«Впоследствии я часто думала о том, что Дреяр-младший не совсем понимал, что он взвалит на себя вместе со званием Мастера гильдии. Впрочем, то было понятно: смотря на Макарова, складывалось впечатление, что самое ужасное для главы гильдии — сходить на собрание в Совет и выдержать их нотации, ибо в остальное время он прозябал в холле, распивая спиртное и шутя пошлые анекдоты.
как жаль что мне такое не светит
В мои же обязанности входило разбирать тонны бумаг, составлять смету, заполнять пробелы в документации прошлых лет, помогать своим ребятам, отмазывать тех, кто отличился и еще множество дел, доводящих меня (и остальных особо ответственных) до ручки. А после целого дня в Гильдии я брала документы Компании и следующие пять часов разбирала их. Поэтому звание Мастера перестало внушать мне трепет уже через год.»
Четвертый мастер гильдии, Люси Хартфилия. X798 год.
***
Ни Кана, ни Лаки не были уверены, что с Люси «все хорошо» и «все прошло удачно», как девушка соизволила выразиться по лакриме. Поэтому пришлось выпытывать у нее время прибытия состава и бежать встречать, чтобы бледная до синевы девушка, (выглядела она оч-чень неважно) не дай Боже, не пострадала по пути домой. — Возьми ей хотя бы шоколадку. — устало вздохнула Лаки, стягивая очки с носа и потирая переносицу с отпечатками душек, — Хотя с ее видом… — Ей коньяк нужен. — хмыкнула Альберона, но шоколадку все-таки взяла. С коньяком и орехами. Станция была практически пуста, хотя нет-нет, но с других площадок доносился смех или громкие переговоры. Обе девушки кутались в кофты, цыкали на «слишком ранний поезд» и мечтали побыстрее оказаться в тепле, а не стоять в шесть утра на улице. Обернувшись, Кана тоскливо посмотрела на лавочки: обычно именно на них разваливались команды Хвоста Феи перед отбытием на миссии и пугали своим гоготом мимо проходящих. Особо ретивые и смелые даже делали им замечания, однако ни одно из обвинительных слов не доходило до развеселых ребят. Осознание того, что она больше никогда не сможет увидеть их, убивало. Запястья трепетно коснулись холодные пальцы. — Все будет хорошо. — одними губами прошептала Лаки, ободряюще улыбаясь. И сама скрыла все эмоции, отворачиваясь к подъезжающему составу. И Кане стало совестно. Они никогда не общались, даже не обращали внимания на спокойную и обычно незаметную Олиэтту, но сейчас именно она находилась рядом. Помогала, чем могла, училась наравне с самой Каной и Люси. Потому что сейчас у их молодого Мастера нет никого, кто бы смог помочь или подсказать. Люси никогда не признается, но Кана знает — она не доверяет практически никому из оставшихся ребят. Все они слишком далеки от нее, чтобы доверить тому же Вакабе работу с деньгами, а Максу — с бумагами. Она им не доверяет и не верит, поэтому единственные, кто находятся рядом — Кана и Лаки, с которыми ее связывает что-то большое, чем просто «согильдиец». Потому что только они видят, что в глубине глаз обычно ветряной принцесски иногда вспыхивает яркий-яркий огонь. Кана устало вздохнула, когда поезд наконец полностью остановился и дернула Лаки за рукав, указав на открывающиеся двери состава. Выходящих было немного, заходящих не было вообще, а самой последней показалась Хартфилия — в огромной толстовке, с собранными в хвост грязными волосами и кругами под глазами; опухшая и отекшая. Лаки ойкнула, а у Каны вырвался задушенный вздох. — Люси, какого черта с тобой… — Мне нужен Хибики. — без предисловий выпалила Хартфилия и схватила обеих за руки. И почти бегом направилась в сторону гильдии, — И кофе. — Тебе нужен сон. — вырвав руку, строго сказала Лаки и поморщилась, когда расфокусированный взгляд Люси остановился на ней, — И ванная. Когда ты в последний раз мылась? — Альберона бросила на нее осуждающий взгляд, но промолчала. Лишь аккуратно высвободила свою руку из хватки. Хартфилия замерла на месте каменным изваянием. — Дня… два назад? — она усиленно потерла виски, — Ладно, да, ты права. Идем ко мне. Я приду в себя. — И все расскажешь. Люси промолчала. Лаки и Кана обменялись взглядами, но за стремительно развернувшейся в сторону своего дома Люси пошли.***
Люси с закрытыми от усталости глазами сидела в ванной, водя жесткой щеткой по распаренной коже. Мокрые волосы облепляли плечи и спину, неприятно щекотали, но Хартфилия была слишком измучена и вымотана, чтобы откинуть их. Запотели зеркала, полотенца около ванной были уже влажные от пара, но Хартфилия все еще сидела в воде. — Смешно! Вы просто издеваетесь! Какой брак, какой муж? Да и выходить замуж за кого, господин Орион?! — резко всплеснув руками и опрокинув чашку, вспылила она. Сцепила руки, расхаживая вдоль его стола, — Неженатые аристократы? Все те, кого бы вы могли порекомендовать — папенькины сынки без грамма мозга! Она развернулась и с претензией уставилась на Ориона, который медленно — демонстративно оттопырив мизинец, — попивал чай и с исследовательским интересом смотрел на ее запальчивое представление. — Даже если я им заплачу, кто вообще пойдет на такое? — она остановилась, глядя на невозмутимого мужчину, — Я не то, что незавидная партия, я просто отброс для высшего света. Даже если я и соглашусь, то кому нужно вмешиваться во все это? Да и что за вздор?! — она перешла на фальцет, — Выходить замуж только для того, чтобы меня признали совершеннолетней? Самолично накинуть себе на шею веревку? Кабала! — Все сказала? — хладнокровно, ровно спросил Хейз и отставил чашку. Слишком звонкий звук заставил Люси неожиданно замереть и почувствовать, как по телу прошли мурашки. Она медленно выдохнула, заломив пальцы, и вскинула глаза на мужчину. Ледяной взгляд Хейза подействовал как ушат холодной воды, — Ты иногда поражаешь меня в самом неприятном смысле этого слова. Только бы я решил, что ты достаточно умна и зрела, чтобы разговаривать с тобой, как со взрослым человеком, как ты отчебучиваешь такое! — он цокнул и Люси почувствовала, как земля уходит из-под ног от этого взгляда, — Не разочаровывай меня преждевременными выводами. — закатил глаза Орион, — Это раздражает. Люси как подкошенная упала в кресло. — Но брак… — Брак. — кивнул раздраженно Орион, дернув верхней губой, — Брак можно фальсифицировать. У тебя достаточно для этого средств, у меня — возможностей это провернуть. Но дело даже не в этом. — А в чем? — прошептала Хартфилия. — В том, что ты уже разведена. Люси с усталым выдохом откинулась на бортик ванной, когда кожа стала совсем красной и тереть ее стало больно. Девочки были правы — она действительно выглядела отвратительно, но последние два дня, которые она провела в гостинице, были полны обрывочных воспоминаний о бумагах, сметах, завещании. Изредка на глаза попадался обеспокоенный Лев, чуть чаще — приносившая еду Дева. Сама Люси все время находилась в состоянии меланхоличной истерики: эмоции кипели, но она не могла выпустить их. Брак. Само слово для нее проходило по аналогии со словом «клетка». Золотая, дорогая, безумно красивая, но изолирующая навсегда от мира. Аристократы редко разводились, еще реже выходили замуж или женились во второй раз — в высшем обществе считалось моветоном, если ты не уважаешь своего супруга или супругу. Вы можете ненавидеть друг друга, желать смерти; можете мечтать развестись как можно скорее, но в глазах общественности все должно быть идеально — никому не захочется быть предметом слухов и сплетен в рядах аристократии. Именно это стало причиной ее побега — брак по расчету предполагал развод и новый брак только при одном финале — смерти одного из супругов. Это было кабалой. И теперь Орион ставил ее перед фактом. — Ты там утонула? — осведомилась заглянувшая в ванную Кана. Люси вздрогнула от неожиданности, открыла глаза, — Лаки уже приготовила поесть, так что вставай. Замерзнешь еще. Поморщившись, Хартфилия встала, выдернула пробку для слива. Перешагнула борты ванной, закуталась в махровое полотенце, смотря в пол. Альберона, только развернувшаяся чтобы уйти, снова обернулась к ней. В глаза бросилось бледное лицо. — Что-то случилось? — обеспокоенно нахмурилась Кана, сделав шаг вперед. Хартфилия, открыв было рот, вдруг помотала головой и отступила на пару шагов, ногами уткнувшись в борты ванной. — Нет, все в порядке. Люси сцепила дрожащие руки. — Невозможно. — отрешенно прошептала она. — Выбора не было. — хмуро сказал Орион, — Сделка шла, все документы были готовы, даже брачный договор уже составлен и подписан со стороны жениха и его отца. Ты сбежала в самый ответственный момент, когда оставалось только твою подпись оставить. — он сложил пальцы домиком, — Свернуть месяцы общей работы только из-за одной выходки? Тебя конечно пытались вернуть, но ты оккупировалась у волшебников. Решились было даже аннулировать договор, составить новый, но твой отец сделал хитрее — номинально ты значилась супругой Геральда, парень избавлялся от лишних проблем, а ваши отцы спокойно вели свои дела. При разводе ни один из вас бы не получил ни доля чужого имущества, поэтому все были довольны. — Орион побарабанил пальцами, — Все бумаги есть, она заверены в ЗАГСе официальным путем. Конечно, со смертью парня все придется переделать, чтобы стало официально, но тем не менее… — Почему я не знала? — Люси провела руками по лицу. — Потому что ты бы устроила истерику на пустом месте. — Орион поставил перед ней чашку с чаем и приказал, — Пей, успокойся. — потом потер переносицу, — Я подниму все архивы, передам документы Даниэлю, чтобы тебя признали совершеннолетней. Можешь не сомневаться, что он это имел ввиду. — Он заставил меня задаться этим вопросом. Он с самого начала знал, что этот брак существует, пусть и является фикцией? — поджала губы Люси. — Даю стопроцентную гарантию, что да. — Хейз махнул рукой, — Но не волнуйся, какие бы планы он не преследовал, в них не входит разрушение твоей жизни. Я предоставлю все документы, подниму все, что можно. Даже найду картину, которую писали для вас якобы в день свадьбы. — Орион ухмыльнулся, — Никто не придерется. — Что должна сделать я? — Ознакомиться с этим. — на стол легли документы. — Люси! — Иду. — вскинулась Хартфилия, в последний раз проведя по волосам полотенцем, и рыбкой юркнула в комнату. Квартира была пустой — до поездки в Совет она планировала съезжать за неимением денег, а купленную мебель продала; но так как на «карманные расходы» ей все-таки выделили нужную сумму, то сейчас выселение ее не ждет. Девочки неодобрительно посмотрели на нее, уже сидя за накрытым столом. Хартфилии же хватило совести немного покраснеть за задержку и начать спешно извиняться, но под испепеляющее «Села и начала есть» Лаки пришлось молча уткнуться в тарелку. Альберона была солидарна с Олиэттой, поэтому… — Рис, мясо, овощи. — не слушая возражения, кивнула на тарелки Кана и переглянулась с Лаки. Девушка утвердительно кивнула, — Чай с лимоном и десерт. Съешь все. — с нажимом продолжила Альберона, не смотря на возмущенное выражение лица Люси, — Если не съешь, то будем пихать силой, поверь, это очень легко. — Ты вообще хоть что-то ела в эти дни? — неодобрительно цокнула Лаки. Хартфилия пожала плечами. — Ела. — Твои протеиновые батончики не являются едой. — Кана закатила глаза, отправив в рот лист салата. Потом нахмурилась, — Пусть не вовремя, но я спрошу: проблема, из-за которой ты ездила в Совет, решена? Хартфилия вздрогнула под двумя испытывающими взглядами и сильнее склонилась над тарелкой, лишая девочек возможности взглянуть ей в глаза. Лаки прижала к губам ладонь. — Нет? — полушепотом спросила она. Кана нахмурилась. — Частично решена. — наконец правильно сформулировала мысль Люси, отложив приборы и подняв лицо к насторожившимся девочкам. Она соединила ладони, нервничая, — Совет не принял меня как Мастера, поэтому… На протяжении всего разговора Люси узнала несколько вещей. Первое — Кана умеет материться, как заправский сапожник из порта. Второе — Лаки от нее не сильно отстает. Третье — она, Хартфилия, полная идиотка, раз не разнесла в хлам чертов Совет. Четвертое — ей стоило сказать им, чтобы они пришли разобраться. Люси вздохнула. — В том и дело. — она покачала головой, — Совет не просто так недолюбливает нас. Каждый раз, когда Хвост Феи как-то портачил, виновники игнорировали все, в том числе и наказания. Разрушенные здания, снесенные поселения, сгоревшие леса — и это ущерб только от моей команды. А ведь еще были Громовержцы, Гажил, Гилдартс, и все они не умели сдерживать себя на заданиях. Мастер Макаров не обращал на это особого внимания, так как был достаточно силен, чтобы отстоять свои позиции, и прекрасно знал, что к нему не пойдут напрямую — испугаются. — У него достаточно поддержки. — кивнула Лаки. — В отличии от тебя. — понимающе продолжила Кана. Люси подцепила пальцами помидорку, чуть сплюснув ее. — В данный момент у меня есть возможность наладить контакт через Даниэля. Он не так давно в Совете, но уже успел подняться к верхам. — Хартфилия прокатила овощ по столу, — Не в его характере оставаться на задних планах, поэтому я уверена, что вскоре он поднимется еще выше. И уже тогда наше знакомство будет нам на руку. — Это конечно хорошо. — Альберона подперла щеку кулаком, — Но как в результате разобраться с проблемой твоего несовершеннолетия? А вот тут Люси как-то занервничала, что не укрылось от взгляда девочек. Она знала, что ни одна из них не будет в восторге от новостей, скорее всего они будут обе резко против, однако поведать о изменениях в жизни ей пришлось… Рассказ не занял много времени, но судя по периодически доносившимся от Каны чертыханиям и недоверчивому взгляду Лаки, новость о замужестве они приняли в штыки. Или не приняли вообще, потому что первое, что спросила Кана было: — Какого хрена? И было самым цензурным из всего услышанного после. — Это же кабала. — ошарашенно выдохнула Лаки, судорожными движениями помешивая в стакане чай, — Даже если ты все продумаешь, то… — Нет, все на самом деле легко. — Люси почти не соврала, — Ну, почти. Самое сложное, конечно, это все организовать так, чтобы брак был официальным. То есть предоставить все документы, фотографии с церемонии, свидетельство о смерти моего… мужа. — Как быть с фотографиями? — не особо успокоилась Кана. — Господин Орион сказал, что договорился с одним из художников, он написал наш портрет якобы в день свадьбы. — Если кто-то из его знакомых или семьи узнает? — допытывалась Лаки. — Из родных у него не осталось никого. Знакомые и друзья промолчат, так как такие вещи не принято обсуждать в обществе. — Люси поджала губы, — Кроме того, брак существовал, поэтому мне нечего опасаться. Все трое замолчали, утыкаясь в свои тарелки. Настроения продолжать разговор не было ни у кого.