуре нечто пугающее. В этих наполненных ненавистью голубых глазах плещется бушующий океан, и я сильно настораживаюсь.Как давно ты начал испытывать эти чувства? И важнее всего — по какой причине?
— А ты, Грейнджер, забыла, какие мы обычно безответственные? В отличие от тебя, святоши! — он со сбитого шепота переходит на крик и, оцепенев, я нахожу в Джордже то же замешательство. — Я имела в виду только то… — Всем по барабану, что ты имела в виду, идеальная мисс — произнесла ты именно то, что так любишь повторять! — он бесится и взъерошивает волосы, неожиданно выпуская свой пар в мою сторону. В последний раз я повторила эту фразу лет пять назад, Фредерик, неужели ты до сих пор держишься за прошлое мертвой хваткой? — Ты знала, к кому пришла. Я пришла к своему подлому искусителю, который оказался настоящим шарлатаном. Маглы говорят: «поматросил и бросил». Вот только зачем ты бросаешь в меня наточенные клинки при каждой новой встрече, я понять не могу, и оттого прошлая ледяная ненависть, которую я тревожно остужала месяцами, превращается в вулканическое извержение. За секунды. Против всех лет, понимаешь? — Фредди, я не думаю… — я останавливаю Джорджа взмахом руки и гневно ударяю ей по столу. — Хорошо. Пей свою дрянную жижу и давись, — разрываю пергамент, на котором делала пометки, сметая его в урну до единого кусочка. — И потом не спрашивай, почему три дня выблевываешь внутренние органы.Я невероятно зла, Фред, и мне хочется задеть тебя правдой. Это действенно, не так ли?
— И в следующий раз будьте внимательны с подобными зельями, мои дорогие исследователи! — я нарочито громко подхожу к книжному шкафу и достаю давно запримеченный том по практическому колдовству. — Быть может, стоит внимательнее, — злостно слюнявлю палец у всех на виду, чтобы перелистывать страницы, — относиться к подготовке! Я поднимаю на них затуманенный агрессией взгляд и по выражению старшего понимаю: он не ожидал моего ярого ответа. Понемногу успокаиваюсь, положив ладонь на открытую главу. — Советую ознакомиться, — толкаю книгу в его сторону, и он покорно ловит. Оценив название, хмыкает и недовольно косится в ответ. — Если ты считаешь, что я сейчас расплачусь и убегу, ошибаешься.Убегать — это про тебя. Как бы я ни сдерживалась, чтобы не пролить непрошенные слезы, я останусь здесь.
— Но в одном ты прав: я знала, куда иду. И именно поэтому я оказалась здесь, Фредерик. С минуту мы тяжело дышим, как после кровавой бойни. Никто не хочет начинать первым, и Джордж снова спасает ситуацию: — Что ж, отдохнули — можно снова приняться за работу! — щелкает пальцами и заглядывает в книгу через стол. — И как мы раньше не догадались о поисковых чарах, это же гениально! Спасибо, — я замечаю, с каким упрашивающим тоном он произносит это слово, вызывая брата на искренность, но тот хмуро молчит, — Гермиона. — Ладно, в ней все еще есть толк, — сквозь зубы произносит Фред, и я примирительно улыбаюсь, глотая внутреннюю желчь. Обида несимметричными комками скапливается в грудной клетке, точечными уколами надавливая на самое больное.Вот мы и встретились, настоящий Фред. Неприятно вновь познакомиться.
Через несколько часов они успешно заканчивают с варевом и решают оставить эксперименты на потом — в магазин прибывают первые посетители, и их обслуживание занимает почетное место на чаше весов. К этому времени и я заканчиваю возиться с бумагами прошлой проверки, запоминая интересную деталь: каждый вид зелья на складе представлен двадцатью ячейками. Но одного из них — при недавних подсчетах — оказалось всего восемнадцать. Министерской проверке, судя по всему, совершенно плевать на чистую арифметику и долю логики. Нужно разобраться. — Миона? — один из негодников дотрагивается до моего плеча, слегка похлопывая. — Земля, Земля, вызываю. — Да? Что? — я задумчиво вожу пальцем по столу и, обернувшись по сторонам, нахожу нас одних в кабинете. — Он тебе благодарен. Просто съел что-то не то… — Не важно, Джордж, — я отмахиваюсь и грудью падаю на стол, ощущая все тот же нудный упадок сил. — Уже ничего не важно. — Поверь мне, очень важно, — продолжает он тише, поглаживая меня по спине. — Я не должен это говорить, но вам стоит выяснить пару моментов. От его слов меня на мгновение парализует, но после я рывком выпрямляюсь по струнке. — Нам нечего выяснять. Ты знаешь, — я вылупляю глаза ему в самую грудь, пытаясь убедить нас обоих в провальности затеи, и сметаю со своей рубашки воображаемые пылинки. — У меня складывается впечатление, что никто так ничего и не понял. — Мне все понятно. Я насточертела твоему брату, и он крикнул мне «адьес», улетая за пределы галактики. Зачем ворошить тему… — Но ведь ты сама… — он не успевает договорить, услышав зов близнеца. — Прости, нужно идти. Но возьми мои слова на вооружение! — Хорошо, босс. Я беру их. И бросаю в могилу когда-то погибшей великой любви. Любви, которая блистала взаимностью.POV Фред
В ночь, когда она заявилась к нам в дом, я не спал: только ворочался в постели, ходил по комнате и выглядывал в коридор через щелку двери, чтобы еще раз уверовать — там действительно рассеялся ее сладкий парфюм. Я заручился не перечитывать ее последнее мне письмо, не тревожить душу снова, не злиться на человека, которому мои старания как об стенку горохом, хотя руки предательски тянулись к полке с нашими спрятанными колдографими. Так неудачно не сожженными, когда я был полон намерений и животворящей ярости. И сейчас она подогревает мое взрывоопасное нутро, выстреливая в яблочко. Не зная ее первоначальной цели, я уже уничтожен. — Это ведь кощунственная безответственность! Я роняю чашу с измельченными травами и поворачиваюсь в ее сторону с немым вопросом. Уборка подождет, но…Ты сейчас специально?
«Я официально заявляю: близнецы Уизли готовят бунт против руководящего состава…» Она с настоящей и какой-то детской наивностью разводит руками, мастерски играя роль защитницы.Ты вжилась в нее слишком хорошо, Грейнджер.
«Их кощунственная безответственность приведет к непоправимым последствиям, если никто не примет меры…» Вышагивает по лаборатории с озлобленными глазами-молниями: неужели она не понимает, что творила и творит? «Втеревшись в доверие к двум самым заноЩивым нарушителям правил, я выполнила свой долг старосты курса…» Я вижу ее насквозь. Гермиона прячет то, насколько сильно обижается на мои колкости, и я стыжусь собственной несдержанности, как бы прав ни был.Прости, я забыл, что твои грешки не учитываются, мисс Грейнджер. За красивые глазки. За самые — черт возьми — красивые глазки, какие я когда-либо рисовал в своем воображении.
В то же время она нам помогает, хотя могла бы этого не делать. Сочту за извинения: не озвученные и, судя по взгляду, даже не подразумеваемые.А ведь я любил твою искренность, Миона. И считал за искренность все, как малолетний неопытный влюбленыш. Когда твои глаза горели в лунном освещении, а пульс звучал на весь кабинет. Когда ты незаметно засматривалась мною, не слушая болтовню Рона. Когда ты просто была рядом, несмотря на свое излюбленное «я ненавижу вас, Уизли». И я хочу задать тебе миллион вопросов от «было ли просто тебе в моих объятиях» до «зачем вернулась в конуру к тем, кого презираешь до предательства». Но я молчу. Потому что это чертовски больно, Грейнджер, быть твоим заложником, не чувствуя цепей.
Выйдя из кабинета, я долго не могу прийти в себя: расставляю склянки не на те полки, здороваюсь с клиентами если не отрешенно, то точно в непривычном стиле — они отшатываются в противоположную сторону, рассматривая не то, за чем пришли. Даю себе мысленную пощечину и силюсь вернуться к работе. Натягиваю улыбку. Самую широкую. Ни на грамм искреннюю. Ровно до тех пор, пока колокольчики над входной дверью вновь не разрезают тишину. — Кого я вижу? — я замечаю знакомую белеющую голову и на время откладываю состоявшиеся по Грейнджер терзания. — Посмотрите, кто нас посетил! Я не могу нарадоваться счастливому стечению обстоятельств: неужели что-то в нашей жизни может наладиться в ближайшее время? Джордж будет вне себя от восторга. Но, я боюсь, как обычно предпочтет сыграть свою любимую роль дружка самой странной девочки. Полумна проходит вглубь магазина и, наконец, замечает меня. И все же я надеюсь, что братец сделал выводы. Хотя бы по поводу их с Анджелиной прошлого. Первый и самый важный — красотка-капитан никогда не была способна вытеснить образ Лавгуд из всех дышащих ею воспоминаний. — Передаю тебе привет, Фред! — я даже не буду спрашивать у нее, от кого. Обнимаю девчонку спустя, кажется, десятки лет и молюсь, как бы ни осмеивал подобную трату времени.Пожалуйста, пусть в этом доме хоть чьи-то стенания по девушке прекратятся. Это настоящая судьба.
— Ты обязана рассказать нам, где скрывалась со своими мозгошмыгами столько лет! И почему объявилась сейчас. Будь готова, что я не продам тебе ничего, пока ты не пообедаешь с нами на втором этаже, — я слегка дергаю ее за порядком отросшие косы, будто бы проверяю, настоящая ли когтевранка стоит передо мною. — Кстати, там тебя будет ждать сюрприз, — в глубине магазина что-то громыхает, и я отвожу глаза в сторону шума, — в виде Грейнджер… — О, я знаю, это не… — Знаешь? — ловлю странные нотки в ее словах и пытаюсь выглянуть еще из-за одного стеллажа в поисках нарушителя. Покупатели в полном восторге от взорванного мешочка. — А, да… — наконец, ничего плохого не обнаружив, я возвращаюсь на несколько шагов назад, ближе к девушке. Полумна выглядит настороженной и сбитой с толку. — …да вот же она! — указывает пальцем наверх, и я слежу за ним к той точке, где в причудливой позе застывает Гермиона. Не думал я, что старых друзей встречают так.Ну конечно, к нам ты просто постучала среди ночи и свалилась, как снег на голову, со своими проблемами. Но знаешь, что? Я готов помочь тебе с ними, какой бы сукой ты ни оказалась в нашем совместном прошлом. Потому что я выше тебя, Грейнджер.
— Проходи же уже, здесь и так не протолкнуться! — толкаю Луну к лестнице и вновь оглядываюсь в зал. Облако взорванной игрушки рассеялось, и в гуле покупателей больше не слышно восторженных вскриков.POV Джордж
Я буквально оцепенел. — Полумна? Сама Лавгуд? Какими судьбами? — она машет мне рукой и проходит к столу. Я забываю размешать наш кипящий на плите обед и бросаюсь к нему с поварешкой в руках немногим позже. Ее следует обнять. Или хотя бы пожать руку. Возможно, взгляда будет достаточно. — Ходят слухи, что хороших знакомых принято изредка навещать, — спиной я чувствую, как она следит за моими манипуляциями прожигающими насквозь взорами, и начинаю переживать. Да уж, мы снова знакомые. — А ведь я уже говорил тебе, что мы друзья! — взмахом палочки я отправляю горячую кастрюлю на обеденный стол и разворачиваюсь к ней лицом. Гермиона жмется в стороне, что странно; Фред, скрестив руки, опирается о дверной косяк и ухмыляется моей неловкости. — К тому же, тебя не было слишком долго, чтобы я просто сказал тебе «привет, Лавгуд»! Полумна не решается сесть и с явным интересом рассматривает интерьер, чем я бессовестно пользуюсь. Попав в мои руки, она рискует не выбраться. — А ведь правда. Человек, который приносил мои вещи обратно, точно может считаться другом! — когтевранка обнимает меня в ответ и спешит добавить: — И все же мы соскучились. Я вспоминаю, как обратил на нее свое внимание, будто это было вчера. Она всегда блистала неординарностью, но никогда прежде не заставляла меня чувствовать себя настолько слепым. — Хваленому Джорджу Уизли не следовало бы удирать, — блондинка равняется со мной у выхода из Большого зала и высоко задирает голову. Я останавливаюсь и невольно повторяю свои действия за ней — наверху что-то интересное? — Ты о чем? — Ты встал слишком резко, когда мадам Стебль прошла мимо. А Амбридж заинтересована вашей фигурой настолько, что все ее подопечные то и дело кидают в сторону огненного факультета томные взгляды. — Гарри тоже привлекает немаленькое внимание, — я тянусь к бетонному орнаменту, распознав за ним синюю шнуровку, но когтевранку слушаю внимательнее обычного. Маленькие кроссовки легко падают в мои руки. — В отличие от вас сейчас он тихо возит ложкой по тарелке, а не бежит грабить теплицу. Полумна — зовут ее, кажется, именно так — кого-то благодарит и забирает обувь. Молча уходит, заставляя меня прислушаться к ее словам. И оставляет наедине с новым титулом в кармане — «хваленый» звучит несказанно интересно. Прежде чем забежать в теплицу, я решаю сделать пару лишних кружков. — Джордж? — она отодвигается от меня, нахмурившись. — У тебя нет проблем с сердцем? С ним что-то не так… Позволить ей вновь прижаться к моей груди — чтобы удостовериться в кардиологических отклонениях — я больше не могу. — Думаю, пора обедать!POV Гермиона
— Зачем ты здесь? — я заталкиваю девушку в свою комнату под предлогом «срочно обсудить тысячи новостей с подругой прошлого» и, плотно закрыв дверь, грозно шепчу в ее сторону тоном вопиющего неодобрения. Мне хватило всех ее историй за столом, чтобы напрячься пуще прежнего. О том, как она помогала отцу больше узнать о мире маглов для специального выпуска нового «Придиры». О путешествии по Южной Африке. О работе, которая открыла ей глаза на животность мира вокруг. О секретности дела, которым она занимается. — Как это зачем? Проверить своего друга, случайно оставшегося без магии на двадцать четы… — Нет, нет, нет, Полумна! Ты не должна быть здесь! — Но я уже здесь! — она скупо пожимает плечами и присаживается на кровать, пару раз легко подпрыгнув на перине — проверку та проходит лучше, чем мой офисный диван. Я обречённо выдыхаю и прижимаю левую ладонь к груди, успокаивая бушующее внутри волнение. — Они не должны знать о тебе таких подробностей. И того, что мы знакомы. Держи себя собранно. Не провоцируй. Не разглагольствуй, — мантры моего существования отбиваются о стены глухими шлепками. — Я глупа, Гермиона, но чувствую лучше остальных, когда нужно остановиться. Я знаю ее манеру «останавливаться». Договорив до середины, она подхватывает чужое расположение, а после становится нема, как рыба. Но даже этот факт не помогает мне держать ситуацию на коротком поводке. — Нет, я не это имела в виду, Полумна, — сегодняшний день подкупает меня на оправдания. Я снова негромко хнычу и надуваю губы, не зная, как поступить. — Прости. Что-то произошло? По несобранности, сквозящей в ее прежде более раскрепощенных движениях, я понимаю — ответ будет утвердительный. Луна падает на кровать с распростертыми руками. — Завтра вечером мы с Патриком идем на прогулку. — Воу, — ее признание сбивает меня с толку. Но Лавгуд светится от счастья — пусть ее и потряхивает — и не замечает ровным счетом ничего. Как и ни о чем не думает. Девочка и вправду ослеплена своими же чувствами. — Я… Поздравляю вас? — Да, спасибо, мне нужно было услышать это от кого-то, — она поднимает руки к лицу и складывает из тонких пальцев подзорную трубу. — Мне иногда кажется, что я как будто с ума сошла. — И ты только ради этого появилась здесь? — если это так, то с ума ты сошла давным-давно, подруга. Я приземляюсь рядом и повторяю ее действия, упираясь глазами в ровный потолок. — И еще проведать тебя. Но, в целом, да, сообщить тебе новость было важно! Мне становится смешно. Смешно от того, как просто девушка воспринимает нашу большую ложь. От того, как просто в её жизни абсолютно все. И желаю себе того же. Особенно в те минуты, когда подлые рассуждения с заветным «если бы» подступают к глотке. — Я поздравляю тебя. Искренне. Но будь осторожна. Здесь и сейчас. Завтра и послезавтра. Везде и всегда. Я решаю рассказать ей о своих неудачах когда-нибудь позже. Пусть разберется со своей жизнью.***
К вечеру ко мне действительно начинает возвращаться магическая сила. Кости снова становятся легкими, а мышцы податливыми любой работе. Силы святой жидкостью доливаются до краев, не проронив ни капли по пути. Я снова чувствую себя полноценной. Но с близнецами не общаюсь. Ни днем, после ухода Луны, ни вечером, бросив пару-тройку стандартных фраз для приличия, ни следующим утром. В лаборатории я без лишних вопросов сажусь за дальний стол и молча провожаю их действия, терпеливо записывая все наблюдения за поведением наконец-то удавшегося зелья. Единственное, за что цепляюсь, так это за излишнюю нервозность старшего близнеца во всем, чего ни касаются его руки.Закатанные по локти рукава рубашки всегда шли тебе больше плохого настроения. Что само по себе — невиданная редкость.
Еще пару часов назад я успела заметить поспешно сожженные листки накануне полученного письма и поймать грубое «не твое дело» на вполне обычный вопрос. — Я всего лишь по-человечески спросила… — Я всего лишь ответил так, как ты ожидала. У Фреда расстройство личности. Хотя в простонародье это зовут лицемерием.Когда-нибудь я точно привыкну ко всем твоим ипостасям, не переживай. Хотя, знаешь, тебя это вряд ли волнует, да?
И все же я сделала несколько неутешительных выводов — оба близнеца ведут себя странно. Уходят подальше. Говорят вполголоса. Отвлекают бессмысленной болтовней и дают не менее нецелесообразные задания. Когда я спускаюсь в магазин, Джордж нервозно надевает пальто и каждые несколько секунд поглядывает на часы. — Сейчас 12:45, Джордж, — опираюсь о перила одной рукой и скрещиваю ноги. Близнец почти не обращает на меня внимание. Шутки не вылетают из его уст. Такого не было даже в самые неудачные дни много лет назад. — А где второй? — Мы спешим, Герм. Точнее, Фред уже убежал, — парень проверяет волшебную палочку в кармане и полноценно оборачивается в мою сторону. — Пока мы не вернемся, в магазин никого не впускай. Ключи есть тоже только у нас да у тебя. Я чувствую в его тоне нотки тревоги. У близнецов определенно что-то происходит. Что-то, чем они не желают делиться. Со мной — в первую очередь. — Даже друзей позвать нельзя? — вожу носком по паласу и строю грустную рожицу, чтобы выглядеть безразличной и даже глупой. Парень улыбается и открывает дверь нараспашку. В коридор залетают уличные запахи. Где-то рядом стопроцентно продают глицинии. — Значит, ты любишь глицинии? — как-то спросил Фред, стоило мне рассказать о неудачном подарке Рональда, после которого я не могла отделаться от ежеминутных чиханий. — Больше любых других растений. В них хочется потеряться. Бродить между сиреневыми гроздьями вечность. Дышать ими до удушья. Он смеялся мне в волосы и прижимал к себе крепче — было бы неприятно выпасть из окна восьмого этажа, так удобно устроившись на подоконнике. — Надеюсь, в букете ты не потеряешься и не задохнешься, Гермиона. Ты нужна нам живой и здоровой. — Значит, все-таки вам? — Подловила. Мне. Я неосознанно душу в себе старую боль, стараясь не дышать. Джордж не успевает ответить на мой предыдущий вопрос. — Я поняла. Закрой за собой дверь — я прослежу за остальным, — голос на время садится, поддавшись спазмам надвигающейся истерики. По выражению близнеца я понимаю, как к всеобщему недоумению явно изменилось и мое настроение. Я держу его под контролем, друг мой. Иди по делам. А я, возможно, тебя догоню. — Хорошо. До встречи! — аккуратно прикрывает за собой дверь. Слышится щелчок. Потом другой. Оказавшись в пустом магазине, я чувствую знатное облегчение и прихожу к выводу, что лучше уж разыгрывать комедию перед молчаливыми гобеленами, чем замыслить хоть каплю искренности с близнецами. Джордж еще вчера почти добился своего, ударив по моей ключевой слабости: прошлом. И я по-идиотски поддалась, хотя могла бы сделать вид, что ничего не помню. Разом больше, разом меньше — уже не важно. Стоит мне пройти к чулану, обдумывая, куда броситься с расследованиями дальше, как в замочной скважине тарахтит ключ спустя несколько минут после ухода Уизли. — Забыл что…? — заподозрив неладное, я оборачиваюсь к двери. — Привет. Небрежно засовываю руки в задние карманы и, поддаваясь инстинктам, нащупываю палочку, хотя на первый взгляд в ней не нуждаюсь. В дверях застывает молоденькая девушка, явно не ожидавшая увидеть в пустом магазинчике живую душу. — А ты кто? — Привет… Я Бетти. Работала здесь, — она испуганно держится за ручку, не рискуя сделать шаг вперед.Я не цербер, малышка.
— Воу. И как давно? — Уволилась пару дней назад… — Тогда неудивительно, почему меня так быстро взяли на работу, — я останавливаюсь у полки со сладостями и пристально изучаю ее неуверенные попытки то ли отступить, то ли нырнуть в дом. — Они, полагаю, знают, что ты здесь? — Конечно! Сами дали мне ключи, чтобы я забрала некоторые вещи… Я тру нос и едва заметно усмехаюсь.Вот ты и попалась, Бетти, самая того не понимая. Родители должны были научить тебя не врать в присутствии Гермионы Грейнджер. Она и сама справляется лучше любого заядлого мошенника.
— Понятно. Ну так проходи, кажется, не чужая, — улыбаюсь и развожу руками с наигранной беззаботностью. Я радуюсь, как ребёнок, когда кто-то не проходит проверку в первые же минуты. Вам бы преподать парочку уроков, мои сладкие. От моего прежнего наваждения не остается и следа. Работа не ждет. Беттс быстро кивает и чуть не забывает закрыть входную дверь. Нервничает и семенит. Ребята упоминали как-то раз, что избавились от нерадивой работницы сами. И что-то мне подсказывает, что они не стали бы выгонять такую — на первый взгляд — милашку за несколько промахов. Она, должно быть, или крупно их подвела, или, что ещё хуже, намеренно подставила. Только посмотрите: два светлых хвостика, коротенькая юбчонка да большие щенячьи глаза. Строит из себя вчерашнюю школьницу и пользуется окружающим доверием.Умно и так практично. Где ты была в мои годы, дорогая.
Я жду её следующих действий уже у лестничного пролёта, но девушка медлит: то осмотрит пару полок, то метнет любопытный взгляд в сторону, стараясь не выдавать своего страха.Я вижу — ты боишься.
— Может, тебе помочь? — Что? — подпрыгивает на месте и сжимает складки на юбке.Тебе не коротко? Верится с трудом, что пальто способно тебя согреть.
От мысли, что она щеголяла своими ножками из угла в угол, я до хруста сжимаю кулаки и незаметно выдыхаю тяжелый сгусток неконтролируемой злости. — Нет, нет, я пытаюсь… Вспомнить… — Прости, я устала. — Извините? — она останавливается в нерешительности и округляет глаза. — Я устала с тобой играть. Брахиабиндо, — у нее плохая реакция. Успевает лишь взвизгнуть, когда веревки быстро стягивают тело, и она безвольным коконом падает на пол, выпуская волшебную палочку из рук. Буду верить, что ты держала ее у сердца для защиты. — Что ж, — переворачиваю девушку на спину и тащу к ближайшей стенке, оставляя Бетти в положении сидя. — Я отодвину веревки с твоего рта, чтобы ты могла говорить. Но если ты закричишь, поверь, моя хорошая, плохо будет только тебе. Понимаешь, о чем я? — в ее огромных зеленых глазах скапливается влага. Бетти энергично кивает, даже не пытаясь подавить всхлип. Складывается впечатление, что близнецы взяли это существо только за глаза да ножки. Я проверяю, закрыта ли дверь, и немного отодвигаю занавеску, выглядывая на улицу. Никого. — Я бы угостила тебя чаем, но, прости, для этого нужно доверять. Так вот. Ответишь на парочку моих вопросов? — я не спешу развязывать ей рот, но мысль о том, как мало у нас времени, не дает покоя. Краем глаза замечаю: она согласна на все. Но даже это меня не успокаивает. Я случайно отвожу взгляд к одной из витрин, и светлая догадка целует меня в макушку. — И все же кое-чем я тебя угощу сегодня… Она с ужасом пытается рассмотреть, что за склянку я нагло изымаю у хозяев, и поджимает под себя ноги. — Я оставлю за это деньги в кассе. А ты — открой рот, — блондинка жалобно скулит и ворочается, не успеваю я освободить ее лицо от веревок. — Не убью. Это наш с тобой договор. Больно не будет. Я с силой пропихиваю ей стекло в рот и заливаю жидкость в глотку одним рывком. Девушка давится, но сглатывает под моим жестким контролем. Слезы все еще капают на пол. Останутся разводы. — Что ты искала? — она делает усилие закрыть рот, но тело противоречит ее желаниям. Зелье правды в действии — опасная вещь. Нужно взять на вооружение. — Партию зелья искренности. Я рассчитывала, что никого не будет в магазине, когда близнецы уйдут. — Ты их выманила? — вспоминаю письмо и недовольство братьев. Складываю часть паззла. — Да. — Зачем? — Мне дали задание, — так же плачет и не может успокоиться. — Кто? — я меняю положение, чтобы удобнее было наблюдать за дверью и девчонкой. — Я не знаю. — Как с тобой связываются? — Всегда по-разному. Сегодня прижали в переулке. — Почему ты слушаешься их? — я восхваляю зелье близнецов, пока еще не думая о том, сколько проблем оно может принести в злых руках. — Братство не любит неверных. — Кто? — слышу впервые. — Они себя так называют, — Беттс давится в рыданиях, и разобрать некоторые слова становиться сложно. — Успокойся. Тебе никто ничего не сделает. Ты их знаешь? — Нет. — Как они выглядят? — надежда, говорят, умирает последней. — Я не знаю. — Но почему ты продолжаешь им служить? — Братство убеждает меня. «Убеждать». Я могу убедить быть на чеку доводами и фактами. Но как можно убедить — именно убедить — в совершении преступления такую хрупкую куклу? — Заставляют, хочешь сказать? — Нет, — бессмыслица какая-то. Некоторое время я усердно соображаю, но ни к чему не прихожу. — Зачем им зелье? — Не знаю. — Тогда почему тебя уволили близнецы? — Я отдала два ящика братству и попалась, когда уносила другие. — Где ты должна с ними встретиться? — хотя бы так я буду способна на действия. — Они сами найдут меня, когда посчитают нужным. — Ты бесполезна, Беттс, знаешь это? — девочка рыдает в разы сильнее. Из ее носа течет — стираю дорожку до губ носовым платком, так удачно оказавшимся в кармане. — Но спасибо и на этом. Я отправляю патронус Теччеру и прошу трансгрессировать ко мне кого-то из офиса. Спустя секунды появляется Лавгуд. — Тебе повезло. У нас как раз была планерка, — начинает она как ни в чем не бывало, и я понимаю одну важную вещь: нарушать правила, установленные Уизли, все же приятно. Вместе мы вновь убеждаемся, что близнецы едва ли имеют отношение к «братству», выдавшее себя такой оплошностью. Я освобождаю от оков Бетти и стираю ее память. Вкладываю в трясущиеся девичьи ладошки шарф, мол, она вернулась сюда именно за ним, и выпускаю из магазина, точно зная: за ней следят. И теперь — на одну структуру больше. Вечером я скажу братьям, как усердно весь день вела финансовый учет. Опишу, сколько полок протерла от пыли, но умолчу о самом важном.Живите спокойно, мальчики. И больше никогда не связывайтесь с плохими девочками. Кроме меня, пожалуй.