***
Тем не менее, только такое наказание Лань Ванцзи может назначить себе. К полудню он медленно двигается из своего положения на полу и осторожно встает. Острая пронзающая боль в ноге превратилась в тупое пульсирование. Он спотыкается по пути к столу, заставляет себя немного поесть, чтобы успокоить жалующийся желудок. Механически он убирает за собой, затем берет полотенце с того места, где он бросил его на пол, поправляет стопку бумаг, которые на самом деле не нужно было поправлять. Его взгляд скользит по корзине для белья, по смятой синеве его брошенной одежды. Он хромает, протягивает руку и очень осторожно вытаскивает сожженный талисман. Он стряхивает немного пепла. Блеск шелка бесследно сгорел - остатки прекрасного предмета. Он осторожно переносит его на тумбочку, открывает ящик, полный бумажек Вэй Усяня. Он опускает потрепанный талисман среди маленьких желтых человечков, смаргивает свежий поток слез. Он всегда думал о них как о спящих, но талисман несет с собой атмосферу одинокого склепа. Лань Ванцзи закрывает ящик так тихо, как только может, чтобы не мешать им. Это глупо, он знает. Ни одно из маленьких магических заклинаний, которые Вэй Усянь когда-либо давал ему, не было живым. Это просто... Он снова открывает ящик, вытаскивает листок с нарисованным на нем спящим кроликом. Он помнит, как тот целовал его в щеку, и прижимает его к своему лицу. Он не двигается. Через мгновение он кладет его обратно. - Извини, - шепчет он. - Доброй ночи. Его лента до сих пор находится в кармане его штанов, которые он оставил в грязной куче на полу ванной комнаты. Он распутывает ее, обвязывает вокруг своего лба. Контроль. Сдержанность. Не то чтобы он воплощал одну из этих черт прошлой ночью, когда она была на нем. Эта мысль заставляет желчь подниматься в горле, но он глотает, дышит сквозь нее. Он кладет свои штаны и нижние одежды в корзину для белья и переносит все это к стиральной машине рядом с ванной. Движения знакомы наизусть. Только после того, как комната наполнилась тихим стуком работающей стиральной машины, Лань Ванцзи наконец проверяет свой телефон. Есть семь пропущенных звонков от Вэй Усяня, три голосовых сообщения и уйма сообщений. Последнее было почти два часа назад. С тех пор - тишина. Все сообщения - это вариации на тему: Лань Чжань, перезвони мне, Лань Чжань, где ты? Лань Ванцзи пролистывает уведомления, нажимает на голосовые сообщения, ощущая сильный трепет. "Лань Чжань, эй, это я, перезвони? Я не злюсь - я ... я имею в виду, это не имеет значения, я полагаю, я ... ты в порядке? Лань Чжань, просто позвони мне". "Лань Чжань, ты можешь просто написать мне, чтобы я знал, что ты там?" "Лань Ванцзи, я… я оставлю тебя в покое, если ты не хочешь, чтобы я больше тебя беспокоил. Просто - можешь ли ты просто - пожалуйста, ты можешь просто дать мне знать, что ты в безопасности? Просто сообщение. Я даже не отвечу на него. Я оставлю тебя в покое. Мне жаль. Мне жаль." Неуклюжими пальцами Лань Ванцзи печатает «безопасно» и нажимает на отправку. Вэй Усянь читает его менее секунды спустя, но,верный своему слову, не отвечает. Лань Ванцзи блокирует свой телефон и откладывает в сторону.***
Лань Ванцзи приходит рано утром на урок, переполненный нервным страхом, который, как ему лично кажется, виден каждому. Что он собирается сказать Вэй Усяню? Что он может сказать? Но не стоило волноваться, Ваньинь приходит один с грозовым выражением лица и сердито смотрит на Ванцзи, проходя мимо его стола. Лань Ванцзи чувствует, как его затылок горит от пристального взгляда на протяжении всего урока. Ответы Цзян Ваньиня даются в резких и холодных тонах - не то, чтобы кто-то когда-либо описывал Цзян Ваньиня как мягкого, но это все равно напрягает. Лань Ванцзи покидает второй урок, уходит из комнаты раньше всех и пытается убедить себя, что он не сбегает. Вэй Усяня не было в классе и на следующий день, и на последующий. На самом деле он не появляется в классе всю неделю. Лань Ванцзи приходит первым, уходит первым, игнорируя все разгневанные и сердитые взгляды Цзяна Ваньиня и тревожный шепот Не Хуайсана. Он даже ест в одиночестве. Ну, почти один. Су Шэ находит его за крошечным столиком в углу столовой и приглашает сам себя в его общество, несмотря на односложную речь Лань Ванцзи, отмалчивающегося в основном на его досаждающие вопросы. Он не может заставить себя быть настолько грубым, чтобы сказать Су Шэ, чтобы его оставили нахер в покое. В конце концов, они все еще из одного ордена. - Су Миньшань, - говорит он, во второй раз оказываясь с ним за одним столом и прерывая откровенно неинтересную и многословную историю сплетен об одном из профессоров. - Говорить за едой запрещено. Говорить плохо о других за их спиной также запрещено. Су Шэ раздражается от такого замечания. - Я не говорю о ней плохо, - протестует он, хотя это явно не соответствует действительности. Лань Ванцзи просто смотрит на него. Су Шэ закатывает глаза. - О, давай, разве ты не говоришь во время еды, чтобы заткнуть меня? - спрашивает он. - Я уже закончил, - говорит Ванцзи и убирает посуду, не произнося ни слова. Вместо этого он решает поесть в цзиньши. Один. К понедельнику, когда Вэй Усянь все еще продолжает не посещать занятия, Лань Ванцзи начинает серьезно беспокоиться о его оценках. Это, конечно же, не ускользнуло и от внимания его дяди - Ванцзи видит неодобрительно хмурый взгляд, который появляется всякий раз, когда глаза учителя проходят через угол классной комнаты, где Вэй Усянь явно отсутствует. Лань Цижень высоко ценит посещаемость и уместность. Завтра будет обязательный устный экзамен. Вэй Усянь тоже его пропустит? Сердце Лань Ванцзи начинает биться быстрее в беспокойстве. В день экзамена Вэй Усянь входит в классную комнату вместе с Цзян Ваньинем в своей обычной непринужденной манере. Лань Ванцзи не может справиться с собой и открыто смотрит на него, приоткрыв губы. Хочет, Боже, насколько он хочет ... Но Вэй Усянь даже не желает на него взглянуть, направляясь к своему обычному месту с дружеским приветствием Не Хуайсану. Лань Цижень прищуривается в тот момент, когда заходит в классную комнату и видит, что Вэй Усянь развалился на своем месте. - Вэй Усянь, - говорит он, рисуя сложную символическую конструкцию на доске. - Что может сделать талисман, помеченный этими символами, и в каком контексте совершенствующийся мог бы использовать такой инструмент? Повсюду в комнате слышится взволнованный вздох. Это невероятно сложный вопрос - талисман состоит из семи отдельных символов, два из которых были упомянуты на уроках лишь из-за их редкости. Взаимодействия между ними усложнены и сбивают с толку, использованы архаичные сочетания, которые давно вышли из практики. Вэй Усянь в течение минуты изучает его спокойными, не беспокоящимися глазами, а затем дает ответ без суеты и волнения. Лань Ванцзи снова начинает дышать. Даже его дядя не может уличить неправильное в его ответе. Это именно то, что сказал бы Лань Ванцзи на этот вопрос. Конечно же, Лань Цижень коротко и неохотно кивнул в знак признания верности ответа. Вэй Усянь тоже кивает, затем берет свою сумку и уходит. В классе поднимается приглушенные удивленные возгласы. Никто никогда не осмеливался выходить с урока дяди раньше положенного,особенно - не в день экзамена. Каждому студенту задают только один вопрос, но ожидается, что все останутся до конца. Но Лань Цижень никак не реагирует, стирая с доски легким движением духовной энергии, когда он выбирает следующего несчастного ученика своей целью. И Ванцзи отчего-то испытывает тупую боль. Он ждет снаружи после урока, когда выходит Цзян Ваньинь - последний, как обычно, Не Хуайсан следом. - Молодой господин Цзян, - говорит он, так тихо, что он не уверен, что Цзян Ваньинь слышит его, но тот смотрит на него, и Лань Ванцзи понимает. Не Хуайсан быстро смекает о напряжении между ними. - Я опаздываю на встречу с моим братом, увидимся позже, Цзян-сюн! Он выбегает из двери. Лань Ванцзи и Цзян Ваньинь остаются одни в коридоре. Ванцзи глубоко вздыхает. - Вэй Ин, он... - А ты чертовски непрошибаем, - рычит Цзян Ваньин. Горло Ванцзи словно перекрывается от комка нервов. Цзян Ваньинь идет рядом с ним, весь вибрируя от ярости. - Ты все еще думаешь, что можешь называть его по имени? После того, что ты сделал? Он толкает Лань Ванцзи достаточно сильно, чтобы его спина врезалась в стену. Это неприятно. Но он не предпринимает никаких действий, чтобы защитить себя. - И… и… ты думаешь, что имеешь право спрашивать о нем? У тебя есть чертов телефон, не так ли? Ты мог бы ответить на один из его чертовых звонков сам, если бы ты не был таким чертовым трусом, Второй молодой господин Лань, - выплевывает слова Цзян Ваньинь, наклоняясь в почтении с ядовитым сарказмом. Он сжимает в руке воротник Лань Ванцзи и скручивает его, болезненно сжимая ткань вокруг горла. - Ты хоть представляешь, что ты наделал, черт возьми? Я опозорил свою семью? Лань Ванцзи думает в отчаянии. Я опозорился? Я променял свое достоинство на сладость кожи твоего брата? Но он не говорит ничего из этого. Цзян Ваньин с отвращением смеется над молчанием Лань Ванцзи, освобождает его с последним толчком, прижимая лопатки того к стене. - Никогда больше не разговаривай, черт возьми, с моим братом, ты, кусок дерьма, - рычит он. Вздох. Затем Ванцзи поправляет воротник, возвращает себе холодное выражение лица и направляется в кабинет своего дяди.***
Лань Ванцзи и Лань Сичень долгое время находились под строгим обучением своего дяди с абсолютной уверенностью, что они никогда не будут делать ничего позорного... ну, он не думает, что он делает что-то ужасно неправильное, само по себе, но это не совсем правда. Лань Ванцзи отпирает дверь и тихо входит, снимая ботинки. Он направляется прямо к картотеке за столом, вынимая ключ из укрытия под чернильницей. Лань Цижень до сих пор хранит подробные дневники, каждый день обновляя их с тщательной точностью. Он находит папку их класса и пролистывает их, пока не находит Вэй Усяня, с тревогой просматривая его оценки. Здесь много нулей. Он начинает вычислять в своей голове. Если Вэй Усянь получит высший балл на сегодняшнем экзамене и продолжит успешно сдавать экзамены в будущем, даже если он пропустит все остальные занятия с этого момента и до конца семестра... Тяжелый вздох. Он не запустит учебу. В основном. Но Лань Цижень строг, но справедлив в оценках. Даже если он хотел бы завалить Вэй Усяня из принципа, он этого не сделает. Тщательно Лань Ванцзи возвращает все бумаги на место, прилагая дополнительные усилия, чтобы убедиться, что записи лежат правильно, прежде чем снова запирает шкаф и покидает кабинет в точности так, как будто его там и не было. Он сглатывает, голос Цзяна Ваньиня все еще жужжит в ушах, словно застрявший шершень. Никогда больше не разговаривай с моим братом. Брат, думает Лань Ванцзи беспомощно и переходит на бег. Стук в дверь комнаты Лань Сиченя, конечно, слишком тихий, чтобы его можно было услышать из-за тихого разговора внутри, но почему-то ... - Да? - кричит Лань Сичень. - Это кто? - Брат. - Ванцзи? Заходи. Лань Ванцзи открывает дверь и видит Лань Сиченя, сидящего за низким столом напротив Цзинь Гуанъяо и… - Ой! Это ты? - восклицает Сысы. - Сысы? - удивляется Цзинь Гуанъяо. - Ты знаешь второго молодого господина Ланя? Сысы, должно быть, что-то увидела на лице Ванцзи, потому что она качает в отрицании головой со смехом. - О, не совсем. Мы столкнулись друг с другом в кафе в Цайи некоторое время назад. Я пролила свой напиток на него, а он настоял на том, чтобы заплатить за него. Такой джентльмен. Лань Ванцзи так благодарен ей, что хочет официально поклониться ей в приветствии. Она подмигивает ему. Он кивает, не в силах ничего сказать, но надеется, что она понимает. - Ванцзи? - Лань Сичень мягко подсказывает. - Ты хотел меня видеть? - Я надеялся, что мы сможем поговорить, - с некоторым трудом говорит Лань Ванцзи. - Одни. Я могу вернуться в другой раз. - Не нужно, - вставляет Цзинь Гуанъяо, поднимаясь на ноги. - Мы с Сиси как раз собирались уходить. - Пожалуйста, не спешите из-за меня, - просит Ванцзи. - Мы надеялись купить продукты до обеда, - оправдывается Цзинь Гуанъяо с улыбкой. - Не волнуйтесь, второй молодой господин Лань. Я часто вижусь с твоим братом. - А-Яо, - мягко ругает его Лань Сичень. - Э-э-э, - отвечает Цзинь Гуанъяо, глаза сверкают легким намеком. - Тогда мы пойдем. Он прощается вместе с Сысы. Братья отвечают им тем же. - Пожалуйста, садись, - Лань Сичень приглашает Ванцзи за стол, как только закрывается за ними дверь. Лань Ванцзи делает это, складывая ноги под себя, ощущая приступ боли в левом бедре. Ему наливают чашку чая из чайника на столе. Они предпочитают один и тот же сорт - белый чай, который когда-то заваривала их мама. Ванцзи делает глоток. Вкус такой домашний и уютный. - Ты хотел поговорить со мной? - спрашивает Лань Сичень, наливая себе чай. - Мгм, - признается Лань Ванцзи, но потом обнаруживает, что не знает, как продолжить. Он плох со словесным выражением своих переживаний, он никогда этого не делал. Он не похож на своего брата, который в хороших отношениях со всеми, кого встречает, даже скорее ими всеми любим. Иногда Ванцзи думает, что он не такой, как все. - Это как-то связано с ложью, которую Сысы только что сказала? - спрашивает Лань Сичень после нескольких минут молчания. Лань Ванцзи смотрит на него, чуть вздрагивая. Брат ему ласково улыбается. - Я знаю, что ты не ходишь в кафе, Ванцзи. Лань Ванцзи снова смотрит в сторону, кивает один раз. - Как ... откуда Сысы знает Цзинь Гуанъяо? - спрашивает он. - Она и его мать были хорошими друзьями, - объясняет Лань Сичень. - Они знакомы с момента рождения А-Яо. Они семья. - Понятно. - Я знаю, где она работает, - продолжает Лань Сичень без намека на упрек, поднося чай к губам. - Если это то, о чем ты хотел поговорить. - Это не… о ней. - Тогда, о чем это, Ванцзи? - Я… - руки Лань Ванцзи сжимаются в кулаки. - Брат, я… Лань Сичень ничего не говорит, ожидая со знакомым тихим сочувствием. - Я думаю… я думаю, что сделал что-то ужасное, - неуклюже выходит признание. - Что ты сделал, что это так ужасно, Ванцзи? Я не могу себе этого представить. - Я сделал больно своему другу. - Твоему другу? - Моему лучшему другу, - добавляет еще тише Лань Ванцзи, и затем рассказ о произошедшем превращается в нестройное нагромождение неловких предложений и постыдных воспоминаний. Лань Сичень слушает его, не перебивая и не осуждая. Лань Ванцзи говорит правду, подходит к ней с разных сторон, как нервный ребенок, тыкающий в змею палкой. Тем не менее, его брат знает его лучше всех. Его брат всегда понимал его. - Ты говоришь о молодом господине Вэе, - говорит Лань Сичень, когда история заканчивается, и наступает тишина. - Мгм. Ванцзи решительно смотрит на свой едва тронутый чай. И не может поднять глаз на брата, ожидая чего-то. Возможно, осуждения. - Ванцзи, я до сих пор не знаю, что ты сделал ужасного, - мягко говорит Лань Сичень. - Страшно быть влюбленным? - Я не могу - не с ним. Не с… Это сказано даже не шепотом, скорее еле слышимым бормотанием. Он не знает, как это объяснить, противоречивый список правил, который обвивается вокруг его легких и делает невозможным нормально дышать. - Почему не с ним? - спрашивает Лань Сичень. - Потому что он… Сердце Лань Ванцзи отчаянно бьется в груди, кровь приливает к ушам. - Ванцзи, с тобой все в порядке? - Лань Сичень протягивает руку и кладет ему на плечо теплую, успокаивающую руку. - Это из-за его работы? - Нет! - Лань Ванцзи сильно качает головой. - Не из-за этого. Потому что… Потому что я трус... Но он не говорит этого. - Не торопись, - говорит Лань Сичень, сжимая плечо Лань Ванцзи. - Потому что ... - несколько глубоких вздохов и секундная смелость. - Потому что он мужчина. Тишина, которая следует за этим заявлением, как и ожидалось, мучительно неловкая. Лань Ванцзи смотрит на брата, встречая его растерянный и обеспокоенный взгляд. - И… так? - непонимающе моргает Лань Сичень. - Так что это было бы неправильно, - добавляет Ванцзи, хмуря брови. Путаница усиливается, беспокойство обостряется от удивленной боли. - Ванцзи, ты… ты знаешь обо мне и А-Яо, не так ли? - Не плохо для тебя - Лань Ванцзи пытается уточнить. - Это не так для тебя! - Это неправильно для кого-то еще? - Нет! - Это только неправильно ... для тебя? Лань Ванцзи отчаянно кивает. - О, Ванцзи, - говорит Лань Сичень и наклоняется над столом, чтобы обнять его. Это ужасное объятие, правда. Стол слишком длинный, чтобы он мог без напряжения обнять его, а его рукав опасно приближается к чашке с чаем, но Лань Ванцзи все равно наклоняется к нему. Брат еще несколько секунд держит его крепко в своих руках, прежде чем отпустить. - Извини, - говорит Лань Сичень. - Я знаю, что тебе не очень нравится физический контакт. - Я не против, - тихо признается Ванцзи. Ему будто снова шесть лет, он растерян и убит горем, чувства которые он не знает, как разобрать. - Пойдем, - зовет его Лань Сичень через несколько мгновений, вставая. Лань Ванцзи следует за ним на маленькую кушетку напротив небольшого телевизора, который иногда включается для развлечения гостей. Лань Сичень садится и гладит подушку рядом с ним. После того, как Ванцзи садится, его снова обнимают, чуть ближе склоняя к себе, чтобы на него могли опереться. Единственный человек, который касался его так, был Вэй Усянь. Кажется, он почти задыхается от этой мысли. - Ванцзи, - зовет его тихо Лань Сичень. - Это я или дядя что-то сказал, что заставило тебя так себя чувствовать? Лань Ванцзи мотает головой. - Нет, это - это просто так. - Но ты не думаешь, что наши отношения с А-Яо неправильные? Или с Минцзуэ? - Нет. - Что делает тебя плохим? - Я не знаю. Продолжение рода Лань. Я должен… я должен… - Должен что? Дети? Наследники? - недоверчиво интересуется Лань Сичень. - О чем ты? - Я не знаю. - Если бы кто-то и должен был сделать детей, то это был бы я, - Лань Сичень слегка смеется над этой мыслью. - Это не тот мир, в котором мы живем, Ванцзи. - Я понимаю. - Тогда ... почему ты так ужасно себя чувствуешь? - Я не знаю! Он отчаянно вырывается из его объятий с разочарованным вздохом. Потому что это именно так, не так ли? Лань Ванцзи никогда не знал конкретно почему. Он просто знает, что что-то есть. Это абсурдно, конечно, это понятно, но он всегда видел это так. Но, тем не менее, реальность действительная такая. - Я думаю… - шепчет он через несколько секунд. - Я думаю, что со мной что-то не так. Он наклоняется к подолу ханьфу, подворачивает свободные брюки, пока не становятся видны яркие синяки на его бедре. Лань Сичень резко вдыхает при виде них. - Ванцзи... - Я не знаю, что делать. Лань Сичень вздыхает. - На самом деле, никто не знает, - он тянется к ноге Ванцзи, затем, кажется, передумывает. - Ты делаешь это часто? - Нет. Я никогда... прежде никогда. На самом деле, нет. - Почему сейчас? - Я… с ним, я… Лань Сичень понимает. Он крепче прижимает к себе младшего брата. - Ванцзи, нет ничего плохого в том, что ты сделал. Вы оба взрослые. - Случайный секс - это хорошо, - горько цитирует Лань Ванцзи. - Это так и есть, - осторожно соглашается Лань Сичень. - Это было не… это было не случайно... - Я знаю. Может быть, тебе стоит сказать ему это, - мягко предлагает Лань Сичень. Лань Ванцзи остается в комнате брата на ночь. Они обедают вместе впервые за несколько недель, вдвоем готовят в умиротворяющей тишине. Это легко, быть с Лань Сиченем. Он не чувствует давления, что должен заполнить пространство бессмысленной болтовней. Когда брат протягивает руку, он дает ему то, что ему нужно, без подсказки. Посуда и ингредиенты перемещаются так плавно между ними. Это привычная рутина, и она ослабляет тиски, сжимающие сердце Лань Ванцзи. По настоянию Сиченя он берет пузырек с лекарством, чтобы нанести на синяки. Бальзам покалывает на ощупь, остужает его кожу. - Каждую ночь, пока не пройдет, - инструктирует Лань Сичень, возвращая пузырек обратно в руки, когда Лань Ванцзи пытается вернуть его после нанесения. - Пообещай мне. - Это всего лишь синяки. - Пообещай мне, - повторяет Лань Сичэнь, и Лань Ванцзи кивает в согласии. В темноте, лежа на футоне, который брат специально разложил для него в своей комнате, Лань Ванцзи слушает ровное дыхание Сиченя и позволяет себе заснуть.