Менестрель в руках дракона

Вся беда Линдира была в том же, что и у всех мальчиков из хороших семей: он был немного наивен и воспитан в слишком строгих правилах. При виде первого юного любовника он привычно сдержал эмоции и продолжил невозмутимо перебирать струны и петь, но после того, как с шумными криками появились ещё четверо эльфов, на музыку мало кто обращал внимание. Жалобный сдавленный крик майа отвлек менестреля от игры, и он вскочил, выйдя в коридор, чтобы не смущаться и не ревновать. Ему и в голову не пришло, что всесильный майа давно мог бы сбросить всех пятерых одним взмахом и, возможно, рад был устроить оргию на глазах и впечатлительного менестреля. Но Линдир искренне решил позвать кого-нибудь. Так он метался по коридору, пока не попал в лапы Готмога. Тот был в сравнительно мирном своем обличье, но при виде Линдира плотоядно улыбнулся и потянул к нему свои лапы. — Хороший эльфик, вкусный эльфик... Иди сюда. Линдир, еле вырвавшись и отбежав, проговорил: — П-помогите! Там насилуют господина Саурона! — Да-а? — оскалился Готмог, но всё-таки последовал за Линдиром. Тот, запустив его внутрь, разумно остался снаружи, чтобы не травмировать себя видом оргии. Из-за стены раздавались крики, но были они возбуждёнными или испуганными, он не вслушивался. Увидеть такое огромное количество бывших любовников Саурона вообще было тяжким испытанием. Линдир мечтал о любви страстной и единственной, а откровенный разврат, царивший в Мордоре, смущал его. Он ушёл к себе и долго сидел, печально перебирая струны большой арфы и напевая грустную песнь о неразделенной любви. Ему вспоминались и ласковые слова, и руки господина на его теле, но от этого отчего-то становилось ещё печальнее. Не хотелось ни есть, ни пить, а долго и тихо лить слезы. Наутро менестрель все же пришёл в себя и решил, что он — лишь верный и покорный слуга. Ничего более. Как вещь. Саурон, вызвавший его через день, завтракал в своих покоях совершенно один, и Линдир, поклонившись и поцеловав ему руку, принялся воспевать скалы и леса, стараясь спрятать любовь куда подальше. — Линдир, иди ко мне, я тебя покормлю, — позвал его Саурон, — не можешь же ты петь на пустой желудок. Когда эльф приблизился к нему, майа заключил его в объятия и усадил себе на колени. Кажется, он был в очень хорошем настроении. После того, как он положил в рот менестреля кусочек фрукта, на Линдира обрушилась волна заботы и нежности. — Это было так мило с твоей стороны — позвать Готмога, — сказал майа, сжимая и тиская его в своих руках, — последнее время он что-то своевольничал, не желал исполнять приказы. А ты одним махом решил все проблемы в высшем составе. Благодаря тебе нам удалось прийти к взаимопониманию. Он откинул назад волосы и продемонстрировал шею, на которой красовалось несколько красочных ожогов после поцелуев балрога. Майа довольно улыбнулся, запустив пальцы в волосы эльфа. Дверь без стука распахнулась, и в комнату бодро вошел Готмог. Поприветствовав Владыку, он плюхнулся на соседний стул и сразу потянул лапы, одной тиская бедро менестреля, а другой приобнимая Саурона. Он низко склонился и начал что-то быстро шептать на ухо майа, потом он потянулся к эльфу, но Повелитель вовремя его остановил, уперевшись ему одной рукой в грудь и развернув к себе за подбородок. — Ты испортишь моего любимого менестреля! — недовольно проговорил Темный Властелин. — Хватит того, что ты изуродовал ожогами тех пятерых. Готмог загоготал, но послушался, только прижался к Саурону поближе, обхватив его своими лапищами. Майа, почти не обращая на него внимания, с довольной улыбкой продолжил кормить Линдира. Стоило ли говорить, что Линдир едва не поперхнулся, будучи в объятиях такой компании. — Надеюсь, они в скором времени оправятся от ожогов и ран, — пробормотал он, послушно взяв губами кусочек яблока и поцеловав пальцы Саурона, а затем несмело улыбнулся. Присутствие Готмога его смущало, хоть тот и принял самый невинный человеческий облик — его все равно выдавал волочащийся по полу хвост, когти на руках и ногах и чешуя, что проглядывала кое-где на теле. Его рука собственнически поглаживала поясницу эльфа, забравшись под рубашку, и он так и дышал жаром. Таких тонких материй, как песни и стихи, Готмог не понимал, но певчая птичка господина Саурона очень ему нравилась — эльфика так и хотелось сожрать... Или хоть облизать. Язык его походил на пламя. Линдир испуганно заверещал, не зная, как избавиться от влюбленного монстра, пока Саурон, расхохотавшись, не пришел ему на помощь. — Но-но, потише. Мальчик ещё слишком юн и невинен, чтобы принять разом двоих. Он у меня юноша строгого воспитания! — И он шлёпнул менестреля по ягодицам, посоветовав успокоиться и доесть свой завтрак. Линдир выдохнул и забился в угол, посматривая на двух своих хозяев. Их тела, сплетаясь, походили на языки пламени. — Умоляю, не отдавайте меня ему на забаву... Я не переживу. Он меня разорвет! — эльф был близок к отчаянию. — Успокойся, никому я тебя не отдам, ты только мой, — чуть раздраженно напомнил Саурон, разорвав поцелуй с Готмогом. Он погладил балрога по голове между рогов, и тот издал довольный рокочущий звук и подался вперед, начав старательно вылизывать шею господина. Темный Властелин зашипел и, ухватившись за рог, убрал от себя голову демона подальше. Балрог же попытался хотя бы обвить его хвостом, не желая уходить. — А тебе пора возвращаться к своей работе, — строго сказал Готмогу майа, — ну же, вперед, я не освобождал тебя от обязанностей. Он с неохотой отстранился от Саурона и, поклонившись, покинул покои. Майа вновь обратил все свое внимание на эльфа, довольно улыбаясь. Темный Властелин положил ему в рот еще один кусочек, а потом его глаза ярко загорелись, предвещая очередную интересную идею. — Знаешь что? Кажется, я тоже голоден! — Саурон позвал слуг, и те начали на подносах относить еду в спальню. Владыка подхватил менестреля на руки и направился туда же. Он усадил эльфа на постель, торопливо избавляя от одежды. — Ложись, милый, ты же покормишь своего господина? — хищно улыбнулся Темный Властелин. Не размениваясь по мелочам, он сразу положил на грудь обнаженного менестреля кусок мяса и полил соусом. Эльф замер. Сперва он был напуган, но постепенно вид урчащего над ним и вылизывающего его господина успокоил его. Линдир чувствовал, как на смену напряжению приходит расслабленность, а за ней — вновь возбуждение. Саурон вылизывал его кожу, дразня, прикусывал соски и повторял, что его эльф — самое сладкое существо на свете. Очень скоро лежать под ним тихо и спокойно стало сущей пыткой. — Ахх, умоляю, пустите, — Линдир извивался всем телом. — А, ты готов предложить мне ещё одно блюдо? — Саурон по-хозяйски огладил его привставший член и его тоже накрыл ртом; эльф задрожал от восторга. Горячий влажный рот, в который погружалась его плоть, довел его до оргазма очень быстро. — Ненадолго же тебя хватает, — проворчал майа. — Иди сюда. Он обхватил его руками, усаживая к себе на собственное возбуждённо стоящее достоинство. Конечно, перед этим он обильно смазал его мазью, но растяжка была минимальной, и эльф вновь жалобно вскрикнул, сжимаясь. — Тсс, тише, — успокаивал его Саурон, прикидывая, неужели он и впрямь был грубоват и мог покалечить его. Но очень скоро менестрель нетерпеливо заерзал и, приподняв бедра, сам насадился на него. Он положил ладони ему на плечи, помогая войти в себя поглубже и опираясь, и то немного приподнимался, то опускался, прикрыв глаза с чувственным стоном. Внезапно и некстати пришедшая ему мысль заставила его испуганно распахнуть серые глаза. Он вздрогнул. — Да что ещё случилось, пугливая ты лесная косуля? — прикусил его Саурон за ушко игриво. — П-простите мне мою наивность, — заикаясь, начал менестрель, — но майар наделены самыми разнообразными свойствами, и полны магией... Просто... Вы кончали в меня, и сейчас тоже... я подумал, господин, что, если я вдруг понесу дитя от вас? Он даже немного побледнел от страха. Но зато теперь можно было убедиться в величайшей строгости нравов при дворе Элронда, раз уж сравнительно взрослый эльф не знал, откуда берутся эльфята. — А ты не хочешь дитя от своего любимого повелителя? Саурон толкнул его на постель и засмеялся. Потом, взглянув на него снова, он захохотал пуще прежнего. Майа повалился рядом с ним и, посмеиваясь, погладил, а потом поцеловал его живот, еще больше перепугав этим впечатлительного эльфа. — Милый, ты не находишь, что учитывая количество моих любовников, количество моих детей за три эпохи должно превышать мою армию? — весело спросил его Саурон. Он поцеловал менестреля в ухо и слизнул с его плеча остатки крема. — Исходя из моего скромного опыта, можно сделать вывод, что физиологически ты не способен понести дитя. Если бы мужчина мог понести от мужчины, то зачем тогда нужны женщины? Или, может быть, ты когда-нибудь видел беременных юношей? Саурон еще раз рассмеялся и лениво запустил пальцы в волосы менестреля, окончательно их растрепав. Через эльфа он протянул руку к подносу с едой и взял пирожное. — Теперь понятно, почему численность эльдар так медленно увеличивается, — хмыкнул Темный Властелин, — когда увижу Элронда, скажу ему, что из-за его глупых обычаев, взрослый эльф не знает таких элементарных вещей. — Он откусил кусочек шоколадного пирожного и дал облизать свои перепачканные в креме пальцы. — А ты почему так испугался? Думаешь, я был бы плохим папочкой? — весело спросил Саурон. Линдир вылизал все без остатка, взяв их в рот совсем глубоко. Сердце его постепенно утихомирилось и он тоже рассмеялся, зарывшись лицом в волосы Саурона и снова краснея от смущения. — В самом деле, и как я раньше не додумался, — и он поцеловал майа в шею. — Нет, мы, эльфы, конечно, очень любим детей... И я уверен, что вы были бы мудрым и заботливым отцом... Но я слишком боялся бы, что дитя сожрут ваши орки или валараукар, или унесут драконы... Он и сам боялся слишком далеко отходить от покоев господина и своих, поскольку темная цитадель была огромна, на много ярусов уходя как вниз, под землю, так и вверх, и изобиловала сложными разветвленным коридорами и лабиринтами, в которых эльф боялся потеряться. На каждом шагу его подстерегали опасности в виде плотоядно облизывающихся орков или других тварей. Он смущённо освободился от объятий господина и принялся играть веселую песню, воспевая любвеобильность и редкую красоту его, а потом, подойдя к окну, подумал, что хотел бы всё-таки увидеть их полностью и уединиться с ним где-нибудь надолго. Он понял, что совсем к нему привык, и сел на пол с ним рядом, положив голову на колени. — Ну где ты там еще хочешь со мной уединиться? — насмешливо спросил майа, склонившись к нему. — Могу предложить подземелья. Я бы сковал тебя цепями, а потом… Что бы было потом, Саурон так и не сказал, когда эльф снова оказался в зоне досягаемости, он сразу протянул к нему руки, опять притягивая к себе. Майа укусил его за плечо, наказывая, за то, что эльф посмел от него уйти. — Сегодня в Барад-Дур гостят торговцы из Харада, может, тебе было бы интересно поиграть на восточных инструментах, они довольно сильно отличаются. — Предложил Темный Властелин, мягко поцеловав его. — Выберешь, что тебе понравится, я все тебе куплю. Насладившись нежным телом менестреля, Саурон поднялся с постели и начал одеваться. Он быстро надел черный камзол с золотым шитьем и, взяв расческу, сел рядом с Линдиром. Майа расправил волосы и передал расческу эльфу, чтобы тот причесал его. — Скажешь слугам, и они отведут тебя в зал, где расположились торговцы. Там с тобой и встретимся вечером. Дождавшись, когда эльф приведет в порядок его волосы, Саурон поцеловал его и ушел, оставив в одиночестве. Линдир недолго в задумчивости пел себе под нос что-то романтичное, вспоминая волосы майа, которые тот ему доверил. Такие тяжелые волнистые огненные волны, которые он украсил несколькими шпильками, что светились в них, как алмазные звезды. Ему все еще казалось, что он гладит их, а над ухом раздается недовольное рычание майа. Место укуса болело, но болело приятно. И все равно он оделся как можно более закрыто и скромно, сам долго причесывался, а потом спустился вниз, в большой зал, преддверие тронного зала самого Саурона, куда могли проникать лишь избранные. Смуглые черноволосые южане низко кланялись эльфу, он с любопытством рассматривал их богатые одежды и товары, что они привезли; орки не подпускали его слишком близко, чтобы он не сговорился с кем-то и не сбежал. Скоро начался прием, и Линдир смотрел, как торжественная процессия проходит, располагается, и кругом усевшиеся музыканты достают инструменты и начинают играть. Мелодия казалась сложной из-за множества переливов флейты, глухо гудящих барабанов и еще какого-то странного сложного инструмента со стеклянными шариками. Он вслушивался внимательно, а потом подошел, не выдержав, и стал рассматривать. Одна флейта была особенно хороша, исполненная сложнее, чем простые эльфийские. Скрипок у них не было, но они водили смычком по странному подобию гитары, только маленькой и иной формы. Узнав в эльфе менестреля, восточные музыканты принялись наперебой объяснять ему преимущества того или иного инструмента, и Линдир так увлекся, что не сразу заметил, как сзади, обняв его за талию, подошел майа. — Ну, что бы тебя обрадовало, мой мечтательный ушастик? Линдир несмело показал на флейту и тот смычковый инструмент, и еще одну небольшую трубу. Арфы, что у них были, не слишком впечатлили его, и он был уверен, что местные мастера сделают ее лучше. — Я вижу, ты вошел во вкус. Впрочем, не переживай, я куплю тебе это все. Может, хочешь еще чего-то? Они пошли вдоль рядов. Линдир подивился тонким прозрачным тканям, расшитым золотом, но не показал вида. Однако Саурон уловил мимолетное его удивление и немедленно приказал купить их и сшить менестрелю новые одежды. — Покажешься мне в них, когда будет готово. Линдир, как всегда, покраснел. — Да ведь они ничего не прикрывают, господин мой! Умоляю, пусть это будет наедине. Саурон усмехнулся, взяв его за руку и переплетя их пальцы. — Ну конечно наедине! Вдруг тебе не подойдет, я тогда сразу все с тебя сниму. Внимание Темного Властелина привлекли рабы, которых привезли южане на продажу. Он снова оставил менестреля на попечение слуг и приказал харадским музыкантам развлечь его, а сам направился прямиком к торговцам. Среди рабов было несколько симпатичных юношей, почти полностью обнаженных, одетых лишь в легкие полупрозрачные набедренные повязки, расшитые бусинами и мелкими звенящими монетками. По идеальной осанке и плавным движениям майа сразу распознал в них танцоров. Торговцы начали наперебой расхваливать все их качества и достоинства. Хоть это и были простые смертные, Саурон уже предвидел, что купит всех. Но он все же попросил их потанцевать для него. Когда Линдир через плотную толпу людей добрался до Владыки, то увидел, как рядом с ним извиваются несколько полуобнаженных тел. Один из них, виляя бедрами, прижимался вплотную к майа и, обняв его за шею, портил прическу, над которой всего пару часов назад трудился менестрель. Саурон положил руки ему на талию и что-то шептал на ушко, танцор льнул к нему все ближе и весело смеялся. Еще мгновение, и их губы сливаются в страстном поцелуе, а набедренная повязка будто случайно соскользывает на пол. Отстранившись на мгновение, Саурон приказал своему слуге заплатить торговцам. Юноши радостно защебетали между собой, жить при дворе было бы намного приятнее и почетнее, чем путешествовать с караваном. Хотя перспектива всю жизнь прожить в Мордоре под властью Саурона их поначалу пугала, но увидев майа, им пришлось пересмотреть свои взгляды. Но может, увидев своего нового хозяина в гневе, они еще сильно пожалеют об этом. Майа выпустил из объятий танцора и направился обратно к менестрелю. — Наверное, покупать смертных мне не стоило, ведь всего через пару десятков лет они уже не будут такими красивыми, да и танцевать так не смогут. Но эти уж очень мне понравились, — сказал Саурон, приобнимая его за талию. — Ты присмотрел еще что-то, милый? У них есть замечательные духи и сладости. Линдир вздохнул. Духи в красивом флаконе с мускусным ароматом развеселили его ненадолго. — Жаль их. Они рабы и не узнают свободы... Хотя ты в силах сделать их счастливыми. А ещё эльф очень боялся, что и сам поддастся их чарам. Он давно уже чувствовал в себе порывы страсти, но направляемые исключительно на одного майа, а лишних соблазнов хотел избегать. С другой стороны, новые танцоры были послушны, и умело исполняли все танцы. Линдир, успевший изучить вкусы господина, сам заставлял их разучивать движения, делая танцы соблазнительными и возбуждающими его. Ему нравились смуглые стройные тела, но он смущался, когда приходилось лишний раз приближаться к ним или тем более касаться. Танец, исполненный ими, сопровождаемый игрой менестреля, понравился майа, и тот благосклонно кивал, улыбаясь, а после него приказал Линдиру последовать в свои покои. — Ну что, моя певчая птичка, ты не слишком засматривался на красивых юношей? Надеюсь, никто из них не похитил твоего сердца? Но это были лишь насмешки, ибо майа знал помыслы Линдира и то, как тот избегал любых лишних порочных, по его мнению, мыслей. — Ты слишком скромно стал держаться. Посмотри, что я тебе приготовил. — И он указал ему на полупрозрачную длинную одежду. Золотая вышивка казалась невесомой, а длинные полы не скрывали почти ничего. Линдир вспыхнул, но согласился переодеться, наблюдая как Саурон усмехается, жадно оглядывая контуры его тела. Он счастливо покружился перед ним. — В этих одеждах ты еще больше похож на птичку, — заметил майа, любуясь красивыми плавными движениями, — кажется, ты мечтал потанцевать со мной. Саурон поднялся с места и положил одну руку ему на талию. Под звуки музыки из соседней комнаты он плавно закружил Линдира в танце. Через некоторое время благодаря вмешательству майа, менестрель начал терять предметы одежды, пока не остался обнаженным. Темный Властелин остановился и крепко прижал его к себе, он заставил эльфа чуть приоткрыть рот и впился в его губы страстным глубоким поцелуем. — Помоги мне раздеться, милый, — попросил майа, положив его руки себе на грудь. Он начал покрывать поцелуями нежную шею менестреля, терпеливо ожидая, пока тот расправится с огромным количеством мелких пуговиц на камзоле. После этого Саурон повалил Линдира на постель с твердым намерением не отпускать его до самого утра.