Заноза моего сердца

      - Ох, бедная моя коленочка! – без остановки ныл и выл Никитин, потирая ушибленную конечность.       - Удивительно, что он тебе по морде не дал, - Гриша великодушно всучил Косте пакет с замороженными овощами, поскольку только они нашлись в холодильнике в квартире друга. – Я бы на его месте отмудохал тебя как следует.       - Спасибо, друг, я знал, что ты поддержишь меня, - слезно проворчал Костя, прикладывая холодное к раненному месту. – Он мне чуть коленную чашечку не выбил!       - Ты вообще понимал в тот момент, о чем спрашиваешь? – вздохнул Фурсов, покачав головой.       Нет, Никитин не понимал. Он действовал интуитивно, подумав, что больше не может сдерживать свои порывы внутри. Ему просто до зубного скрежета требовалось выплеснуть то, что накопилось, что рвалось выйти наружу, что требовало скорейшего выброса в реальность. Его натура хотела своего. Поэтому он и выдал то, что выдал, и в тот же момент почувствовал адскую боль в колене, когда Ерохин со всей силы въехал ему ногой прямо в чашечку. Костя взвыл, подпрыгнул, едва не врезавшись в стол, чуть не упал, вскакивая и матерясь сквозь зубы. На глазах в тот момент выступили слезы, а когда Никитин открыл глаза, Ерохина уже не было. Он слышал лишь его удаляющиеся быстрые шаги, а вместо атлета перед Костей предстал разозленный библиотекарь, затылок прожгли любопытствующие взгляды местных ботаников. Никитина выставили из библиотеки, заявив, что еще раз он будет себя вести, как абориген неотесанный, и вход в святая-святых ему будет заказан. Костя и так не был завсегдатаем подобных мест, но все равно стало неприятно, что ему могут что-то запретить.       - Я думал, что ему польстит, что его хотят нарисовать, - насупился Костя, ворча себе под нос, совершенно забыв, что не так давно уверял, что подобные предложения влоб могут привести к печальным последствиям, такова уж была натура Никитина.       - Ага, голым, - покачал головой Гриша, наводя себе чай. – Ты, правда, мозгами обделен или только притворяешься? Ему бы, возможно, польстило подобное предложение, будь он писанным нарциссом, страдающим эксбиционизмом или конченным придурком, или, наконец, влюбленным в тебя парнем. Что из этого подходит?       - Эм-м-м… Первое? – приподнял брови Костя. – Он же себя любит, нет?       - Любить себя и страдать нарциссизмом – это разные вещи, - со вздохом пояснил Фурсов, наложив себе в кружку парочку ложек сахара и вернувшись к столу, садясь напротив страдающего друга. – Насколько я знаю, Ерохин не самовлюбленный парень.       - А внешность-то позволяет, - дернул плечом Костя, со вздохом посматривая на колено, прикрытое холодным пакетом.       - По внешности людей судить – последнее дело, - по-умному заявил Гриша, усмехнувшись. – За красивой мордашкой зачастую прячется гнилое нутро, и наоборот.       Никитин промолчал, поняв, что тема избиения его несчастного тела ушла куда-то в сторону. Фурсов пустился в глубинные размышления, словно переживая свою внутреннюю трагедию, однако Костя в мысли друга старался не лезть. Уж таким был Гришка – сам все рассказывал, когда приходило время, а до такого момента старался отмалчиваться, чтобы не тревожить других.       - Ты так и не узнал его номер? – вдруг вспомнил о важном Гриша.       - Да когда? – вздохнул Костя. – Он только распределил, какие темы для проекта мы возьмем, каких философов стоит разобрать, а потом произошло это, - выразительным взглядом Костя указал на подвернутую штанину, которая оголяла пострадавшее место. – Вообще не знаю, что дальше делать.       - Ну да, он наверняка тебя будет избегать, как чумного какого-то, - усмехнулся Гришка. – А вдруг слухи пойдут, что ты ему сделал подобное предложение?       - Не пойдут, - отмахнулся легкомысленно Никитин, доверяя совсем незнакомому ему человеку. – Он не из таких людей, чтобы слухи распускать, - пояснил Костя, будто зная наверняка.       Фурсов лишь пожал плечами. Однако произошедшее все-таки ранило самолюбие Кости. Не то чтобы он был талантливейшим художником, работать с которым любой бы посчитал за счастье. Конечно, ему до Рублева, Айвазовского далеко, да и да Винчи явно не конкурент, однако в картинах Кости было нечто особенное, что заставляло ими любоваться. Он очень выгодно подчеркивал внешность человека, подмечая мелкие черты, незаметные детали. Изъяны в лице Никитин преподносил, как красоту, привлекательную изюминку, рассматривая которые, невозможно было не влюбиться в портрет нарисованного человека. Костя вообще предпочитал натуру всяким пейзажам и минималистическим сюжетам. Обожая рассматривать людей, Костя выхватывал суть, выражая ее через призму своих чувств, которые он испытывал при разглядывании лиц. Этим Костя, конечно, славился на своем факультете. Может быть, именно поэтому ему легко давалось фотографирование, поскольку филигранная работа с фото чем-то похоже с рисованием.       Поэтому Костя и расстроился, что его предложение оказалось неоцененным. В принципе, он, разумеется, предполагал о таком исходе. Более того, он знал, что, скорее всего, Ерохин отреагирует бурно, но все-таки какая-то часть внутри надеялась на положительный ответ. Костя оказался оскорблен тем, что не добился ответного восхищения. Но пыл Никитина не остыл от этого. Правда, он теперь совсем не знал, каким боком подползти к Ерохину, чтобы наладить контакт.       Так или иначе, а Никитин решил все пустить на самотек. Пусть будет, как будет. В конечном итоге, по жопе за невыполненную работу по философии они получат от Марины Федоровны оба. Не велика потеря. Разве что гордость пострадает. Порешив на этом, Костя занялся своими привычными будними делами, грызя гранит наук, зависая в Профкоме, где большую часть времени они с ребятами гоняли чаи, и бегая время от времени на подработку (хотя назвать подработкой просьбы девчонок пофоткать их в красивых локациях язык не поворачивался). А Ерохин сам его найдет, когда приспичит.       И приспичило ему совсем скоро. Он поймал Никитина за шиворот. В прямом смысле слова. Когда тот стоял во время перерыва в коридоре, разговаривая с одногруппницами. С полнейшим покерфейсом на лице Ерохин, схватив Костю за капюшон толстовки, потащил в неизвестном направлении. Никитин пытался брыкаться, обсыпая атлета всеми известными матами, правда, делал он это себе под нос, сопя и ворча, ловя при этом дико шокированные взгляды студентов. Во-первых, Ерохин был известной личностью благодаря многочисленным победам. Во-вторых, никто не мог даже предположить, что спокойный и, в общем-то, относящийся ко всем ровно парень способен кого-то вот так просто, схватив за шкирку, как нашкодившего котенка, потащить за собой в непонятные дебри. А притащил он Никитина в мужской туалет, при этом напугав половину там присутствующих. Это вам не сериал какой-нибудь, где в туалетах или медицинских кабинетах никогда никого нет. Но как же это банально! Костя, вырвавшись, наконец, из загребущих лап, возвел очи к поклеванному от времени потолку. Почему большинство разборок всегда ведутся в туалетах?! Жаждущие облегчить свои мочевые пузыри по стеночке выползли из помещения, видя, как Ерохин едва ли не молнии пускает своими синими глазами, настолько гнев и раздражение переполняли его.       А Никитин… Он всегда оставался самим собой. Поэтому, поправив капюшон, он со вздохом потоптался на месте, понимая, что отчасти заслужил подобное обращение. Он игнорировал Ерохина неделю. Не специально, конечно. Коленка все еще болела, поэтому парень вредничал, всячески избегая тех мест учебного здания, где любил зависать Ерохин. Тот сам виноват, что им так и не удалось обменяться контактными данными.       Костя, осмотревшись, пока Ерохин, сложив руки на груди, испепелял его взглядом, с надеждой посмотрел на дверь, делая к ней маленький шажочек, но тут же был перехвачен атлетом, который чуть ли не пнул, но уже во второй раз, и теперь по другой коленке.       - Ты что, избить меня хочешь, чтобы я вообще ходить не смог?! – возмущенно выпалил Никитин, отскакивая в сторону и чуть не врезаясь в одну из раковин.       - Была такая идея, - спасибо, что хоть честно, признался Ерохин, кивнув со всей серьезностью. – Скажи мне, Никитин, ты не охерел ли часом?       - Чо это? – состроил из себя невинную овечку художник, хлопнув ресницами.       - Да ни «чо», - передразнил блондин, повысив голос. – Какого ляда ты игнорируешь меня?! Ладно, я смирился с тем фактом, что ты, как Каспер, неуловим в стенах универа. Но ты хоть ВК проверяешь?!       - Чего? – брови Кости поползли вверх.       Не понимая, о чем идет речь, Никитин, не стесняясь, полез в карман рюкзака, выуживая сотовый. Приложение всем известной социальной сети было установлено на телефоне Кости, но только вот он заходил в ВК крайне редко, да и плюс ко всему уведомления он отключил. В запарке нескольких дней, помогая Профкому с организацией танцевального вечера, который пройдет совсем скоро, наряжая актовый зал, Костя совсем забыл про то, что ему кто-то может написать. Да и друзей у него в «Вконтакте» было не так много, и те знали, что Никитину проще позвонить. Недоуменно кинув кроткий взгляд на Ерохина, Костя зашел в свой профиль, и офигел, когда увидел, что около десяти сообщений спортсмен накидал ему за последние пару дней. Мало того, что он нашел его во всемирной паутине, так еще и написать решился после крайне смущающего инцидента. И в первом сообщении Ерохин спрашивал, в порядке ли пострадавшая конечность Кости. Дальше атлет снова перечислил тех философов, биографию и деятельность которых в кратком изложении должен был представить Никитин. Потом Ерохин спрашивал, как обстоят дела с поисками, потому что свою часть проекта он почти закончил. Затем спортсмен обложил Костю матом, заявив, что надерет ему его мягкую и белоснежную, если тот не ответит. После, назвав Никитина безответственной скотиной, Ерохин больше ничего не написал.       - Ты волновался за мою коленку? – глупо заулыбался Костя, подняв взгляд на собеседника. – А знаешь, синяк-то еще не прошел.       - То есть, из всего прочитанного тебя задело только первое сообщение?! – не удержавшись, воскликнул блондин, уставившись на Никитина. – Вау, да у меня слов просто нет!       - Ну, это было мило, - пожал плечами Костя.       - А будет еще милей, если я надеру тебе задницу, засранец, - прорычал атлет, делая шаг в сторону наглеца.       - Так, стоп! – Никитин выставил руки перед собой, зажмурившись. – Я понял, Ерохин, понял. И ты меня явно недооцениваешь.       Чуть спустив рюкзак с плеча, Костя, придерживая его, залез в маленький боковой кармашек, доставая на свет флешку в форме собачки. Улыбаясь, как победитель, выигравший только что марафон, Никитин протянул вещичку Ерохину. Переполняющая гордость никак не могла перестать растягивать Костины губы в довольной ухмылке. Ой не зря он в библиотеке все-таки провел один вечер, колупаясь в старых фолиантах, плюс немного информации он все-таки почерпнул из Интернета.       - Я все ждал, когда ты сам ко мне подойдешь. Я сделал вчера свою часть. Вот, думал, найти тебя сегодня.       Ерохин в один миг перестал хмуриться. Его брови, чуть дрогнув, расслабились, и между ними исчезла глубокая бороздочка. Он протянул руку, беря флешку у Кости, и тот в который раз убедился, что спортсмен был создан словно из другого теста. У него даже пальцы оказались идеальными: с розоватыми вытянутыми лунками ногтей, коротко стриженные, без всяких заусенцев и отросших кутикул. Идеальное создание со скверным упрямым характером. Он, видимо, решил проигнорировать предложение Кости, и, нужно отдать ему должное, не растрепал всему универу о непристойном (с какой стороны посмотреть) предложении. Отчасти именно поэтому Костя, чувствуя угрызения совести, добил работу по философии, испытывая благодарность, ведь стать объектом слухов о нетрадиционной ориентации ему не то чтобы не хотелось, но подобное было нежелательно.       - Ты точно все сделал, как надо? – прищурился блондин, сверкнув взглядом синих глаз.       - Да блин, ты меня недооцениваешь! – возмутился Костя. – Отдай обратно, если не веришь, - парень протянул ладонь, чтобы забрать флешку.       - Нет уж! – Ерохин затолкал вещицу себе в карман. – Надо было раньше вот так вот отнестись к проекту, - включил поучительный тон спортсмен. – Я оформлю все, и скину тебе готовый вариант. Вместе отчитаемся перед Мариной Федоровной.       - Да понял я, понял, - Никитин почесал затылок. – Все, я могу быть свободен?       - Скорее, это уж я могу быть свободен, - вздохнул Ерохин и, толкнув дверь, мельком кинув взгляд на ноги Кости, вышел из туалета.       - Чего это с ним? – не понял художник, пожав плечами. – Все-таки волнуется, что ли?       Блондин не стал поднимать вопрос о том, что Никитин хотел нарисовать его голым. А Костя не стал заикаться, переживая за свое бренное тельце. Лучше держать рот на замке – целей будешь. Но от идеи фикс отказаться было сложно. Очень сложно. Хоть в душевую спортзала забирайся после тренировки легкоатлетов, чтобы хоть одним глазком подсмотреть за нагим Ерохиным. Попахивало извращением, но Костя не мог сойти с рельс поезда под названием «Дай и хочу». Однако нужно было придумать какой-нибудь план.       До конца вечера Костя ни о чем не беспокоился. Он пообщался с одногруппниками, выловил между парами Гришу, с которым вместе после учебы завалились в местную кафешку, а потом сходили в кино на новый боевик, которые так обожал Фурсов. Почти как парочка, только парочка друзей, разумеется. Дома также ничего экстраординарного не произошло. Анька пришла со школы, швырнув сумку в стену так, что внутри нее что-то хрустнуло. Школьница жаловалась на тяжелую взрослую жизнь, а Костя лишь качал головой, приговаривая, что когда сестра начнет сама платить за коммунальные услуги и вызывать сантехников на дом, чтобы те починили какую-нибудь поломку, тогда-то и начнется взрослая жизнь. Страдания сестры как молитвой сдуло. Прижав к себе сумку, Аня затрусила в комнату, тайком вздыхая и приговаривая, что не хочет взрослеть. Никитин лишь покачал головой, громко сообщив, что время неумолимо, и скоро на лице девушки появятся первые морщинки.       Уже оставшись наедине в своей комнате, Костя, насвистывая, включил компьютер, сладко потянувшись, рассчитывая посмотреть серию какого-нибудь сериала. Пиликнул сотовый, на который Никитин едва ли обратил внимание, догадываясь, что только друг мог ему написать. Парень загрузил браузер. Довольно выдохнув, он сел за стол, потянувшись по привычке к первому ящику стола, чтобы вытащить альбом для рисования, в котором он время от времени делал наброски, вырисовывая эскизы будущих рисунков, как его взгляд наткнулся на флешку. В форме собачки. Чувствуя, как сердце улетает прочь из тела, а душа отправляется прямиком под землю, Костя не веря собственным глазам несколько раз моргнул, сглотнул, после чего, схватив вещь, незамедлительно вставил ее в разъем системного блока, не дыша ожидая загрузки. Как он и думал. На флешке в форме собачки с голубым ошейником содержались файлы по философам. А на другой флешке-собачке идентичной первой, но с красным ошейником было нечто другое.       - Чертовы собачки с разными ошейниками, - чуть ли не от отчаяния взвыл Костя, стукнувшись лбом об стол.       На другой флешке содержалось то, чего другим показывать было нельзя. Кое-что личное. Ни порнографические ролики, упаси Боже, ни картинки с эротическим содержанием. Кое-что похуже. Всевозможные художества Кости, которые тот, рисуя на бумаге, потом переносил на компьютер в цифровой вариант. Хранить таким образом свои детища Никитин начал еще со школы, сортируя все по папочкам, указывая чуть ли не даты того момента, когда рисунок был закончен. На графический планшет у Кости пока что не хватало денег, а просить родителей о дорогостоящей покупке не позволяла совесть, вот Никитин и выкручивался, как мог, да и вообще, он любил держать в руке карандаш, поскрипывая им по бумаге. Но помимо нарисованных картин там также хранились фотографии, которые Костя делал со всех соревнований Ерохина, в том числе в отдельной папке содержалась новогодняя фотосессия.       Какого фига он впопыхах, с утра опаздывая на пару, схватил ту флешку, что первой попалась на глаза? Почему не проверил? Зачем вообще стащил у сестры собачку с красным ободочком вокруг шеи, хотя у самого была такая же с голубым? Мысленно покрывая себя всеми лестными, Никитин оторвал лобешник от столешницы, чувствуя, как полыхают щеки. Вот что он за косячный дурак?! Чувствуя, как трясутся руки, Костя нажал на вкладку «Вконтакте», открывая свой профиль, тем самым заходя в сеть. Ерохина он не добавил в друзья, тот и не просился, но Никитин, открывая диалоговые окна, увидел, что тот онлайн. И стоило Косте подумать, что атлет пока что не загружал содержимое флешки, как пришло уведомление, которое разрушило все мечты несчастного. Сообщение Ерохина красочно описывало все, что он думает о двинутом на голову Никитине: «Ты совсем охуел, сталкер?!»