Ты шел рядом со мной По тропам, где тысячи стрел искали моей плоти. Ты был со мной, когда все остальные Покинули меня. Я противостоял армиям, И ты был моим щитом, И хоть мои шрамы бесчисленны, ничто Не способно сломить меня, кроме твоего отсутствия. Когда я потерял все остальное, когда мои глаза подвели меня И вкус крови наполнил мой рот, тогда Сквозь стук своего сердца Я услышал торжество созидания. Песнь Света, Песнь испытаний ☆-★-☆-★-☆
Широ нависает над военным столом, его рука скользит по высохшим чернилам, застывшим на выделанной телячьей шкуре. В зазорах между его пальцами виднеются детали движения войск и предполагаемые лагеря галра, отмеченные мерцающими голубыми буквами, что наколдовала Аллура. Она может перемещать надписи одним лишь движением пальца, чтобы обновлять числа и расположение, или же и вовсе стереть все это легким движением руки; Широ может только наблюдать и мечтать, чтобы фигуры не были такими односторонними. Металлические когти его правой руки стучат по деревянной спинке ближайшего стула. Постоянная боль под его черепом мешает сконцентрироваться, и никакие медитативные мысли не помогут от нее избавиться. Что бы друиды галра ни сделали с ним, это, похоже, излечило его от старой болезни — тех заклятий слабости, что приковывали его к постели на несколько дней, а боль сидела глубоко в его мышцах, которые отказывались работать, — и заменило это на что-то абсолютно новое. Головные боли стали менее истощающими, но более мучительными, и текущее положение их оборонительных сил на карте совсем не помогает. По карте движется так много частей собранной ими коалиции — освобожденные рабы и подчиненные народы с различных территорий, повстанцы, что всеми силами оказывали сопротивление, силы Лотора и его маленькая, но верная группа генералов… и Клинки Марморы. Мармора, шпионский клан, что орудует внутри самой империи, из длинных и низких теней, которые нависают над теми землями. Они те, кто трудились над сохранением старых традиций галра, даже когда ведьма — правая рука императора — иссушала Дайбазаал вокруг них. Они — любопытный вид, владеющий клинками, что сделаны из редкого и ценного металла — люксита, неизвестного в Арусе — способного поглотить и разорвать ужасную магию крови друидов. Но и грозные верхом на своих драконах: это маленькие существа, если сравнивать с теми, что когда-то выводили галра для господства в небе, но быстрые, свирепые и невероятно верные, как Шабран. И Кит теперь среди них. Широ отпивает чай, осматривая все юниты, аккуратно расставленные по карте. Еще со времен своей первой битвы в шестнадцать лет он просчитывает битвы и ходы длительных войн, но ни один путь к победе не выглядел еще столь узким и извилистым. Бальмеранцы, олькари, тауджирианцы. Мятежные повстанцы, состоящие из рабочих и домашних рабов, превращенных в воинов. Широ знает, что даже с тренировками у них будут малые шансы выстоять против смертельно дисциплинированных полков империи. В качестве ударных войск галра используют воскрешенные трупы, а сами же держатся в стороне. Их восставшие могут идти бесконечно без нужды в еде, воде или отдыхе, и замедляться только из-за смертных потребностей живых командующих галра. Лотор и пятьдесят тысяч его тренированных воинов — величайшее благо коалиции. Этот дворец и большинство поставок продовольствия любезно предоставляются опальным принцем галра, и только благодаря этому недавнему альянсу у них появился шанс численно сравняться с полными силами Заркона. А еще есть Мармора. Такие скрытные, но не без оснований. Нет маркера, обозначающего их базу, нет фигуры, показывающей их число или текущее положение отрядов. Широ больше не может определять по карте, где сейчас находится Кит, ему остается смотреть на звезды и надеяться, что Кит все еще жив и дышит. Он цепляется за эту надежду. И отказывается принимать любую другую мысль. — Широ, — зовет его Лэнс, входя через открытую дверь. Он спускается по короткой и широкой лестнице в два шага и почти опрокидывает еду в его руках. — Я принес нам завтрак! Это те маленькие молочные булочки, которые так любит Хэнк и, эм, немного сыра? Выглядит, как сыр. Пахнет, как… ух, перезревший сыр. Надеюсь, он сделан не из волчьего молока, — добавляет он, давясь. — Галра действительно любят своих волков, — комментирует Широ, лишь частично обращая на парня внимание. Теперь большую часть своего времени Лэнс проводит здесь, с Широ. С тех пор, как Аллура объединила свои силы с Лотором, чтобы вместе с принцем галра спасти магические знания Алтеи и восстановить связь с легендарным царством магии и снов, Ориандом. С тех пор, как Пидж и Хэнк узнали, что в старом имперском летнем дворце есть мастерская, что посоревнуется с лучшей мастерской Аруса. С тех пор, как Кит отправился на очередное долгое задание, так что теперь только они остались друг у друга. — У меня есть вести от лорда Холта, — говорит молодой рыцарь и кладет на военный стол кусок хлеба и желтого сыра, небрежно разбрасывая крошки по бесценной карте. Он достает письмо и осторожно раскрывает его, прежде чем прочитать его содержимое Широ, который отчаянно пытается очистить военный стол. Новости мрачны. Арус стоит на пороге гражданской войны, даже без принца Такаши, который способен разжечь еще больший огонь. Эта мысль давит на Широ, шрам вины внутри него открывается чуть шире с каждым новым поворотом событий. Он знает, что должен быть там, но он слишком проклят, чтобы вернуться. Силва, Варадерианское побережье, Каменные Острова, северные территории — все стоят за него, даже в его отсутствие, готовые бороться за его притязания на трон, основываясь только на вдохновляющем свидетельстве Сэма Холта. Из-за этого в груди Широ болит от непрекращающегося давления чувства долга перед этими людьми, которые все еще считают его своим правителем, несмотря на то, что он исчез из королевства более, чем на два года. Его генералы — Субутай, Сенка, Суджин — и как минимум одна ветка его собственного дома в Долине Нарахира сосредоточили свои силы в центре Аруса, прошли сквозь богатые центральные земли и полностью окружили столицу. Высокие дома, что затаили давние обиды на него или его мать, поддерживают их, наряду с дворянами, которые посчитали невыносимыми обязательства Широ перед иностранным престолом. Поддержка королевств по ту сторону мелководного моря укрепляет их оборону, хотя Широ подозревает, что это не продлится долго, когда флот семьи Вела Ривера начнет действовать. По слухам, даже сестра Лэнса, что бороздит морские просторы вместе с пиратами, обязалась выступить против узурпирующих трон генералов — жест, достойный полного прощения, если они победят. Лэнс недовольно бурчит, пока Широ не начинает есть, берясь за маленький кусочек сыра и два рулета. Только тогда он начинает перечислять остальные последние события: бальмеранцы начали разрабатывать еще две шахты, их кузницы горят и ночами, чтобы помочь снарядить силы коалиции доспехами; Лотор и Аллура совершили прорыв в своих исследованиях квинтэссенции, став еще на шаг ближе к реализации цели принца галра — снять некротическое проклятье, что в настоящее время отравляет империю под действием магии крови и порочной квинтэссенции. — Какой прорыв? — спрашивает Широ. Лэнс пожимает плечами и набивает рот едой, его щеки разбухают. — Не знаю, — бубнит он все равно. — Что-то, на что способны только алтеанцы, проникнуть телесно в Орианд или что-то такое. Королевской паре не нужна моя помощь. В любом случае, не то чтобы я понимал хотя бы половину из того, о чем они говорят. Широ жует еще один кусок странного сыра галра и рассматривает Ланса, теперь скорбно растянувшегося на деревянной скамье, стоящей вдоль стола. Неразделенная любовь — это ужасная рана, что ты сам себе наносишь. — Это не очень победоносный настрой, — говорит Широ и ерошит волосы Лэнса, проходя мимо. Он садится на скамейку рядом с тем местом, где голова Ланса упирается в обугленную древесину, и смотрит на несчастного рыцаря. — Знаешь, меня всегда учили, что самая благородная любовь — безответная. Глаза Лэнса — голубые, словно море, и идеально ему подходящие — наконец устремляются на Широ. Рыцарь выглядит несчастным. — Да? — В таком случае она будет бескорыстной, — объясняет Широ, думая о лекциях назначенного его матерью наставника и тихом социальном взаимодействии с его старшими членами семьи. О его лорде-отце и леди-матери и холодной дистанции, что висела между ними. — Чистой, если ты готов любить, даже если тебе не могут или никогда не ответят взаимностью, будь то из-за долга или несовпадения сердец. Он изучает материал своей перчатки, ее потертый черный цвет и распустившиеся швы. Это та же самая перчатка, что Кит сделал для него около года назад, и он хорошо о ней заботится, чтобы она прослужила как можно дольше. — Звучит мрачно, — Лэнс выдыхает в пространство огромной комнаты, звук отскакивает от высоких арочных потолков. Широ легко вздыхает, кивая. — Иногда да. Но иногда это единственный путь… единственная альтернатива, чтобы не остаться совсем одному. Даже если Аллура примет руку Лотора, будешь ли ты все еще желать служить ей и видеть ее счастливой? Будет ли тебе достаточно просто быть рядом с ней? Требуется некоторое время, но Лэнс кивает. — Она… Из-за нее я хочу быть лучше. Я хочу быть достойным ее. Хочу, чтобы она мной гордилась. Хочу помочь ей воплотить в жизнь все, о чем она мечтает. Широ улыбается. — То, что ты хочешь быть достойным ее, говорит о том, что ты на верном пути. Лэнс хмыкает, его рот закрыт. — Широ, ты когда-нибудь влюблялся? — Среди наследных принцев такое не особо поощряется, — отвечает Широ, его улыбка становится напряженной. Роскошь, отведенная людям, которые не рождены для союзов ради альянсов и дипломатии. Он знал, что любовь и привязанность могут вырасти в браке по договоренности, но его собственные родители были примером обратного. У него несомненно было что-то с принцем Адамом. Он привлекательный, великодушный, начитанный, рассудительный и со схожими взглядами на политику и их долгом перед народом, они казались многообещающей парой. И Широ любил его, хотя и недостаточно сильно. Не после того, как он доверился Адаму и обнаружил, что забота принца сводится к ограничениям, требованиям и сомнениям; Широ слишком ценил свою свободу, чтобы связать себя с любящим владетелем, и внезапный конец переговоров о браке обратился скандалом, из-за которого его мать осталась ощутимо разочарованной. А теперь, проклятый, изуродованный и без трона? Его королевство на грани гражданской войны, а в его собственном роду полнейший беспорядок? Разбитый кошмарами, из-за которых он дрожит по ночам, а его простыни пропитаны холодным потом? Широ сомневается, что в таком виде он нужен кому-то из своих прежних женихов. Он хлопает руками по бедрам и поднимается. — Что ж, мне нужно написать ответ лорду Холту. Возможно, Коливан сможет выслать гонца завтра утром. — О, и еще немого новостей, Ваше Высочество, — говорит Лэнс, протяжно зевая; Широ поджимает губы, ожидая, пока он закончит. — Кит вернулся. — К-кит? Бесконечные уроки от его матери и других людей при дворе, и Широ все еще не может сохранить самообладание. Кит жив, он вернулся, он здесь, прямо сейчас, и тревожное беспокойство Широ было напрасным. Он пытается взять себя в руки, превратить свое внезапное удивление во что-то менее очевидное. Судя по взгляду, который он получает от Лэнса, ему это плохо удается. — Когда? Почему ты… Я даже не… ух, Лэнс, — говорит сквозь зубы Широ, внезапно и остро осознавая, как умело варадерианский рыцарь может вывести его из себя, когда он этого хочет. В течение последних нескольких месяцев Лэнс чувствовал себя очень комфортно, дразня Широ так же, как и любой другой знатный человек. Возможно, слишком комфортно. — Что? — спрашивает Лэнс, словно он тут абсолютно ни при чем, словно это не он нарочно держал эту информацию до последнего момента, что увидеть Широ взволнованным и возбужденным. — Он уехал лишь три месяца назад. Пф, я даже не скучал по этому парню. Три месяца. Целый сезон. Четверть года без намека на него или хотя бы слова от него. Широ зачесывает свои волосы назад, только чтобы белая прядка сразу же выпала вперед. Он игнорирует Лэнса, когда поднимается по лестнице и выходит из военной комнаты, осматривая каждый зал и размышляя, где Кит мог бы находиться в этот самый момент. Его ладонь влажная под перчаткой, его нервы горят в ожидании. Сначала он идет в конюшню, зная, что Кит никогда не упустит возможности угостить Красную и убедиться, что Лэнс хорошо к ней относится. Лэнс так и делает — по крайней мере, насколько может, уживаясь со вспыльчивым характером Красной и ее резкими укусами — пока Аллура ездит верхом на его терпеливой и нежной серо-голубой кобыле. Но он не видит знакомой фигуры в длинном проходе, там лишь слуги и стойла; Широ торопится уйти до того, как они начнут задавать ему вопросы, но прежде быстро поглаживает Шабрана. Есть другие, более крупные конюшни — если их так можно назвать — построенные, чтобы держать огромных лютоволков, которых галра любят использовать в качестве ездовых животных. Широ останавливается там. Он высматривает маленького, еще не полностью выросшего волка Кита, что стоит рядом с огромным серым волком Коливана, они оба нежатся под лучами слабого утреннего солнца. Кролия сказала, что Космо никогда не вырастет настолько, чтобы на нем можно было ездить — он был слишком изголодавшимся и слабым, когда его только нашли — но он преданный и готов отчаянно сражаться рядом с Китом. Он оставляет волков отдыхать. Если Космо вернулся, то и Кит без сомнений где-то рядом. Широ ломает голову над тем, в каком месте лучше искать Кита дальше, когда свист в небе заставляет его поднять голову вверх. Когда он направляется обратно в огромный и малолюдный дворец, он вытягивает шею; высоко в небе кружит пара драконов Марморы, они игриво покусывают друг друга за хвосты. В сравнении с восставшими из мертвых чудовищами, которых использует империя, эти драконы маленькие и худые, легковесные, они больше подходят для резких пике и быстрых побегов, а не для сражений. Коливан говорит, что их порода — наследие, оставшееся с тех времен, когда Империя Галра почти полностью уничтожила собственные традиции и стала наполнена мертвецами. Фантастические существа — лишь одна из многих реликвий из прошлого, которые Мармора держали в секрете и защищали на протяжении тысячелетий, надеясь, что не все еще потеряно из-за жестокости правления Заркона. Широ быстро пересекает бесплодную библиотеку по пути в комнату Кита, когда замечает что-то темное на периферии своего поля зрения — тихое, таинственное. Его предчувствие кричит о том, что это убийца, и каждый мускул его тела напрягается, пока он не замечает глубокие цвета униформы Марморы и не расслабляется. Этот человек наиболее далек от убийцы. По крайней мере, для него. — Кит, — приветствует Широ, при его виде по ребрам принца пробегает дрожь. Кит все такой же свирепый и внушающий страх, каким всегда был — на тренировочной арене и на поле битвы — время, проведенное с Клинками Марморы, превратило его во что-то еще более грозное. Кит откидывает назад темный капюшон, освобождая взъерошенные, отросшие волосы, что вьются возле челюсти, обрамляя бледную колонну шеи и ниспадая на плечи. Кажется, он решил отращивать их. — Я искал тебе в военной комнате, но нашел лишь ноющего из-за Аллуры Лэнса. Его голос изменился, хотя и слабо. Он стал лишь немного глубже, и Широ думает, что не заметил бы этого, если бы не долгое отсутствие Кита. Широ ухмыляется. — Я ушел оттуда, чтобы поискать тебя в конюшнях. Они смеются, вновь встретившись спустя столько долгих ночей и дней, проведенных врозь. Кит пахнет сажей и специфичным запахом соседних лесов, похоже на запах лимона, но нос ощущает его острее. Так приятно снова чувствовать его тепло перед собой, даже если это ощущается иначе. Кит стал выше и шире в плечах; руки вокруг шеи Широ стали толще из-за твердых мышц, и принц не может не сравнивать их формы. Он сомневается, что когда-нибудь Кит догонит его в росте, но его рыцарь все еще может вытянуться на пару сантиметров. Этот резкий рост — особенность галра, как и заметные теперь новые черты Кита. Как многое, наконец, встало на свои места, когда они впервые узнали правду о происхождении его самого дорогого друга — его необычайно острое зрение и обоняние, его пугающая сила, его непревзойденная выносливость, этот странный кинжал. И какой бы ни была его… натура, нет такой части Кита, которой Широ не восхищался бы. — Ты становишься больше каждый раз, когда я тебя вижу… Кит, похоже, очень горд собой от этих слов, поэтому он выпрямляется и становится еще немного выше, выставляет свою грудь вперед, словно предлагая Широ рассмотреть, как сильно он изменился за последнее время. Его талия подчеркнута тугим поясом доспеха Марморы, темного и изящного. Она все еще выглядит узкой, хотя теперь Широ вряд ли сможет обхватить ее руками, как раньше. — А у тебя становится все больше белых волос, — нежно дразнит его Кит, он разминает плечи и принимает более расслабленную позу, протягивая руку в перчатке, чтобы пропустить пальцы сквозь волосы Широ. — Заканчивай с этим, а то в один день я вернусь, а твоя голова будет целиком белой. — Чем быстрее мы закончим эту войну и ту, что ждет нас дома, тем быстрее я смогу хотя бы немного расслабиться, — жалуется Широ. Произнеся это вслух, он начинает беспокоиться, что это звучит как что-то бесконечное. Одни войны перетекают в другие, и он сражается в них со своих пятнадцати лет, ни момента истинного мира, чтобы нарушить это однообразие. Кит мягко ворчит. — Что ж. Одна война за раз. Широ кивает. Они с Аллурой строили планы, как помочь расселить освобожденных жертв гнета галра по территории Аруса, и он знает, что это добавит еще волну ожесточенного возмущения к назревшему дома конфликту. И еще одну головную боль. — У меня есть информация о передвижении войска, — говорит Кит, доставая из нагрудника его кожаного доспеха посылку из промасленной кожи и разрывая повязанную вокруг нее веревку. Он раскрывает защитную упаковку, чтобы показать стопку шпионской информации, выцарапанной на пергаменте. — Они собирают силы, Широ. И Заркон иссушает своих собственных людей ради этого. Широ не сомневается в этом. По числам, по картам и передвижениям он может видеть, что содержание такой армии требует много ресурсов — даже если большая часть его сил — нежить, которой не требуются припасы, им не нужно добывать пищу для волков и лошадей и строить укрытие на ночь. Бесконечное и жестокое расширение территорий — это все, что до сих пор поддерживало империю, которая предлагала все новые и новые земли, чтобы удовлетворить жажду квинтэссенции и крови своих ведьм и друидов; теперь они вынуждены вернуться, повернуть на запад и столкнуться с угрозой коалиции, растущей в центре Дайбазаала, у них нет новых и чужих земель, чтобы иссушать их. Только свои. — Скоро все закончится, Кит, — и на это место придет что-то новое, лучше или хуже. Лучше, надеется Широ, потому что он слишком устал, чтобы думать о другом исходе. Он хочет довериться тому, что Лотор будет лучшим правителем; приходится верить в это сейчас, потому что они нуждаются в его поддержке и его армии, если надеются выстоять против целой армии Заркона и нанести империи сокрушительный удар. — Я очень на это надеюсь, — говорит Кит. Сначала они занимаются делами. У Кита есть информация, которую нужно донести до разных групп людей по всему императорскому летнему дворцу, начиная от расположившихся здесь Клинков и заканчивая командованием повстанцев. Широ сопровождает его на встречи с другими лидерами коалиции, хотя он хочет, чтобы они закончились как можно быстрее, чтобы у них появилось немного времени для себя. Все-таки, прошли месяцы. Они быстро перекусывают с Хэнком и Пидж, изучающими желтые инженерные свитки, которые, как они утверждают, предшествуют разрушению Алтеи. Это простая, но вкусная еда — она близка к кухне центральных районов Аруса, но с использованием местных ингредиентов. Хэнку пришлось заменить говядину на козье мясо, а корнеплоды здесь темно-фиолетовые и тяжело поддающиеся пережевыванию; густой, пряный соус отличается от привычного домашнего вкуса, который так хочет ощутить Широ, но все равно приятный. Наполнивший желудок и относительно свободный от обязанностей до следующего заседания совета коалиции, который должен состояться в полдень, Широ намерен провести все свободные часы с Китом. Его рыцарь выглядит озорным, когда берет Широ за локоть и выводит его обратно во двор, игриво прося его замолчать каждый раз, когда он спрашивает, куда они идут. Солнце светит так ярко, насколько это возможно в туманной, разрушенной империи. Серо-фиолетовые облака, нависающие над головой, рассеивают свет до мягкого оттенка, который покрывает редкие, ухоженные сады и внушительную архитектуру. Здесь мало или совсем нет статуй, поскольку Заркон, по-видимому, отказался от такой роскоши, предпочитая более практичные конструкции, но в мозаичных узорах, поднимающимся вверх по колоннам и вокруг окон, есть изящество. — Ты же знаешь, как Марморе удавалось сохранять драконов живыми, верно? В скрытых инкубаторах? — Знаю, — подтверждает Широ, кивая. Его все еще ведут за руку по выложенной камнем тропинке, сквозь трещины которой решительно пробивается густая трава. — На протяжении нескольких тысяч лет. Кит поворачивается и смотрит на него, ухмыляясь. — Теперь у меня есть свой. Широ останавливается, его солидный вес тянет и тормозит Кита. — У тебя есть… дракон? Его тянут за запястье более настойчиво. — Да! И я хочу познакомить тебя с ней! Широ неосознанно сбавляет скорость, когда они отходят от дворца достаточно далеко, туда, где извивающиеся хвосты и размашистые крылья никому и ничему не смогут помешать. Ему уже доводилось видеть драконов Марморы — они есть у каждого из них, на этих крылатых существах они прилетают во дворец и покидают его — но только с безопасного расстояния. И хотя, по словам Коливана, зверей тренируют с предельной строгостью, личный опыт Широ на арене, связанный с некоторыми имперскими экземплярами, заставляет его переживать. — Она не навредит тебе, — говорит Кит, когда они останавливаются на открытом поле позади дворца, пугающе близко к передней полосе деревьев личного леса императорской семьи. Эти деревья тонкие и поникшие, тысячелетиями задыхающиеся под затуманенным небом. — Я обещаю, Широ. Она будет защищать тебя, как это делаю я, как только у нее появится шанс узнать тебя. Широ выдавливает улыбку. Он доверяет Киту. Он верит в руки, которые скользят по линии его челюсти, по задней части шеи, которые притягивают его так близко, что их носы почти соприкасаются. Он может чувствовать теплое дыхание Кита на своих губах, когда он говорит. — Хорошо. Кит держит его еще пару мгновений, его руки скользят вверх и вниз по плечам Широ. Это приятное утешение. И затем он отступает и свистит громко и резко, и от этого звука Широ вздрагивает. Эти ноты — словно громкий звонок, в ответ на который они слышат далекий рев, а вскоре и звук тяжелых крыльев. — Не бойся, — говорит Кит и берет руку Широ в свою, переплетая свои пальцы с пальцами принца. Его хватка крепкая и непоколебимая. — Я рядом с тобой. — Это дракон, Кит, — нервно смеется Широ. Он думает, что имеет право на небольшой страх. У него есть шрамы от таких зверей и частичные воспоминания о том, как на арене он разрубал их от челюсти до кишок. Но драконы империи грубые и неестественные, просто оттенки того, чем они должны быть. Это либо больные, оголодавшие и совершенно жалкие экземпляры, похищенные из заботы Марморы и превращенные плохим отношением в жестокую свирепость, либо восставшие из мертвых и гниющие реликвии из прошлого, созданные для того, чтобы вновь сражаться, будь то для развлечения или полного господства на поле битвы. Драконица, что приземляется перед ними в кружащей пыли, поднятой широкими взмахами крыльев, — драконица Кита — совсем не похожа на тех монстров, с которыми Широ приходилось справляться в прошлом. Она, как и все верховые животные Марморы, извилистая и гибкая, созданная для воздушных трюков и быстрых полетов, а не безграничных разрушений. Ее чешуя пестрит красным и черным, цвета становится ярче вокруг глаз и на змеиной шее. Судя по размерам драконов, которых доводилось видеть Широ, она маленькая. Но она все еще вдвое выше него, с двумя мощными задними лапами, несущими смертоносные когти, и массивными крыльями, которые она складывает, чтобы подойти вперед. — Все в порядке, — уверяет его Кит, когда голова драконицы приближается. Его хватка на руке Широ становится крепче, успокаивая. — Ее зовут Атааши. Она просто хочет обнюхать тебя. Широ не двигается, когда нос драконицы оказывается прямо перед ним, ее ноздри раздуваются, когда она обнюхивает воздух. В такой близи принц замечает вещи, которые он никогда, даже за сотню жизней, не надеялся увидеть: изучающий взмах ее языка, он пурпурно-серый, темный и скользит между клыками, что длиннее человеческого пальца; ее отполированные чешуйки и приподнятые гребни, спускающиеся вдоль позвоночника, они подрагивают с каждым ее вздохом; гортанный звук, отдающийся в ее груди и подчеркнутый мурчанием, от которого волосы встают дыбом; текстура ее рогов, напоминающая сгоревшую и расколотую древесину; запах дыма и старой крови из ее пасти. И ее глаза. Боги, ее глаза. Атааши поворачивает голову, чтобы сфокусировать на нем один острый, вертикальный зрачок, глубоким взглядом она осматривает Широ с ног до головы. Радужная оболочка вокруг зрачка блестит как полированный звездчатый рубин, она инкрустирована, подобно драгоценному камню, в черную склеру. Взгляд настолько осмысленный и проницательный, что это даже пугает Широ. Это по-странному напоминает ему то, как его мать рассматривала его, прежде чем счесть его внешний вид достойным королевского двора. Он слегка улыбается от этой мысли, прежде чем вспоминает, что его мать давно умерла, исчезла, большая часть того, за что она боролась всю свою жизнь, обратилось в ничто. Он часто забывает об этом. В его мыслях она все такая же, как и перед его уходом — сильная и стойкая, непоколебимая, словно бы сделанная из железа внутри и снаружи. Он очень долго думал, что умрет раньше нее, в бою или же прикованный к постели. Он чувствует, как что-то врезается ему в грудь. Широ открывает глаза и видит, что это Атааши, ее чешуйчатые губы скользят по нагруднику его легкой повседневной брони. Она снова прижимается к нему, на этот раз ее нос поднимается вверх, к его подбородку и по лицу. Он чувствует, как она нюхает его волосы. — Ты ей нравишься, — Кит произносит это с безумной гордостью довольного сваха. — И сейчас? — спрашивает Широ, когда длинный язык скользит от его затылка до короны, из-за слюны его волосы стоят торчком, липкие. Кит нежно касается руки Широ и направляет ее к челюсти Атааши, подбадривая принца погладить ее по щекам. Под своими пальцами Широ чувствует ровные удары ее мощного пульса, движимого гигантским сердцем, что лежит под слоями бронированной чешуи и прочных костей. Шкура Атааши толстая, горячая на ощупь и ощущается как гладкая морская галька. Ее яркие сливово-красные глаза прикрываются от ласкового прикосновения, и продолжительное мурчание драконицы превращается в удовлетворенный гул. Широ запоздало понимает, что все это время он не дышал. Когда он, наконец, выдыхает, вместе с воздухом вырывается и тихий смешок. Это — даже после всего, через что он прошел за эти два года — крайне невероятно и забавно. Он рос со знанием того, что драконы — такие же реликвии, как и легендарные львы Аруса, а теперь он стоит здесь, поглаживая драконицу, словно она — покорная лошадь. — Как у тебя это вышло, Кит? — спрашивает Широ, пока его рыцарь дает простые команды, на которые Атааши охотно отвечает: расправляет крылья для осмотра, поднимается на задние лапы, щелкает в воздухе челюстями и выдыхает струю раскаленного до бела по краям пламени над их головами. — Я помогал в инкубаторе, и она… думаю, мы привязались друг к другу. Коливан сказал, что она может быть моей, если я возьму на себя ответственность за ее тренировки. — На последней команде Кита драконица низко склоняется и поворачивает шею, готовая к тому, чтобы всадник взобрался на нее спину. — Мы полетим? — спрашивает Широ. Возбуждение охватывает его сердце и отказывается отступать. Он видел, как Мармора управляют своими драконами, они держатся в кожаном седле только с помощью ног, так что эта перспектива должна пугать его. Но вместо этого ему становится интересно, может ли это ему понравиться. Может ли это быть весело, познавательно — даже если небо здесь по красоте и сравниться не сможет с небом Аруса. Он представляет, как полетит, словно его соколы, без усилий, будто это сон; думает о том, как будет крепко держаться за Кита, который скорее упадет с ним, чем позволит Широ упасть на землю в одиночестве. — Нет, не сегодня, — отвечает Кит, улыбаясь с сожалением, и Широ пытается скрыть странный порыв разочарования, что он чувствует. Погладив напоследок, Кит посылает Атааши в небо, драконица отталкивается от земли и эффектно кружит в воздухе. — Она устала. Широ наблюдает за тем, как она скользит над полями и над дворцом, а затем направляется к массивной насыпи, которую Мармора установили для своих небесных верховых животных. Она великолепное существо. Она подходит Киту, который с каждым днем становится все более впечатляющим. Когда они медленно тащатся обратно во дворец, Широ искоса посматривает на своего дорогого рыцаря. Кит всегда был героическим, благородным, хорошим и надежным другом, которого он держит к себе ближе, чем кого-либо другого — но когда он стал персонажем из легенд? Героем из книги с рассказами? Он уже давно видел проблески величия в Ките, но то, во что оно превращается, продолжает удивлять. Его рост безграничен, и его восхождение — что-то великолепное и притягивающее взгляд. Вор-сирота, ставший рыцарем, а позже — королевским вассалом, странствующий рыцарь, ставший защитником восстания против Империи Галра, паладином Вольтрона и членом Клинков Марморы, а теперь еще и всадником дракона. Нападавший превратился в партнера по спаррингу, компаньон — в верного друга, а друг… Нет, больше ничего. Эта неспокойная мысль скручивается у Широ в желудке, даже когда они с Китом стараются наверстать упущенное за месяцы их разлуки. Они вместе идут на заседание совета, проскальзывая в большую библиотеку, уже заполненную лидерами повстанцев, представителями освобожденных народов, дезертировавшими командирами галра и молчаливыми Клинками Марморы. Кит остается с Широ, а не присоединяется к Коливану и другим, и Широ чувствует некоторое удовольствие от намека на фаворитизм. Лотор уже стоит по правую руку от Аллуры, так что Широ встает слева от нее и старается не отвлекаться на Кита рядом с ним, который сквозь него смотрит на не обращающего на него внимания Лотора. Кажется, будто Кит обижен на него из-за какой-то мелочи, и Коран будто бы составляет ему в этом компанию, покручивая свои усы. Собрание длится три тесных, потных, вызывающих головную боль часа едва сдерживаемого хаоса, слишком часто трем членам королевских семей приходится призывать всех к порядку. Между повстанцами и галра-офицерами Лотора все еще царит недоверие; не доверяют даже Марморе — за их скрытность и бездействие во время долгого правления Заркона. Аллура — прирожденный лидер, она умело управляет кричащей толпой своих союзников. На поле битвы или же под градом необоснованных обвинений, она остается непоколебимой. В такие моменты Широ думает о том, как сильно его мать уважала бы принцессу Аллуру, несмотря даже на то, что у них были бы некоторые разногласия в политических взглядах. Мармора представляют совету свою недавно полученную информацию о том, что Заркон и его армии приближаются, их боевые чудовища подняты и легионы собраны. Аллура подавляет бормотание о надежности шпионского клана красноречивыми фразами, и комната медленно принимает новости и их значение. После голосования принцесса объявляет то, что, как и думал Широ, однажды настанет — судный день, настоящее испытание того, сможет ли хоть кто-то выступить против Империи Галра и выжить. Эта мысль, словно нависший топор, жила в его голове на протяжении двух лет, удар палача, сдерживаемый лишь по прихоти времени. Теперь же этот топор так близко, что он может чувствовать его прохладу на своем затылке. Они выступят против Заркона, потому что у них не осталось другого пути — они не могут сбросить с себя цепи и покинуть империю. Не после того, как они так долго бросали вызов Заркону и Хаггар. Не после того, как они приняли эстафету от прежних паладинов Вольтрона. Широ чувствует себя слишком тошно, чтобы даже думать об обеде. Сильный жар от толпы людей, несвежий воздух библиотеки, постоянный шум и случайные вспышки гнева — все это давит на его череп непрекращающимися волнами, каждая из них обрушивается на его голову, словно цунами. За последние несколько месяцев у него было больше головных болей, чем за первые двадцать лет его жизни, и он искренне надеется, что окончание этой войны принесет ему некоторое облегчение. Поговорив с Коливаном, Кит сопровождает Широ на кухню, чтобы взять обед для себя и буханку хлеба для принца на случай, если у него вдруг появится аппетит. Они направляются к одной из дворцовых башен, поднимаются все выше и выше по крутой винтовой лестнице, пока не добираются до старой, заброшенной обсерватории, где Широ прячется, когда ему необходимо убежище от болтовни Лэнса и непрестанных требований их союзников. Это спокойное место, они сидят со скрещенными ногами на узком балконе, беспокойный ветер играет с их волосами. Вокруг них — тишина, за исключением жевания Кита и далеких криков стражей, что патрулируют территорию вокруг дворца или поля с палатками, где располагаются спящие солдаты. И хотя часовые огни горят ярко-оранжевым цветом, а окна во всем дворце слабо светятся, само ночное небо темное и глубокое, словно черный мед. В конце концов, после длительного подбадривания обеспокоенного Кита, Широ отрывает кусок хлеба и закидывает его в рот. Он кажется ему совсем безвкусным, его мысли так сильно зациклены на предстоящей битве, что его органы чувств практически не реагируют ни на что другое. — Знаешь, — говорит Кит, когда заканчивает с едой и вытирает рот тыльной стороной ладони, — я летал над этими облаками и видел звезды. — Правда? — Широ улыбается. Иногда он забывает о том, что небеса есть и здесь, над Дайбазаалом, где последствия зловещей магии Заркона заволокли небо никогда не рассеивающейся мглой. Кит кивает, тени играют на его губах, когда он улыбается в ответ. — Да. Они отличаются от тех, что мы привыкли видеть дома. Нет королев и королей Широгане. Нет львов. Нет Шишимару. — Какая жалость, — вздыхает Широ. Он скучает по небесам Аруса, Долины Нарахира, где наставники задерживали его до поздней ночи, пока он не запоминал историю небес и не знал, как наносить их звезды на карты для навигации. — Но они все еще красивые. Нетронутые, — говорит Кит, бросая взгляд на туман, который размазывает луну и закрывает звезды. — Коливан считает, что здешние земли могут однажды вернуться к прежнему состоянию. Со временем. Это звучит слишком оптимистично для Широ, но Коливан более, чем реалист. Он восхищается лидером Клинков за его стоическую приверженность делу, его решимость перед лицом поразительной потери: его нация и культура пали под влиянием голодной магии крови, его товарищи Клинки при исполнении служебных обязанностей; его супруг и правая рука, Анток, во время неудачной засады на Заркона полгода назад. Коливан отдал так много ценного его сердцу, чтобы увидеть падение Империи, и ради него Широ надеется, что они смогут найти способ исцелить то, что останется после. — Они хотя бы помнят свои созвездия? Названия звезд? — спрашивает он. По словам Лотора, прошло уже две тысячи лет с тех пор, как Дайбазаал мог четко видеть небеса. Кит пожимает плечами. — Уверен, у них где-то спрятаны кое-какие звездные карты. Коливан в глубине души архивист. Кит рассказывает еще больше подробностей о полетах и чудесах, что он видел высоко над деревьями. Он утверждает, что здесь есть полоса ярких, молочно-белых звезд, которая проходит через горизонт, и далекое сияние утренней зари на юге. Реки и их притоки текут, словно разлитые чернила, и даже пустынные земли выглядят почти красиво с захватывающей дух высоты. И пока он говорит, Широ смотрит и восхищается. Кит… он прекрасен. Неземной и темноглазый, настолько проникновенный, что у Широ захватывает дух лишь при одном взгляде на него. Его вид в темном доспехе Марморы и взъерошенные ветром волосы, острые линии его лица стали только сильнее заметны за время его отсутствия. Принц упивается образом этого нового Кита, словно чернильно-черная земля, что впитывает каждый падающий на нее луч лунного света. Однажды Широ его спас. Тогда он не знал, что скрепил узы судьбы. Он увидел потенциал в Ките, проблеск человека, которым он сам мог бы быть вместо трупа, которым в скором времени он должен был стать; он думал, что такой потенциал не может быть потерян, и решил, что он может спасти жизнь и будущее одним махом. Тогда он был моложе и легче противодействовал своим тренерам беспокойными актами благотворительности. Его желание помогать всегда было искренним, но Широ солгал бы, если бы сказал, что он не испытывал определенную радость от того, как его более влиятельные вассалы возмущались и унижались из-за того, что их заставляли прислуживать людям, которых они считали ниже себя. Широ протягивал руку карманникам, сиротам и попавшим в трудное положение жителям Аруса, которые были на грани совершения настоящего преступления — договаривался, чтобы их обучали, платил за жилье и питание, помогал найти семью или тех, кто готов был о них позаботиться, — но он никогда не осмеливался привести кого-то с улицы во дворец его матери. На него повлиял взгляд Кита, понурый, но не сломленный, когда он ждал быстрой и бесцеремонной казни в пустом переулке. Широ увидел это и понял, что, если он решит пощадить вора, оставит его в храме или найдет ему работу в конюшне, парень убежит. Он сбежит, испарится, разлетится, словно пустынные колючки в Аризианских Пустынях, из которых он, без сомнений, пришел, и никогда нигде не пустит корней. Даже худой и ослабевший от недоедания, Кит был достаточно силен, чтобы превзойти Широ и двух его самых надежных вассалов. Принц мог только представлять, кем бы он мог стать, если бы ему дали возможность вырасти, и он решил — под влиянием момента, только что вернувшийся с жестокого похода и отчаянно желающий очистить себя актом доброты — что стоит подставить свою шею ради вора, который опрокинул его на задницу десять минут назад. Смеялись ли тогда боги, наблюдая за ними с небес и зная, что их ждет впереди? Широ и сосчитать не сможет, как много раз и в каких различных проявлениях Кит спасал его с того дня. Если когда-то и было время, что он заслуживал преданность Кита, оно давно прошло. Он чувствовал себя недостойным этого еще до того, как галра превратили его в монстра, бомбу замедленного действия; его эгоистичное желание быть рядом с Китом, несмотря на свое проклятье, — достаточное доказательство его безнадежности. А Кит слишком снисходительно, слишком мило обращается с человеком, который этого не заслуживает. Как минимум, не заслуживает такой отдачи. И хотя в окружении принца Кит чувствует себя легко и надежно, нет сомнений, что Кит обожает его, но Широ не может понять, как он смог добиться такой привязанности обычно замкнутого уроженца Пустынь. Он такой доблестный и храбрый рыцарь, как и те, о ком пишут в эпических поэмах и песнях, а его яростная преданность своему лорду — последнее, чем Широ хочет злоупотреблять и попытаться использовать для чего-то большего. Чего-то большего. Он закрывает глаза и слушает спокойный голос Кита, обрывки его слов уносятся ветром. Он благодарен просто за это — возможность быть рядом с Китом, ощущать комфорт в компании друг друга. Это ощущается комфортнее, чем ему когда-либо было с другим человеком, рядом с ним он готов почти полностью отбросить свой дисциплинированный, королевский образ. — Широ? — Мм? — Широ открывает глаза и обнаруживает, что лицо Кита близко. Слишком близко. — Как твоя голова? — спрашивает Кит, он прижимает тыльную сторону своих тонких пальцев к его лбу, его вискам, щекам. Обеспокоенный, он даже прижимает два пальца к горлу принца, чтобы измерить его пульс. — Не так плохо, как до этого, — говорит Широ, слабо улыбаясь, когда Кит садится позади него и прижимает ладони к спине принца, успокаивая. Напряжение все еще сжимает его голову, словно давление кузнечных тисков, но в последние дни это уже стало нормой, так что нет причин беспокоить Кита своей постоянной болью. — Откинься назад, — говорит Кит, и Широ понимает, что он подчиняется словам рыцаря без задней мысли. Сильные руки поддерживают его от падения, и задняя часть его головы укладывается на что-то мягкое и теплое, и Широ понимает, что он лежит на коленях Кита. — О-ох… ух… — только и может он из себя выдавить, пик красноречия. — Клинки, оставшиеся здесь, во дворце, рассказали мне, что ты чувствовал себя не особо хорошо в последнее время. Часто засиживался допоздна и пропускал приемы пищи, — комментирует Кит, пока подушечками пальцев нежно массирует виски Широ. Широ не чувствует никакого беспокойства из-за того, что шпионы Марморы заметили его состояние или что они передали эту информацию Киту. Он больше злится на себя за то, что он допустил это, хотя и пообещал себе, что будет лучше скрывать такие вещи — разрастающуюся в нем болезнь, миазму в его голове. Это затуманивает его разум до тех пор, пока голова не начинает раскалываться, а смотреть на свет становится невыносимо, к этому невозможно привыкнуть, и Широ даже не уверен, какая из этих болей вызвана его галра рукой, а какая — ареной. Прикосновения Кита сами по себе не успокаивают боль — она засела глубоко, где-то под его костями, и до нее не добраться даже ловкими руками — но это все равно безумно приятно. Широ расслабляется, лежа на камнях и бедрах Кита, он позволяет своим глазам закрыться. — Тебе нужно заботиться о себе, — упрекает его Кит, проводя пальцами сквозь черные и белые волосы Широ. — Я в порядке, Кит, — бубнит Широ. Последнее, что ему нужно, это чтобы Кит беспокоился о нем накануне битвы. Когда он вновь открывает глаза, то видит лицо Кита — с непривычного угла, но оно все еще прекрасное, его окрашенные синим радужки стали почти черными в темноте ночи, а волосы, обрамляющие его лицо, растрепались. Слишком близко, но Широ желает, чтобы он был еще ближе. Руки Кита не останавливаются, и Широ думает, он мог бы потерять себя в нежных прикосновениях своего рыцаря на несколько дней. — Нам, наверное, пора ложиться спать, — говорит Кит, когда охрана внизу вновь сменяется, как раз тогда, когда Широ, наконец, начинает забывать о своей боли. — И получить заслуженный отдых. Завтра нас ждет много дел.***
Стратегические встречи, организация войск, раздача продовольствия и брони, укрепление линии снабжения. Широ остается на ногах с раннего утра, когда солнце еще не встало, и до самой ночи благодаря крепкому чаю галра, что стекает по его горлу и заставляет вздрагивать. Когда все это заканчивается, Широ тяжело наваливается на Кита, пока Коливан и другие члены Марморы спорят между собой на галранском, без сомнений, взвешивая возможные последствия их участия в предстоящей битве и то, как они отразятся на дальнейшем существовании клана и сохранении знаний и традиций галра. Ему удается проспать полночи беспокойным сном под боком Кита, а затем Кролия будит их к завтраку, это плотная каша, приготовленная из зерна с орехами и с копченым мясом в прикуску. — Регрис доложил. Заркон разбил лагерь в Ката-Атлоке. — Где? — Мертвая Земля. Огромные и древние катакомбы, — вздыхает Кролия в перерывах между пережевыванием своего завтрака. Даже когда она, сгорбившись, сидит в обитом плюшем кресле, резкие линии ее тела кажутся стройными и мускулистыми под гладким доспехом Марморы. Эта форма выглядит так же, как и та, которую носит Кит, за исключением характерного кинжала из люксита, который есть у каждого Клинка; теперь он принадлежит Киту, а редкого материала для изготовления нового больше нет. — Он грабит царство мертвых. — Увеличивает число своих войск, — бубнит Кит, его челюсть пережевывает пищу со слышимым скрежетом. Большим пальцем он поглаживает рукоять своего кинжала, что сейчас висит на плотном поясе вокруг его бедер, притягивая взгляд принца. Однажды Широ видел, как кинжал трансформируется; мерцая, он принял заостренную форму и размер настоящего меча. Как это случилось, он не знает — Кит знает не больше, а старшие Клинки, как известно, молчаливы. Это напоминает Широ их баярды, хотя свойства люксита кажутся… более специфичными. Мармора ценили этот материал на протяжении тысячелетий, использовали его уникальную природу для создания оружия, способного разорвать злобную магию крови, оживляющую мертвых, и навсегда убить таинственных друидов. — Насколько это далеко? — спрашивает Широ. Плотная каша, похоже, застревает в его горле, отчего его слова звучат приглушенно. — Четыре дня, если мы будем ждать, пока они окружат нас здесь, — отвечает Кролия, за ее словами слышится едва уловимая нотка воодушевления. — Может, меньше. Мы уже разведали подходящее поле боя, находится в одном дне езды отсюда. Лотор и принцесса Аллура послали передовые силы туда, чтобы разбить лагерь. Они также вызвали вас обоих в комнату военного совета. Широ запихивает оставшуюся кашу в рот и говорит с набитыми щеками. — Вперед. Нам придется поторопиться, чтобы успеть добраться туда до наступления темноты. Кролия медленно следует за ними — ее шаги, естественно, больше, чем у любого из них, так что отстает она преднамеренно. Широ не уверен, сопровождает она их по приказу Коливана или ради защиты Кита. — Знаешь, — говорит Кит, когда они спускаются вниз по лестнице, а затем идут через длинный коридор, ведущий в комнату военного совета, — мы бы добрались туда за четверть этого времени верхом на Атааши… Широ фыркает. Это заманчиво, хотя бы из логических соображений, но ему и так достаточно тревожно. — Думаю, мне будет комфортнее на Шабране. И он будет абсолютно непослушным, если рядом не будет меня или тебя, чтобы справляться с ним. Это действительно правда, и Кит, улыбаясь, говорит Широ, что еще утащит его в небо, как только все это кончится. Широ соглашается с этим, это похоже на обещание — если они выживут и смогут, наконец, спокойно вздохнуть, он позволит Киту увести его куда угодно. В комнату военного совета они заходят последними, под пристальными и нетерпеливыми взглядами остальных участников. Лотор начинает говорить, как только они занимают место рядом с другими паладинами возле массивного стола. — Принц Широ, Кит. Я рад, что вы смогли присоединиться к нам. Широ устал. Он немного склоняет голову и, скрывшись из виду, кладет руку на поясницу Кита, чтобы успокоить его. Его рыцарь стоит со скрещенными руками, его пальцы плотно сжаты в кулак, жаждущие ударить. Лотор, кажется, чувствует напряжение и мягко улыбается, чтобы рассеять его. — Вы пропустили лишь наши разговоры об очевидном. О преступлениях моего отца против Алтеи и бесчисленного множества других народов, его неумолимых завоеваниях, его уничтожении нашей земли. И это, если не учитывать все наши личные обиды, — говорит он, упираясь руками в покрытый картой стол и наклоняясь вперед. Широ бегло рассматривает лица присутствующих, что столпились вокруг стола. Аллура стоит справа от Лотора, ее взгляд мягок, пока она, несомненно, думает о том, как Заркон предал ее людей, ее отца, ее королевство и все, что она когда-либо знала. Коливан стоит с каменным лицом и, как всегда, молчаливый, он похоронил своего супруга меньше года назад. Пидж потеряла членов своей семьи и прошла через все круги ада, чтобы вернуть их обратно. Роло, весь в шрамах и с недостающими конечностями, как и Широ. Олиа, чья семья была в заложниках, пока ее королевство находилось под властью галра. Командиры повстанцев, что носят на своих шеях напоминания о погибших товарищах. Имперские дезертиры, которые видели, как их умершие друзья и возлюбленные восставали вновь, и боялись той же участи. Широ медленно моргает, когда отмеченные на карте высохшими чернилами реки и горы сдвигаются, его фокус теряется. В противовес огромным масштабам разрушений и большому промежутку времени, что они длятся, его собственные страдания от рук Заркона и его империи не так велики, хотя ему они кажутся чудовищными. Всего лишь один человек на арене. Всего одна жизнь, разорванная на кусочки и превращенная во что-то более низкое и злое, движимое лишь желанием прожить еще хотя бы один день. Маленькая, незначительная жизнь. Новинка. Теплое прикосновение к лопаткам вытягивает Широ из его мрачных мыслей. Рука Кита пробирается под кожаный панцирь принца, чтобы усилить контакт. Широ поворачивает голову в его сторону и улыбается, благодарный за то, что Кит, похоже, всегда знает, когда он обеспокоен. — Пути моего отца неприемлемы, — продолжает Лотор, кивая в сторону Коливана и маленькой группы членов Марморы позади него. — И только выступив против него вместе, здесь и сейчас, мы сможем положить конец темной эпохе, что висела над нами на протяжении многих тысячелетий. И с помощью принцессы Аллуры мы, возможно, даже сможем восстановить эти земли до некоторого подобия их прежнего плодородия. — Но сначала мы должны одержать победу, — говорит Аллура, и хотя она, как всегда, прекрасна, ей не удается скрыть то, что она тоже истощена. Она делает паузу, чтобы принять чашку чая от Корана, благодарит его и отпивает ее содержимое, прежде чем продолжить. — Мы выступим всем войском, как только закончим здесь. С помощью Коливана и Олии мы с Лотором уже разработали несколько ключевых деталей нашей стратегии. Лотор кивает и добавляет: — В интересах сохранения престола, я один буду сражаться с моим отцом. Чужеземец, убивший императора галра, позволит остальным галра действовать… грязно, чтобы захватить трон. — Что будет, если ты не справишься? — спрашивает Лэнс, пожимая плечами. Лотор смотрит на него с унылым видом. — Тогда я умру. И в таком случае ты можешь убить моего тирана-отца и иметь дело с последующей Крал Зера, мне все равно. До тех пор, пока ты не позволишь ему воскресить меня в качестве мести, — серьезно произносит он, словно это его предсмертное желание. Лэнс склоняет голову. — Не переживай. Я буду первым, кто сделает выстрел и избавит тебя от страданий… — Лэнс, — шипит Аллура сквозь зубы, резко поворачивая голову. — Все в порядке, — говорит Лотор, гримасничая, чтобы рассеять напряжение. — Это примерно то, о чем я и просил. Но со всей серьезностью, если я проиграю, будет лучше, чтобы Коливан или один из моих генералов могли убить Заркона. Если одному из паладинов придется покончить с ним, то я бы посоветовал, чтобы это был Кит. — Я? Я не хочу быть императором, — выпаливает Кит. Улыбка Лотора усталая, но на удивление терпеливая. — Позже ты сможешь передать правление кому-нибудь другому. Однако решительность в момент победы важна, иначе хаос может привести к большему количеству разрушений, чем от рук самого Заркона. Нам нужно убедиться, что выжившие имперские силы видят в победителе кого-то сильного, достойного того, чтобы сплотиться за его спиной. Это спасет нас от дальнейшего кровопролития. — По этой же причине, Широ, ты тоже можешь быть подходящим вариантом, — говорит Коливан с противоположной стороны стола. — Если придется прибегать к крайним мерам. Если появится такая возможность. Воины галра признают и уважают твое мастерство. Широ не бросит Арус ради мантии правителя такого странного места, как Дайбазаал, над людьми, которых он едва знает. И все же он улыбается. — Я, ух, приму это к сведению. — Также важно, чтобы мы убили всех военачальников Заркона, — говорит Аллура, указывая на множество резных фигур, собранных на карте, каждая из которых отличается по форме и цвету, — чтобы они не могли претендовать на трон. Люди в комнате кивают. Лотор добавляет: — Нам предстоит бороться с шестью военачальниками моего отца. Его ведьма будет прятаться в каком-нибудь далеком склепе, но она наверняка найдет способ вмешаться. Широ изучает позиции фигур на столе с картой, и стратегия обретает форму. Его собственная фигура — лев из обугленного черного дерева, покрытого лаком, — спереди и в центре, между фиолетовой змеей Лотора и синим ястребом Лэнса. Она стоит напротив розового сутулого волка, что больше похож на гиену, и у Широ появляется плохое предчувствие насчет того, кого эта фигура обозначает. — Мы преуспеем, если противопоставим свои сильные стороны их слабостям, — говорит Лотор, глядя на Широ в ожидании реакции. — Принц Широ, пока я сражаюсь со своим отцом, я должен знать, что его военачальники не придут ему на помощь. И Хаггар тоже, — добавляет он, смотря на Аллуру. Принцесса кивает, решительно, даже когда разделяет с Широ сочувствующий взгляд. — Я уничтожу ее магию даже с воздуха, если придется, — говорит она, и Широ видит обожание в глазах принца галра. Широ только вполуха слушает краткое изложение информации Лотора и Аллуры по поводу каждого из военачальников Заркона. Пидж выступит против искусного друида, второго по способностям после Хаггар, Хэнк будет сражаться с двумя жестокими военачальниками, каждый из которых даже выше, чем был Анток. Лэнс ответственен за устранение военачальника, который орудует копьями, и прикрывает спину Аллуре, из-за груза дополнительной ответственности он стоит тихий и болезненно бледный. Задачей Кита и Марморы является защита воздушного пространства от неповоротливых драконов-нежити Империи. И Широ будет сражаться с Сендаком. Он слышал от Лотора, что жестокий галра выжил в обрушившемся исследовательском комплексе тогда, в Арусе, но никто — даже члены Марморы — не видели и намека на него с тех пор. Хотя кое-какие слухи дошли до сети шпионов Коливана: он был с друидами, получил новую руку, вернулся на свою позицию подле Заркона. Широ безучастно смотрит на фигуру в форме волка, принадлежащую Сендаку и расположенную с правого фланга черной короны Заркона, пока Лотор и Коливан обговаривают тонкости своей стратегии. После легкого толчка в бок от Кита, Широ высказывает несколько своих собственных идей и опасений. Они вплетены в общее позиционирование и проведение их трехэтапной атаки, и в конце Широ считает, что у них есть четкий план, который даже может быть успешным. Если они все справятся со своими обязанности. Если боги смилостивятся над ними. Если никто не умрет. Все члены совета спешно собирают вещи и уходят, у них слишком мало времени, чтобы тратить его впустую, если они хотят занять выгодную позицию и собраться до прибытия Заркона. Прежде чем Кит ловко взбирается на спину Атааши и поднимается в небо, он обнимает Широ и обещает, что скоро они встретятся. Сожаление нависает над Широ, когда он наблюдает, как красный паладин удаляется, и он пытается подавить его, выдвигаясь в сторону лагеря вместе с Аллурой и другими паладинами. — До сих пор не могу поверить, что этот парень получил дракона, — говорит Хэнк, восторженно наблюдая за тем, как Атааши присоединяется к стае других драконов Марморы в небе. — Типичный пафосный Кит, — ворчит Лэнс. — Он получил лошадь, волка, дракона, принца — он может оставить нам хоть что-нибудь? — Принца? — спрашивает Широ. — Да, я считаю и тебя, Широ, — говорит синий паладин с насмешливой сладостью. — Вы двое так крепко связаны друг с другом, что едва замечаете нас. Принц фыркает на это и ожидает, что другие сразу же присоединятся к нему, чтобы отрицать это… но он оглядывается и понимает, что все четверо согласны с Лэнсом. — Ох, Широ, Широ, Широ, — вздыхает Коран, глядя на него с сочувствием. — Тебе очень повезло, что ты привлекательный принц, не так ли? Пидж присоединяется к разговору, чтобы пожаловаться, прежде чем Широ успевает ответить на это утверждение. — В тот день, когда Кит вернулся со своей крайней миссии, я остановилась, чтобы поздороваться, и вы оба просто… это, как если бы вы были с другой стороны стекла. Не думаю даже, что вы меня видели! — Вы и правда чаще всего смотрите лишь друг на друга, — соглашается Аллура, ее плечи приподнимаются. Хэнк фыркает. — Мне кажется, что я навязываюсь, даже когда просто сижу напротив вас во время еды. Вы как будто не можете перестать пялиться друг на друга, даже чтобы просто поесть? Просто съесть тарелку супа? Обещаю, Кит не исчезнет, когда ты повернешь голову, чтобы передать масло. Широ слышит тихий смех и чувствует, как его лицо ярко вспыхивает, румянец подбирается к его ушам. — Вы преувеличиваете, — бормочет он. Они с Китом и правда близки. Естественно, это так. И почему бы им не быть? Сначала он спас Киту жизнь, предоставил ему новый дом и новые возможности в жизни. Широ обучал его и помогал ему практиковать чтение и письмо. Он из кожи вон лез, чтобы убедиться, что Кит мог бы проложить себе путь в качестве рыцаря, даже после смерти Широ. В свою очередь, Кит спасал его от клинков и стрел убийц на поле боле, спасал его из плена Гарнизона и еще множество раз с тех пор. Он помогал Широ обучаться жестоким приемам уличного боя и владению двумя мечами. Он держался рядом с Широ с такой преданностью, что она затмевала даже давних слуг его семьи. Их дружба была прочно скована и во время войны, и в мирские дни во дворце. Она построена на тихой близости и яростной преданности, и Широ не видит ничего неуместного в том, чтобы быть привязанным к такому хорошему и доброму человеку. Такому… поразительному со всех сторон. — Совсем нет. Вы двое ведете себя так, как будто большую часть времени вы скованы одной цепью, — говорит Лэнс, и за его дразнящим тоном слышатся теплые нотки. — И ты и правда сразу же забыл про меня, как только узнал, что Кит вернулся. Так что… спасибо тебе за это. — Прости. Я имею в виду… Я просто… Я очень скучал по нему, — говорит Широ. — Мы знаем, — говорит Хэнк, укладывая теплую руку на его плечо. Шабран лишь мягко фыркает от близости милого паломино Хэнка, который почти так же высок. — Мы поняли. Мы все очень осведомлены. Широ уговаривает себя не отмахиваться от прикосновения Хэнка. Они ведь говорят это не со зла — а совершенно искренние, хотя и подразнивая. Они не осуждают. Не так, как это было бы во дворце или в его семейном доме в Долине. Здесь никто не обходится с ним снисходительно из-за того, что принц так близок с простолюдином, который даже едва ли достоин упоминания. Поэтому он слегка улыбается и смущенно качает головой. Из-за относительной свободы их коалиции во дворце Лотора он перестал обращать внимание на свой образ. Окруженный друзьями и незнакомцами, он забыл даже о самых незначительных мерах предосторожности, которые уберегли бы его от сплетен. И это было… приятно. Прогуливаться с Китом вдоль коридоров, обмениваться с ним историями о событиях, произошедших, когда они были далеко друг от друга, не заботясь о том, кто их увидит. Сидеть близко друг к другу на скамейках под альковами, расположенными вдоль внешних стен дворца. Завтракать, обедать и ужинать вместе, выпивать так поздно, как они захотят, спать в одной комнате для собственного спокойствия. Касаться друг друга и открыто проявлять привязанность друг к другу так, что это легко могло бы вызвать скандал. — Удивлена, что ты не пошел с ним, — говорит Аллура, кивая в сторону мрачного неба. Время от времени, дракон со всадником Марморы кружит над их головами. — И еще больше удивлена тому, что он отпустил тебя. Кит очень заботливый… — Он знает, что я могу себя защитить, — Широ пожимает плечами. С нежным взглядом он добавляет, — и он знает, что я в хорошей компании. — Это правда, — соглашается Лэнс, оживляясь и приподнимаясь в седле. — Ваши Высочества, знайте, что я отдам свою жизнь за каждого из вас, не раздумывая. Широ, я бы лично послал для тебя сотню стрел через сотню друидов. И я сражу дракона для тебя, Аллура. И не одного из этих щуплых драконов Марморы. — Оу, как впечатляет, — говорит Аллура, находя идеальный баланс между ласковой улыбкой и ухмылкой. Затем она дразнит Ланса, припоминая ему случай, когда ей пришлось прийти в его палатку, чтобы убить для него паука, и Широ засмеялся так сильно, что ему пришлось вытирать слезы. Эта поездка длинная, а местность неровная, но они хорошо проводят время. И хотя Широ чувствует некую обреченность, ведь они быстрым шагом приближаются к полю будущей битвы, он в хорошем настроении. Кит и другие паладины всегда делают это — отвлекают его от самых страшных мыслей, побуждают его видеть что-то светлое в их обстоятельствах. Добираясь, наконец, до лагеря, паладины чувствуют ужасное истощение, они оставляют своих уставших лошадей отдыхать возле кормушек и расходятся, чтобы выполнить свои личные обязанности. Широ останавливает Ланса перед тем, как уйти, рука обхватывает предплечье молодого человека. — Не переборщи с героизмом завтра, хорошо? — Раньше он говорил так Киту, когда тот отчаянно желал доказать, на что он способен, и иногда кусал больше, чем мог проглотить. — Помни, мы рассчитываем на тебя, Лэнс. Аллура рассчитывает на тебя. Лэнс напрягается от его прикосновения, но берет себя в руки, как рыцарь, которым он был воспитан. Он кивает, его глаза рассматривают лицо Широ. — Я не подведу тебя, Широ. Или ее. Принц легко приобнимает Лэнса и крепко хлопает его по спине. Рыцарь спотыкается после этого жеста, но с высоко поднятой головой и поразительно ярким румянцем на щеках и носу, он удаляется почти вприпрыжку. Широ принимает отчеты Олии и нескольких офицеров Лотора. Повстанцы, как обычно, в замешательстве, и Широ почти благодарен за опыт ведения войны, полученный им еще до того, как он поступил в Гарнизон. Решив некоторые значительные практические вопросы, он отправляется к палаткам Марморы в поисках Кита. Драконы устраиваются на ночлег выше, на скалистом склоне, вдоль редких деревьев, что крепко держатся за крутой склон предгорий, граничащих с широкой долиной, которую они занимают. Отсюда он видит Атааши — гибкую и с кошачьими повадками, она потягивается, а затем укладывается на более крупного дракона. Широ слишком поздно обращает внимание на приближающийся сзади звук. Он поворачивается и видит темный со светлыми прядями мех, жемчужно-белые клыки и свисающий язык. — Космо! Волк врезается в Широ, словно меховой таран с мокрым носом и горячими слюнями, и приветствует его, восторженно облизывая его лицо. — Да что такое с твоими животными? — Широ изо всех сил, хоть и абсолютно безрезультатно, пытается отогнать от себя огромного волка, вытянув шею, чтобы спасти свое лицо от его языка. Он слышит, как Кит смеется и остается в стороне, даже не пытаясь ему помочь. — Они ведут себя так только с тобой! — Космо, хватит, — говорит Кит, весело и неторопливо. Волк тут же реагирует на его слова, облизывая Широ последний раз и утыкаясь холодным носом ему в ухо, прежде чем рысью убежать к Киту. Широ лежит, не двигаясь, пока Кит не подходит ближе, после чего ожидающе протягивает руку. Это должно было причинить Киту неудобство, стать для него небольшой местью, но для него это на самом деле не составляет никакого труда. Теперь Кит может поднять Широ на ноги с абсолютной легкостью, словно он весит не больше обычного деревянного меча для тренировок. Принц чувствует легкий трепет в сердце, когда его так легко и осторожно поднимают. — Он рад увидеть тебя, — говорит Кит, смачивая краешек своего шарфа водой из фляжки, висящей на его поясе. Он подходит ближе и дочиста вытирает лицо Широ. — Но не так сильно, как рад я. Широ хмыкает в каком-то рассеянном согласии. Этим вечером их ждет еще больше планирования и финальных подготовок. Они должны сосредоточиться на отдыхе перед битвой. — Я могу сходить за напитками. — По счастливой случайности я захватил немного твоего любимого вишневого вина, — шепчет Кит. — Но этого хватит только для нас двоих.***
Широ все еще пытается унять головную боль, когда Коливан приходит за Китом и будит их, громко прочистив горло. Широ не последний раз видит Кита перед битвой, но это последний раз, когда они могут прикоснуться друг к другу. Коливан стоит в стороне и безучастно отводит взгляд, пока они обнимаются. — Кит, будь осторожен, — шепчет Широ. Из-за того, что Кит подрос, теперь он произносит это ему в висок, губы касаются его уха. Кит тепло выдыхает ему в основание шеи. — Я не смогу быть рядом с тобой, но помни — концентрация требует спокойствия. Кит кивает, он так близок к тому, чтобы уткнуться в его плечо. — Я буду присматривать за тобой, Широ, — обещает он. — Надеюсь, ты и про врагов не забудешь, — сухо говорит Коливан, стоя возле входа в палатку, с каменным лицом он кивает Киту, чтобы тот присоединился к нему. Кит фыркает, когда он отдаляется и бросает раздраженный взгляд куда-то за Широ. Когда он вновь переводит взгляд на принца, теперь уже на расстоянии вытянутой руки, он слегка улыбается, так мягко, что это пронзает сердце Широ. — Уничтожь их, Широ. И врежь Сендаку пару раз и за меня. — Как прикажете, сир Кит, — Широ шепчет эту фразу так, чтобы она звучала игриво — так же, как и «Ваше Высочество» Кита, когда он умничает, — но его рыцарь замирает, словно испуганный олень, и краснеет до самых ушей. Пару секунд Кит пытается произнести хоть что-то. В какой-то момент Широ слышит громкое дыхание, начало слова, но оно скрывается за сухими губами, на которых все еще заметны следы вина с прошлой ночи. Коливан вновь прочищает горло и бубнит что-то на галранском; неторопливо, с огромным нежеланием, Кит отрывает свои руки от Широ и уходит. Они обмениваются взглядом, прежде чем тяжелая ткань палатки опускается, их волнение спрятано за подбадривающими улыбками. И после этого Широ остается один. Солнце еще не вышло из-за гор и не проглядывает сквозь облачную дымку, но весь лагерь уже гудит. Широ разговаривает с несколькими солдатами галра, пока моет руки и переодевается у реки, что протекает возле лагеря. Галра открыто интересуются его шрамами, и одна мечница признается, что видела Широ на арене. Она помнит бой лучше, чем сам Широ. Затем он направляется к палатке Аллуры за своим доспехом паладина, благодарный за то, что они молчат, пока помогают друг другу надеть пронизанные магией латы. Наверное, сегодня они оба погрязли в своих мыслях. Доспех красного паладина на Аллуре всегда будет казаться Широ чем-то не совсем правильным. Он так привык видеть в нем Кита, помогать ему надевать и снимать латы. Но сейчас он с Марморой, и их гибкий доспех больше подходит для полетов; между тем, Аллура — цель первостепенного значения, которой потребуется вся возможная защита, пока она будет плести свою магию сквозь все поле битвы, и сопротивление красного доспеха огню и его алхимические усовершенствования отлично ей подходят. Аллура закрепляет нагрудник Широ, и они почти не смотрят друг на друга. Это не вызывает какой-либо неловкости, но история той самой брони, что он сейчас на себя надевает, тяжело нависает над ними. Широ смотрит на свою единственную перчатку и вспоминает вид древней высушенной крови, разлитой по сборным пластинам. Вспоминает, что последним черный доспех носил именно Заркон — доспех снят с трупа главнокомандующего Империи Галра, прежде чем он, запятнанный смертью, был воскрешен из мертвых, пока король Альфор с помощью своей магии прятал Аллуру и доспехи Вольтрона как можно дальше, чтобы Империя не смогла до них добраться. Быть преемником такой мрачной вещи. Носить на себе эту ужасную связь. Неудивительно, что Аллура так долго скрывала от него правду об истории черного доспеха. На стадии финальных подготовок у Широ нет времени думать о Ките, и все же он делает это постоянно. О волнуется о Клинках Марморы и их задании: сохранять небо чистым, преследовать огромных имперских драконов-нежить, прежде чем они смогут обрушить на коалицию фиолетовое пламя и сокрушительные челюсти. По словам Кролии, военачальник Рэнвиг — наводящий ужас мастер драконов, и его репутация говорит о нем то, что он превращает существ в еще более свирепых монстров. И именно Киту придется столкнуться с ним на высоте сотни метров над полем боя. В одиночку, если не считать Атааши и скудные две дюжины Клинков верхом на их собственных более мелких и легких драконах. Кит умелый, способный — Широ напоминает себе об этом, когда солнце, наконец, выглядывает над горами и проливает на них свой свет. Задание должно лежать на чьих-то плечах, и нет никого, кто мог бы справиться с ним лучше, чем Кит. Никому он больше не доверяет настолько, чтобы позволить присматривать за ними всеми. Широ тошнит все это время, его голова в шлеме раскалывается, словно прямо под его черепом — стук отдаленных военных барабанов, которые призывают пехотинцев становиться в строй. Утренние лучи, однажды желанные и утешительные, заставляют его вздрогнуть. Его сердце терзают мучения, он хочет, чтобы они с Китом стояли бок о бок, так, как это было в большей части прошлых сражений. Он надеется хотя бы мельком увидеть своего товарища-паладина, который сейчас находится далеко от него и готов в любой момент взмыть в небо; он будет верхом на бронированной Атааши, сейчас драконица неуклюже движется вперед, опираясь на свернутые крылья, ее похожий на острие клинка хвост бьет по земле. Посланники бегают взад и вперед, пока паладины занимают свои позиции на поле. Пидж снабжает всех набором зажигательных знаков с цветовой кодировкой, по одному для каждого из паладинов, их нужно будет использовать, если кто-то из них будет захвачен врагами, и понадобится немедленная помощь или спасение. Широ крутит металлический корпус своего сигнала в руках; он впечатляет своим дизайном и исполнением, как и ожидалось от Пидж. Широ поручают командование двумя тюменами — так галра называют отряд из десяти тысяч пехотинцев. Большинство из них — добровольцы из регионов, недавно освобожденных из-под гнета Империи, но немногие знают что-либо о боевых действиях, кроме базовой подготовки о том, как владеть копьем и держать щит. Он собирает офицеров повстанцев под его руководством и выдает приказы, направляет их на определенные позиции на поле боя, следит за тем, чтобы все его указания были ясны. И когда поле битвы перед ним обретает форму — их разношерстная коалиция, выстроенная вдоль одной стороны долины, пестрящая доспехами и различными знаменами, и жутко тихие ряды Империи Галра, образующие ровные линии по всему пространству, — Широ закрывает глаза и выдыхает, думая о голосе своего дедушки и звуках водопадов в саду его семейного дома. Этого почти достаточно, чтобы изолироваться от звуков бормотания десяти тысяч молитв, лязга доспехов, и далеких звуков рога. Это почти спасает его разум от удручающей неуверенности, которая висит в воздухе, неудобной близости такого большого количества жизней, собранных в таком маленьком пространстве. Это немного снимает напряжение глухого рева в его голове, этой больной ноты, что никогда не утихает. Но этого хватает ненадолго. Концентрация требует спокойствия, говорит он себе и подает сигнал передним рядам. Снова и снова, пока слова не теряются в беспорядке его разума. Он чувствует себя не в своей тарелке, пока ведет Шабрана вперед, грохот поднимается позади него, когда его солдаты выступают следом. Глубоко под кожей, где-то в желудке, Широ чувствует беспокойство, но он знает, что не может показать даже капли страха перед этими людьми, которые боятся предстоящей битвы гораздо больше. В последние два года были дни, когда Широ думал, что в нем больше не осталось сил для борьбы. Когда — наедине со своими мыслями, рукой и беспокойством внутри себя — он думал, что может лечь спать ночью и просто умереть от усталости, что все пережитые им события наконец-то возьмут свое. Думал, что он может просто исчезнуть… В старых легендах из древнего королевства герои заканчивали свои великие поиски и попадали на небеса, превращались в созвездия и получали власть над ночным небом. Широ не думает, что он был бы одним из них, даже если бы кровь Широгане действительно означала, что боги держали их ближе, обнимали выходцев из их рода на смертном одре, а потом притягивали их к матери-луне и звездам. Его служение Аллуре в качестве паладина, применение его военного образования в войне, которая кажется более справедливой и праведной, чем те, на которых он наточил зубы: эти вещи помогают ему держаться, но весы внутри него все еще не могут прийти в равновесие. Впереди его ждет еще много дел, и сегодняшний день далек от того, когда он может просто лечь и умереть — этот день напоминает ему, что он не может этого сделать. Не сделает. Никогда, пока у него все еще есть цели, которые нужно достичь. Его хватка на поводьях становится крепче, пока костяшки пальце не белеют под слоем подклада и легендарной брони паладина. Он, будь то от рождения или подходящего воспитания, воин. Он выживал так долго не просто так, и ни единой фиброй своей души он не готов принять смерть, прежде не сказав ей твердое иди к черту. А еще есть Кит. Именно Кита он представляет, когда они продвигаются вперед еще на несколько сотен метров, следуя за Лотором и его генералами, расположенным по флангам. Это о Ките он думает, когда дает команду тысяче лучников в линии перед собой, отмечая видимую дрожь в руках многих из них, их неловкую неопытность, когда они выпускают свои первые стрелы. В своей собственной руке он держит сделанный галра лук высокого качества, и надеется с его помощью принести разрушительный эффект. В последнее время Кит особенно оживленный, и это заставляет Широ улыбаться. Он всегда был напористым, страстным, почти безумным, когда дело доходило до несправедливости, которую слишком долго игнорировали. Время, что он провел с Марморой, только разожгло в нем этот огонь — он вблизи увидел все ужасы империи, своими глазами изведал глубину ее злодеяний, слушал от своей мамы и других Клинков старые добрые истории галра, которые были почти что стерты с лица земли во время правления Заркона. Он полон рвения исправлять ошибки. И Широ тоже хочет этого, как и любой другой, участвующий в этой битве. Кит наконец-то нашел свою мать, свою семью, теперь он связан с людьми и местом, которых он жаждал всю свою жизнь, и, если они дрогнут сейчас… Если они проиграют здесь, они будут разбиты. Если они потерпят неудачу, им придется собираться по кусочкам и пытаться сбежать прежде, чем Заркон сможет забрать себе их доспехи и добавить их трупы к своей армии нежити. Не будет благородного последнего боя. Они не останутся умирать со своими солдатами. В таком случае Коливан и Клинки объединятся с Аллурой: даже если это значит, что они должны будут бросить свои армии повстанцев, но доспехи Вольтрона не должны попасть во владение Заркона. Широ предполагает, что именно для этого и нужны сделанные Пидж дымовые сигналы. Все начинает далекий рев — низкие облака разрывают семь массивных драконов и чудовище, что своим размером пристыдит всех остальных. Широ поворачивается и видит, что Кит и Мармора уже в воздухе, они разлетаются по небу, чтобы нанести удар по Рэнвигу и другим гигантским драконам прежде, чем те обрушат всю свою мощь на коалицию. Под громкий рев рога, который несут и повторяют офицеры по всей линии фронта, Лотор командует своим солдатам выступать вперед. Широ наблюдает, ждет, читает реакцию по всему полю — первые линии имперских солдат-нежити подбираются ближе — и затем дает своим тюменам команду выступать. Его лучники прикрывают их, хотя даже самые дальние стрелы мало способствуют замедлению беспощадного марша солдат Империи. Они все еще слишком далеко, а среди людей Широ слишком мало хороших выстрелов. Широ вместе со своими солдатами находится в самой гуще битвы, ему приходится немного отойти назад, чтобы следить за дисциплинированными рядами воинов галра под командованием Лотора в четком строе справа от него и кавалерией Лэнса слева. Они стоят по центру, и Широ знает, что его волевые, но неподготовленные пехотинцы — слабое место, на котором сосредоточится враг, точка в линии, которую они попытаются разрушить. Это та часть стратегии, которая позволит Лэнсу и Лотору окружить имперскую армию, когда они решат напасть на самое слабое звено в цепи, и тем самым наказать армию Заркона за это. Когда Широ берется за лук и высоко поднимается в своем седле, он молится, чтобы ему удалось смягчить их потери. Он быстро целится в перерывах между своими вдохами и легким галопом Шабарана, выпуская одну стрелу за другой. В первую очередь он целится в воинов галра — лидеров, командиров — убивая почти дюжину из них быстрой последовательностью выстрелов; они падают под ноги непрерывно наступающей армии восставших, и другие командиры и воины ловко отклоняются в сторону, чтобы увеличить дистанцию между собой и луком Широ. Порядок ломается, когда они продвигаются дальше, их четкие линии исчезают в хаосе десятков тысяч нетренированных солдат, которые устремляются к воплощению смерти. Широ ожидал не меньшего. Он видит, как на другой стороне поля воины Империи срываются с холма. Широ охотится за одним из них и с легкостью находит его — Сендак, широкий и с совершенно непропорциональной, огромной рукой движется в передней линии. Военачальник сидит на спине огромного волка, чья пасть посоревнуется в размерах с драконами. Широ подгоняет Шабрана вперед, пока он не прорывается через линию фронта, сквозь безумную битву своих солдат, отчаянно спешащий вступить в схватку с Сендаком, прежде чем военачальник и его волк разорвут его людей, словно тростинки. На городской улице силы удара копыт Шабрана достаточно, чтобы расколоть брусчатый камень и землю; здесь его тяжелые шаги несут Широ к его врагу со скоростью и смертоносностью разряда молнии. С такого близкого расстояния он может рассмотреть влажные клыки волка и блеск доспехов военачальника. Он видит злую усмешку Сендака. Широ прицеливается и стреляет, пока у него не заканчиваются стрелы — военачальник отбивает большинство из них, словно камешки, а их острые кончики отскакивают от искривленного металла его руки. Широ тратит последние три стрелы на волка Сендака, они вонзаются глубоко в щели между доспехами существа, но не оказывают заметного эффекта. Широ отбрасывает лук и вместо этого готовит для сражения руку. Надетый на нем черный доспех заканчивается прямо над локтем правой руки, намеренно измененный, чтобы позволить ему использовать в бою его проклятый галра протез на полную мощность. Стоит ему подумать, и конечность наполняется теперь такой знакомой энергией, болезненно-яркой, окрашенной магией крови. Она звенит вдоль его пальцев, вибрирует вплоть до соединения плоти и неестественного металла. Она жаждет причинить боль, разрушить, и на этот раз Широ склонен поддаться этому желанию. К его ужасу, Сендак спешивается со своего волка и отсылает зверя в сторону слишком хрупких линий солдат коалиции, которые в это время стараются рассредоточиться. С широко раскрытыми глазами Широ наблюдает, как огромный волк мчится мимо, игнорируя его в пользу более мелкой и слабой добычи. Когти новой руки Сендака остры и смертельны, и Широ едва удается избежать удара, что мог оторвать ноги Шабранга при первом приближении. Принц тоже спешивается, кувыркаясь по сухой земле. Хорошо обученный для боя, его тяжело бронированный конь кружит вокруг них на большом расстоянии, кусая и нанося удары по головам всех восставших солдат галра и воинов, которые подходят к ним слишком близко. Но обе армии дают им широкий простор, хотя они и находятся на передовой линии боя. Широ не сводит глаз с военачальника, несмотря на оглушительные крики и ужасающий рев драконов. Они медленно кружат друга напротив друга, и Широ ненавидит то, как его рука повторяет руку Сендака, что оживлена той же злобной энергией. — Жду не дождусь представить твой труп моему императору, — насмехается Сендак, вскидывая подбородок, — и увидеть, как с тебя будут снимать доспех. Подозреваю, я буду вознагражден одним из доспехов паладинов… возможно красным, хм? — Никогда, — рычит Широ в ответ. — Я не отступлю, пока ты не сдохнешь. Это, кажется, только воодушевляет военачальника. Его огромные когти соприкасаются друг с другом, пурпурная магия искривляется между ними при каждом контакте. Он наклоняет голову, его верхняя губа приподнимается, обнажая клыки. — Этот твой партнер почти изувечил меня, — рычит Сендак, низко и злобно, но при этом заметно впечатленный. — Но в этот раз здесь только ты и я. Широ едва хватает времени, чтобы заблокировать первый стремительный удар руки Сендака, полный потрескивающей энергией, что шипит, соприкасаясь с магией, исходящей из его собственной руки. С низким рыком ему удается оттолкнуть когтистую конечность в сторону, и, прежде чем Сендак успевает вновь собраться, Широ низко наклоняется к земле и бросается вперед. Он ловко уклоняется, его реакция отточена всеми теми годами, когда ему приходилось избегать молниеносных ударов Кита. Удары скользят по черной броне паладина, недостаточно сильные, чтобы хотя бы оставить царапину; единственная незащищенная им часть его тела — это его правая рука, которая несет в себе защиту ужасной и живой магии крови. Широ находится достаточно близко, чтобы почувствовать запах ритуального масла и обугленной шерсти Сендака, он делает выпад. Его удар заблокирован, но он низко опускается и уворачивается от галра, нанося шипящий ожог его предплечью, прежде чем быстро отскочить на более безопасное расстояние. Сендак большой, сильный, пугающий — но Широ вспоминает, как сражался с противниками еще больше во время своего пребывания на арене. Помогает и то, что черный доспех увеличивает его силу до сокрушительной, позволяя ему выдерживать сильные удары Сендака. Это то, что помогает ему оставаться в живых, когда военачальник ускоряет свои атаки, его ужасная рука свистит в воздухе и разрывает землю в месте, где приземляется. Широ отбрасывает в сторону и опрокидывает на землю, он ударяется так сильно, что звенящая боль в его голове теперь кажется оправданной, однако Широ в очередной раз вскакивает на ноги и мчится, чтобы напасть на Сендака. Они сражаются лицом к лицу — светящиеся руки крепко сцепляются в борьбе, наголенники Широ скользят по грязи, когда Сендак обрушивается на него — и тогда Широ видит, как уши галра дергаются. Он следует за взглядом военачальника вверх и тоже видит это, сквозь забрало его шлема и потные пряди челки, что покрывают его лоб. Это имперский дракон, умирающий в очередной раз, его дырявые крылья сложены, в нем все еще мерцает усиливающая его нечистая магия, но массивный труп падает на землю. На поле битвы. На них. — Дерьмо, — бубнит Широ, отталкивая Сендака на несколько метров назад и прерывая их противостояние. Он видит, что Шабран находится на безопасном расстоянии, но его облегчение недолгое; слабая, пятнистая тень расцветает у него под ногами, и принц быстро бежит, чтобы уклониться от падения мертвого дракона. Он едва успевает. На мгновение Широ поглощает облако пыли, которые вздымается ввысь от падения массивного трупа, и он задыхается. Зверь раздавил, в основном, ни о чем не подозревавших восставших солдат галра, но несчастье в том, что Сендак тоже этого избежал. Он наносит удар, пока принц все еще пытается сориентироваться — воздух дымный, затуманенный, наполненный взволнованной пылью и тяжелый от огромного количества звуков, и Широ чувствует, что его череп вот-вот расколется. Он даже не слышит жужжащего шипения руки Сендака, пока она не врезается в его живот и не отправляет его в полет, заостренные когти пытаются ухватиться за края пластин его доспеха Вольтрона. Широ тяжело вздыхает, ударяясь о землю, и подпрыгивает — один раз, два — прежде чем упасть на спину, тогда Сендак нависает над ним. — Нечего сказать, Чемпион? — военачальник усыпан полосами ожогов от атак Широ, его пышный мех теперь опаленный и темный от крови и земли. Сендак рассматривает принца, когда тот слабо пытается собраться и вновь подняться. — Какая воля. Может, мне сохранить тебе жизнь? — Пошел к черту, Сендак, — выдавливает из себя Широ, пальцы скребут по земле, пока он поднимается на колени. Когда он пытается встать на ноги, Сендак снова опрокидывает его с нескрываемой злобой. Абсолютно точно играя с ним. Широ не сможет использовать дымовой сигнал, ведь Сендак обязательно его остановит. Он думает, что ему нужно собрать последние силы и нанести мощный удар, протиснуть его пылающую руку под центральную пластину доспеха Сендака. Но он не видит ни необходимого отверстия, ни возможности подняться на ноги. — Как жалко, — говорит военачальник, вздыхая так, словно это настоящая потеря для него. Он снова пинает Широ, а затем отступает, чтобы подготовить сокрушительный удар. Но он прерывается внезапным налетом острых когтей и ударом мускулистого хвоста — Кит и Атааши ныряют к Сендаку, прежде чем немедленно вернуться в небо, где продолжается их настоящая борьба — и огромный галра отшатывается назад, рыча от боли. Широ хватает этого времени, чтобы встать на ноги и занять низкую оборонительную стойку. — Не можешь выстоять ни единого боя против меня без помощи своего партнера? — рычит Сендак в истинной ярости. Широ стискивает зубы, игнорируя тяжелый вкус крови на языке. — Ты разочаровываешь меня, Чемпион, — говорит военачальник, снова устремляясь вперед, энергия вырывается из его руки, когда он пытается пробить Широ насквозь. Но, несмотря на боль, что пронзает его голову, и усталость в конечностях, Широ все же удерживает его. Он без устали обрушивает на военачальника удары, вкладывая все свои силы и упорство, чтобы держать Сендака в страхе, заставлять его обороняться. В какой-то момент Широ удается зацепиться когтями металлической руки за пластину нагрудника Сендака и разорвать ее на части, но рычащий гарла не позволяет ему извлечь из этого какую-то выгоду. Такое ощущение, что их бой длится уже несколько часов, когда сквозь грохот слышится рев триумфального рога, но его звук почти полностью заглушается пульсацией в ушах Широ. Сендак прислушивается, огромные уши дергаются в сторону сигнала. Он отражает удар Широ с избытком силы, отбрасывая принца назад, пока тот не ударяется о тело упавшего дракона, и что-то кричит окружающим их воинам под его командованием. — Император мертв, и этот день твой, Чемпион, — усмехается он, когда его верховой зверь приближается к нему — это рычащий волк, который в холке даже выше Шабрана, серый и черный мех вокруг его морды теперь покрыт кровью. — Да будет же ваш союз с предателем Лотором нерушимым как узы крови, — фыркает он. Широ сбит с толку, он наблюдает за тем, как крупный и властный Сендак отворачивается от своих собратьев и убегает с поля битвы. Военачальник уводит за собой сотню живых галра — офицеров и воинов, что больше преданы ему, нежели мертвому императору, — и покидает ряды воскрешенных солдат. Это удар по имперской армии, но далеко не сокрушительный. Какое-то мгновение Широ просто стоит на месте, ошеломленный поворотом событий. Пока вокруг него все еще продолжается битва, он сначала ищет Шабрана, его желудок неприятно сжимается, когда он понимает, что это безрезультатно. Должно было случиться что-то ужасное, чтобы его любимый конь отошел от него на большое расстояние. Широ свистит, чтобы подозвать его, все более безумный в попытках отыскать его; эта отчаянная нота теряется в какофонии сражений. Все еще в шоке, Широ разрубает несколько дюжин восставших солдат резкими движениями добела раскаленной руки галра, яростными ударами прорываясь через их ряды, чтобы добраться до сплотившихся отрядов повстанцев. Металл причиняет боль там, где соединяется с плотью, словно что-то вгрызается в его тело. В небе, похоже, остается только дракон Рэнвига, преследуемый дюжиной крылатых всадников Марморы, и среди них Широ все еще видит Кита на спине Атааши. В небе нет ни единого следа от дымовых сигналов. Заркон мертв. Сендак исчез. Широ благодарен за это, даже если его сердце болит из-за потери Шабрана. Даже когда боль, из-за которой он трясется и сутулится, пронизывает каждую клетку его тела, он пытается пробиться сквозь оставшуюся нежить. Вокруг себя Широ видит только мрак рукопашного боя. Его наголенники скользят по пропитанной кровью земле, когда он небрежно расправляется с воинами галра, что решили сражаться во имя своего мертвого императора. Его следующий шаг обрывается, в его голове раздается ревущий, словно вопль тайфуна, звук, — бьет по его черепу, слово по деревянным стенам, разрывает его мысли, словно черепицу на крышах. Из-за этой боли в его глазах темнеет, и он чувствует мокрую от крови землю под своими коленями раньше, чем осознает, что упал. Эта агония и растущее напряжение ощущаются как вторжение. Как будто что-то, словно таран, пробивается к нему в голову. Оно жаром проносится по его руке, позвоночнику, зарывается в его голове. У него есть сознание. Оно определенно осознает, что делает с ним. В последней и блестящей вспышке боли оно вырывает Широ из его сознания и отбрасывает в неизвестную тьму. По крайней мере, он больше не испытывает боли и на мгновение даже думает, что умер — сгорел заживо под струей драконьего пламени, или же был пронзен копьем, пока лежал без возможности управлять своим телом. Но боги никогда не были настолько добры к нему, и, когда его глаза вновь открываются, Широ понимает, что все намного хуже. Он больше не управляет собой. Его физическая оболочка целеустремленно идет сквозь линии врага, не замечая восставших солдат галра, оставляя позади тысячи своих воинов, которые должны как-то постоять за себя. Широ не контролирует ситуацию, когда вытаскивает изобретение Пидж — блестящую сигнальную вспышку, что поднимает в воздух поток мерцающего черного дыма — и садится на брошенного волка, чтобы убежать с поля битвы. Каждый этот момент покрыт напоминает живой кошмар. Ничто не слушает его; ничего не подчиняется. Как будто он парализован с головы до ног или привязан к тому ужасному столу под стражей Гарнизона. Это похоже на один из сотен пугающих снов, в которых все, что он пытается сделать, бесполезно, его конечности наполнены свинцом, и каждое движение столь же медленное, как бег по меду. Он бы завопил, если бы мог. Он бы закричал. Но сейчас он может только ждать и наблюдать. И молиться, когда видит, что Атааши спускается к нему, на тихую и уединенную поляну, где он стоит один. Когда Кит спрыгивает со спины драконицы и отправляет ее обратно, чтобы она помогла в битве в небе. — Широ! — Кит снимает свой гладкий шлем Марморы, пока бежит к нему, его волосы покрыты грязным потом и чужой кровью, и в этот момент Широ отдал бы все в этом мире, чтобы предупредить его. Чтобы заставить его бежать. Чтобы сказать Киту, чтобы он вырубил его прямо сейчас. Он вкладывает каждую толику своей силы, чтобы сделать хоть что-то — что угодно, на что он будет способен — и показать Киту, что это не он. Что это не он управляет своим телом. Что это самая жестокая ловушка. Благодаря всем своим усилиям он может пошевелить лишь кончиком мизинца, не более. — Широ, что случилось? — говорит Кит, затаив дыхание, когда он сокращает расстояние между ними. — Я видел, как Сендак бежал с поля битвы. Я видел твой сигнал. Ты ранен? Что я могу сделать? Широ, ответь мне! Его беспокойство ощутимо. И неуместно. Широ чувствует, как его правая рука гудит, оживает от убийственных намерений, но Кит так зациклен на своем беспокойстве, что даже не замечает этого. Его марионеточное тело идет на уловку, и Широ слышит, как его собственный голос говорит Киту, что из-за своих ран и потрясения от столкновения с Сендаком он растерялся. Кит не колеблется ни секунды. Его руки обвивают шею Широ, тонкая кожа его доспеха Марморы легко ударяется о нагрудник черных лат. Широ чувствует, как на его коже остается свежая кровь, когда Кит обхватывает его лицо и проводит пальцами по щекам. Это так нежно, так мило. Больше, чем заслуживает Широ, и этого более чем достаточно для того, чтобы послужить смертью его любимого рыцаря. — Широ, все будет в порядке, — утешительно говорит Кит. — Послушай, я подзову Атааши и доставлю тебя в лагерь. Ты сделал так много, Широ. Ты можешь отдохнуть, пока мы заканчиваем битву. Уже почти все. — Нет. Нет, Кит, мы оба останемся здесь, — произносит его собственный голос, и Широ мучительно ясно видит лицо Кита, его слова вызывают в рыцаре замешательство и беспокойство. — Широ? — Кит не перестает заботиться, не перестает беспокоиться за него. — Я здесь. Я рядом, но… Широ, что произошло? Пожалуйста, скажи мне. — Кит, — его голос низкий и хриплый, и Широ чувствует холодную струйку страха вдоль своего позвоночника, когда его человеческая рука сжимает челюсть Кита, удерживая его на месте, даже когда паладин пытается уговорить его. Страх возрастает, словно цунами на горизонте, душит Широ, когда он чувствует невероятной силы вспышку в его галра руке, которая с невероятной силой обрушивается на старающегося защититься Кита. И ничто не сможет описать облегчение Широ, когда пыль, поднятая магией галра, рассеивается, и Кит все еще стоит, тяжело дыша, в нескольких метрах от него, держа в руках свой кинжал из люксита, который теперь пробудился и вытянулся до формы настоящего меча. — Широ, — кричит он, удерживая оборонительную стойку, но не предпринимая никаких действий, чтобы напасть или сбежать. — Широ, пожалуйста. Это не ты. Я знаю тебя. Слова пронзают Широ так же верно, как и любая стрела, поражая жизненно важные точки, разбивая его сердце. Он ничего не может сделать — ничего — его физическая оболочка наклоняется вперед и атакует Кита, жгучая энергия, окружающая его металлическую руку, превращается в острое лезвие, которое, вероятно, разрубит любой обычный меч. И все же, Кит блокирует удар и парирует. Его меч выдерживает испытание, но это единственная защита, которую он имеет, — его тонкая броня Марморы сделана для ловкости и гибкости, и единственный удар жестокой руки галра может покончить с ним. — Ты будешь сражаться со мной, Кит? Убьешь меня? — Широ рычит, когда они сцепляются в битве, эти слова инородны, они словно исходят из чужих уст. — После всего, чем я пожертвовал ради тебя? Ты неблагодарный и эгоистичный, как всегда. Не удивительно, что твоя мать бросила тебя. Мне тоже следовало позволить тебе умереть в том переулке… — Широ, прошу тебя, — кричит Кит, удерживая когтистую руку Широ тупой стороной своего меча, пот покрывает его лоб. — Я не брошу тебя! Слышишь меня? Никогда. Ты пойдешь вместе со мной, и мы все исправим. — Я исправляю все прямо сейчас, — шипит Широ, отталкивая Кита назад и нанося ему сокрушительный удар в грудь, что-то внутри рыцаря хрустит от удара доспеха черного паладина. — Исправляю ошибку, совершенную несколько лет назад, когда я позволил твоей жалкой шкуре жить. Если эти слова заставляют Широ дрожать до мозга костей, разрывают его душу, тогда он не может и представить, какую боль они причиняют Киту. Но Кит, как и всегда, удивляет его, в лучшем смысле этого слова. Он не прекращает попытки прорваться к Широ, которого он знает, даже если он находится в невыгодном положении перед противником, облаченным в легендарную броню Вольтрона и владеющим мерзкой металлической рукой. Этого достаточно, чтобы дать Широ небольшой кусочек надежды, хотя он не может и представить выхода из их тяжелой ситуации, который не заканчивается смертью одного из них. Из бесчисленных игривых спаррингов и сражений бок о бок Широ может сказать, что Кит сдерживается. Судя по его движениям. Он упускает возможности нанести сильные удары, не стремится убить его. Принц догадывается, что своими действиями он надеется утомить тело Широ или же задержать его достаточно долго, чтобы он мог прийти в себя. Кит, возможно, не знает, что это не сработает, — что хватка ведьмы на теле Широ слишком крепкая, что темная сила, текущая из его руки, будет продолжать манипулировать его физической оболочкой, даже когда он будет истекать кровью, управляя им еще долго после того, как он станет не более, чем трупом. Единственный выход из-под контроля ведьмы — это, по всей вероятности, та же самая жестокая смерть, который подверглись все восставшие солдаты: нужно пробить его череп, мозг, чтобы не осталось ничего, чем магия крови может управлять. Он боится, что Кит не сможет заставить себя сделать это. Что измотает себя, пытаясь спасти Широ, которого он знает. Что он умрет, и Широ должен будет наблюдать, как его собственные руки предают их обоих. Кит, однако, стал сильнее благодаря своим тренировкам с Марморой, стал более проворным. Он прекрасно понимает, когда и где нужно ударить; он наносит несколько пробных ударов, выискивая слабые места, которые можно использовать, не нанося истинного вреда своему противнику. Он свиреп, когда встречает удары принца, способные разрубить кость — его глаза стали желтыми, а клыки обнажены — от этого вида ужас проносится через тело и душу Широ. — Вот Кит, которого я знаю, — говорит он, когда его рыцарь зверски отбрасывает его назад, прямо в крепкий ствол дерева, его меч Марморы скрещен с твердой энергией, исходящей из руки Широ. Они проносятся через поляну, за ее пределы, разрубая деревья, чьи массивные стволы, падая, сотрясают землю в лесу. Дважды Широ почти попадает по Киту, но вместо этого пробивает землю, и острие концентрированной энергии, исходящей из его руки, визжит. Особенно сильным ударом, который приходится куда-то под челюсть Кита, Широ опрокидывает его на спину. Жестокость, о которой Широ никогда не знал, толкает его вперед, он бросается на Кита, и они вместе катятся вниз по каменистому склону, скользя и подпрыгивая на крупных валунах. Кит выпускает меч из руки, и он возвращается в форму кинжала, рыцарь явно слишком измотан, чтобы дотянуться до него. Он разбит и на волоске от того, чтобы потерять сознание, поэтому он не может избежать грубого пинка тяжелых сапог Широ. Широ ненавидит это. Ненавидит его собственные шаги, которые подводят его к Киту, он нависает над ним с ожившей и жаждущей убивать рукой. Без какого-либо предупреждения он наносит удар, предназначенный для того, чтобы разрубить рыцаря от плеча до бедра, но Киту удается схватить свой кинжал как раз вовремя, чтобы заблокировать удар. — Широ, пожалуйста, — умоляет его Кит, пока удерживает металлические когти Широ и гудящую, жгучую энергию на расстоянии плоской стороной кинжала. — Я знаю, что ты где-то там, Широ! Прошу тебя. Ты мой друг, мой брат, мой принц, Широ. Ты все для меня, и я… Я люблю тебя. На мгновение у Широ есть доля контроля. Этого недостаточно, чтобы сделать что-либо, он просто находится здесь, встречается с Китом взглядами, оба их сердца распахнуты; но это быстро проходит, Хаггар вновь берет поводья в свои руки, и его голос звучит громко. — Тебе не нужно сражаться со мной, Кит. Просто. Сдайся. Ты бросил своих товарищей, чтобы догнать меня, и к этому моменту они все мертвы, — рычит он на своего рыцаря. Из-за притока сил, извлеченных откуда-то из неизвестных резервов, Широ давит на Кита, пока край гудящей энергии не касается его щеки. Воздух между ними наполняется дымом, Широ чувствует запах горелой плоти, Кит под ним испускает болезненный крик, который ослабляет Широ его собственной беспомощностью. Широ в ужасе от того, что это может быть конец. Он вот-вот убьет Кита, и всей его воли не хватит, чтобы остановить эту злобную руку. Крик Кита превращается из испуганного в яростный. Его глаза возвращаются к желтому оттенку, а кинжал из люксита в его руке мерцает, удлиняется, и Широ не знает, как он это делает — как Киту удается собрать силу и взмахнуть своим мечом настолько быстро и сильно, что он разрубает его руку прямо там, где заканчивается черный доспех паладина. Раздается пронзительный и нечеловеческий крик, когда клинок из люксита раздирает магию крови, что связывает руку Широ с протезом, разрубает кованый металл прежде, чем проклятие успевает отреагировать на угрозу. Широ мгновенно возвращается в свое тело, словно падает в него с высоты в сотни метров. Он задыхается, сгорбившись на коленях, поддерживая себя одной лишь дрожащей рукой. Эта боль невероятна, но она больше не заперта в его голове — она вытекает наружу из того, что осталось от его руки, кровь омывает землю под ним. Широ с трудом приподнимает свою голову и видит, как Кит смотрит на него, держа окровавленный меч в руке, на его лице — свежий шрам, а темные глаза обеспокоены. Ничто не сможет сравниться с тем, как Широ сожалеет и как стыдится того, что сделал с ним — что позволил своей руке сделать это. — Кит… И после этого — пустота.