По словам британских ученых, все американцы слепы, а русские глухи.

Первый отпечаток зубов на мякоти зелёного яблока схож с сердечком, кофе с пеной на вкус — давно позабытая детская грёза, и потому ты спешишь выйти из дома поскорее, хочешь избежать последствий от ненужных мыслей про случайные совпадения. Совпадения ли? Но они, всё ещё совпадения, не заканчиваются, преследуют тебя и вдоль короткого коридора; когда цветы, названия которых ты даже не знаешь, нежно поблёскивают красным на тумбочке от бликов из ребристых стёкл входной двери. Или, когда ты спешно ищешь ключи, вытаскиваешь из кожаной куртки помятый листок с цифрами. Смотришь на него глупо, секунду-десять, переводишь взгляд на висящий домашний телефон, заманчивый, – а затем хмуришься то ли брезгливо, то ли расстроенно. Бросаешь бумажку неаккуратную на тумбочку, что с цветами, и убегаешь прочь. Ранним утром людей больше, чем тебе казалось. Воздух свеж, и солнце, кажется, дышит им вместе с тобой. Ты улыбаешься, здороваешься с соседями, мило помахав ладонью, они отвечают тебе, тоже улыбаются. Мирно так, тепло. Совпадения всё также следуют за тобой, или, о нет, это ты не успеваешь за ними? Ты видишь двух бездомных собак, бегущих вместе, что мило утыкаются в шею друг дружке. Мнешь нижнюю губу в желании почесать одну по голове, но проходишь мимо, терпеливо зажимая ладони в карманах в некрепкие кулаки и потянув куртку немного вниз спереди. Ещё ты видишь несколько рекламных щитов по пути. Постеры блестят от солнечный лучей и улыбок счастливой пары, продающей или купившей несколько квартир, на них. И тебя, на какое-то время, забавляет мысль, если бы на этой картинке были ты и... Ты машешь головой, не желая продолжать, хлопаешь ладонями по белым щекам, чтобы те стали красными, впитали в себя всю кровь, и капли не оставив голове. На тебя странно глядит мужчина через дорогу, ты сразу понимаешь, что он приезжий, неопытный. Даришь ему кривенькую улыбочку и идёшь дальше, быстрым шагом. Ты садишься на первый попавшийся автобус, который останавливается на остановке, и вздыхаешь освобождено. Автобус почти пуст, и ты почти полностью ложишься на спинку сиденья возле окна, но потом передумываешь и садишься обычно, теребишь перекладину впереди себя. В автобусе пахнет пылью и старыми креслами, ещё он тёмный от малого количества проникающего внутрь света, ты слышишь тихие разговоры людей о насущном и прошлом, личном и чужом. И ты вновь чувствуешь себя собой, слушая своих людей, слушая их жизнь, словно проживая невзгоды и счастья вместе с ними, ты живёшь сейчас. Спокойствие и уют окутывают тебя, и ты выходишь из автобуса только тогда, когда на местах остаются только ты и водитель. Последняя остановка оказывается рядом с парком, и ты радуешься, будто бы и не знал этого. Ты проходишь мимо бейсбольной площадки, на которой сейчас тренируются дети, засматриваешься на игру. Ты помогаешь выиграть команде тринадцатилетней Джесси, а не местных задир. Вся твоя одежда теперь в грязи, но твои глаза горят ярче, когда ты рассказываешь про несколько хитростей для по-настоящему хорошей подачи, а дети не могу прикрыть рты от восхищения и любопытства. Дети неохотно прощаются с тобой, когда ты собираешься уходить, обещаешь им поиграть подольше в другой раз. Ты наверняка не знаешь, когда в расписании найдётся на это время, но слов на ветер ты не бросаешь. Не так часто, по крайней мере. Солнце, утомившись, медленно падает вниз, становится прохладней. Ты застегиваешь куртку, хрустя собачкой. Парочки, живые и не с рекламных щитов, идут по парку, держась за руки или нежно прихватив за локоть. Их немного, но ты замечаешь. Покупаешь себе самый жирный хот-дог за несколько долларов по пути, давишься ядреной горчицей. Грязные пальцы вытираешь салфеткой и радуешься, что сосиска не похоже ни на что, кроме дрянного эвфемизма. Поездка назад вышла скучной и больше вымученный, потому что домой ты не спешишь. Ты видел пару белых бабочек, крутящихся вместе вокруг цветка, когда выходил из автобуса, и тебя слегка замутило. Ты небрежно машешь соседу, вновь проходя мимо рекламных щитов, не смотришь на них даже. Шаг твой всё скрипучее и медленнее с каждой додумкой в голове и пройденным дюймом, ты не улыбаешься, губы жуёшь, язык терзаешь. Доходишь до двери наконец, когда солнце десять минут как съели синие облака. Смотришь на ключи в ладони, теребишь их. А потом щёлкает что-то, будто лампочка лопается рядом, и ты выдыхаешь решительно, глаза загораются от усмешки над самим собой. Ты открываешь дверь стремительно, ищешь бумажку с цифрами и срываешь трубку со стены. И набираешь кнопки, слышишь гудки, которые должен был услышать ещё ранним утром, и...