„ Ты напоминаешь мне песню. Тихую, еле различимую, но когда хорошо прислушаешься, вчитаешься в строки – не сможешь оторваться, выбросить из головы, назойливые ноты не уйдут. Помню, ты хотел научить меня играть на скрипке, как ты, красиво. Долго уговаривал, после молчал, будто не понимал. Я не смог, не пытался. Ты напоминаешь мне шрамы, когда молчишь. Глубокие и болючие, кажется, застывшие во времени разбитым стеклом. Вся твоя спина ими покрыта. Ты не смотришь на меня, когда я провожу по коже ладонью с счетом на губах. Я бы сразу же прогнал наглеца. Ты напоминаешь мне печаль. Странную, от которой ни капли не грустно, но которую четко ощущаешь внутри и ничего с ней не делаешь, потому что не хочешь. Ты говоришь, что тебе холодно, почти всегда, несмотря на погоду за окном и цвет в календаре. Я был шокирован, насколько тёплыми оказались твои руки, когда я коснулся их. Ты напоминаешь мне морозное утро, переходящее в светлый день, когда на твоём лице расцветает редкая улыбка. Не нежная, как для детей, не для вида, будто для знакомых, а моя – назвал её самой симпатичной из всех, разрешения не спросил. А затем, всё пошло не так, испортилось, поломалось. Кровь превращалась в сталь при каждой новой встрече, будто она была первой. Ты стал напоминать мне потухший огонёк, как от яркой свечки. Может, поэтому на языке такой дурной привкус, в воздухе лишь бензол. Твои глаза такие холодные, когда ты смотришь на меня во время выступления, в них отражается горечь. А может, я её выдумал, и тебе вовсе плевать. Для тебя я лишь очередное кровавое « щекотно » на спине, и я не отвожу глаза, просто позвали, мне не жаль. Ты, нет, напоминаешь, нет, мне дракона в закрытом героем замке где-то далеко-далеко, выше надежд и ниже горизонта. А потом ты ушёл, растворился в один момент, оставляя после себя разгром, перевёрнутые крыши. Тебя больше нигде нельзя было найти, только на фотографиях, помятых закорючках в документах, почему-то промокших бумажках. Ты больше не улыбался мне, даже искусственно. Мне не жаль. Знаешь, когда ты ушёл, мне казалось, что я смеялся громче всех, правда. Только в ушах была лишь звенящая тишина, отдающая мелодией расстроенной скрипки. Чувство победы прекрасно, пока резко не посмотришь назад, да? Я не хочу больше смотреть, ты всё равно не вернёшься. “
1992.