По словам британских ученых, все американцы слепы, а русские глухи.

В телефонной будке не хватало места для жадных поцелуев. Её прозрачные стёкла стыдливо запотели, подобно зеркалам в ванной комнате, покрывшись неспешной белой пеленой. Воздух внутри стал слишком тяжёлым, тёплым, напоминая раскалённый песок, перемешанный с солью, на языке, — пока снаружи вовсю развлекался ливень, заставляя чёрную ночь разрыдаться и выть ледяным ветром вновь и вновь. Застывшая телефонная будка — застыла на одном месте очередным невольным зрителем. Мокрые пряди волос мягко ластились под пальцами ладоней. Что чёрные, как угли в рождественском носке, что светлые — апрельское солнце. Америка глухо застонал, когда Союз бегло провёл рукой по его щеке, после — по шее с дрожащими венами, с которой так небрежно спал серый шарф. В пальто душно, в деловых брюках туго. СССР углубил поцелуй, когда Штаты замешкался на вздохе, перехватывая первенство. Когда его рука соскользнула с белой шеи на цветной ворот пальто и потянула на себя, спина американца немного прогнулась вперёд — обратно прижавшись к стенке. В пальто жарко, в деловых брюках тесно и ужасно больно. — ...Мхн, у меня ничего... нет, — пытался выловить из себя слова Штаты сбившемся шёпотом, всё время отвлекаясь на рот Союза; его острый язык, такие же зубы. СССР чуть нахмурился на это, зелёный взгляд потускнел в беспокойстве. Он оторвался от губ Америки, сдержав резвые порывы того вернуть всё обратно за плечо, — Что? — Мх, я не брал с собой ничего, — слова напоминали США пушистые облака в тёплый солнечный день; бесполезные и ненужные вовсе. Улыбка на лице впилась под кожу также, как и скорое понимание сказанного. Союз хмыкнул, дёрнув головой в сторону. — Тогда, — он глухо выдохнул, — Сделаем так, — Союз приподнял правую ногу американца, крепко придерживая за колено, и плавно толкнулся бёдрами вперёд. Плотное прикосновение паха к паху углубило ощущения легкого удушья и дурящей тесноты. Тело к телу — влилось в мышцы, вбилось в кости, зарылось в головах. Америка почувствовал, как проступил пот, запутались мысли, и облизнулся, засияв синими глазами, как далекими и манящими звёздами, — Так лучше? — тихо произнёс Союз в губы Штатов, когда те растянулись в самой сладкой улыбке на всех существующих континентах. Америка вытянул ногу дальше, утыкаясь носком лакированного туфля в дверцу телефонной будки, и ухватил пальцами красный галстук русского, выглядывающий из-под пиджака и мокрого пальто, — Ох, боюсь, пх, это придётся проверять экспериментальным путём, — высказав предложение, он резко потянул красный галстук на себя, как и Союз несколько мгновений назад, скользнув всем телом вверх и проглотив нахальную ухмылку напротив целиком.